По крайней мере, в воде тебя не хлестал ветер. Я поправил маску и перелез через планшир с концом в руках. Каждая пара пловцов держала по одному. Идея была в том, чтобы обернуть концы вокруг опор платформы, чтобы мы не дрейфовали. Я хмуро смотрел на возможность пропавших без вести.

Я поплыл к одной из громадных опор платформы — от нее можно было дотянуться до укосин, позволяющих подняться на палубу и к жилым отсекам. Платформа над моей головой напоминала футуристическую космическую станцию — десятиэтажный скелет из бетона и стали. Я потянулся к одной из массивных колонн, но волна пронесла меня мимо нее. Черт. Я поплыл против течения. Теперь меня подхватила быстрина, утащила под воду и швырнула на покрытую ракушками стальную сваю. Я вынырнул на поверхность, сплевывая воду. После двух попыток мне удалось обмотать конец вокруг скобы. Сделав это, я понял, что мистер Мерфи приехал с нами на платформу: вся металлическая поверхность буровой платформы была покрыта слоем льда толщиной примерно в одну восьмую дюйма.

Я быстро собрал своих лучших скалолазов — Трейлера, Змея, Пыжика и Скачки и объяснил ситуацию. Они должны найти путь наверх, а затем сбросят спелеологические лестницы, с титановыми крюками, которые позволят подняться остальным. Пыжик пошел первым, извиваясь на гладкой цилиндрической поверхности опоры, ругаясь так, что мог бы гордиться даже Эв Барретт. Шум не имел значения — при 50-узловом ветре никто ничего не мог услышать, и мы были уверены, что никто из террористов нас так скоро не ждал. Я взглянул на часы: 02.25. Немного отстаем от моего расписания. Я месил воду. Я размышлял о существовании, которое для себя выбрал. Я ждал, казалось, целую вечность.

— Че-е-е-е-ерт!

Тело Пыжика вылетело из темноты. Он упал на воду в пяти ярдах от меня, с тошнотворным шлепком. Я подплыл к нему, уверенный что он мертв или без сознания, или что он сломал себе спину. Он лежал в воде и шевелил пальцами. Затем его маленькие рыжие усики дернулись под маской. Наконец он застонал.

— Дерьмо. Там чертовски скользко.

Он был в порядке, слава Богу. Я выдавил из себя улыбку. Я закатил глаза к небу.

— Вставай, придурок, вставай. Ты должен идти туда.

Я указал головой наверх.

Он перевернулся, по собачьи подплыл к опоре и начал снова — маленький паровозик, который смог. На этот раз он снял свои резиновые перчатки.

— Мои руки скользили.

— Ты потеряешь малость кожи.

— Ну и что — зато это даст мне сцепление.

Затем Змей, Скачки и Трейлер тоже начали подниматься. Именно Трейлер, наконец, поднялся достаточно высоко, чтобы закрепить первую спелеологическую лестницу, которая выглядит как одна из тех штук, по которым поднимаются воздушные гимнасты, и я дал знак первым шести людям начать подъем. Вскоре за ними последовали еще три спелеологические лестницы, каждая из которых была закреплена титановым крюком. Я жестами приказал остальной команде начать штурм.

План был воплощением операции "Будь проще, дурачок". Мы взбирались по спелеологическим лестницам, чтобы преодолеть вертикальные опоры. Затем, как только мы доберемся до самого каркаса надстройки, мы поднимемся наверх, перелезем через поручни и уничтожим плохих парней. Двадцати четырех из нас было достаточно, чтобы ударить по всем основным зонам платформы одновременно.

Я наблюдал, как двое из GSG-9 затаскивали себя наверх по шторм-трапу Скачек, и в этот момент они упали. На высоте двадцати футов (прим. 6м) их накрыл мини-торнадо и крюк вылетел из ниши. Они свалились обратно в воду, привязанные к концу своего напарника, вынырнули на поверхность, подплыли к опоре и закрепились. Лестница ушла на глубину шести футов — дерьмо случилось.

Я попытался прикинуть стоимость. Каждый титановый крюк был равен цене на билет "Конкорда" из Нью-Йорка в Лондон.

