Мэллоу ухмыльнулся.
— Ясное дело, Джед. Ещё бы им это нравилось! Потерять кучу привилегий и получить взамен вот этот балаган... Главное, чтобы их людям нравилось. Пару бубнящих по углам я как-нибудь вытерплю.
Он быстро огляделся по сторонам и придвинулся к сармату.
— Не делай ничего, ладно? Ривз с ножом не полезет, но провокацию может устроить. Мы с бойцами справимся, если тебя отправят на второй этаж, но с тобой тут всё же спокойнее.
Гедимин кивнул. "Значит, эти двое не опасны," — думал он, высматривая недовольных главарей в толпе. "Пока не найдут себе сторонников. Но я бы за ними присмотрел..."
03 марта 24 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Через две минуты — на выход, — буркнул сержант Матейка, остановившись у камеры Гедимина. Мэллоу, встав с койки, тяжело вздохнул.
— Опять? Джед, они совсем тебя загоняли. Ты уже отработал и паёк, и одежду, и жильё на пять лет вперёд!
— Это шестая часть его срока, — отозвался Матейка, надевая на подставленные руки сармата гирлянду браслетов. — Так вышло, что от него есть хоть какая-то польза. Пошёл, пошёл, хватит просиживать койку!
Он подтолкнул Гедимина в спину стальной "клешнёй".
От лестницы они сразу свернули налево, и сармат удивлённо мигнул — его вывели из тюремного ангара без скафандра и инструментов.
— Стой, — он остановился, не обращая внимания на тычки и ругань. — Броню забыли.
— Сегодня обойдёшься, — буркнул Матейка. — Пошёл!
Он очень торопился — куда сильнее, чем в обычные дни, когда он выводил сармата что-нибудь отремонтировать. Гедимин ждал, что они повернут налево, к космодрому, но они, обогнув тюремный двор, вывернули направо. Матейка подтащил к себе сармата и повёл его между ангарами, держа за скованные запястья, как будто наручников и чипов было недостаточно для контроля. Гедимин недовольно сощурился, но тут же, забыв о ноющих суставах, широко раскрыл глаза — его вывели к шоссе прямо напротив чёрной двери "Сюаньхуа". Дверь была открыта, и охранник — кажется, Тьягу — стоял на пороге и широко улыбался.
— Миссис Агуэра! — крикнул он, заглянув внутрь. — Мисс Флоренс!
Дверь качнулась, и Гедимин заметил табличку с косым красным крестом — "Мы извиняемся, но здесь закрыто". Тьягу, шагнув назад, поправил её и придержал дверь.
— Пошёл! — буркнул Матейка, подтолкнув сармата в спину. Они уже стояли у крыльца, и Тьягу улыбался им.
Все стены вестибюля были увешаны гирляндами розовых и лиловых цветов вперемешку с фигурками маленьких птиц с ярким оперением. Посреди помещения стоял длинный стол на коротких ножках, заставленный чашками и засыпанный сладостями. Вдоль стола на подушках сидели люди — в основном самки, но Гедимин заметил и нескольких самцов. Рабочей одежды и полумасок не было почти ни на ком, но все надели какие-то странные длинные наряды. Двое поднялись из-за стола навстречу сармату; Матейка дёрнул его за запястья и зазвенел ключами, вскрывая браслет за браслетом. Гедимин удивлённо мигнул — всю гирлянду обычно не убирали, пока он не возвращался в камеру.
— Хорошего дня, мистер Матейка, — сказала, сдержанно улыбнувшись, самка в многослойной красной одежде. Мэрикрис, как обычно, сидела за своим столом; ей принесли отдельную чашку и маленький чайник из тёмной керамики. Приподняв его, она взглянула на Гедимина и улыбнулась из-под полумаски чуточку шире.
— Я привёл его вовремя, — буркнул Матейка с непонятным смущением, отступая к двери. — Как договорились.
— На пять минут позже, если быть точными, — отозвалась миссис Агуэра. — Что ж, спасибо, мистер Матейка. Теперь оставьте нас и не возвращайтесь раньше полтретьего.
Руки Гедимина уже были свободны. Секунду спустя дверь зазвенела, закрываясь за Матейкой, — теперь над сарматом не нависал и конвоир с пультом управления. Гедимин озадаченно посмотрел на Мэрикрис — непохоже было, чтобы в её заведении сегодня хоть что-то сломалось.
