На поле перед башней появилась похоронная команда в количестве не менее трёх с половиной сотен человек, которые сноровисто отлавливали лошадей и отправляли их грузовым порталом прямо к Альбине. Ещё триста человек занималась откровенным мародёрством, или проще говоря, собирали трофеи, складировали их в башне на первом этаже. Разбираться было некогда. Однако было разрешено брать оружие, если оно будет, и только тем, кто владел этим оружием. Оружие, видимо, было. Потому что на башню буквально взлетел один из командиров взвода с сообщением о том, что все всадники были вооружены саблями.
— Можно людям раздать? — Закончил он свой доклад.
— Только тем, кто хоть немного знаком с приёмами сабельного боя. — Разрешил Кожемякин. И комвзвода радостный упорхнул вниз.
— Между прочим, это сильно усложняет нашу защиту. — Сказал я.
— Согласен. — Задумчиво ответил бывший десантник. — Тут проблема ещё хуже. Откуда у них столько железа?
— Откуда железо в данный момент неважно. Куда важнее применение оружейных новинок.
— Ваша светлость, — обратился ко мне японец. — Позвольте спуститься вниз и осмотреть оружие на предмет его качества?
— Пожалуйста. С превеликим удовольствием! Только не светиться и как можно скорей доложить о результатах. — Разрешил я.
— Ваша светлость, позвольте и мне выбрать оружие? — Попросил Матвей.
— Матвей, твой начальник вон, с биноклем стоит. Ты чего у меня-то спрашиваешь?
— Да пусть идёт. Только быстро. Одна нога там другая здесь. — Дозволил Кожемякин. — Кажется, вторая волна собирается нас атаковать.
— Нет, не будут. — Возразила Дженни.
— Да, согласен. — Тут же отозвался бывший десантник.
— Почему? — Спросил я.
— Потому, что они остановились, не доехав до черты. — Пояснила Лина.
— Меня не интересует почему они остановились. Почему они не будут атаковать? С чего вы взяли это?
— Потому, что они обнаружили ограничительную черту. — Немного обиженно пояснила Лина.
— интересно, как они её определили? — Полюбопытствовал я.
— Это риторический вопрос. Ответ на него храниться там, за граничной чертой. — Не удержалась от язвительного комментария Лина.
Всадники тем временем выстраивались в два ряда. Причём первый ряд становился так, чтобы оказаться между двумя всадниками второго ряда.
— Кажется, они собираются стрелять в наших людей перед башней. — Сообщила Павлина.
— Чем? — Встрепенулся я. — Николай, отведи людей от греха подальше.
— Уже. — Недовольно буркнул начштаба. — Ещё не всё собрали.
— Хрен с ним, с барахлом. Люди важнее. — Сказал я и приготовился к возможным командам, лихорадочно копаясь в памяти в поисках возможных интересных вариантов ответа. Применять магию напрямую пока что не имело смысла. Калечить лошадей мы тоже не хотели. Ну, разве что, в крайнем случае. Когда на кону будет стоять наша жизнь.
Наверное, противник издал какой-то сигнал, потому что наши люди, бродившие по полю от трупа к трупу, вдруг упали на землю и покатились в разные стороны, уходя от обстрела.
— Молодцы! Грамотно! — Похвалил бойцов бывший десантник.
— Чем стреляют? — Спросил я. — Стрелами? Пусть бы хоть одну подобрали...
— Уже. Радостно сообщила Дженни. — Ребята ушли в мёртвую зону.
— Не мёртвую зону, а в зону недоступности. — Поправил её Кожемякин.
— Что они дальше будут делать? Мне это больше интересно. — Бросила в пустоту вопрос Павлина.
— Думаю, своих будут ждать. — Ответил начштаба. — Я бы на их месте так и сделал. Шутка ли!.. Потерять одним махом полтысячи человек?!
— Не думаю. Смотрите, они собираются атаковать точно так же, как и первый отряд.
— Ну что ж!.. Повторим приём, если до них ещё не дошло.
— Николай Никанорович, — обратился я к начштабу. — А почему всадники не упали на гривы, а откинулись назад? Ведь это неестественно?
