Едва солдат успел спуститься на землю, как попал в нежные объятия. — Не так сильно, мое сердечко, — сказал он. — Мое плечо еще побаливает. Не волнуйся, не о чем говорить, простая царапина. Руки и ноги в порядке, и я принес их домой.
— Была ли битва? — спросил старик.
— Отец, ты спрашиваешь была ли битва? — крикнул солдат. — Так знай, что тела мертвых на Крозеринг Сайд теснятся друг к другу теснее, чем овцы на нашей ферме во время стрижки.
— Увы и ах, дорогой, — сказала девушка. — У тебя ужасная рана. Проходи внутрь, я промою ее и приложу к ней тысячелистник, растолченный с медом; это превосходное средство против боли и потери крови, оно вытянет из раны весь гной и ты сам не поверишь, как быстро. Дурачок, ты потерял слишком много крови. Ну, что бы ты делал, если бы жена не ухаживала за тобой?
Фермер положил руку на плечо сыну и сказал: — Парень, поле осталось за нами?
— Я расскажу тебе все по порядку, старик, — ответил солдат, — но сначала я должен поставить ее в стойло. — Лошадь ткнулась ему в мордой в грудь. — И мне надо как следует поесть. Бог защитил нас, но это не тот рассказ, который рассказывают на пустое брюхо.
— Потерпи, отец, — сказала девушка. — Разве мы положили в рот хоть один сладкий кусок, не думая о том, вернется ли он домой. И пускай он сам решит, когда подать нам закуску, сладкую или кислую.
И они обмыли его рану, аккуратно положили на нее целебные растения, и посадили его на мягкое кресло, и дали еду и питье: ячменные пироги и темный вересковый мед, и белое суровое вино из Тиварандардейла. Собаки легли поближе к нему, как если бы теплее и безопаснее было там, где находился он, а юная жена взяла его руки в свои, как если бы хотела никогда не отпустить его от себя. Старик пожирал его взглядом от нетерпения, как школьник, ждущий звонка, и дрожащими пальцами гладил его алебарду.
— Отец, получил ли ты слово, которое я послал тебе после битвы при Гелинге?
— Да. Это было хорошо.
— Тем же вечером был военный совет, — сказал солдат. — Все великие лорды собрались в большом зале Гелинга, и там было на что посмотреть. Меня взяли виночерпием, ибо я убил знаменосца Ведьм, в той же самой битве под Гелингом. Не думаю, что совершил какой-то подвиг, и тем не менее после битвы подошел ко мне Милорд и встал около меня; "Арнод" ( да, отец, он назвал меня по имени!), "Арнод — сказал он, — ты сбросил в грязь флаг Ведьмландии, под которым они так гордо пытались лишить нас нашей свободы. В эти жаркие дни ты поступил как настоящий сын Демонландии — сказал он. — Будь сегодня вечером мои виночерпием, ты заслужил эту честь". Хотел бы я, чтобы вы видели его глаза в этот момент. Он повелитель до кончика правой руки, наш Милорд.
— Они принесли большую карту нашей Демонландии, и внимательно изучали ее. Я наливал им вино и слышал все их речи. А это чудесная карта сделана из хрусталя и бронзы, очень искусно, и вода сверкает, и горы твердые на ощупь. Милорд указал кончиком меча. "Здесь, — сказал он, — судя по надежным известиям встанет Кориниус, и он не выйдет из Крозеринга. И, клянусь богами, это очень хорошая позиция. Если мы, например, пойдем через Гастерндейл, то он обрушится на нас как молот на наковальню. А если мы пойдем через Громовой Залив, — и он указал на него кончиком меча, — он ударит нам во фланг; каждый уголок долины и каждый склон послужит ему и против нас".
Я запомнил эти слова, — продолжал юноша, — ибо милорд Брандох Даха засмеялся и сказал "Неужели мы так изменились во время нашего путешествия, что родная земля считает нас чужестранцами и сражается против нас. Дайте мне еще раз изучить место".
Я наполнил его кубок. Великие боги, да после того, что произошло какое-то время спустя, я наполнил бы его кровью моего собственного сердца, если бы он этого потребовал, отец. Я еще расскажу об этом. Изысканный джентльмен, могучий воин и капитан, которому нет равных.