— Мистер Джед! — Джой, одна из немногих одетых по-рабочему, крепко взяла его за левый локоть. — Я уже не надеялась, что они вас отпустят. Миссис Агуэра месяц билась, как тигрица, чтобы получить разрешение...
— Не надо, мисс Флоренс, — сухо отозвалась Мэрикрис, поставив чайник на стол. — У вас два часа. Действуйте. Я сделала всё, что смогла.
Сармат мигнул. Его уже держали с двух сторон, за обе руки, — слева стояла Джой, справа — Мишти, и обе выглядели подозрительно довольными. Самки за столом, забыв о еде, глазели на них и странно ухмылялись.
— У вас что, авария? — спросил Гедимин. Ему очень хотелось стряхнуть "мартышек" и освободить руки — тем более, что его уже тянули к коридору, занавешенному гирляндами из мелких искусственных цветов и прозрачных "капель".
— Да, пожалуй, — отозвалась Джой, потянув его за руку. — И без вас никак не обойтись. Может, не будем стоять на проходе? Вы без чая не останетесь.
Гедимин, пожав плечами, прошёл под завесой. Она тут же опустилась за ним, отрезав от шелестящего и хихикающего вестибюля. В коридоре было тихо, только где-то бурлила вода.
— Знаете, что будет послезавтра, мистер Джед? — спросила Джой, выпустив его руку и развернувшись к нему. — Утренний барк отвезёт меня в Чикаго. Здесь я больше не работаю — последний день, и мы с Мэрикрис в расчёте.
Сармат мигнул.
— Ты уедешь из Кларка? — он, неожиданно для самого себя, почувствовал слабое сожаление. "Никаких больше странных подарков," — он досадливо сощурился, вспомнив книги Бекмана. "Да... Кенен, наверное, сильно расстроился бы."
— Таков закон, мистер Джед, — кивнула Джой. — В этом году — я, а в следующем — Мишти. Здесь нельзя работать подолгу... Но — хватит болтовни!
Она подошла к сармату вплотную и, привстав на цыпочки, положила обе ладони ему на грудь.
— Вы очень странное существо, мистер Джед. Во всех отношениях. Мы с Мишти долго ждали, и наше терпение на исходе. Сегодня вы мне не откажете. Мы пойдём вон в ту комнату — и на деле узнаем, чего стоит ваша странная штука!
Её ладонь, быстро опустившись вниз, на секунду прижалась к промежности сармата. Тот изумлённо мигнул — но с другой стороны его крепко ущипнули за сосок, и про Джой он временно забыл.
— Эй! — он осторожно взял Мишти за запястье. Она нехотя разжала пальцы. Боли не было, но в солнечном сплетении что-то шевельнулось, прогнав по коже давно забытую волну тепла, и Гедимину стало не по себе.
— Я не умею спариваться с... — он чуть не сказал "макаками", но вовремя себя одёрнул. — У вас хрупкие кости и нежные ткани. А я не хочу кого-то искалечить.
Самки переглянулись и дружно хихикнули.
— А вот мы — умеем, — уверенно сказала Джой. — И мы знаем, что с вами делать. Не бойтесь за наши кости.
Мишти потянула вниз застёжку на комбинезоне сармата. Гедимин недовольно сощурился, но самка только усмехнулась.
— Мы же вас видели, — она хлопнула его по груди. — И, естественно, измерили. И подготовились. Идём-идём, пока вода не остыла!
Рука Джой скользнула под комбинезон. Сармат хотел её убрать, но прикосновение прохладных пальцев к животу стало неожиданно приятным. "Мать моя пробирка," — растерянно думал он, прислушиваясь к странным волнам тепла. "Эта штука просыпается. У меня же даже гормонов нет..."
— Видели? — буркнул он. — Видели, что у меня всё отрезано? И что я буду...
Мишти снова ущипнула его за сосок, и сармат вынужденно замолчал.
— Положим, не всё, — сказала самка, сжимая в пальцах плотную желёзку и слегка её оттягивая. — Сами увидите.
Джой негромко фыркнула, подталкивая сармата в спину.
