Ходить по этой пустыне было одновременно и легко, и трудно. С одной стороны, не было ничего, что мешало двигаться. Стоило лишь слегка направить чакру на ступни, и земля словно сама отталкивала и пружинила каждый шаг. Но чем дальше они шагали, чем ближе к самому сердцу пустыни пробирались, что-то неумолимо тормозило их. Словно сам воздух плотнел, а желание идти вперед, уходило.
— Мне приходилось видеть места буйства биджу, — сказал тогда спутник, бросая взгляд на очередную воронку с оплавленными краями и собранной на дне лужей мертвой воды, — Но, ни одно из них даже близко не походили на это.
— Полагаю, все зависит от количества биджу, — ответил тогда клон, бросив очередной взгляд на него.
— Ну, не скажите, — спокойно отметил тогда спутник, сверкнув багровыми глазами, что отразили солнечный свет, — Есть местность в Стране Травы, где во время войны столкнулись два джинчюрики, и не успокоились, пока не сравняли с землей целую гору и все вокруг. Но через десять лет трава там растет, а живности хоть отбавляй.
— Тут их было трое, — задумчиво ответил клон. А сделав несколько шагов, присел на краю той самой воронки, потрогав оплавленные края, — И я сомневаюсь, что есть кто-то способный с ними сравниться....
Спутник лишь бросил взгляд, полный недоверия.
Образ пустыни не шел ни в какое сравнение с тем полем битвы, запечатленный в моей памяти. Тогда это была изрытая земля, пусть и местами оплавленная, потрескавшаяся, местами с остатками растительности в виде корней. В месте, где прошел клон, осталась только пустота. Земля была тверда и суха. Не было там ничего живого. Только смерть. Кажется, именно ее запах витал в воздухе.
Карандаш был взят в руки и вскоре на бумаге появилась очередная заметка:
"Столкновение сил биджу и подобных ему приводит к пустоте"
Посторонний, прочитав эту запись вряд ли поймет, что она значит. А я, увидев слово "пустота", теперь всегда буду его ассоциировать с увиденным клоном образом. Местность, где перемешались сущности и силы самых разрушительных и смертоносных тварей. Местность, где запах гари до сих пор не смогли развеять ветра за сотни лет. Местность, на которую жизнь более не смела покуситься.
Я прикрыл глаза, вспоминая детали. И вместе с образами и картинами, что всплывали перед моим взором, в моей голове текли мысли. И чем больше воспоминаний мелькали передо мной, тем тревожнее они становились.
Огромный кратер был самым центром этой пустыни. Громадное нечто, оставшееся с древних времен, оно лучше всего остального хранило в себе следы давнего кошмара. Над этим глубоким провалом витало полупрозрачное марево, от которого перехватывало дыхание. Оплавленные стены его были покрыты зеленоватым нечто, что напоминало мох и одновременно болотную тину, и все инстинкты кричали, что прикасаться к этому явно неживому нечто не стоит. На самом дне виднелась большая лужа, хотя кто-то мог бы даже назвать это маленьким озером. Вот только было сложно сказать, вода ли была содержимым его. С высоты она казалось черной, а над ней витали неприятного вида испарения.
Клону не пришлось долго вспоминать, что это такое. В его памяти все пробудилось быстрее, чем он себе представить. Это было то самое место. Тот самый кратер, созданный яростью и огнем брата, и на дне которого боль и ненависть, вызванная ею, породила гидру.
— Это была бомба? — спросил спутник, осторожно посматривая со стороны. В отличие от клона, она опасался испарений. И клон не мог его судить за это. Даже он чувствовал угрозу, что таил в себе кратер, и даже он не собирался рисковать и соваться дальше. Пусть здесь и родился когда-то Ямато, и именно его сила по большей части пропитала это место, но не Ямато единым.
— Полагаю, после бомб не остаются следы такого рода? — иронично спросил клон, обведя кратер рукой.
— Неподалеку от Конохи есть место взрыва бомбы, — проигнорировав подначку, ответил спутник, — Осталась со дня буйства Девятихвостого. Есть и кратер, и оплавленные стенки, а также хватает и растительности, которая стремительно его захватывает.
— Возможно, попади в тот кратер несколько бомб, то дела обстояли бы немного иначе.... — задумчиво протянул клон, прикидывая в уме, сколько же раз в тот день брат запустил бомб и сколько из них попали в него (в оригинал, говоря точнее), — Но таки да.... Это была бомба.
Вздохнув, я вновь прошелся по комнате, осмысливая воспринятое воспоминание. Место рождения Ямато-но-Орочи выглядело жутко. То, что осталось в том кратере производило крайне отталкивающее впечатление. Сосредоточение чего-то пугающего и темного. Место, будто бы пропитанное ядом, и от чего непрерывно исходила опасность. Такова сила одного лишь восьмиглавого дракона или же тут замешано еще и воздействие йокай сильнейшего из биджу? Не считая еще и силу другого, третьего участника той вакханалии.