Но Лорд Спитфайр, который все это время ходил по залу взад и вперед, закричал и сказал, "Глупо идти по той дороге, которую он приготовил для нас. Давайте нападем на него с той стороны, где он меньше всего нас ждет: с юга, через горы, обрушимся на него сзади, из Мардардейла".
"О, — сказал Милорд, — если мы не сомнем его первым же натиском, он прижмет нас к Муркдейл Хагс. Слишком опасно. Это еще хуже, чем Гастерндейл".
Так и пошло, и на каждое предложение они говорили нет, и ничего им не нравилось. Пока, в конце концов милорд Брандох Даха, который очень долго изучал карту, не сказал: "Теперь, когда вы обыскали весь стог и не нашли в нем иголки, я дам вам мой совет, и никто не скажет, что он дан сгоряча".
И они попросили его дать совет. И вот что он сказал Милорду: "Ты и наши основные силы пусть идут по Свичуотерскому Пути. И пусть вся земля сверкает перед вами. И завтра заночуйте в каком-нибудь хорошем для сражения месте; главное, чтобы у него не было преимущества, если он решится напасть на вас: ну, например, старые пастушьи хижины над Венчвейтом, или похожее место там, где дорога поворачивает на юг в Гастерндейл. Утром снимайтесь с лагеря и идите через Гастерндейл к Сайду и завяжите с ним битву. И он бросится на вас, ведь он всеми фибрами души желает сражаться. А я, — продолжал Лорд Брандох Даха, — с семью сотнями лучших всадников поеду вдоль Трансдейла и перейду через Эрнгейтский Кряж; и когда он повернет все свои силы на север, чтобы обрушиться на вас, ударю ему в фланг и сзади, о чем он даже помыслить не может. Если же, застигнутый врасплох, он выдержит мой удар во фланг, вы нападете на него с главными силами, и у него будет только небольшое преимущество в людях. Но если он выдержит и это, тогда — спокойной ночи! — Ведьмы превосходят нас в воинском мастерстве, мы снимаем перед ними шляпу и больше не пытаемся вернуть себе свое.
Так сказал Лорд Брандох Даха. И все закричали, что он сумасшедший. Разве возможно на лошадях пересечь такую тяжелую местность за такое короткое время? Конечно нет. "Замечательно, — ответил он, — если вы считаете, что это невозможно, то и Кориниус, конечно, думает так же. Сейчас нам не помогут никакие осторожные советы. Дайте мне выбрать семь сотен всадников и лошадей, и я устрою такой маскарад, что вы не пожелаете лучшего распорядителя на этой пирушке".
И в конце концов он убедил всех. И ведомо мне, что всю полночь, они разрабатывали план и изучали карту.
А утром вся армия выстроилась на лугах рядом Лунной Заводью, и Милорд заговорил и сказал, что он собирается идти на запад и выгнать Ведьмландцев из Демонландии. И еще он сказал, что тот, кто устал от ужасов войны и думает, что больше не может сражаться и хочет уйти домой, без страха может выйти вперед, и он разрешает всем таким людям уйти и, более того, наградит их добрыми подарками за верную службу. Но в экспедицию на запад он хочет идти только с теми, кто будет с ним душой и сердцем.
— Ведомо мне, — сказала девушка, — что никто из воинов не принял этого предложения.
— Да, — сказал солдат, — все вознегодовали и закричали, начали стучать мечами по щитам, и поднялся такой шум, что земля содрогнулась, и громовое эхо докатилось до высоких цирков Скарфа, и все закричали "Крозеринг!" "Джусс!" "Брандох Даха!" "Веди нас к Крозерингу!" Без дальнейших церемоний все собрались и еще не наступил полдень, как вся армия прошла Ушко. Пока мы отдыхали после тяжелого дневного марша рядом с Черным Лесом в Амадардейле, милорд Брандох Даха объехал всю армию и выбрал семь сотен человек на лучших лошадях. Если он видел, что парень ему подходит, то, не говоря ни слова своим офицерам, называл его по имени и спрашивал, поскачет ли тот с ним. Думаю, никто не сказал ему нет. Я смотрел, как он скачет, величественно и небрежно, как Король, и — клянусь! — мое сердце превратилось бы в лед, если бы он не посмотрел на меня. Но он осадил лошадь и сказал "Арнод, ты скачешь на прекрасном коне. Не хочешь ли этим прекрасным утром поохотиться на нем на свиней и спуститься с Эрнгейтского Кряжа?" Я приветствовал его и сказал "Милорд, следом за вами я готов идти хоть в горящий Ад". "Тогда пошли, — сказал он. — И завтра вечером я приведу тебя к самым лучшим воротам в мире: воротам Крозеринга".