— Джед! Ваши женщины... те, кто имел с вами дело раньше... они часто затыкали вам рот? Мне вот уже хочется это сделать. Мишти, прикрой дверь!
Это было похоже на внезапный глоток глюкозы, — странная сладость, растекающаяся по языку и нёбу. "Лилит часто говорила "Заткнись!"," — Гедимин невольно ухмыльнулся. "И так же сжимала мне соски. Но у неё пальцы сильнее..."
— Хорошо хоть, в этот раз без скафандра, — заметила Джой, откладывая в сторону свёрнутый комбинезон сармата. Одежды на нём почти уже не осталось. Он покосился на свою грудь, иссечённую шрамами, на тонкие чистые руки самок и смущённо сощурился.
— Вот как это выглядит теперь, — сказала Мишти, проводя пальцем по центральному рубцу, и неожиданно прикоснулась к нему губами. Сармат вздрогнул и растерянно замигал.
— Пригнитесь, — попросила Джой. Она растирала его спину какой-то тёплой маслянистой жидкостью; сармат ожидал резкого запаха эфирных масел, но непонятное вещество не пахло ничем.
— Всё твёрдое, как камень, — Джой легонько хлопнула его по лопатке. — Будто трогаешь нагретый металл. Плутоний, верно? Он такой же на ощупь?
Гедимин машинально кивнул. "Плутоний... Где эти самки могли потрогать плутоний?" — мелькнуло в голове.
— Не отвлекай его, — сказала Мишти, проводя двумя пальцами по выделительной трубке, от основания к её концу. Гедимин не почувствовал ничего нового — там была только кожа, хрящи и мышцы; тёплые волны шли от солнечного сплетения, от рук Джой, осторожно гладящей его живот.
— Я не отвлекаю, — отозвалась та, обхватывая сармата под рёбрами; её ладони встретились на животе и на мгновение переплелись. — Вот мистер Маккензи говорил — надо перед ним поставить ядерный реактор, чтобы его расшевелить. Как думаешь, справимся без реактора?
Гедимин хмыкнул.
— У Маккензи дурацкие шутки, — прошептал он, впервые за долгое время щурясь не от боли или недовольства. Тепло пульсировало под рёбрами, растекаясь по коже, и перед глазами вставал синевато-зелёный свет. "Стержни в воде," — мелькнуло в мозгу. "Эффект Черенкова. Всё-таки это очень красиво..."
— А ему лучше, — заметила Мишти, ткнув пальцем в грудную мышцу. — Может, и нам по итогу будет неплохо...
Гедимин задумчиво сощурился и перевёл взгляд на Джой — у него было смутное ощущение, что пора и ему что-то сделать. "Лилит нравилось, когда я трогаю ей шею," — вспомнил он и с сомнением посмотрел на выступающие ключицы человеческой самки. "Очень тонкая кожа, не поцарапать бы..."
Джой, перехватив его задумчивый взгляд, шагнула назад с неожиданной прытью.
— А вот это уже лишнее, — деловито сказала она, вынимая из складок сброшенной одежды тонкие ремешки, сложенные в несколько раз. Гедимин мигнул.
— Лучше будет, если мы вас свяжем, — сказала Джой, показывая ему ремешки. — Руки за спиной, чтобы... чтобы никто не пострадал.
Сармат настороженно сощурился.
— Связать руки?
— Смотрите, — Джой несколько раз натянула и отпустила ремешки, показывая их эластичность. — Вы легко их порвёте, если что-то пойдёт не так.
Сармат поддел ремешок пальцем и нехотя кивнул.
— Ладно.
Он лёг на спину, и Джой, согнув его руки в локтях, пропустила их под тонкой "доской" и ловко связала запястья. Она завела руки сармата высоко, под лопатки; он сдвинулся, устраиваясь поудобнее, и самка, заглянув ему в глаза, довольно кивнула.
— Кто первый? — спросила Мишти, скользнув прохладными пальцами по животу сармата и спустившись к выделительной трубке. — Я тоже хочу его проверить!
— Иди первой, — отозвалась Джой, раскладывая что-то на выдвижной полочке. Гедимин повернул голову набок, чтобы проследить за ней, но Мишти крепко ткнула пальцем в его солнечное сплетение, и волны тепла, раскатившиеся по телу, заставили сармата откинуться назад, а его взгляд — временно помутнеть.
