В нескольких шагах от того места, где лежала, медленно поджариваясь, Кайель, вертикально торчал из чёрного песка двуручный рунный меч... бывший рунный: теперь его лезвие было чёрным полностью. С рукояти свисал на бечеве конверт.
Подойти.
Оторвать... оторвать! резче! Вот так...
Вскрыть и прочесть.
Раз ты это читаешь, глупость твоя не так фатальна, как это могло бы быть. Ты ведь, кажется, закончила Академию, собрав целую коллекцию высших баллов по разным дисциплинам? Значит, это не глупость, а просто молодость.
Счастлив сообщить: в отличие от первой, вторая лечится. Достаточно всего-то пяти или шести столетий.
Поскольку я стараюсь не убивать магов, а обходиться с коллегами честно, я возвращаю тебе этот двуручник. Правда, энергии в нём не осталось, да и каркас основных заклятий сильно деформирован. Но тут уж ничего не поделаешь.
Кстати, когда увидишься с Князем Гор в следующий раз, поздравь его с большими успехами в создании артефактов. Мечи-радуги — это истинный шедевр, заявляю как ценитель! И так как распорядиться этим шедевром я смогу лучше, чем ты, я оставляю их себе. Это достойная плата за предоставление тебе другого, более подходящего оружия. Тебе трофей, и мне трофей. Всё по правилам.
Когда излечишься от молодости и связанных с нею проблем, заходи, поболтаем. Может, и работу подкину. По твоему профилю.
Как найти мой остров, ты уже знаешь.
Подпись отсутствовала. Что ж, особой нужды в ней не было.
Сминая письмо, Кайель коротко и зло рассмеялась.
— Ну-ну, дорогой Островитянин. Сразу видно, что ты не целитель. Глупость — она ведь лечится. Причём точно так же, как жадность и другие неоперабельные абсцессы твоего типа.
Прикинула направление. Да, скалы должны прикрыть от худшего... зажмурившись и плотно накрыв глаза ладонями, она потратила две секунды на неспешное и вдумчивое плетение заклятья: средней силы, всего с тремя взаимосвязанными слоями. То есть даже по меркам выпускников-середнячков, промучившихся в Академии все шесть курсов — ровно ничего выдающегося.
Секунда — ничего. Вторая — аналогично.
Третья...
Мир налился испепеляющей яркостью, в сотни тысяч, а то и миллионы раз превосходящей яркость солнца. Несколько секунд, на пике светового потока, Кайель отчётливо видела кости собственных кистей на ало-белом фоне. Собственно, для того она и зажмуривалась: не хотела тратить лишнее время на исцеление слепоты. Хлопот с ожогами кожи и без того предстояло немало.
— Даже если твоя жадность не так фатальна, как это могло бы быть, — удовлетворённо процитировала Кайель, не торопясь открыть глаза, — знание положения твоего острова уже никому и никогда не пригодится.
...разумеется, ловушка была создана заранее, ещё перед визитом к Хос-Кэббоду. Последнее заклятие просто заставило её сработать раньше времени.
Если говорить о принципе действия, она была лишь малость посложнее топора. Закачать в Межсущее заряд энергии (на полной мощности, выдаваемой Источниками Силы мечей, формирование заряда отняло несколько суток). Потом сделать там же, в Межсущем, "линзу", ориентированную на те же Источники Силы. Поставить на "линзу" таймер с сигнальным триггером.
Всё.
По истечении срока, выставленного на таймере, или после получения сигнала весь заряд через "линзу" стекает в ту точку пространства, где находятся мечи. То, что накапливалось десятки часов — за ничтожные доли секунды. Тут уж будь хоть высшим магом, хоть сверхвысшим, а отреагировать просто не успеешь. Испаришься, не успев сообразить, чем это тебя так приложило.
А сами мечи — ну абсолютно чисты. Никаких встроенных сюрпризов, никаких смертоносных хитростей, никаких жёстких привязок цепей управления к ауре или ментальному узору. Проверяй на ловушки хоть сто лет, хоть на атомы разбери, — ничего не отыщешь.