Я махнул фрицам плыть к шторм-трапу Рыжика и дал им знак подниматься. Когда я увидел, что с ними все будет в порядке, я последовал за ними — последним, кто поднимался. На полпути я выдохся. Какого черта тут делает старик? Я висел в сорока футах (прим. 12м) над бурлящим морем и смотрел на часы: 05.18. Потребовалось более трех часов, чтобы добраться от начальной позиции до позиции выхода в атаку.

Пыхтя и обливаясь потом, несмотря на морозный воздух, я перебрался через перила и наблюдал, как все заняли свои заранее подготовленные позиции в так называемом режиме международной команды — смешанные пары стрелков. На палубе не было никакого движения, кроме обычных звуков ветра и моря, а, так же, шипения, стонов, скрежета и хрипов пневматического, гидравлического и электрического оборудования. Может быть, подумал я, мистер Мерфи свалился с лестницы и этот сукин сын утонул. Я подал знак рукой. Трейлер и Малыш Рич, каждый с немецким стрелком-напарником, прикрепили взрывчатку к главному люку. Еще один из моих смертоносных стрелков, взрывоопасный маленький задира, которого я звал Крошка Карлос, вместе со Змеем, бойцом SEAL размером со шкаф, которого я звал Хо-Хо-Хо, Пыжиком и их фрицами-камрадами, заблокировали иллюминаторы, аварийные люки и генераторы.

Это было слишком просто — никаких признаков плохих парней.

Неужели нас подставили? Неужели это все город-ловушка? Я включил передатчик.

— Пошли!

Это было гребаное Четвертое июля, День взятия Бастилии и чертов юбилей Королевы одновременно. "КАБУ-УМ!" — заряды пробили люки, "Ка-БАМ!" — ребята забросили в рубку светошумовые гранаты и вошли, быстро и тихо.

Я последовал за ними, крепко держась за плечо Трейлера. Его "Смит-Вессон" был наготове. За электрической панелью, скрытой дымом от вспышки, послышалось какое-то движение.

Трейлер инстинктивно обернулся, взмахнул своим .357 и выжал три выстрела специальными маркирующими патронами.

— Умри, ублюдок.

Три красные звезды появились на груди плохого парня. Справа от него было еще какое-то движение. Напарник Трейлера — немец, развернул свой ХК Р7 и достал террориста двумя 9-миллимитровыми восковыми пулями в горло. Даже с защитой, которую он носил, этот сукин сын будет иметь проблемы с дыханием еще несколько дней.

— Чисто — объявил Трейлер по рации.

Теперь Карлос, Змей, Хо-Хо-Хо, Рич, Скачки и другие, начали методично, отсек за отсеком, прочесывать главные помещения буровой платформы. Я связался по рации с буксиром и "Уалерами" и приказал им сходиться. На заднем плане слышались разрозненные двух и трех-патронные очереди из пистолетов и пистолетов-пулеметов.

— У меня есть заложники — живые.

Это был голос Золотопыльного Ларри.

— Но они опутаны проводом.

Дерьмо. Они были заминированы. Где, черт бы побрал, детонатор? Он с электроцепью или радиоуправлением? Было это...

Раздался безошибочно опознаваемый голос Пыжика.

— Мне достался членосос с детонатором. Он спал и засунул его под свой матрац. Развяжи их, Ларри.

Мы закончили учения в 07.30. Посредники (трое немцев и трое американцев) подсчитали: двое плохих парней убиты, трое ранены, восемь захвачены. Два хороших парня ранены. Двенадцать заложников освобождены, никто не пострадал. В общем, неплохое рабочее утро.

Я нашел Рики на камбузе, трудящимся над дымящейся миской супа из бычьих хвостов, в свободной руке у него был ломоть черного хлеба, намазанный белым немецким маслом, а у локтя — кружка черного кофе.

— Развлекаетесь, герр генерал?

Он посмотрел на меня с недоброй улыбкой. Ах ты, головка от члена.

— Это было интересное утро. Хороший прогресс.

Он сделал паузу и набрал полную ложку супа.

— Но эти учения — они всегда вызывают у меня зверский аппетит.

Он закусил черным хлебом.

— А у тебя?

А у меня? Я стоял там в своем резиновом костюме, с мокрой бородой, с замерзшими ободранными пальцами и ноющими суставами.

