Вот, теперь всё встало на свои места. И забота Титана о, казалось бы, совершенно неведомой девице, и его участие в моих приключениях... Я уже не заметил, как ушел глава Корпорации, я сидел на полу у капсулы с прижавшейся ко мне Флейтой и шептал окружившим меня теням, выбирая ту, что белого цвета:
— У Шамана три руки...
Глава 12. Увядшие помидоры
От созерцания окрестностей с чашкой эспрессо в руке меня отвлёк звонок в дверь. Странно! Ни уведомления от охраны на входе в жилой комплекс, ни от консьержки... Кто бы это мог быть? Не спеша, я отхлебнул горячей живительной влаги. Ах, хорошо! Я с сожалением покосился на последний тост с фуа-гра и заглянул в едва початую чашку с кофе. Да, мужики, хочешь, не хочешь — а топать к холодильнику всё-таки придётся!
Звонок повторился. Иду, иду! Нет, всё-таки, любопытно, кто там мне дверь ломает? Нежная корочка бриоша хрустнула на зубах, и я опять приложился к напитку богов. Амброзия? Не смешите мои тапочки, только хардкор, только эфиопская арабика из барной LaPavoni! Я уже давно понял, что, по крайней мере, на завтрак нужно себя любить по самые помидоры! Полчаса эпикурейства на балконе в приятное прохладное утро дают ни с чем не сравнимый заряд настроения на весь день!
Опять звонок! Тост у меня кончился, и всё равно идти на кухню... Я решительно поднялся и зашёл в дом. Таблетка мигала огоньком нового сообщения. Я открыл письмо. Надо же! А вот это интересно. Ну, что ж, дорогой друг, давай и я тебе отвечу. Главное — не спешить, тут важно каждое слово. В конце концов, от этого зависит, придёт она ко мне сегодня вечером или не придёт! Ну, вот, вроде бы, всё в порядке! Послать!
Да что за люди! Если я не открываю, значит, меня нет дома? А если и есть, значит, я не хочу никого видеть? Ну, неужто это так сложно понять? Я двинулся на кухню, по пути щёлкнув кнопкой выключения звонка. Ах, Шаман, Шаман! Опять ты пытаешься мозгом решать, а не чувствами! А если там старушка, которую нужно перевести через дорогу? А если пионеры металлолом собирают?
Я решительно шагнул ко входу, активировал замок и распахнул дверь. Моё сердце пропустило удар! Первый раз я вижу её в реале! Пусть, даже и уставшая, с кругами под глазами, и даже слегка постаревшая, она была по-прежнему прекрасна и до дрожи в коленках желанна! Такая живая и родная, за моей дверью стояла самая прекрасная женщина на свете!
— Дима, я... — она шагнула было вперёд, но я не дал договорить, замкнув ей уста указательным пальцем.
— Постой, не сейчас! — сказал я, и голос мой дрожал от возбуждения. — Вот, не двигайся, никуда не уходи! — она на автомате взяла блюдце с чашкой, которые я протянул ей. — Никуда, слышишь?
Я сделал наг назад. Она было двинулась за мной, но отшатнулась, чтобы не получить дверью по носу. Я проверил, точно ли я выключил звонок.
— Агриппина Петровна? — это консьержка. — У меня там на площадке злоумышленница фарфор ворует. Да, да, вы правы, лучше СОБР!
Я отключил домофон, а потом осознал, что меня опять развели, как лоха! Кофе-то, кофе я не допил. А день так хорошо начинался! Ничему жизнь людей не учит! Поколебавшись между холодильником и капсулой, я сел за компьютер и начал катать телегу на корпорацию, которая умудрилась слить мой адрес той, которую я вообще не хотел бы никогда видеть.
На этой благодушной ноте меня резко выкинуло из сна. Какого чёрта она мне снится? Я сел на кровати, обхватив руками голову, а потом привычным движением вырвал подушку из-под привалившейся мне под бок Алёны.
