Одномоментно они зависли в метре над землёй, "маниментум" распался, а Атика крикнула, направив палочку вниз:
— Прессаре-таве!
Земля смялась под невидимым молотом, но сквозь неё пробились... почти пробились... От пары атаковавших тварей остался только фарш. Ха! А в своё время подобные твари целое опустошение наводили, и никакой "исв сайтртс" не помогал... Уроки прошлого она усвоила.
"Выше! — крикнула Атика. — Ещё выше! Хватит, — они повисли на высоте метров двадцати. — Стандартная тактика на подавление против сильных магов-одиночек. Их подвела несинхронность, если бы не это, снизу в щит ударились бы эти черви, сверху пламя драконов и чары, а с земли — импульсники башен. Обычно этого хватает, чтобы уничтожить даже слаженные отряды".
"Мы — не обычный случай?" — скептически поинтересовался Снейп — поинтересовался мысленно, и она транслировала остальным. Центр сети, боевой координатор, командир — как же давно это было... Такое — не забывается.
"Скорее они потеряли или не приобрели нужный опыт, — пожала плечами в ответ. — Нам в ту сторону. Поторопимся, будут ещё отряды. Вы — древко, я — остриё", — мыслеобразом раскрывая смысл терминов.
— Нет, нет! — вскричал Шолли, когда Тонкая Тропа неожиданно растворилась во мгле, плавно сменяясь реальным миром. — Простите Шолли — он не хотел... но Шолли постарается спасти хотя бы вас! Шелешесет!
Когда новое окружение стало достаточно чётким, Гарри и Гермиона осознали, где оказались. Громадный зал под сферическим куполом с причудливым узором без капли магии. Магия, однако, чувствовалась снаружи — и магия могущественная. Совсем иная, не похожая на привычную магию сила заполняла зал. Центром её являлся старец на роскошном троне. Он встал — с поистине королевским достоинством — и медленно подошёл. За плечами старца шествовали несколько человек в золотых мантиях.
— Усгаор, — буквально выплюнул Шолли.
— Шолли Даостр, первый помощник Всемудрого Ос-Тарота. Рад снова приветствовать тебя в этих стенах. Много воды утекло, не так ли? — улыбка старца была вполне дружелюбной, а вот гудение его силы — совсем наоборот.
— Шолли долго ждал, — кивнул ему ро-сохай, скребя коготь о коготь. — Если ты хочешь Шолли, жрец — так возьми! Но их — их оставь в покое.
— Пожалуй, соглашусь с тобой, — великодушный кивок. — Эти дети пусть посидят в гостевых покоях — всё равно домой им не вернуться, каким бы способом ни попали в Диххус. Я позабочусь о них, Шолли — но мне нужен код. Ты ведь знаешь его? О, знаешь, лично ведь замыкал центральный контур защиты Ока Совета. Дай мне мыслеобраз — они останутся живы. Иначе же...
— Наглец! — возмущённо, но обречённо зашипел ро-сохай. — Нет. Шолли предлагает обмен, да, выгодный обмен. Шолли оставляет себя в живых, в твоих руках, жрец. Ты обязуешься сохранить их жизни и разум, не сломить и не сделать своими слугами. Клятва, жрец! Магический договор от меня, клятва Безымянным от тебя! Иначе — смерть. Моя и их.
— Почему бы и нет, — невозмутимо согласился Усгаор. — Взаимная клятва. Не забудь включить пункт, что ты не стёр и не сотрёшь код из памяти.
— Да. Вешелет! — пространство вокруг Гарри и Гермионы стало каким-то мутным, окружающий звук будто бы пробивался сквозь толщу вод, а изображение — через мутное стекло. — Ну вот и всё, — кривая ухмылка исказила кожу-чешую ро-сохая. — Они спасены. Очень плодотворный разговор затеял Шолли, правда?
— Взять! — велел Усгаор.
