— Приедем в Новгород, владыка архиепископ разрешит тебя от обета.... За здоровье!
— Если бы ты ее видел, Збыслав, — сказал Радим и, горько вздохнув, повторил: — Если бы ты ее видел!
— Он был в тебя влюблен, — сказала Липка. — Я по глазам его прочла. Он в тебя по уши влюбился, за тобой побежал бы, коли позвала.
— Опять ты о нем! — Руменика закатила глаза в картинном ужасе. — Мне одного воздыхателя хватает, а ты опять о Радиме.
— Ратислава-то? — Липка фыркнула, подавив смешок. — У тебя дар мужиков в себя влюблять. Какой не увидит, так сразу и идет за тобой, как привязанный.
— Пока лучшего ты себе отхватила, — Руменика показала глазами на Хейдина, который ехал в полусотне локтей впереди них. — Вот его бы я окрутила. А Ратислава тебе оставлю, хочешь?
— Ты что? — В глазах Липки появился настоящий испуг. — Хейдин мой! И не вздумай, подруженька!
— Не бойся, — Руменика ласково улыбнулась. — Я, может, и стерва, но не до такой степени. Я вижу, как ты его любишь. И вижу, как он любит тебя. Для него, кроме тебя, никого не существует. Он и на меня смотрит так, будто я всего лишь твое отражение в зеркале.
— Ты взаправду так думаешь?
— Конечно. Хейдин от тебя никуда не денется. Он из тех мужчин, которые всю жизнь верны одной-единственной женщине. Хотела бы я встретить такого! — Руменика вздохнула. — Мой Неллен был таким.
— У тебя был муж?
— Любовник. Убили его.
— Бедная! Ты такая молодая, а уже столько страдала.
— Опять ветер поднялся, — Руменика поспешила сменить тему разговора; ей почему-то стало грустно оттого, что Липка ее жалеет. — Третий день едем к вордланам в гости! Скорее бы уже добраться до этого затраханного Круга!
Это была идея Заряты — ехать на север. Именно там, сказал им дракон, находится место, которое им нужно — вход в Круг. Однако Зарята опять чего-то не договаривал, и его скрытность начала раздражать всех.
— А я? — спросил его Хейдин. — Я оказался, выйдя из круга, возле самой деревни. Зачем ехать куда-то на север, если вход в Круг рядом?
— Надо! — без колебаний заявил дракон. — Поскольку вы ничего не соображаете в магии, доверьтесь мне. Я знаю, что надо делать. Так что слушайте меня и делайте то, что я говорю.
За четыре дня пути они проехали почти двести лиг на север — направление задавал Зарята. Их путь лежал по пологой возвышенности, пересеченной замерзшими реками, через которые перебирались с особой осторожностью. Однообразный пейзаж почти не менялся, оттого Руменике казалось, что они едут очень медленно. Заснеженная холмистая равнина тянулась почти до самого горизонта, сменяясь дремучими хвойными лесами или группами скал. Зарята тщательно избегал лесов, почему-то предпочитая видеть движение отряда своими глазами.
— Так вы не потеряетесь, — так объяснил он это остальным.
Из Чудова Бора отряд выехал со всем необходимым для долгого путешествия. На месте сражения с монголами Ратислав и Хейдин нашли немало нужного снаряжения. К великой радости Руменики, одежда которой совсем изорвалась и заносилась за две недели, мужчины отыскали на поле боя неповрежденный огнем сундук с награбленной монголами одеждой. Сундук, видимо, принадлежал какому-то купцу, одежда была простая, без излишеств, но удобная и хорошего качества. Руменика смогла одеться хоть и по-мужски, зато во все новое и чистое, только сапоги оставила — среди рухляди не нашлось сапог нужного размера. Липка тоже оделась по-мужски; в аккуратном дубленом полушубке, заячьем треухе и валенках она напоминала крестьянского подростка, свежего и миловидного. Была еще одна неоценимая находка — монгольская юрта, ночевка в которой оказалась ничем не хуже ночевки в истопе. Благодарные чудовоборцы снабдили отряд провизией на две недели и даже, по решению старосты Куропляса, отдали Хейдину двух коней со сбруей — это были кони разбойников, убитых Хейдином. Староста не стал жадничать; вокруг Чудова Бора бродило немало монгольских коней, потерявших своих всадников. Провожали Хейдина и его спутников всем селом, хотя Додоль и Куропляс пытались отговорить Ратислава ехать с Хейдином на север.