— М-мм! — недовольно промычала она, за что тут же получила этой подушкой сверху. — Ну, что ты дерёшься?
— Я тебе сколько раз говорил, что, если я позволил тебе жить у себя в доме, это не значит, что тебе можно приползать ко мне в постель, когда заблагорассудится!
— Ты мне это каждое утро говоришь! — буркнула она, заворачиваясь в одеяло и поднимаясь. Облачившись в эту тогу на пуху, она пошлёпала босыми ногами на выход из моей спальной. — Ты вообще — мужик или кто?
Я с трудом сдержал поток комплиментов, грозивший сорваться у меня с языка. Ирония же моей ситуации состояла в том, что тогда, в ресторане, я почувствовал, как моё сердце отмерло, проснулось от летаргического сна, в который его окунула та, как мне теперь кажется, давняя история. Потом ещё вся эта свистопляска со стрельбой, кровью и гонками по больничным коридорам ногами вперёд и с простынёй на голове, в результате которой я оказался не в состоянии оттолкнуть несчастную девушку, на глазах которой её любимого несколько часов назад накрыли простынёй и увезли в морг. А теперь она прочно засела в моей жизни, и сердце радовалось, когда утром я запихивал в неё завтрак, а вечером она прибегала ко мне под бочок, когда я медитировал на террасе или мок в джакузи. Правда, хождение по дому au naturel пришлось забыть, иначе об обороне можно было бы и не мечтать. Впрочем, я и так понимал, что влип значительно раньше, чем она напросилась под мою крышу, и безнадежно взирал на свои вялые потуги оттянуть неизбежное.
Алёна проглотила кусок омлета и улыбнулась.
— Что?
— Я не знаю, отчего, но твои кулинарные таланты лучшают с каждым днём, — она откусила тост с паштетом и хлебнула кофе. — Я так думаю, что, захоти ты совсем покончить с Барлионой, ты уже вполне мог бы открыть Золотую Подкову в реале и зарабатывать достаточно, чтобы прокормить молодую жену с ба-а-альшими потребностями.
— Хорошо! — кивнул я, размешивая сахар в кофе. — Ты здесь посиди, а я пошёл жену искать! С потребностями.
Глаза Алёны блеснули, и она улыбнулась:
— Давай, давай! Дома чтоб был не позже шести, с незнакомыми на улице на общайся, дрянь всякую не ешь!
Вот, стрекоза! Я отсалютовал ей и принялся поглощать плоды проведённых на кухне сорока пяти минут. В этом, она, конечно, права. Всякую дрянь есть не стоит!
Алёна собиралась на первую пару, а я обдумывал план сегодняшних действий. Я вдруг понял, что готов.
— Алён! — позвал я.
— Сейчас! — откликнулась моя квартирантка. Она ещё пару минут возилась в комнате, которую я отвёл ей, а потом появилась в своём традиционном университетском прикиде — джинсах и кофточке. — Что? Я готова.
— Я тоже.
— К труду и обороне? — хихикнула она.
— Нет. К разговору.
— К какому? — ну, что, мне ей теперь по полочкам всё разложить? А как же знаменитая зомби-шаманская чуйка?
— К важному.
— Ты, наконец-то, понял, что жить без меня не можешь?
— Алёна!
Она скисла:
— Да поняла я, о чём ты... Меня с собой возьмёшь?
Я помотал головой. Ещё боёв в грязи мне не хватало! Девушка прикусила губу.
— Не переживай, не вернусь я к ней. Мы же с ней видимся практически в каждом совместном рейде, и — ничего. Я ничего не чувствую. Ни ненависти, ни жалости — ничего.
Она вздохнула и направилась на выход:
— Закрой за мной, пожалуйста, дверь!