С рук жрецов в золотом сорвались чёрные лучи — и ушли в молоко. Ро-сохай резко отпрыгнул и растворился в воздухе. Усгаор подошёл ближе к детям, внимательно посмотрел на них и произнёс:
— Знаю, сейчас вы видите и слышите меня. Советую не пытаться пройти сквозь стены — они зачарованы. Через двери тоже не стоит, если, конечно, не желаете стать горсткой пепла. Примерно через двенадцать часов заклятие перестанет действовать и вы возвратитесь в реальность. Если я не поймаю старого параноика раньше, — усмехнулся Усгаор. — Тогда вы сможете насладиться гостеприимством единственного на весь Диххус города. Приятного ожидания, — первожрец отвернулся и приказал жрецам в золотом. — Вызовите сорок троек магов и прочешите Тронный зал до последнего камушка. Уйти отсюда он не мог, — Усгаор вновь развернулся к детям. — Не знаю, что рассказал вам старый мерзавец, но наверняка море лжи. И чего только хотел добиться этим жестом? — он развёл руками в деланном недоумении. — Сошёл с ума окончательно? В любом случае, прошу простить, меня ждут дела.
И Усгаор направился неожиданно бодрой для старика походкой к выходу из зала — массивным золочёным воротам. И никакого способа последовать за ним не было — Усгаор прошёл сквозь ворота, точно стену на платформу девять и три четверти Кинг-Кросс, а вот на приближение — даже не прикосновение! — Гарри ворота отозвались словно бы ударом тока, хорошо хоть слабым.
Буря и камни! Огонь и кислота! Чары и ритуалы! Неведомо, система заклятий или далёкие волшебники, но они продвигались буквально через бурю магических стихий. И Атика вела их вперёд. Остриё, центр, прорыв, принимающая решения, несущая вперёд: тогда как остальные держали и непрерывно возобновляли бесчисленные щиты, она левитировала их вперёд, маневрировала, непрерывным водопадом чар расчищала путь. "Совершенное оружие, лучший клинок! Я закалю тебя, как закалил твоего отца, и однажды ты скажешь мне спасибо". Спасибо сказать? Твоё желание исполнилось, дед, пусть и не так, как тебе бы хотелось. Она будет лучшим клинком и прорежет эту защиту насквозь.
Она улыбалась. Она постоянно посылала во все стороны чары познания и поиска. Она сжала зубы до скрежета. Она удерживала в голове карту местности, изменяемую сенсосетью в режиме реального времени. Она уже почти не видела глазами, в которых застыли яркие пятна от бесконечных вспышек. Она колдовала обеими руками, и если правой, ведущей, она повелевала штурмовыми ритуалами, и каждый жест, малейшее движение палочки, пальцев, кисти, любой сгиб или поворот имели смысл, порой и вложенный, то сквозь левую руку вперёд устремлялись незримые вектора, простые, но максимально сильные — водопад магических флуктуаций!
Впервые за века она сражалась в полную силу. И вспомнила, каково это — не просто работать на пределе, а на пределе — биться. И предел — отодвигать! Интуиция уже не шептала на ухо — нет, чувство опасности, развитое за границами привычного ощущение боя диктовало ей будущее. И она отвечала. Это и вправду напоминало разговор, разговор на языке даже не ритуалов, а самих смыслов, мыслеобразов, непрерывное балансирование в потоке вероятностей, его изменение и усложнение. Это напоминало песню. Она плела и направляла симфонию ближайшего, на считанные секунды вперёд, грядущего собственным голосом, и частью этого голоса была магия, были сами мысли, и будущее закручивалось, завязывалось в узел, единственной целью которого был — прорыв.
Остриё копья, летящего к цели — вот кем она была. Сейчас, на пике, в состоянии полной концентрации, не осталось ничего лишнего. Только копьё, летящее в цель и непрерывная реакция на предугадываемые события, которые столь же непрерывно менялись вместе с её реакцией. И её реакция тоже была будущим, и на неё тоже была реакция — всё закручивалось в рекурсивную круговерть, воронку, имеющую лишь одну цель. Прорыв! Ни драконьи всадники, ни новая линия обороны с ДИУ, ни даже явившийся вновь чёрный смерч — всё это уже не имело значения. Значение имело лишь то, хватит ли её скорости и выносливости. Сейчас, когда ей не требовалось даже держать щиты, победить мог лишь противник быстрее... или средство, которому нельзя противостоять быстро. Но такового средства у врага пока что не нашлось.