— Кабы знать почему?.. — Проворчал бывший десантник. — Я же не всадник. Это у Альбины надо спрашивать.
Чего скрывать... Наша стратегия как раз строилась на том, что за столь короткий срок хорошего наездника не получить. Разве что еле держащегося в седле. Но подобного трюка мы не ожидали.
Тем временем конница за чертой перестроилась и на рысях двинулась к границе.
— Убрать черту! — Раздалась команда. — И через пару минут: — Закрывай.
Наши ребята откатились почти к стенам башни. И почти тут же на конницу двинулась "черепаха" римских легионов!!!
— Ну, не фига себе! — Не удержался я от восклицания. — Товарищ Кожемякин, как это вам удалось?!
— Это лишь жалкое подобие. — С сожалением ответил начштаба. — Ребята просто не успели до конца освоить нужное. Да и психологически это очень непросто.
— Так зачем вы их послали на верную смерть?
— Им ведь учиться надо, да и другим показать, что может сделать хитрость древних. Какой-никакой урон они всё же нанесут. Смотрите сами!
И действительно. Разогнавшаяся конница, не встретив препятствий, рванула к башне, но, заметив надвигающуюся стену копий, попыталась притормозить. Увы! Не так просто остановить коня на скоку.
За мгновенье до столкновения "черепаха" распалась на две половинки, пропуская замедляющие свой бег несколько сотен, и вновь захлопнулась, преграждая путь уже остановившимся. Стройные ряды нападавших развалились. Начался хаос. Всадники нелепо размахивали саблями, будто палками, валились под ноги коней, выдернутые из сёдел многочисленными арканами. С флангов, на оставшихся снаружи, полетели сотни камней. Те в свою очередь пытались развернуться, чтоб уйти за черту, но, врезавшись в неё, валились с лошадей не хуже оловянных солдатиков.
— Странно, — заговорила Лина. — А тигр пересёк черту.
— Не понял? — Уточнил я. — Какой тигр?
— Лошади без всадников не могут пересечь граничной черты. — пояснила девушка. — А тигр сделал это без особых усилий.
— А-а-а! вон ты о чём?!
Минут десять продолжалась эта бойня. И вот на поле высыпали все резервы, собирая трофеи, ловя коней, выискивая своих и чужих раненых.
— Доложить о потерях. — Приказал начштаба, стоявшему за его спиной ординарцу. Тот мгновенно исчез.
— Я думаю, — заговорил я, слегка растягивая слова, — что нам пора переходить ко второй половине нашего плана. Они нас численностью задавят. Зря людей угробим.
— Согласен. — Буркнул Кожемякин.
— Тогда прикажите все трофеи из башни отправить в цитадель. И людей тоже. Пусть пока отдыхают, готовятся к вылазке.
— Послушайте, ваша светлость, кто командует здесь вы или я? — Сорвался начштаба. — Будто я без вас не знаю, что делать.
— извините. Постараюсь больше не вмешиваться. Но я, как ни как, главнокомандующий.
— Прошу прощения, ваша светлость. — мгновенно умерил пыл бывший десантник.
Вернулся адъютант и доложил о потерях. Начштаба поморщился, выслушивая доклад, а я порадовался, что обошлись малой кровью. Тридцать один человек получили ранения разной степени тяжести. Убитых ни одного.
— Чего хмуритесь, предводитель? — Радостно улыбнулся я, обращаясь к Николаю Никаноровичу.
— Плохо, что три десятка человек не сумели уйти от ранений. Видно, плохо учил.
— Не занимайтесь самобичеванием. Всё в порядке! Ребята молодцы. За столь короткий срок и сколькому научиться. И не просто научиться, а суметь применить на практике. Причём, двухсотых нет. Трёхсотых тоже. А четырёхсотые не в счёт.
— Откуда такая терминология? — Мрачно поинтересовался Кожемякин.
— Не знаю. Где-то читал. А что? Разве не было такой терминологии в армии?
— Была. — Нехотя согласился начштаба. — Не официальная. Только вот четырёхсотых там не было. Это уже кто-то придумал.
— А мне нравится. — Сказал я, потирая руки. — Коротко, удобно, понятно. Пусть будет.