Вот так мы разделили наши силы, и главная армия уже была готова идти на запад по Свичуотерскому Пути, и их вел Лорд Зигг, а Лорд Волле и сам Милорд со своим братом, Лордом Спитфайром, ехали среди них. И с ними ехал этот иноземец, предатель, Лорд Гро; и я думаю, что он скорее походил на палку, обсыпанную сахарной пудрой, чем на воина. И еще много достойных джентльменов ехало с ними: Гисмор Глим из Джастдейла, Астар из Реттри, Бремери из Шо, и еще много знаменитых воинов. А среди тех, кто остался с Лордом Брандох Даха, были Арнунд из Би, Тармрод из Кенарви, Камерер из Стропардона, Эмерон Гальт, Хеспер Хольцринг из Элмерстеда, Стиркмир из Блеквуда, Мелхар из Страфи, три сына Квазза из Дальни, и еще Стипмар из Фейзе: все они были великолепные всадники, но, по-моему, слишком горячие и вспыльчивые молодые джентльмены, и вряд ли предвидели те развлечения, которые судьба приготовила для нас в тот день; слишком горячие, чтобы управлять армией, но лучшие из все тех, кто умеют подчиняться и последовать за своим вождем в самое опасное и славное дело.
Прежде, чем мы уехали, подошел Милорд, чтобы поговорить с милордом Брандох Даха. Он посмотрел на затянутое темными облаками небо и сказал, "Не подведи меня, кузен. Ты сам говорил, что мы с тобой — как большой палец с указательным; и никогда еще у тебя не было лучшего случая доказать это, чем завтра".
"О друг моего сердца, я полностью согласен с тобой, — ответил милорд Брандох Даха. — Но разве я когда-нибудь пренебрегал своими гостями? И разве я уже не пригласил тебя позавтракать со мной утром на лугах Крозеринга?"
И вот мы, все семь сотен, повернули налево и около водяной мельницы ушли в горы, в Трансдейл. Погода была ужасной, и хуже я не видал за всю свою жизнь. Ты же знаешь, отец эти узкие дороги в Трансдейле, и представляешь себе, как мы устали, пока шли по ним, ибо каждая оленья тропа превратилась ревущий поток, под ногами были грязь и болото, и человек не видел ничего, кроме белого тумана вокруг, проливного дождя сверху и раскисшей земли и воды под копытами лошади. Мы бы даже не поняли, что оказались на самом верху перевала, если бы облака вокруг не стали еще гуще, а ветер не стал дуть, как безумный. Все мы промокли насквозь и набрали в сапоги по паре пинт воды.
Пока мы стояли на Седле, милорд Брандох Даха не отдыхал, но, оставив свою лошадь слуге, сам прохаживался взад и вперед между нами. И для всякого человека у него находилась шутка или веселый взгляд, так что видеть и слышать его — это как есть и пить. Но очень мало удалось отдохнуть нам; дальше мы повернули направо и пошли вдоль кряжа, и дорога была еще хуже, чем по долине, ибо шли мы по камням, через ямы, прикрытые вереском и по скользким гранитным плитам. Ей-ей, раньше я думал, что еще не родился конь, который в состоянии пересечь такую местность, мокрую или сухую, все равно: он либо захромает, либо сломает себе ноги и шею всаднику прежде, чем пройдет вдоль этих кряжей пару миль; но мы вместе с Лордом Брандох Даха шли до Крозеринг Сайда десять часов, не считая времени, когда мы останавливались, чтобы напоить и накормить лошадей, а последнюю часть пути мы прошли во тьме, ночью, и всю дорогу ветер кусал нас в лицо, забрасывал брызгами дождя и выл в уши как сумасшедший. А когда дождь прекратился, ветер повернул и стал дуть на северо-запад, от сухого кряжа. И маленькие куски гниющего гранита, как градины, полетели нам прямо в лицо. И негде было укрыться от ветра, даже с подветренной стороны валунов, ибо отовсюду налетал на нас ветер и бил изо всех сил, и крылья его как гром стучали по утесам. Благие небеса, мы ослабли и промокли насквозь, замерзли до костей, видели только ближайшего человека и лошадь, и все-таки мы торопились к своей ужасной работе. И милорд Брандох Даха шел то в арьергарде, то в авангарде, и подбадривал сердца людей своим веселым видом, и хотя он сам страдал от тех же трудностей, что и обычный солдат, но он ездил взад и вперед с таким видом, как если бы ехал на свадебный пир, и весело кричал: "Эй, ребята, веселей! Эти болотные жабы из Друимы слишком поздно узнают, что наши лошади могут как горные козлы скакать с камня на камень".