— Его дело воинское, а твое крестьянское, — говорил староста юноше. — Оставался бы дома, на земле, где батька твой похоронен. Родная земля — она сердцу дорога!
Но Ратислав и слышать ничего не хотел. Утром, в день отъезда, он запер дверь избушки, в которой прожил столько лет, поклонился дому, потом пошел на погост, где побывал на могиле отца. Постоял он и у могилы Агея, в которую воткнул три стрелы. Хейдин и девушки уже ждали его на околице, готовые к походу.
Зарята не показался в Чудовом Бору ни разу — сельчане оттого охотно поверили Ратиславу, когда он рассказал им про ангела и огонь небесный, поразивший монголов. Чудовоборцы видели зеленые молнии, бьющие из облаков, вспышки огня, какую-то тень в небе и множество монгольских трупов на тракте и по бокам от него, сожженных огнем — тем быстрее они поверили в ангела, поразившего вражескую рать. Дракон объявился позже, когда отряд уже отъехал от Чудова Бора довольно далеко. Потом он навещал стоянку путников после заката.
— Что это за Круг? — спросила Липка, нарушив мысли Руменики. — Какое-то место? Особенное, да?
— Из-за Круга пришел в твой мир Хейдин. Я и Акун тоже пришли из-за Круга. И Зарята. Понимаешь?
— Ой, боязно мне что-то! — зашептала Липка. — Зарята-то обгорел, когда через этот самый круг проходил. И баба, что с ним была, погибла. Как бы и нам того... не обжечься.
— Хейдин тебя любую будет любить, — сказала Руменика.
— Женщине без красоты никак! Она для своего мужа лучшей должна быть.
— А Хейдин часто тебе говорит, что ты красивая?
— Всегда, — с гордостью и нежностью ответила Липка.
— Хотела бы я, чтобы мне кто-нибудь так говорил, — призналась Руменика. — Счастливая ты, Липка. Ничего не бойся — мы пройдем за Круг, ничего с нами не случится!
Она посмотрела в пасмурное небо, пытаясь углядеть в нем Заряту, но дракона не было видно. Они были одни на этой равнине, которая разрывалась языками темного хвойного леса, под серым свинцовым тяжелым небом, где солнце было постоянно закрыто пеленой туч. Снег кое-где растаял, обнажив болотистую почву. Лошади чувствовали опасные места, обходили их. Руменика смотрела по сторонам и думала, что такой суровой и первозданной красоты ей никогда раньше не приходилось видеть. Большую часть своей жизни она прожила в бедном квартале Гесперополиса, среди убогих домов бедноты, где царили теснота, зловоние и убожество. Потом была недолгая жизнь с Нелленом, красивая и короткая, подобная жизни цветка; затем жизнь привела ее в Красный Чертог, где роскошь и великолепие дворца поразили ее не меньше, чем лицемерность и развращенность его обитателей. Если нищета Заречного квартала угнетала ее, спокойный уют дома, где она жила с Нелленом, расслаблял и порождал надежды на будущее, а роскошь Красного Чертога будила страсть к получению удовольствий, то этот мир разбудил в Руменике новое неизвестное до сих пор чувство — бешеную жажду свободы. Эти безграничные просторы, эта первобытная красота ландшафтов, этот пахнущий морозом и свежестью воздух, это ощущение бесконечности пространства и времени, которое рождалось среди лесов и равнин мира, называемого Русью, поражали Руменику; никогда раньше она не ощущала себя такой свободной, такой цельной, такой сильной. Когда-то, пройдя через Круг вместе с Акуном, она испытала животный ужас при встрече с этим миром; теперь же ей казалось, что она всегда жила среди этого первобытного холода, этой девственной чистоты и простора. Если ей суждено вернутся в мир, который она когда-то оставила, эта земля будет еще долго напоминать о себе — может быть, до последнего вздоха. Но это в будущем. А пока они еще находятся на этой земле, и заснеженный путь кажется бесконечным, и проклятого самовлюбленного дракона нигде не видно. Ничто так не раздражало Руменику, как неизвестность. А у Заряты как раз редкий дар создавать эту самую неизвестность. Одна надежда — что после заката он явится к их юрте и объяснит, что к чему.