Безумный вихрь событий закончился так же внезапно, как и начался. В один прекрасный момент она осознала, что уже всё. Что впереди нет угрозы. Впереди — это в ближайшие минуты, разумеется. И тогда Атика Сей-Тиор вырвалась, скорее даже, её выбросило из транса, то буквально рухнула на потрескавшуюся от сухости землю. Собралась с силами, привстала...
— Вэнс, — хрипло ухмыльнулась протянутой руке. Поднялась. — Северус, — нахмурилась, но взяла бутылёк с зельем и без промедления выпила.
— Это был самый сумасшедший бой, в котором я только участвовала, — устало констатировала Вэнс, в свою очередь отхлёбывая восстанавливающего силы зелья.
— Неплохое древко, — нашлась Атика.
— И остриё отличное, — улыбнулся Альбус.
— Почему я должен это выслушивать? Вторжение? Пройдён второй и третий периметры? Почему не доложили по проходу первого?
— Отклонений не было замечено, Ваша Святость.
— Операторы что, спят? Мне нужно лично их проверить?
— Никак нет, Ваша Святость. Прошу прощения, но нам не хватает операторов на все периметры. Наши силы сосредоточены на первом и втором периметре, остальные обозреваются поверхностно.
— Почему я должен выслушивать это сейчас?
— Ваша Святость, вопрос решался на более низком уровне, мы не посмели...
— Значит, мы? Список ответственных за сокращение обороны — завтра мне на стол. Не забудь вписать туда себя, бывший жрец-комендант, на первую позицию. А теперь — конкретику! Первое — третий и внутренний периметры?
— Ваша Святость, я прошу прощения, но мы не производили осмотр, у нас перегрузка основного источника и...
— Итак. Кто-то убил... сколько там положено? Три отряда на сектор?
— Три, Ваша Святость.
— Кто-то прикончил три отряда драконьих наездников, прошёл через чарошторм, в который я лично вкладывал и силу Безымянного, а до этого уничтожил как минимум две башни с деструкторами. И вы не проверили третий периметр. Я правильно тебя понимаю?
— Мы... Ваша Святость, нарушений не было зафиксировано, всплесков тоже, мы полагаем, что вторженцы затормозились на третьем периметре! Его проектировал Ферент, и вы знаете...
— Я знаю всё. Я знаю, что кто-то убил Леотарта, я знаю, что некто ищет спутников Шолли, я знаю, что ты не соответствуешь своей должности, и мне очень жаль, что у нас не было возможности убедиться в этом раньше. Запуск резервного источника — раз, полная проверка третьего периметра — два, сформировать боевые группы и объявить жёлтую тревогу по базе — три. Это — понятно? Тогда почему ты ещё здесь? Действуй, пока я не подумал, что грядущее снятие с должности — это слишком мягко! Ох, и дала же вечность мне помощничков...
Магия. Чародейство. Волшебство. О, они с самого детства окружали Альбуса Дамблдора. Магия дома. Магия артефактов. Магия родителей. Магия сестры и брата. Несущая беды или счастье, пользу или вред — магия... Если бы кто-нибудь спросил, как Альбус стал великим волшебником, он бы ответил: "я научился видеть волшебство и не разучился им восхищаться". И с тех пор завораживающий мир переливов чар, волшебств и аур не отпускал его.