Я стоял в прихожей, наблюдая, как она обувается и отсылает сообщение охране — её отец, естественно, не позволил ей обходиться без сопровождения, когда она передвигалась без меня. Зная, зачем она меня сюда позвала, я подошёл к ней. Она сложила руки у меня на груди, глядя снизу вверх в глаза:
— Я сегодня после трёх вернусь. Где мне тебя искать?
— На террасе, — её глаза распахнулись от удивления. — Я выйду к твоему приходу, и мы с тобой просто погуляем, хорошо?
Она встала на цыпочки и протянула мне свои губы. Ох, Алёна, Алёна! С трудом сдерживаясь, чтобы не наделать непоправимых глупостей, я склонился и аккуратно поцеловал её. Она ещё секунду постояла, ожидая продолжения, а потом, раскрыв глаза, недовольно нахмурилась. Я провёл пальцем по её носику:
— Это — больше, чем было вчера!
Девушка вздохнула и, подхватив свой рюкзак и куртку, вышла, не оборачиваясь. И на том спасибо, что не упрекает меня в нерешительности, — первые полгода объяснение о потерянной любви, конечно, сходило мне с рук, но сейчас...
Я принял душ и подумал было залезть в капсулу, а потом решил провести полчасика в медитации. Вышел в одних штанах в тёплое апрельское утро и уселся на своё любимое место, откуда мне открывался поразительный вид на старый город и залив. Привычно и быстро скользнул в астрал, упиваясь силой и свободой, а потом меня отчего-то переклинило на мысли о сегодняшней встрече. Я начал раздумывать, что мне стоит сказать, чтобы убедить собеседницу и внезапно обнаружил себя на троне в Альтамеде. Что за чертовщина? Когда я успел забраться в капсулу? Машинально я залез в меню и открыл статус. Пуста. Разрази меня гром, капсула — пуста!
— Вилтракс!
— Я здесь, Ваше Сиятельство! — как чёртик из табакерки, выскочил управляющий.
Издевается, гоблинское отродье!
— Вилтракс, будь любезен, сделай пятьдесят отжиманий!
Он чинно снял свой роскошный халат, аккуратно повесил его на спинку кресла и приступил к оздоровительным процедурам. Закончив, он встал и замер, глядя в никуда.
— Ты что там делаешь?
— Спасибо, хозяин! — объявил управляющий, вновь натягивая свою рабочую одежду.
— За что? — удивился я.
— Плюс три к силе, плюс один к выносливости и новый уровень! — помпезно огласил гоблин.
— Грац! — машинально откликнулся я. Вот, и наказывай его теперь! Я отправился в зал телепорта и перенёсся в пункт назначения. У меня появилась задумка, и мне стоило её обсудить с приятелем.
Привет! Если желаешь поговорить, то сможешь найти меня через двадцать минут в Трёх Каракатицах
Буквально через минуту я срисовал парочку неприметных типов, появившихся в таверне. Мы с Кальраном уже закончили разговор, который завершился согласием к удовольствию обеих сторон, но я по-прежнему оставался в закрытой кабинке, поскольку мне было интересно, насколько сильно моя персона востребована в определённых кругах. За две минуты до назначенного срока я спустился вниз по потайной лестнице для своих, прошёл через кухню к служебному входу и, обойдя здание по кругу, зашёл, как все нормальные игроки, через переднюю дверь. Подскочившему ко мне распорядителю я объяснил, что жду даму, и он провёл меня в отдельную кабинку на двоих.
Анастария не стала соблюдать этикет и пришла вовремя. Она уселась напротив, изучающе меня разглядывая. Закончив осмотр, она грустно покачала головой:
— Значит — всё?
— Ага, — кивнул я.
— Знаешь, я раньше думала, что страшно — это когда ты отворачиваешься, дуешься и игнорируешь меня, — её прекрасные глаза лучились тоской. — Теперь я поняла, что страшно — это когда ты спокойно сидишь напротив, и я чувствую, что просто не интересна. И даже не любопытна.
Мне только оставалось развести руками.
— Но — почему?