— Издать указ по армии? — Вдруг заволновался Кожемякин.
— Зачем? Это так, для домашнего пользования.
Вернулась Павлина, ходившая посмотреть на трофеи. Возвратилась не с пустыми руками, а с луком.
— Представляете! — Восхищалась она, — это же настоящие луки! Они не исчезнут никогда потому, что сделаны из местного дерева руками умельцев. Нам бы этого умельца!..
— Я бы то же не прочь иметь такого оружейника. — Усмехнулся я. — Но вот беда, пока что он в другом лагере, и не факт, что мы его не угробили в самом начале наших первых стычек. в Хотя?.. Скорее всего он в обозе. Вряд ли их главарь станет рисковать такими кадрами.
Дальше адъютант сообщил о пленных в количестве четыреста двадцати двух человек. Из них раненых тяжело 71, среднего ранения 237, лёгкого сто два и совершенно здоровых четырнадцать. О 317-ти луках и несколько тысяч стрел к ним; девятьсот девяносто девять сабель (одна сломалась), тысяча сто пятнадцать ножей и прочей мелочи, которую ещё не успели пересчитать и осмотреть.
— А лошадей сколько взяли? — Спросил я.
— Тысяча девятьсот девяносто восемь. Две лошади переломали себе ноги. Альбина Ивановна пообещала, что сумеет восстановить их, но служить они уже не смогут. А вот в сельском хозяйстве ещё пригодятся. Есть ещё парочка лошадей с подрезанными сухожилиями. На них тоже не поездишь. Но для размножения вполне годны.
— Племенные? — Уточнил я.
— наверное. — Пожал плечами солдат.
— И на том спасибо. — Удовлетворённый трофеями, поблагодарил я.
Вернулся Матвей с японцем. Оба были недовольны. Причина выяснилась тут же. Оказывается, ножи были плохого качества.
— Из них разве что дешёвое железо добывать. — Недовольно бурчал Матвей.
— Кстати, сколько покойников на поле, кто-нибудь пытался пересчитать? — Спросил я.
— Пересчитали. — Вытянулся в струнку ординарец. — Пятьсот семьдесят восемь.
— Выходит, Дженни не ошиблась в подсчётах.
— А вы, ваша светлость, думали, что я не умею считать?
— Нет, я думал, что каждый может ошибиться.
Мы рассмеялись. Хорошее настроение возвращалось.
Через час к черте подошли основные силы. Так мы думали. На самом деле это выглядело несколько иначе. Я бы сказал, что это больше было похоже на цыганский табор, чем на организованное войско. Здоровенные телеги на деревянных колёсах тянули самые натуральные волы. Всадников было от силы сотни три, но все с луками. Несколько кибиток тянули толи быки, толи мулы. Правда, откуда бы им здесь взяться?
Племя (войском этот сброд назвать язык не поворачивался) остановилось метрах в трёхстах от граничной черты. Началось движение, смысл которого до нас дошёл не сразу. Волов выпрягали, и выстраивали в ряд. А перед их мордами расставляли телеги дышлом вверх.
— Странно, это что ещё за конструкция? — Спросила Павлина.
— Наверное, таран, или подобие гуляй-города. — Пояснил Кожемякин.
Вероятно, из приближавшегося племени всё-таки наблюдали за первыми атаками, потому и не полезли на рожон, а используя телеги в качестве тарана, двинули к черте.
— интересно, проломят? — Заинтересовалась Дженни.
— Проломят. Точнее, продавят. Ответил начштаба.
— А мне больше интересно, — заговорил я, — сколько сумеют пройти в пролом? И сколько останется с той стороны?