Я облегчился в костюм — обычная практика во время операций и от меня несло уборной.

— Ах ты, никчемный сукин сын, петушачьеголовый дерьмомозглый застойномудый гребанный нацисткий фрицеублюдок. Ты там сидишь, жрешь свой чертов суп и ржаной хлебушек, попиваешь свой горячий гребаный кофеек, а я отмораживаю свою несчастную задницу в твоем гребаном Северном море, и ты меня же еще спрашиваешь, как насчет меня? Да пошел ты на хрен, герр генерал.

Он разразился хохотом.

— Сдается мне, членоголовый, если ты простишь мой французский, что сегодня утром ты настоящий "тюлень".

Сукин сын был прав.

Но ведь это он носил звезды, а я — шрамы.

Наш визит к GSG-9, возможно, сделал нас замерзшими и чертовски больными.

Но, по крайней мере, мы могли играть с теми, кто нам нравился. Вскоре после того, как мы вернулись в Штаты, меня вызвали в штаб-квартиру ОКСО и сообщили, что для тайной операции в Ливане требуется подразделение из состава Шестого отряда SEAL. В Ливане мне никто не нравился.

Но зимой 1982 года в Ливане находились части американского военно-морского флота, входившие в состав многонациональных сил, которые были направлены туда сразу после массовых убийств в лагерях палестинских беженцев "Сабра" и "Шатила", где фалангистские ополченцы отомстили за убийство своего харизматичного лидера Башира Жмайля, убив в сентябре прошлого года примерно тысячу безоружных палестинских мужчин, женщин и детей.

Так что ОКСО и — неохотно — Госдепартамент решили, что два урезанных лодочных экипажа из состава Шестого отряда SEAL (двенадцать человек вместо четырнадцати) будут тайно переброшены в Бейрут. Наша миссия будет заключаться в оценке возможных террористических угроз американским целям, обследовании позиций посольства и морских пехотинцев и выработке предложений по улучшению ситуаций. Как это и случалось раньше, я должен был осуществить развертывание прямо перед Рождеством.

Я тщательно сделал выбор. Конечно, я возьму с собой Пола и Дюка. И я подумал, что Индейский Еврей хорошо впишется. Были включены Золотопыльные близнецы, как и Змей, Скачки, Пальцы, Пыжик и большой бородатый сукин сын, которого я звал Хо-хо-хо из-за того, как он смеялся. Я также взял нашего любимого салагу, пушечное мясо из рядовых, Малыша Рича (я сказал ему, что нам понадобится доброволец, на случай, если мы попадем в беду и надо будет кого-нибудь бросить на съедение волкам. Он спросил, не взять ли ему с собой красную шапочку. "Если будет хоть немного похожа на куфию", — сказал я, "упакуй ее".)

Дожди рано пришли в Ливан в 1982 году, было сыро и холодно, когда я, одетый только в легкую куртку и свитер с высоким воротом, пробирался через переполненный международный терминал аэропорта Бейрута. Я перекинул рюкзак через плечо, взял в руку дорожную сумку и позволил людскому потоку нести меня к таможне и иммиграционным стойкам.

Я летел из Норфолка в Вашингтон, из Вашингтона в Нью-Йорк, из Нью-Йорка в Париж. Я переночевал в Париже и ухватил немного праздничного веселья — я никогда так и не узнал ее имя, но она была вьетнамкой и очень красивой — потом встал в пять утра и взял такси до аэропорта Орли, расположенного в получасе езды к юго-востоку от города, откуда ночным рейсом "Мидл Ист Айрлайнс" отправился в Бейрут. Я путешествовал налегке: ручная кладь и маленький пистолет .380 калибра, который было легко спрятать, когда я проходил через металлодетектор.

Наше оборудование связи, тяжелое оружие и специальные вкусняшки путешествовали с Дюком, Ларри, Фрэнком и Малышом Ричи. Им предстояла самая легкая поездка: рейсом командования ВВС с авиабазы Сигонела на Сицилии, спокойная ночь с холодным пивом, а затем ранний утренний перелет на борту военно-морского самолета С-2 "Грейхаунд", который доставил их на летную палубу авианосца США "Индепенденс" недалеко от ливанского побережья. Оттуда мой квартет бойцов SEAL должен был проникнуть на берег вместе с отрядом морской пехоты. Потом они переоденутся, затеряются в толпе и отправятся на север в город. Я должен был забрать их вместе с багажом от терминала аэропорта через семьдесят два часа.