— Ты знаешь, Насть, у меня и раньше не было особого желания скандалить и выяснять отношения, а уж теперь-то...
— Ты же знаешь, что я не могла поступить иначе! Ты нужен мне был живой! В реале, а не в Барлионе!
— Я мог бы решить за себя, как это сделать. И ничто, кстати, не мешало мне этого сделать в любой момент.
— Да ты заигрался! — она с трудом сдержалась, чтобы не выкрикнуть это мне в лицо. — Я всё ждала и ждала.
— А потом взяла инициативу в свои руки...
— Я всё просчитала...
— И я чуть не загремел на рудники...
— Вероятность этого была всего три процента! Я готова была рискнуть!
С ума сойти! Она даже не понимает, что не так! Я для неё — по-прежнему лишь переменная в её расчётах. Дьявол с ними, с рудниками! Отчего она могла подумать, что она вправе играть со мной вслепую?
— Знаешь, — сказал я. — Два раза уже ты меня предупредила, что следующий раз, когда я не поверю тебе, будет означать финальную точку в наших отношениях. Я не верю тебе, Настя, и никогда не смогу поверить.
Надпись на полоске её здоровья изменилась. Вместо спутница Махана там появилось предавшая и отвергнутая. Девушка замерла лицом, глядя сквозь меня, и на секунду её лицо стало походить на безжизненную маску. Потом ей удалось взять себя в руки, она поднялась, коротко кивнула мне и вышла из кабинки. Я продолжал сосать мохито через трубочку. Ещё через минуту появилась новая гостья.
— Привет! — сказал я, приглашая её сесть.
— Чтоб ты сдох! — она буравила меня злыми глазками.
— Выпьешь? — я указал на свой бокал.
— Я лучше сразу к делу! — отозвалась она. Я безразлично пожал плечами, мазнув взглядом по открытым статам. Однако, быстро она до трёхсот двадцатого прокачалась. — О чём ты сейчас говорил с Настей?
Я хмыкнул. Допрос в лучших традициях.
— Не твоего ума дело. Ты чего-то хотела?
— Да. Я хочу, чтобы ты отстал от моей дочери! Она — не про тебя! Ты ломаешь нам все планы! — вот, не понимаю я, как можно быть такой злобной мегерой?! Я даже на минуту пожалел Киллера, чтоб он был здоров! А заодно и себя за то, что провёл с этой тварью бок о бок больше двух месяцев. Она уже искалечила Насте всю жизнь, а всё придумывает, как бы её повыгоднее продать. — Скажи мне, чего ты хочешь? Что тебе нужно?
Я откинулся на стуле и скептически посмотрел на неё:
— А что мне может быть от тебя нужно, Барсина? Предметы? Золото? Я вполне обеспечен.
— Ну, может, есть что-то...
— Я не желаю заключать сделки с врагом!
— Может, что-то дорогое, чего ты недавно лишился? — предложила искусительница.
— Что ты знаешь? — нахмурился я.
— Я слышала, — потирая руки, усмехнулась друидка, — что ты лишился своего корабля!
— Барсина! — устало посмотрел не неё я. — Мне уже надоело объяснять всем встречным, что кальмародельфина я одолжил Кальрану на время для того, чтобы он провернул одно дело, и получил за это вполне неплохую сумму в золоте.
— Так и продолжай всем рассказывать. Неплохая версия! Итак?
— Да вы с ума сошли, мама! — удивлённо сказал я своей почти было тёще, с удовольствием наблюдая её перекошенное лицо. — Вы, что, всерьёз рассчитываете, что я променяю самую красивую женщину Барлионы на какого-то кальмародельфина, которого при желании могу поймать снова? Да ну, не городите чушь. К тому же, — я заговорщицки к ней наклонился, — она очень, очень хороша в постели. Такими темпами мы с ней очень быстро настрогаем вам внуков. Барсина, ты разве не хочешь поскорее стать бабушкой нескольких маленьких маханят?
