— Это ты о ком? — Заинтересовался Лузга.
— Да о том же храме, например! — С апломбом пожал плечами Гонда.
— Вот сейчас не понял. Это как? — Брови Марка удивлённо вскинулись вверх.
— Мда. — Гонда потёр переносицу. — Странно, что я вам это объяснять должен. В храме Троих три ордена: радетелей, наставителей и вершителей. И у каждого свой покровитель есть! Отцы-вершители Хунгару поклоняются, наставители — Эйре, а радетели возносят свои молитвы Йоки. И промеж себя они не очень то и ладят! А в Виличе приором отец-радетель сидит. Вот я и думаю. — Скривил он губы. — Что отец Никонт собрался своих людишек в город асуров послать, отца-приора об том не известив!
— А почто ты решил, что отец Никонт наособицу управиться удумал? — Решил уточнить Лузга.
— Да потому, что он — отец-наставитель. — Мягко произнёс Гонда. — И его дело надзирать за обучением изгоев науке мажеской, а не заниматься поисками в проклятом городе. А Вельда, если бы он известил отца-приора, должны были вершителям передать. У них, для такого дела, и людишки обученные есть, и колдуны боевые, и кристаллы, для борьбы с тварями богомерзкими подобраны. А отец Никонт, наоборот, когда после инициации Вельда в ходоки определили, вступился и не отдал. Я ещё тогда голову ломал. С чего бы? А теперь понятно. — Гонда сделал паузу, для пущего эффекта, и добавил. — Вот только теперь, не сегодня, так завтра, об этом отец-приор узнает!
Я досадливо поморщился, мысленно соглашаясь со своим недругом. И сам к этому выводу пришёл. Поэтому и не понимал поступка Никонта, своим заявлением, фактически поставившим крест на тайне о готовящемся походе. Или я чего-то не знаю? Ну, не идиот же отец-наставитель? Прекрасно должен осознавать все последствия, устроенного им, после казни, представления.
— Вот именно. — Заметив мою гримасу, удовлетворённо хмыкнул Гонда. — Отец Никонт сделал ошибку, прилюдно взяв тебя под покровительство. Послухи в школе есть не только у него. И о таком событии, они уж непременно отцу-приору доложат. А догадаться, почто отец-наставитель так к тебе благоволит, будет совсем не трудно. Можешь быть в этом уверен!
— И что же будет потом? — Озадачился Марк, почесав щетинистый подбородок.
— А кто же его знает? — Пожал плечами мой недруг. — Тут по-разному может выйти. Только Трое знают, как отец-приор решит поступить. Вот только, что бы он ни решил. — Гонда сделал паузу, предав лицу мрачное выражение. — Для нашего "друга" конец один. Могила.
— Например? — Скорчил я на губах скептическую улыбку. Мол, не больно-то ты меня и напугал. Пусть разозлится. Глядишь и выскажет, что по этому поводу думает. У меня и свои версии есть, но мой недруг однозначно местные расклады лучше всех тут знает. Ну, кроме Толика. Вот только эту обезьяну, я не за какие коврижки реанимировать не собираюсь! Не поленился даже до подземелья доковылять, чтоб колечко снять, да понадёжнее припрятать!
— Ну, скорее всего, тебя просто заберут отцы-вершители. Что будет с отцом Никонтом, судить не берусь, но в город ты пойдёшь уже с ними. — Гонда облокотившись на стену, язвительно уставился на меня. — Вот только отношение к тебе будет иное. Неважно то, что твоего согласия, сбираясь в город асуров, отец-наставитель не спрашивал. Всё равно, в глазах вершителей, ты соучастником его самовольства будешь, а, значит, человеком подозрительным и ненадёжным. И как только станешь ненужным, от тебя попросту избавятся. Так, на всякий случай.
— Весёлый вариант. — Хмыкнул я, и сам думая так же. Вот только тогда получится, что Никонт — полный идиот. А в это я не верил. — Может, есть варианты получше?