Пол, Скачки, Пыжик и Змей должны были вылететь в Амстердам, а оттуда добираться поездом до Афин. Они пробудут там пару дней, чтобы убедиться, что они "чисты", а затем полетят на Кипр, где сядут на паром до Бейрута. Через восемьдесят четыре часа они будут на Музейном перекрестке — одном из немного мест, где можно пройти между Восточным и Западным Бейрутом, не попав под обстрел. У Еврея, Хо-хо-хо и Пальца был самый окольный и опасный маршрут: Лондон, Париж, Франкфурт — и Дамаск. Оказавшись в сирийской столице, они возьмут такси и отправятся в Бейрут по суше, а затем поселятся в отеле "Саммерленд", расположенном на пляже к северу от аэропорта.

В этом конкретном боевом патруле я был передовым дозорным. Я действовал в одиночку, в течение дня или около того, изучая местность, организуя транспорт, подыскивая подходящие безопасные дома и наблюдая за... чем угодно. Я улыбнулся усатому чиновнику, который поставил мне штамп в паспорте. Прежде чем я прошел иммиграционный контроль, в мой ирландский паспорт была аккуратно вложена пастельно-розовая с желтым пятидесятифунтовая ливанская банкнота. Теперь у меня была двухмесячная виза, а пятьдесят фунтов исчезли.

— Шукран — спасибо тебе.

— Ауфван — добро пожаловать.

Я поднялся по трапу к наружным дверям. Казалось, снаружи были беспорядки, но это была обычная суета, естественная для аэропортов третьего мира от Каира до Карачи. Особенность Ливана заключалась в том, что здесь все были вооружены до зубов.

Трое таксистов подрались из-за меня, и я сдался победителю, невысокому темноволосому человеку с единственной густой бровью и кривой улыбкой под плохо починенной заячьей губой. Он повел меня к тому, что когда-то могло быть "Шевроле". Я пошел вперед, глядя, как он, поводя плечами, скачет передо мной. Мы подошли к машине. Он помолчал и повернулся. Массивная бровь приподнялась почти на целый дюйм.

— Куда двигаемся?

— Отель "Коммодор", Игорь.

Он показал мне большой палец.

— Сахафа — пресса? Журналист?

— Да. Сахафа. "Ирландский Ежедневный Флагшток". Слышал о таком?

Я наблюдал, как он одарил меня, как я предположил, насмешливым взглядом.

— Нет, мистер.

— Ничего страшного, никто не слышал.

Я забрался на пассажирское сиденье, бросил багаж на заднее и с трудом захлопнул дверцу.

— Как тебя зовут, хабиби?

— Хабиби? Вы говорите по арабски?

— Нет, только несколько слов. Я могу сказать тебе, чтобы ты пошел на хер и спросить, где писсуар.

— Этого достаточно.

Шофер повернулся ко мне, и его улыбка стала еще более нелепой из-за состояния его губы. Он тронулся с места, не обращая внимания на поток машин по обе стороны от нас.

— Зови меня Абу Саид, хабиби. Саид Абу Саид.

Он покачал головой, потянулся назад и похлопал по моему багажу.

— Да, хабиби — пожалуйста, не делай так — это вводит в соблазн. Положи его себе под ноги, пожалуйста.

Я как следует уложил свой багаж, когда такси опасно вырулило из аэропорта. Мы миновали два ливанских блокпоста и двинулись на север по разделенной дороге, ведущей в город. Два "Вольво", которые, казалось, устроили гонки в сотне ярдов впереди нас, внезапно отскочили друг от друга. Один из них опасно вильнул, развернулся на 180 градусов и съехал на обочину шоссе. Другой "Вольво" свернул на обочину и резко затормозил. Оба водителя вышли, размахивая пистолетами. Абу Саид вдавил педаль в пол и промчался мимо разборки. Добро пожаловать в Бейрут.