Хейдин впереди остановился. Девушки, переглянувшись, пустили коней вскачь, подъехали к ортландцу.
— Мы приехали, — сказал Хейдин, показывая вперед.
Зрелище было величественное и жутковатое. Прямо перед ними, насколько хватал глаз, простиралось громадное ледяное поле, покрытое причудливыми ледяными торосами, полупрозрачными и матовыми, с изломанными краями, похожими на поставленные торчком плиты или перевернутые огромные сосульки. Края поля справа и слева терялись за горизонтом, так что объехать это место не было никакой возможности.
— Русло реки, — заявил подъехавший Ратислав: весь день он неукоснительно выполнял распоряжение и держался в арьергарде. — Молога, наверное.
— Ты знаешь названия всех рек в этой земле? — поинтересовалась Руменика.
— Отец мне рассказывал еще в детстве, как они с друзьями охотниками ажно до Мологи на севере доходили, — пояснил Ратислав. — Вот я и подумал, что и мы до Мологи добрались.
— Как же теперь быть? — спросила Руменика Хейдина. — Лошади тут не пройдут.
— На лед нельзя! — предостерег Ратислав. — Он уже слабый, весенний, не ровен час, подломится.
— Станем здесь лагерем, и будем ждать Заряту, — решил Хейдин. — Без него мы на другую сторону все равно не переберемся. Пусть переносит нас, по земле или по воздуху. Клянусь Тарнаном, мы и так идем вперед, не зная ни дороги, ни цели нашего пути!
— Хорошо бы отдохнуть, — поддержал Ратислав. — Я что-то проголодался.
Юрту поставили вчетвером, после мужчины стреножили коней, а девушки собрали в ближайшем леске хворост для костра. В котелке над огнем растопили снег, бросили туда вяленую баранину, нарезанное кусочками сало и несколько горстей полбы.
Дракон появился в тот момент, когда Липка, следившая за стряпней, объявила, что кулеш готов. За стенами юрты захлопали крылья, и Зарята просунул в юрту голову, едва не опрокинув котелок с кулешем на горячие угли.
— Вкусно пахнет, — сказал он, с шумом втянув воздух ноздрями. — Не буду вам мешать. Поговорим после ужина.
— Ты нисколько не мешаешь, — сказал Хейдин, принимая из рук Липки плошку с кашей. — Ты появился как раз вовремя и к тебе у нас много вопросов.
— Слушаю тебя, папа.
— Вопрос первый; как мы переправимся на другой берег реки?
— Очень просто — утром я перенесу вас на ту сторону по воздуху.
— Хорошо. Теперь второй вопрос; куда мы едем?
— Я же говорил — мы ищем вход в Круг.
— Зарята, мне кажется, что ты что-то от нас скрываешь, — Хейдин подул на горячую кашу, отправил ложку с кашей в рот. — И не только мне, всем нам. Поэтому если ты что-то забыл нам сказать тогда, в деревне, самое время сказать это прямо сейчас.
— Ну хорошо. Все дело в Ратиславе.
— Во мне? — Ратислав едва не подавился кашей.
— Да, в тебе. Проблема в том, что из нас пятерых ты единственный, кто пока не может выйти за Круг. Понимаешь?
— Ничего он не понимает, — ответила за Ратислава Руменика. — И мы ничего не понимаем. Так что рассказывай все!
— Как угодно вашему.... Как тебе угодно, Руменика. Ты, я и Хейдин пришли сюда через Круг, поэтому пройти обратно для нас не составит труда. Тем более, что у тебя и Хейдина есть каролитовые перстни. Липка через Круг не проходила, но она обладает магической силой, доставшейся ей от матери, поэтому Переход для нее не опасен. Кроме того, каролитовая магия перстня Хейдина распространяется и на нее — каролит очень сильно реагирует на любовь. А вот Ратислав при Переходе может пострадать.