"Жалко, конечно, оружия. Разового импульса такой мощи даже ему не выдержать.
Но что до Островитянина — туда ему и дорога. Ему самому, и его острову, и его миньонам, и нахапанным им сокровищам, магическим и обычным, и плодам многовековых экспериментов, и всему остальному, что ему принадлежало.
Огонь и пепел!"
...не дожидаясь, пока до островка, отстав от волны света, докатится ударная волна, Кайель с привычной лёгкостью шагнула в Межсущее.
Прежде, чем нанести ещё один запланированный визит, следовало прихватить кое-что, оставленное в весьма необычном тайнике. И должным образом подготовиться.
8
Князь Гор почувствовал неладное слишком поздно. Только когда фигура в плаще с капюшоном шагнула в малую столовую замка сквозь возведённые им несокрушимые щиты, он осознал, насколько всё серьёзно.
Слишком поздно. Да.
— Кто ты?
— Не рад видеть меня, Лайдеб? Это правильно...
— Ниррит?!
Рука вошедшей без лишней спешки поднимается, откидывает назад капюшон. И ледяное спокойствие Князя Гор, уже давшее трещину, разбивается вдребезги под взглядом, обрушившимся на него всей полновесной тяжестью. За всю долгую жизнь Лайдеба никто ещё не смотрел на него ТАК. Даже в полузабытой юности, до первого серьёзного посвящения.
Страшно видеть чёрные дыры двух зрачков, окружённых мертвенно блестящими радужками цвета оружейной стали. Но третий глаз посреди лба — один сплошной зрачок, полыхающий демоническим пламенем — ещё страшнее. Намного.
Нешуточный шок для отвыкшего пугаться!
"Око Владыки? Но как же..."
Видимо, потрясение заставляет его прошептать свой вопрос вслух. Или всё просто слишком очевидно. Потому что незваная гостья произносит, размеренно и жёстко:
— Не только ты умеешь лгать с помощью недомолвок и нарочито искажённых формулировок. Да, я кинула шкатулку из небесного нефрита в Багровую Бездну... — пауза. — А потом поймала.
Ещё пауза.
— И открыла.
А потом — самая долгая пауза.
— И теперь, став высшей посвящённой Ока, я по-настоящему тебя ВИЖУ.
В свёрнутом импульсе, навылет пронизавшем ментальные щиты и полыхнувшем прямо в сознании, точно огнешар, Лайдеб увидел, как в зеркале, два фрагмента чужих воспоминаний.
Картина первая. Межсущее протаивает, формируя проход в стабильный участок реальности: нечто вроде небольшого сада или парка, края которого теряются всё в том же вечном Тумане. Хорошо знакомые пауки проскакивают мимо, вбегая в сад-парк и грамотно беря его под охрану. Точка зрения смещается. Деревья парка и кустарники невиданных в реальности форм, какие-то экспериментальные гибриды, похожие на плоды творческой фантазии Островитянина, скользят навстречу и мимо. Вот рука знакомой формы, увиденная с необычного ракурса, опускает шкатулку
(будь она семижды семь раз проклята!)
в центр поляны. Точка зрения снова смещается назад. И одновременно, раздвигая травы, со стремительностью, свойственной иллюзиям и явлениям из сна, посреди поляны в сердце сада-парка выстреливает в туманную высь ещё одно экспериментальное дерево. Странная Сила, родственная разом и Туману, и "холодным" витальным спектрам растений, и неким структурам астрала, пронизывает его от корней и до верхушки. До развилки, где, плотно охваченная цепкими побегами, красуется знакомая уже шкатулка. Впрочем, очень быстро множащиеся ветки тянущегося в туманную высь экспериментального дерева укрывают шкатулку от взглядов с "земли".
А вокруг несколькими кольцами выстроились, как почётный караул, пауки, которых Ниррит, оказывается, не перебила, а просто каким-то образом подчинила своей воле...