У Атики никогда не было такого радостного принятия волшебства — в этом Альбус был уверен, несмотря на то, что никогда не заглядывал в её голову, а читать эмоции по её жестам и мимике — бесполезно. Атика брала не столько интуицией — самой обычной, человеческой, присущей любому, кто веками разбирался в одной и той же области — и даже не знаниями. Она брала идеальным исполнением, отточенной импровизацией, невозможным даже для мага с вековым опытом расчётом — Альбус подозревал, что прежде всего оттачивала она именно менталистику, и даже любимая ритуалистика была позади. Но сейчас, прокручивая в памяти, как она буквально тащила всех вперёд, с нечеловеческой скоростью реагируя на давление, которое множество раз должно было их смять, он думал о том, чего у неё не было и не будет никогда.
Для Атики волшебство и реальность были чем-то внешним, податливым, изменять и властвовать над чем так же естественно, как мыслить. Инструмент — не призвание, не чудо и не вдохновение. Не искусство: предельное, но только мастерство. Он с трудом представлял, в каких условиях она должна была расти — должно быть, это было очень жестокое время... очень жестокий мир. И как бы она ни отрекалась от своего рода, по отношению к магии Атика всегда вела себя как властная аристократка, и даже её главная специализация, ритуалистика, казалась странным продолжением безупречных манер, которых бессознательно ожидал от неё всякий, но которых никогда не получал.
Для Дамблдора всё было иначе: он с какой-то детской радостью впускал внешний мир во внутренний, творя и меняя в равной степени свой разум и внешнее окружение. Проекция, слияние и превращение! Не подчинять, а вести за собой! Чем дольше Альбус следил за Атикой в новых для них отношениях, отношениях уже не учителя и ученика, а двух равных великих магов, тем больше понимал, сколько у неё на самом деле проблем с развитием и что другие великие маги, живи они столько же и гонись за силой, давно бы её перегнали. Он знал, что она также понимает это, а когда намекнул — прямо ответила, что нашла выход и что ей нужно только время.
Какой выход? Загадка. Ни тени мысли, ни тени эмоции не проскользнуло тогда — только сухое: "Есть выход, работаю над этим". Он был почти уверен, что эта работа и этот выход совершенно не подходили для нормальных магов и требовали совершенства, филигранности, терпения и упорства, а не вдохновения, смекалки, воображения или научной работы. Атика порой слишком... прямая. Прямая и упрямая. Вот как сейчас!
— Позволь мне, — чуть улыбнулся ей, останавливая за мгновение до того, как она начала работать с очередным барьером. А ведь она только что пришла в себя — видеть, насколько Атика относится к себе как.... как к инструменту, было немного больно. Пожалуй, в отличие от всех них, она имела право относиться к телу как инструменту, но порой Альбусу казалось, что она считала инструментом в себе буквально всё, полностью отдавшись некоей неведомой цели. Но какой? И сознавала ли она это сама?
— Думаешь?.. — с сомнением покосилась на него Атика, отводя палочку от барьера, на сей раз совершенно невидимого глазами, зато магически столь яркого, что заставлял приглушать восприятие.
— Работа по моей специализации, — эти слова она поймёт лучше других. И Атика действительно кивнула, а остальные участники спасательной операции явно не поняли, что между ними только что произошло.
А он выбросил это из головы и потянулся вперёд волей-восприятием, приблизившись к барьеру так, чтобы находиться в "радиусе прямого действия" — пространстве вокруг мага, где он может управлять волшебством, будь то создание чар или прямое, "осязательное" ощущение. Его радиус (когда Альбус учился, этот термин входил вместе со свечением волшебства и с личной магией в единый термин "аура", и до сих пор находится множество магов, объединяющих мухи и котлет) был огромным. Четыре метра! Это значило, что он мог буквально окружить своим волшебством мага рядом. А ещё — осязать магию так же далеко не может не то что Атика — даже Николас Фламель!
Не зря его специализацией была трансфигурация, искусство превращения, для которого чувствовать предмет, ощущать материю требовалось просто филигранно. И в отличие от Атики, буквально заучивающей сущностные матрицы (и это не повод для восхищения, подобно тому как самая лучшая автоматическая инвалидная коляска, которую научили даже летать, будет хуже здоровых ног), Альбус даже не учился, не тренировался, он... вдохновлялся ощущаемым.