Отойдя от кратера, клон, пытаясь ориентироваться по памяти, но постоянно ошибаясь, начал поиски места, где когда-то сомкнулась зубастая пасть огромного лиса и начались века страданий и борьбы внутри него. В памяти оставались лишь обрывочные образы. В горячке боя, когда шла схватка монстров, трудно было сориентироваться на местности. Да и не было в этом особой необходимости. Главное — знать где враг. И этого более чем достаточно.
Поиски затруднялись не только проблемами с памятью. Окружающий воздух, спустя время после пересечение границы, становился все плотнее и плотнее. Дышать им становилось сложнее, а глаза словно теряли свою остроту. Появилось неприятное ощущение, что это место высасывает из него силу. А попытаться восстановить ее путем поглощения оной из окружающей среды он справедливо опасался. Его спутник пусть и держался, демонстрируя полнейшее спокойствие, но даже от него исходили почти ощутимые волны раздражения, перемешанного с беспокойством. И периодически задаваемые им вопросы, пусть и всегда сформулированные чуть иначе, но спрашивавшие одно и то же, заставляли нервничать. Ведь на каждый вопрос он давал ответ. Раз за разом клон пояснял, что они ищут. Как выглядит то, что они ищут. Где примерно это что-то должно быть. Но вопросы спустя время повторялись. И возникло острое желание поскорее покинуть это место, пока не случилось непоправимое. Пустота поглощала в себя не только чакру. Она словно пожирала внимание, направленное на себя, и порождала после себя другую пустоту. Пустоту в голове.
— Здесь! — воскликнул он, наткнувшись, наконец, на след гигантской лапы. И чертыхнулся от осознания факта того, что он прошел рядом несколько раз, прежде чем обратил на этот отпечаток свое внимание. Нужно было уходить отсюда. Восстановить силы и только после этого попросить разрешение на отмену дзюцу.
Спутник возник рядом, блеснув красными глазами. Он бросил взгляд на отпечаток, и на его лице выступило изумление. И от этого клону стало не по себе. Да, тот тоже понял, что они проходили рядом. Что до сего момента не обращали на след внимания.
— Это же лис! — с не меньшим удивлением заметил он, и клону стало страшно. Пустота пожирала не только внимание, но и память. И пребывание здесь, которое длилось менее получаса, уже сказывалось на них самым губительным образом.
Следовало торопиться. И он пошел по следам. Очередное отпечаток и вот оно — то самое место. Место, где вокруг него сомкнулись страшные челюсти. Их следы до сих пор оставались здесь. Порядком потрепанные какими-то другими действиями, но все равно отпечатки огромных клыков отчетливо виднелись на твердой поверхности.
Он не понимал, почему стоит, уставившись на это место, забыв про угрозу странного воздействия. Просто он чувствовал острую необходимость видеть то, что он сейчас видел, и запечатлеть эту картину в своем мозгу настолько отчетливо, насколько это возможно.
— Это следы зубов? — поинтересовался его спутник, присев рядом с отпечатком одного из страшных клыков. Несмотря на всю свою выдержку даже он сейчас выглядел неважно. И это служило очередным намеком покинуть это место.
— Да, — ответил клон, последовав примеру спутника и тоже присев на корточки. Его рука коснулась отпечатка и он будто наяву ощутил горючее дыхание с разверзшейся пасти. Вздрогнул.
— И это зубы лиса? — задал очередной вопрос спутник, бросив на него взгляд.
— Да, — снова ответил клон, дрожащей рукой вытирая лоб, — Именно его.... Пустая могила прошлого....
Спутник бросил на него взгляд. И, несмотря на все трудности, на то, как на него влияла окружающая среда, сказал то, что услышал клон.
— Видимо потому, что содержимое оказалось в желудке огненного зверя.
Клон ответил взглядом. И он был убежден, что в его взгляде, на его лице, можно было прочитать все, что он думает о высказанном. Спутник был бледен.... Бледнее, чем обычно.
— Вот как, — успел вымолвить он, прежде чем клон выскочил на ноги и решительно направился к границе этой пустыни. Тот чувствовал, как нечто все больше и больше высасывает из него силы. И если его собственная судьба была не столь важна, ибо он был просто клоном, то вот жизнь спутника представляла наивысшую ценность.
Спутник нагнал его быстро. На его лице появилась испарина, но в глазах читалось облегчение. Даже, несмотря на то, что шагать по твердой земле теперь было столько же тяжело, как до того легко.
— Во время моего прошлого посещения я не рискнул так долго здесь находиться, — выдал он, дыша с некоторым трудом.
— Жаль, что мы здесь потратили столько времени....
Я снова и снова мерил комнату шагами, периодически прикладываясь к стакану воды. Вид следов чудовищных клыков и воспоминание клона о горючем дыхании зверя пробудил во мне целую бурю чувств. Застарелую боль, что я ощущал за все те годы, пытку, что пришлось пережить, и тьму, что пыталась меня переварить. А ко всему этому накладывалась слабость, что помнил клон, когда растрачивая последние силы, он вместе с Шисуи вырывался из пустыни. В какой-то момент напор этих образов, ощущений и чего-то еще, что было сложно различить и объяснить, стал настолько силен, что я просто лег на пол и долго пытался обуздать все это.