— Поясни, пожалуйста, — потребовал Хейдин.
— Ну, он может потеряться, попасть в другую точку мироздания.... Он должен быть крепко связан с нами магической энергетикой. Надо быть уверенным в том, что он не оказался с нами...случайно. И это могут подтвердить только волхвы.
— Волхвы? — Липка испуганно зачурилась. — Язычники?
— Они самые. Именно к ним мы и держим путь.
— Но как мы их найдем?
— Я чувствую их магию.
— Зарята, я не совсем понимаю, зачем нам нужны волхвы, — сказал Хейдин.
— Все просто. Ратислав — часть этой земли. Он рожден на ней и связан с ней всем своим существом. Волхвы могут слышать голос земли, их вера связана с окружающим их миром. Они смогут прочитать судьбу Ратислава и раскрыть ему его предназначение.
— Но зачем это нужно?
— Ну, хорошо, — дракон с шумом засопел. — Ратислав должен быть уверенным в том, что он сделал верный выбор, отправившись за круг вместе с нами. Он обязан вступить за Круг с открытым сердцем. И потом — извини, что я об этом говорю, Ратислав! — в будущем ты можешь стать для нас очень серьезным препятствием, если вдруг окажется, что мы в тебе ошиблись. Нам предстоят очень серьезные испытания, борьба с силами, могущество которых очень велико. Мы должны АБСОЛЮТНО точно знать, что ты достаточно силен, чтобы не подпасть под чары этих сил. Такое превращение может случиться с тобой даже против твоей воли, и нам всем будет очень горько видеть в тебе врага. Поэтому мы должна показать тебя волхвам. Они рассеют наши сомнения.
Ратислав ничего не сказал. В глазах его блеснули слезы. Поставив на войлок чашку с недоеденной кашей, он встал, быстро, не глядя ни на кого, прошел к выходу и выскользнул из юрты. Воцарилось молчание.
— Ну вот, ты его обидел, — сказала Руменика дракону.
— Я не хотел! — запротестовал Зарята. — Я ведь сказал правду. Это на самом деле очень важно. Он должен понимать.
— Понять-то он понял, — заметил Хейдин, — но это его сильно задело. Он решил, что мы ему не доверяем, что он чужой среди нас. Я поговорю с ним.
— Нет, я поговорю с ним, — сказала Руменика, накинула шубу и вышла из юрты.
Ратислав стоял неподалеку, около сбившихся к группу лошадей. Он гладил морду своего коня и что-то шептал ему в ухо. Руменика подошла ближе. Ратислав опустил глаза, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Ты не должен на него обижаться, Ратислав, — сказала девушка. — Не забудь, он всего лишь ребенок. И, как все дети, порой говорит не подумав.
— Да все я понимаю, — Ратислав помолчал. — Может, он и верно говорит. Может, зря я к вам прибился.
— Не говори ерунды, — Руменика подошла к юноше вплотную, взяла его за руку. — Ты уже показал, на что ты способен. Это благодаря тебе Зарята остался жив, когда напали разбойники. Это ты спас Хейдина и всех нас. Ты всегда будешь для нас человеком, заслуживающим доверия каждого из нас. Ты нужен нам, Ратислав. Ты нужен мне. И ты идешь с нами до конца.
— Я ведь почему огорчился; Зарята, может быть, и правый. Я же не знаю, какой он, этот ваш мир. Вдруг и в самом деле я не гожусь идти с вами? Вдруг подведу вас? Не смогу, не сдюжу? Это здесь я герой, а там пользы от меня будет ни на грош. Верно это, надобно меня проверить. Поеду я с вами к волхвам, как задумал Зарята, а там как оно повернется. Коли не пройду испытания, вернусь домой. Без меня путь продолжите.
— Только с тобой! — уверенно сказала Руменика, улыбнулась юноше. — Куда мы без нашего Ратислава? Я тебя не отпущу. И знаешь, почему? Не потому, что ты убил стрелой грифа и остановил этого страшного Легата. И не потому, что ты показал себя храбрым воином. Меня другое в тебе восхитило. То, что ты Липку отпустил. Чужое счастье ты ставишь выше своего, а это самое трудное в жизни.