Картина вторая. Новый визит в сад-парк. Некое ощущение подсказывает: прошло немало времени с первого визита. Оно же, это ощущение, говорит и о скверном самочувствии. Что-то плохое произошло недавно с той, чьими глазами Лайдеб видит нерукотворный оазис в Межсущем. Но самочувствие это меняется к лучшему, причём с завидной скоростью. Мелькают паттерны тонких, не до конца понятных, но предельно эффективных заклятий — что-то из арсенала высокого, а может, и высшего целительства,
(наверняка высшего: пусть я не Островитянин, но с чем попроще сумел бы разобраться. А эти формы... откуда, ну откуда в столь ничтожном возрасте ТАКОЕ искусство?)
совмещённого с ментальной магией. Ниррит готовит тело и душу к очередному испытанию. И то, что в настоящий момент она пребывает вдали от плотных миров, ничуть не мешает ей уверенно манипулировать Силами. Качество, отличающее высших магов от пусть опытных и очень долго живших, но смертных. Увы, опознать опору её Искусства никак не получается, даже получив доступ к её живым воспоминаниям.
(не жизнь, как у Хозяина Лесов и Островитянина; не порядок Ледовицы; совершенно определённо не пространство, как у Пустоты, и не движение, как у Златоликого; никак не моя собственная мёртвая природа и даже не астрал Алого Барда... что же это? что?!)
Когда Ниррит достигает дерева в центре бывшей поляны, а её чересчур одушевлённое растительное творение опускает в её руки ветвь с сеточкой побегов, в которой покоится шкатулка, она уже полностью исцелена, полна Сил и готова к действу.
Живой Замок послушно раскрывает шкатулку, стоит только коснуться его самыми кончиками пальцев. (И снова: почему? неужто Замок был настроен на неё? ведь это явный абсурд!)... А на дне — о! Безадресную яростную мощь невозможно с чем-либо спутать. Поистине удивительно видеть в таком ничтожном по размерам вместилище, как Око, СТОЛЬКО свёрнутой энергии. И кажется — скорее всего, не без веских оснований — будто Око содержит внутри, помимо определённого потенциала, связь с внешними источниками энергии... а точнее, с удалёнными Источниками Силы. Недаром в момент открытия шкатулки Туман Межсущий приходит в движение. Величайшее из творений Эвелла чувствует столь яркое проявление демонической мощи, словно Искусник наделил Туман неким непостижимым подобием чувств и разума.
А женская рука бестрепетно ныряет в шкатулку, извлекает Око, как могла бы извлечь какой-нибудь заурядный предмет, поворачивает...
Затемнение. Демонстрировать своему смертельному врагу сам момент высшего посвящения, в результате которого Око Владыки оказалось у неё во лбу, Ниррит не пожелала.
— Ты...
— Не трудись стягивать в кулак подвластные энергии. Уверяю, это тебе не поможет. С Островитянином я обошлась гораздо проще...
— Так тот чудовищный выброс энергии полгода назад — тоже твоя работа?!
— Да. Островитянин попытался проглотить слишком большой кусок... и отравился. Насмерть. Теперь там, где некогда простирались его владения, сквозь проломы в кольце оплавленных скал катятся океанские валы... я же сказала, брось свои попытки швыряться заклятьями! Не выйдет. Я ВИЖУ первичные формы в твоём уме ещё до того, как ты скомбинируешь их... и это отвлекает меня от просмотра твоей памяти.
— Ты... властительный Деххато не потерпит...
— А меня мало волнует, чего потерпят или не потерпят риллу. Кроме того, до тех пор, пока я не сделаю для Деххато прополку Круга Бессмертных, им же и задуманную, он не станет вмешиваться прямо. А потом... что ж, потом — ПОСМОТРИМ.
Женщина с Оком Владыки во лбу помолчала.
— Я одного не понимаю, — сказала она некоторое время спустя. — Ты захотел получить Ниррит. Но неужели ты думал, что... о. А ведь действительно, думал. Да, с такой башни это выглядит логично. Ниррит умеет быть верной, при этом стремится к знаниям и власти. К сожалению, в данный момент её верность принадлежит Айселиту. Значит, убираем Айселита, желательно чужими руками, после чего ради знаний и власти Ниррит придёт к тебе сама.