— А как же! — Обрадовано закивал мне Гонда. — Если отца-наставителя заподозрят в чём-то большем, а не просто в самоуправстве, возможно, приор решит пока оставить всё как есть и просто проследить, что же вы ищите в проклятом городе. А тебя, ещё до начала похода, тайно отвезут на допрос. — Гонда задумчиво посмотрел на мою ногу и деланно успокоил. — Ты не бойся. Они ничего ломать не будут. Тебя же целым на утро вернуть нужно будет. Но пытать они умеют. Ну, может и обойдётся. — Сочувственно покачал он головой. — Но кристалл, следящий, тебя одеть заставят и в самом городе перехватят. И тут уж без пыток никак. Так ты больше про то, что увидел, вспомнить сможешь! Причём, в этот раз, — довольно гоготнул мой недруг, — ты им целый нужен уже не будешь!
— А если не перехватят?! — Заглянул я в глаза Гонде, скривив губы. — Камешек можно и потерять.
— И что? — Пожал плечами тот. — Ни эти, так другие убьют! Не знаю, что тебе отец Никонт обещал, если, конечно, вообще обещал хоть что-то, но только потом тебя точно так же и прикончат. Чтоб про находку болтал меньше. Ну, разве что пытать не будут. — Гонда поскрёб рукой нечёсаные волосы. — А может и будут. Кто же их знает! Это тебе не с нами дело иметь!
— Ага. — Иронически кивнул я в ответ. — Кругом дерьмо, одни вы хорошие. И вы бы со мной, если бы городе асуров что-то выгорело, честно поделились. Только почему то мне кажется, что в счёт доли мне ещё и нож причитался.
— Какой нож? — Не понял меня Гонда.
— Да тот, что вы мне под ребро сунули бы. — Хохотнул я в ответ.
— Так тебе всё равно его сунут. — Признал мою правоту Лузга. — Не мы, так другие.
— А всё-таки хорошо, что у нас с тобой ничего не вышло. — Гонда зевнул, вытянувшись на тюфяке и резюмируя, произнёс. — Это нам богатство глаза застило. Я уж лучше тут спокойно отучусь. Адепт воды, если не дурак, неплохо устроится, может. И ещё. Попомни мои слова. Тебе до этого отчаянно везло, но в этом раз ты точно сгинешь. Не те, так другие доконают!
* * *
Предсказания Гонды начали сбываться уже на следующий день. Я, милостиво освобождённый, по причине временной инвалидности, от общественных работ, отчаянно скучал в своей каморке, настраиваясь на долгий монотонный день.
Неожиданный скрип двери прервал процесс скуки, на самом интересном месте. На пороге стоял мрачный и, что невероятно, совершенно трезвый Ликон.
— Вставай, чего разлёгся,— буркнул он, закрывая за собой дверь. — Совсем тебя тут разбаловали! После той мази, что тебе вчера прислали, уже вприпрыжку бегать должен, а не бездельничать!
— Простите мастер. — Я постарался, ввести в свой голос нотки смирения. Маг, судя по всему, был сильно не в духе. И хоть служек у него за спиной нет, за наказанием, если что, дело не встанет.— Но я с трудом на неё наступаю. Очень больно.
Тут я немного покривил против истины. Всё-таки хорошая это штука — магия! Ещё вчера, любое прикосновение к многострадальному пальцу, дикой болью по всей ноге отзывалось. Думал, что ещё пару недель с убогим костылём по всей школе ковылять буду. А сейчас? Я ещё утром приятно поразился, увидев, что опухоль почти полностью спала. Да и зловещий синюшный цвет куда-то подевался! Красота! Если бы не моё желание от трудовой повинности откосить, уже с утра ненужную палку выбросил. Полностью нога, конечно, не прошла, но потихоньку наступать на неё уже вполне можно!
— Маг должен не бояться боли. — Скривил губы воздушник. — Поучить бы тебя, да недосуг. Времени мало. — Ликон машинально понизил голос, практически перейдя на шёпот. — У меня в келье отец-радетель сидит. Видать дошла до приора весточка о затее Никонта! — Маг художественно выругался. — И кто его за язык тянул?
— И что теперь? — Внутри у меня всё похолодело. — Заберут меня?