С первыми утренними лучами мы остановились в последний раз, все семь сотен, в каменном цирке под высокими утесами Эрнгейтского Кряжа. И мы хорошо спрятались, дабы никакая любопытная Ведьмландская свинья не увидела ни человека, ни лошади на фоне неба, даже если ей придет в голову посмотреть наверх. Его светлость выставил часовых, приказал всем собраться и сам убедился, что все люди позавтракали, а все кони накормлены. Потом встал за большим камнем, откуда можно было рассмотреть долину внизу. И приказал мне быть наготове и ждать его поручений. Когда первые лучи солнца упали на долину, мы посмотрели вниз, за западный кряж, и увидели Крозеринг и узкий морской залив. Когда же стало еще светлее, мы разглядели их флот, стоявший на якоре в Аурвоче, и лагерь, похожий на множество ульев, стоявших так плотно, что можно было подумать, будто кто-то набросал под нами камней. Впервые в жизни я должен был сражаться вместе с Брандох Даха. Ей-ей, он очень красивый человек и приятно было глядеть на него: локти на покрытом вереском камне, подбородок на ладонях, шлем поставлен в сторону так, чтобы его блеск не был виден снизу, и спокойный как кот; наполовину спящий, вы бы сказали, но его глаза не спали и глядели на Крозеринг. И даже с такой высоты было видно, что они сделали с замком нечто ужасное.
Наконец большое красное солнце выпрыгнуло из-за облаков на востоке. Лагерь внизу зашевелился: затрубили рога, вынесли знамена, к ним собрались люди и их выстроили в линии; потом по дороге из Гастерндейла примчалось несколько всадников. Его светлость, не поворачивая головы, жестом призвал меня и приказал позвать офицеров. Я побежал и сообщил им приказ его светлости. Он быстро объяснил им, что надо делать, пока Ведьмландские свиньи разворачивались для сражения; воры и пираты, которые ограбили подданных его светлости на его собственной земле. Знамена и значки двинулись на север, за ними пошли сверкающие копья. И в этот момент я услышал негромкий звук, который заставил наши сердца подпрыгнуть: далеко-далеко, на Гастерндейле, горн пропел боевой призыв Милорда Джусса.
Милорд Брандох Даха еще немного помедлил, глядя вниз. Потом повернулся к ним, его лицо сияло, как майское утро. " Любезные лорды, — сказал он, — быстро на коней, ибо Джусс уже сражается с врагами". Я думаю, он был доволен. И еще я думаю, что в этот день он собирался отмстить всем, кто обидел его.
Это была долгая скачка, спуск с Эрнгейтского Кряжа. Кровь барабанила в нас с бешенной скоростью, а мы должны были ехать очень осторожно, выбирая дорогу по тяжелому склону, крутому как скат крыши, неровному и лишенному надежной опоры для ног, с трещинами, поросшими мокрым мхом, обнаженной каменной породой и движущимися под ногами осыпями. Ничего не оставалось, как только довериться лошадям, и они храбро спустили нас со склона. Мы были на полпути вниз, когда увидели и услышали, что битва началась. Ведьмландцы настолько сосредоточились на главной армии Милорда, что мы успели спуститься и выстроиться для боя прежде, чем они узнали о нас. Наши горнисты пропели боевой гимн "Кто так смел, как Брандох Даха" и мы камнепадом обрушились на Крозеринг Сайд.