Своеобразная медитация заняла немало времени. Время близилось к завтраку, когда я почувствовал себя лучше. Поднялся. Сел за стол. Решил снова напрячь память, собирая то, что пришло от клона.
Перед моими глазами пронеслись более четкие отрывки беседы в доме Шисуи, пустынные улицы погруженного в ночь полупустого старого города и все то, что таилось во тьме под ним.
Мне было тяжело снова видеть тот дом. Сравнивать ту пустоту, что там осталось и ту жизнь, что некогда была внутри него. Чувствовать, как скрипят половицы под ногами, и осознавать, что более никогда мне не услышать те голоса, что раньше сопровождали эти скрипы. Более не увидеть тех улыбок, не чувствовать тех запахов. И горькое чувство грозило поглотить меня целиком.
— Хватит! — сказал я, и, одевшись, решительно направился к выходу. Мне нужно было развеяться, отдохнуть, поработать, в конце концов, иначе воспоминания и переживания, вызванные ими, захлестнут меня надолго, — Хорошего понемногу....
Ко всему этому вернулся только вечером. Целый день я старательно дистанцировался от ненужных воспоминаний, упорно загоняя их глубже. И только оказавшись снова у себя, позволил им прорваться наружу и увлечь в свой поток. Поскольку днем меня так и так мучили картины прошлой жизни в том самом доме, я постарался просматривать все, что не связано с поверхностью. И потому почти всю ночь провел, вспоминая все то, что увидел, услышал, и что главное, сам говорил в подземелье. И по мере того, как раскручивался клубок, все больше и больше отрывался от процесса, чтобы быстро сделать пометки на бумаге.
Было грустно осознавать, что в подземелье не осталось ничего. Можно было лишь надеяться, что артефакты были вывезены людьми, которые жили в городе, возможно, моими родичами, а возможно и другим мной. Город наверняка был покинут не просто так. Вероятно, была какая-то угроза, что вынудило их оставить его. Если они организовали эвакуацию своевременно, то оставалась надежда, что все лишнее они вывезли с собой, а не оставили чужакам. Вроде тех же железнобоких.
Впрочем, все-таки нашлось там кое-что, что произвело на меня сильное впечатление. Оставленные на стенах энергетические конструкции, завязанные на неизвестный пока мне источник энергии, были чем-то особенным. Те же нити, из которых я плету время от времени свои барьеры, но уровень сложности рисунка, вплетения в одну паутину дополнительных, что зашифрованы письменами.... Это было что-то на совершенно ином уровне! Клон, лишь увидев и проверив их своей чакрой, сделал единственно верный вывод — определить истинное предназначение этих конструкций ему не дано. Ведь для этого требовалось проделать куда более сложный путь. Изучить то, что лежит не только на поверхности, но и протянуто вглубь подземных пород. Трехмерные конструкты умопомрачительной сложности!
Слова Шисуи "сетецентричное единство" и то же "ядро" грянули для меня как гром среди ясного неба. Ведь я уже наблюдал первое своими глазами. В Стране Медведя, где все вокруг было объединено сплошной сетью бесчисленных нитей, благодаря которым можно было управлять как животными, так и птицами, превращая их в идеальное оружие. Да что там говорить. Я сам был занят тем, что создавал нечто подобное, протянув свою сеть практически на всю Страну Огня, и постепенно вылезая за ее пределы. Находясь в Конохе, я могу наблюдать за тем, что твориться в сотнях километрах от нее. А в случае необходимости, мог использовать своих разведчиков для выполнения заданий совершенно другого толка....
Возможно, ни я, ни клон не поняли правильно то, что скрывалось под словом "ядро", но мне (в лице клона) казалось и кажется сейчас, что суть этого термина заключается в создании единого центра управления или чего-то подобного. И это было логично. Ведь даже создав свою непрерывно расширяющуюся сеть, я просто физически не мог анализировать даже десятую часть той информации, что она предоставляла. Моему разуму не хватало ни времени, чтобы пробежаться по всему, что видели мои разведчики, ни сил, чтобы быстро все осознать и сделать надлежащие выводы. Львиную долю всех моих действий, связанных с сетью, составляли либо реакции на самые выделяющиеся события, которые на фоне остальных просто нельзя было пропустить, либо работа с конкретным участком сети. И то только потому, что мой разум сам контролировал его в определенный период времени. Говорить же о повсеместном сборе и своевременном анализе всей информации, собираемой всей сетью, требовались огромные вычислительные мощности. И создание чего-то, что было бы на такое способно, серьезно повысит мои возможности.... Кажется, мои родичи пришли к тем же выводам. И постарались создать внутри подземелья что-то вроде того самого центра управления, путем формирования целой системы сверхсложных и пока малопонятных энергетических конструкций. Как они собирались сделать так, чтобы система эта могла оперировать всей сетью (и не только ею, что наверняка), каковы были ее полные возможности, и куда еще могли замахнуться те гении, в мою голову просто не помещалось.... Слишком сложно, слишком невероятно и грандиозно!