— Хотели бы забрать, отца-вершителя послали бы, со стражей. — Усмехнулся маг в ответ. — Да и отец-радетель сюда тайно прибыл. И меня, чтобы язык за зубами держал, строго-настрого предупредил. Думается, отец-приор сначала всё разузнать поподробнее решил, а уж потом решение принять, как дальше быть. А значит, есть надежда, что они всё как было, оставят и вас в самом городе перехватить удумают. Видать, на то и у Никонта расчёт и был. — Ликон машинально потянулся рукой к плечу и, не нащупав привычного мешка с бутылями, тяжело вздохнул. — Вот только повернутся, по-всякому может. — Маг пригладил всклокоченную бородёнку и, не сводя с меня тяжёлого взгляда, начал инструктировать. — Ты не вздумай отцу-радетелю врать. Он, наверняка, через послухов всё и так знает. Если уличит во лжи, всё — пропал ты. И наша с тобой затея прахом пойдёт! Расскажешь ему всё об ваших делах с отцом Никонтом. Не забудь всё время твердить, что ты верный слуга храма и думал, что всё делается по воле приора. И дальше, мол, служить готов. Главное, чтобы они вас в проклятый город отпустили, а там я своего не упущу! Да, и о наших с тобой делах ни слова. Я тебя случайно спас и ничего не знаю. Понял?
— Да, мастер, — с готовностью кивнул я.
Значит, ты в городе потом разберёшься. А о том, что и мне выпутаться поможешь даже упомянуть забыл. Впрочем, я и раньше об участи, уготованной для меня магом, особо не обольщался. А теперь, раз он и отцу-приору дулю состроить собрался, моя жизнь вообще ничего в его глазах не стоит. Ладно. К вершителям в гости я точно не хочу, так что будем пока играть по правилам.
В комнате, служившей жилищем, для старого мага, мне раньше бывать не приходилось. Да и остальным я думаю тоже. Ликон гостеприимством явно не отличался, как и любовью к порядку. Во всяком случае, хаос, царивший в небольшом душном, пропахшем сивушными парами помещении, носил застарелый характер. Повсюду виднелись беспорядочно брошенные вещи: тряпки, обувь, грязная посуда. Стол, заваленный кипой старого пожёванного пергамента. Мутное, давно не мытое окно, с трудом пропускающего сквозь себя лучи, поднявшегося над горизонтом солнца. И посреди всего этого бардака, смиренно сидел худенький седенький старичок, в поношенной рясе и закинутым, несмотря на духоту, на голову капюшоне. Умные глаза, добрая, ласковая улыбка на, густо покрытом морщинами, лице, жиденькая полностью седая бородёнка, заботливо уложенная поверх мантии. Как есть, дедушка — божий одуванчик! Вот только, на душе, от накатившей тревоги паскудно стало, да по спине отчего-то мурашки ледяной волной забегали.
— Входи отрок. — Голос отца-радетеля был под стать улыбке, такой же ласковый и доброжелательный. — Садись. Разговор у нас будет долгим, а тебе, с больной ногой, стоять тяжко будет.
Ошарашенный вниманием старика, я растерянно огляделся по сторонам. Присесть было некуда. Единственный стул завален всяким хламом, а садиться на кровать, рядом со жрецом, я не рискнул. Заметив моё замешательство, отец-радетель, укоризненно покачав головой, направился к стулу и начал аккуратно перекладывать его содержимое на пол.
— Зачем, всеблагой отец. — Сунулся было, стоявший за моей спиной, Ликон. — Я сам уберу!
— Пустое. — Небрежно отмахнулся тот. — Мне не трудно. Оставь нас Ликон.
Поклонившись, маг покинул помещение, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Ну вот, — жрец удовлетворённо посмотрел на стул и кивнул мне. — Садись.
Поблагодарив, я аккуратно сел. Внутри всё подобралось в ожидании неприятности. Знаю я таких, добрых и ласковых. Говорят Торквемада, с такой же ласковой улыбкой, людей сотнями пытал, а потом на кострах сжигал. И что характерно, при этом искренне считал, что творит доброе дело. Этот старичок, похоже, из той же категории. Стелет мягко, да только спать на его ложе вообще невозможно.
Отец-радетель, между тем, не спеша подошёл к двери, выглянул за неё, покачал головой, никого не обнаружив и вернувшись, вытащил небольшой продолговатый камешек коричневого цвета. Камень ярко полыхнул, даже сквозь крепко сжимавшие его пальцы. Старичок удовлетворённо кивнул.