— Почему в третьем лице? Ты и есть Ниррит!
— Ты что, совсем дурак? Вроде бессмертным не положено впадать в маразм...
— Но я же ясно видел...
— Ты, зажившееся ископаемое, — стальным голосом перебивает хозяйка Ока, — всего лишь смотрел. А видел ты ровно то, что я хотела тебе показать. Ты что, думаешь, что работа в тайной службе не учит притворству? Что ты способен раскусить любого только потому, что ты — маг высшего посвящения? Дурак. Ты даже не смог распознать во мне равную, счёл, что я — Связующая Межсущего, по молодости и глупости не умеющая распорядиться своей силой по-настоящему. Да, я не напрягалась, стремясь собрать и держать при себе как можно больше энергии, как привык делать ты. Я обходилась потенциалом, который даже многие высокие посвящённые не сочли бы значительным. Ставила на контроль, а не на грубую мощь. Даже сейчас, после Причащения к Силе Владыки, я слабее тебя во много раз. Но что с того? Сделать что бы то ни было против моей воли ты всё равно не можешь.
— Зачем ты говоришь мне всё это?
— Чтобы тебя как следует проняло, пока твоя душонка ещё не покинула твой труп.
— Зачем тебе убивать меня? Ты...
— Помолчи, мертвец. Я и так подхожу к сути. Она довольно проста, а для тебя — неприятна. Как уже было сказано, ты видел во мне только "маску". Игру слов, жестов и мыслей. Если бы ты мог заглянуть глубже, ты увидел бы там, что принц Айселит для меня куда дороже, чем просто покровитель, начальник и старый любовник. Мы с ним были очень близкими друзьями... даже более того: возлюбленными. Если ты ещё помнишь, что это такое. Если же не помнишь, то простоты ради можно выразиться так: любовников можно менять непринуждённо, как платья, а потеря настоящего возлюбленного — как потеря выдранного с мясом куска души. Как дыра в сердце и памяти, которую не заполнить, пока бьётся сердце и память не потеряна.
Князь Гор переменился в лице.
— Ага. Как я ВИЖУ, до тебя начинает доходить. Конечно, если бы ты знал, как мне дорог Айселит, ты действовал бы совсем иначе.
— Я бы...
— Не трудись лгать вслух. Не поможет. Ты давно забыл, что такое настоящее притворство, и играл не лучшим образом. Я даже без Ока сразу поняла, что ты за фрукт, а уж теперь...
Ниррит покачала головой, глядя всеми своими глазами с полным пониманием, но без малейшего следа жалости или снисхождения.
— Давать в твои цепкие ручонки такой козырь, как искреннее чувство к уязвимому, несмотря на всю свою охрану, мужчине? Нет, нет и нет. Никогда. Я не была настолько безумна. Простым намёком на угрозу ты мог бы вертеть мной, как вздумается. Сделать любовницей, заставить выполнять задаром всё новые и новые задания... А я не собиралась слепо подчиняться твоим приказам. Я вообще не любила быть слепой — никогда. Потому и шкатулку с Оком сохранила, не совершила необратимого поступка. А ты, выражаясь грубым языком наёмников и шпионов, подставил моего принца, из-за чего Храсси Вспышка сожгла его.
— Без попущения Деххато этого не случилось бы!
— С властительным Деххато, как я уже сказала, у нас будет отдельный разговор. Не выкручивайся, Лайдеб. Не перекладывай свои собственные грешки на риллу. Не выйдет.
— Но...
— Тихо, мертвец. Никакие слова не изменят твоей участи. Островитянину я позволила перед смертью порадоваться, а тебе перед смертью приходится грустить. Впрочем, мне тоже не весело. Ведь сразу, как только я покончу с тобой, мне придётся убить твою дочь.
Князь Гор сглотнул.
— Зачем тебе это? Товесса для тебя не опасна!