— Окей, — протянула Мишти. Одна её рука ещё лежала на животе Гедимина, вторая спустилась к застёжке её собственного комбинезона — отдельной, неприметной, приоткрывающей промежность.
Джой поглаживала выделительную трубку, то осторожно, то с силой её сдавливая, и сармату казалось, что она что-то нащупывает. Он смущённо сощурился и напряг поднимающие мышцы, устанавливая хрящевую конструкцию вертикально. Джой хмыкнула.
— Очень удобная штука, — заметила она, прикасаясь пальцем к выходу уретры. — Вот так её и держите. Ещё немного...
Она ловким движением вставила в проток что-то влажное, а в следующую секунду сармат стиснул зубы — что-то жгучее впрыснулось в уретру и пролилось по всему протоку внутрь, за тазовые кости. Гедимин зашипел, напряг на секунду мышцы, чтобы вырваться, но порвать верёвки не успел — резкое жжение прекратилось, и сармат с изумлением понял, что тепло, пульсирующее в паху, смыкается с волнами из солнечного сплетения и усиливает их, прокатываясь по телу уже не болезненно, а сладко. "Интерференция," — мелькнуло в мозгу, и он снова откинулся на спину, прислушиваясь к столкновениям тёплых волн. Его уретру заткнули чем-то плотным, расширяющимся к концу; это усилило неприятное жжение, но ненадолго.
— Сработало, — прошептала Джой, закрепляя на трубке плотный кокон, и на мгновение прижала руку к животу сармата. — Чувствуете, Джед? Вы уже весь в испарине.
— Надеюсь... это... не протечёт, — тяжело дыша, проговорила Мишти, приподнимаясь на руках над неподвижным сарматом. — Займись... сосками...
— А как же, — ухмыльнулась Джой, заглядывая Гедимину в глаза. — Жестоко, но действенно, верно?
Она склонилась над его лицом и крепко прижалась губами к его изрезанному рту. Сармат изумлённо мигнул. Его выделительную трубку уже сжимало с боков что-то плотное и горячее — Мишти медленно насаживалась на неё, выдыхая сквозь зубы и жмурясь. От давления жжение изнутри усилилось, и Гедимин едва удержался, чтобы не зашипеть. "Длина," — думал он, глядя на медленно опускающуюся самку. "В ней хватит места? По ширине... вроде... проходит..."
Пальцы Джой неожиданно сильно сжали его левый сосок, потом дотянулись до правого.
— Все сарматы немного... самки, — прошептала она, перекатывая в пальцах припухшую желёзку. — Как вам это, Джед?
— Лилит... делала так, — отозвался сармат, блаженно жмурясь. Боль вспыхивала и тут же отступала, вливаясь в пульсирующий поток тепла. Он уже захлёстывал каждую мышцу, отзываясь сладостью под языком и выжимая из кожи лишнюю влагу.
— Проведи сверху ногтем, — попросил он, на секунду вынырнув из пёстрого тумана. Мишти уже насадилась до упора и, опираясь ладонями на его живот, то приподнималась, то опускалась. Её руки согрелись — теперь они не холодили, а обжигали.
— Так? — тонкий ноготь Джой впился в припухшую "бусину", и сармат тихо зашипел. — Значит, у вас соски с резьбой? Интересно, какой же? Прямой, крестом или звёздочкой?
Гедимин ухмыльнулся — и снова стиснул зубы, подавляя шипение: его сосок плотно сдавил с двух сторон маленький зажим. Джой тронула пальцем выпуклую темную "бусину", заглянула сармату в глаза и коротко усмехнулась.
— Тоже действует, верно?
— Ха-ах, — шумно выдохнула Мишти, откинув голову назад. Гедимин чувствовал, как дрожат её руки. "Это, наверное... тяжело," — связно думать мешали волны тепла и пульсирующая боль в сдавленных сосках. "Надо... помочь."
Он попытался качнуть выделительной трубкой — она, сжатая со всех сторон телом Мишти, только чуть дрогнула, но самка вскрикнула и всадила ему в живот тонкие ногти.
— Ещё! — выдохнула она, встряхивая головой; прядь волос выбилась из узла и прилипла к мокрому лицу.