— Твоё имя Вельд, не так ли? — Осведомился он, вновь присаживаясь на кровать Ликона.
— Да, всеблагой отец, — придав своему голосу смирение, на какое только был способен, ответил я.
— А меня зови Яхимом. — Радетель снова мне ласково улыбнулся и уточнил. — Отцом Яхимом. Так и называй.
— Хорошо всеб... отец Яхим.
— Вот и ладушки. — Обрадовался жрец. — Ликон сказал мне, что юноша ты прилежный. Троих чтишь, храм уважаешь, а значит и мне, сейчас, всю правду расскажешь. — Яхим заглянул мне в глаза, наклонив голову чуть набок. — Не будешь расстраивать старика?
— Конечно, отец Яхим, — с готовностью кивнул я. — Мне скрывать нечего.
— Ты и вправду прошёл через проклятый город?
— Да. — Не стал отнекиваться я. У радетелей возможностей проверить поступившую информацию будет побольше, чем у отца Никонта. Так зачем самому себе могилу копать? — Я опаздывал в школу, к сроку. Поэтому у меня не было выбора. Кратчайший путь лежал через проклятый город.
— Страшно было? — Глаза радетеля смотрели с лёгким участием. — Просто чудо, что тебе вообще выжить удалось.
— Чудом и выжил, отец Яхим! — Согласился я. — Несколько раз думал, что уже и не выберусь. Такого страха натерпелся!
— Ну, ты всё же выжил! И к сроку успел! Молодец! — Порадовался за меня Яхим. Чуть в ладоши от избытка чувств не захлопал. — Ну и как тебе дворец проклятого? Он и вправду так прекрасен, как в книгах описывают?
— Да от него одни стены и остались! — Чуть поколебавшись, ответил я. — Внутри руины одни.
Я покосился, наблюдая за реакцией жреца. Тут всё зависело от того, правильно ли я понял мотивы поступка отца Никонта. Не мог не осознавать старик, чем его слова в будущем обернуться могут. А значит, сознательно внимание радетелей к будущему походу решил привлечь? Зачем? На этот вопрос у меня только один приемлемый ответ нашёлся. Они и так об этом походе уже узнали. Послухов тут много, наушников ещё больше, вот где-то утечка информации и произошла. И дело шло к тому, чтобы сборы, отцом-наставителем затеянные, на корню пресечь. Меня к вершителям или, того хуже, в пыточную, отправят, отца Никонта, тоже куда-нибудь. ( Не знаю, как тут с проштрафившимися жрецами поступают. Да и знать не хочу). Вот и решил хитрый жрец ва-банк сыграть. Дал понять местному руководству, насколько приз велик, коль он лично безопасностью какого-то недошлёпка озаботился. Заинтересовать решил. Судя по всему, о цели затеваемого им похода, Никонт благоразумно не распространяется, а против дознания, с перемещением в пыточную, у ушлого жреца есть какой-то аргумент. И других вариантов заполучить что-то очень ценное, кроме как, проследить за людишками Никонта в проклятом городе, у отца-приора нет. На то и расчёт. Вот только что же в этом злополучном дворце настолько важное есть, что отец-наставитель за собой все мосты сжечь решился? В случае неудачи пощады ему ждать не приходится. До чего же бесит, когда тебя в тёмную использовать пытаются!
— Одни стены, говоришь, — укоризненно покачал головой старичок. — А что же тогда вам с отцом Никонтом в том дворце понадобилось, коль там порушено всё?
— А мне почём знать, всеблагой отец?! — Искренне удивился я. — Не по чину мне в дела храмовые мешаться. Раз отец-наставитель повелел людишек его во дворец проклятого свести, я и должен расстараться! А что за надобность у служителя храма Троих в том дворце, не моего ума дело!
— Вон оно как, — вновь ласково улыбнулся мне старик и вдруг, резко вскочив, жёстко ухватил за плечо. Громкий треск опрокинутого на пол кувшина. Острый, как бритва взгляд, полоснувший по глазам. — А ты случаем не лжёшь мне, отрок? — От напускного благодушия отца Яхима и следа не осталось. — Может мне тебя до отцов-вершителей отправить? Для разговора вдумчивого?