Ещё час продолжалась возня за чертой. Мы успели пообедать. Оценить содержимое седельных, трофейных сумок. Посетить раненых, отказавшихся уходить в цитадель. Наконец стена из телег начала движение в сторону границы. По всей видимости, она была очень тяжела, так как двигалась еле-еле. Ещё через десять минут карикатура на гуляй-город и ограничительная черта соприкоснулись. Даже с башни при заходящем солнце было видно, как ломаются доски. Скорость упала до нескольких миллиметров в минуту, и с каждым отвоёванным сантиметром всё уменьшалась и уменьшалась. И в какой-то неуловимый момент вся эта громадина с ужасающим грохотом рухнула на нашу территорию. По обломкам побежали люди. Много людей, волов с верёвками на шее, оборванными постромками, Всадники, остававшиеся с племенем. Последними пересекли черту пять цветных кибиток. Вся эта толпа бросилась к башне, окружила её, не зная, что делать дальше. Ещё бы! Я на время осады превратил башню в гранитную скалу без окон и дверей, высотой в пятьдесят метров. А ну-ка, возьми нас?
Сначала толпа бесновалась у подножья. Потом кто-то всё-таки взял руководство под свою руку. Осаждающие отошли от башни на безопасное расстояние. Хотя мы ничего не делали, чтобы отогнать их от стен. Одна часть принялась строить блокадные сооружения. Другая собирала покойников на телеги и вывозила за черту. Третья часть рыла братскую могилу, куда и скидывали убитых.
Тьма опустилась как-то очень быстро. За наблюдением мы и не заметили, что наступила ночь.
— Ну, что? — Спросил я. — Сумели определить того, кто нам нужен?
— В принципе, да. — Ответил Кожемякин. — Некто в одной из кибиток.
— Вот спасибо! — Саркастически рассмеялся я. — Даже я это понял. Причём, ещё до того, как вторая полутысяча была уничтожена.
— Люди специально снуют из кибитки в кибитку, чтоб запутать наблюдателей, чтобы нельзя было определить, где находится руководство. — Заговорил Кичиро Кумагаи. — Они создают впечатление, будто во всех пяти находится управляющий. Или их пятеро.
— Не думаю. — На мгновенье задумавшись, возразил я.
— Я тоже так не думаю. Кто бы то ни был, он допустил одну ошибку.
— Положим, не одну, — сказал начштаба, перебивая японца. — Но, продолжайте.
— Благодарю. — Поклонился Кичиро Кумагаи. — Все гонцы изначально бежали в одну и ту же кибитку, и лишь потом, спохватившись, бросались к другим. Некоторые, второпях, делали это очень неуклюже, то есть два, а то и три раза подряд исчезали в одной и той же кибитке.
— Хорошее наблюдение! — Похвалил Кожемякин. — Но тут и обратная сторона медали. Гонцы, спешившие из основной кибитки, не бегали по другим, а сразу неслись выполнять приказы. Таким образом, я вычислил, что командующий находится в первой кибитке слева, или, если хотите, красного цвета.
— Очень ценное наблюдение. Особенно ночью. — Усмехнулся я.
— Какое? — Не понял Кожемякин.
— Цвет палатки. — Хмуро пояснил Матвей.
— Совершенно верно. — Согласился японец. — Всё так и есть.
— Вывод? — Потребовал я.
— Надо идти, и брать. — Ответил бывший десантник.
— Уверен, что сумеешь взять и вернуться живым? — Поинтересовался я просто так.
— А у нас выхода нет.
— Разрешите? — Вмешался Кичиро Кумагаи.
— Да, пожалуйста. — Позволил я.
— Я думаю, что идти должны не больше двух человек.
— Ага. Вы и Николай Никанорович. — Правильно я вас понял?
— Правильно. Здесь нужны профессионалы. Недоучки только испортят дело.
— Всё понятно. Вы уже заранее всё обговорили, обо всём условились — Скорее констатировал, чем спрашивал я.
— Да. — Честно признался наш начштаба.
— вы знаете, — после непродолжительной паузы произнёс я. — Если бы дело было малозначимым, то хрен бы я вас обоих отпустил. Но тут очень важно взять верх. Даю добро. Пошли отсюда.
Подробности прошедшей ночной операции я узнал лишь утром.
По чистой случайности все животные племени были собраны у грузового портала, зев коего никто не мог видеть кроме тех, кому я позволил его видеть. Не использовать такую возможность Николай Никанорович не мог, а потому из портала вышло двадцать бойцов, которые по-тихому сняли охрану, после чего беспрепятственно перегнали стадо через портал к Альбине.
