Подействовало. Он не будет стоять здесь в нерешительности, как девушка переде первым свиданием. Он мужчина, а мужчина должен принимать на себя ответственность за каждое свое решение, за каждый неверный шаг. Несколько раз, глубоко вздохнув, Алекс решительно открыл дверь и вошел. И первое, что услышал испуганный женский плач. Забившись в угол две служанки комкали платки и рыдали навзрыд, пугая друг дружку ещё больше. Вторым был лапочка. Огромный айро без труда сбил его с ног и тут же принялся облизывать.
— Лапочка, — не смог не улыбнуться радости огромного монстра Алекс. — Я тоже рад тебя видеть... А теперь слезь с меня. Ну, же! Давай!
С трудом, ему все же удалось спихнуть айро с себя. Сев на полу и почесывая Лапочку под шеей, Алекс обвел внимательным взглядом комнату и почти сразу увидел кровать. Боадикея лежала на ней, практически не двигаясь. И сначала молодому человеку показалось, что она спит.
Встав с пола, Алекс подошел к кровати. Он решил было, что сейчас просто возьмет и вынесет её спящую из комнаты, а поговорят они позже, но тихое:
— Алекс, — нарушило его планы. Такое тихое, что больше похоже на вздох. И все же он его услышал.
— Это я, любовь моя, — он стал возле кровати на колени и, взяв её руку нежно поцеловал. — Я пришел за тобой.
— Тебе не стоило этого делать, — тихо ответила Боадикея, и вытащила свою ладонь из его. — После всего, что ты сделал.
Краска отхлынула от его лица, но Алекс знал, что её упреки заслужены, и не собирался оправдываться или врать, обеляя себя.
— Знаю, Боадикея, я не должен был уезжать...
— И не должен был говорить всему двору о том, что я... что я... что я порченный товар! — выдавила из себя девушка, стараясь, чтобы это прозвучало зло. Вместо этого в её словах была жалость к самой себе. — Моя репутация была загублена...Из-за тебя я теперь помолвлена с Закери!
— Но я не говорил такого... — недоуменно сдвинул брови Алекс, и тут же снова взяв её за руку, принялся горячо убеждать. — Клянусь честью! Клянусь всем, что есть в мире важного в моей жизни! Клянусь тебе Боадикея! Я не говорил этого, и никогда бы не сказал! Я лучше откусил бы себе язык! Я лучше умер бы, чем сказал о тебе такое!
— Закери сказал... мама сказала... мне все говорили... — закусила губу Боадикея, не зная, чему верить. Беатрис казалась искренней, люди вокруг, убеждающие её в том, что Алекс предатель казались искренними, и все же, когда он стоял здесь, Боадикея не могла ему не верить.
А через мгновение пришло осознание. Не важно, во что она будет верить. Важно лишь то, что будет, когда Закери узнает, что Алекс здесь был. Он так злился, даже когда Боадикею не в чем было упрекнуть, когда она делала все, что ему хотелось... Что же будет, когда он узнает, что в этот раз повод злиться есть? Что будет с Алексом?
— Уходи, — пустым голосом велела Боадикея. — Закери убьет тебя, если увидит здесь.
Алекс поразился, каким слабым было это движение. Он бы без труда удержал её, если бы захотел.
— Что он с тобой сделал? — спросил Алекс, вставая с колен.
Только сейчас он начал всматриваться в неё. Боадикея выглядела как тяжело-больной человек: бледная, почти желтая кожа со следами почти сошедших синяков, а нижняя губа ещё не совсем зажила, круги под глазами и мутный взгляд.
— Алекс, уходи, прошу тебя, — взмолилась Боадикея и облизала пересохшие губы.
— Я пришел за тобой и никуда не уйду без тебя, — покачал головой молодой человек.
— Слишком поздно, — если бы у девушки были силы, она бы расплакалась. Но сейчас у неё едва хватало сил просто держать глаза открытыми. — Ты не представляешь, что он сделает с тобой, если найдет здесь. Во всей Малероссе нет такого места, где бы мы смогли спрятаться. Ты что не понимаешь? Убьет!
— Это ты не понимаешь, — он снова поднес её ладонь к губам: — Без тебя я все равно не живу! Мне так жаль, что я оставил тебя, любимая! Если бы я знал, что братья не смогут увезти тебя, лучше остался бы рядом и умер, защищая от этого ублюдка!
— Алекс, не нужно, я прошу тебя, — её голос стал сиплым. — Не нужно, он же король!
— Твой брат тоже король, — гневно сдвинул брови Алекс. — Я увезу тебя к Лиаму! Там руки Закери до тебя не дотянуться.
— Он меня так не отпустит, неужели ты не понимаешь? — выдавила из себя Боадикея. — Я не смогу сбежать. Мне даже с кровати не встать...
— Любовь моя, я знаю, что прошу много, но ты должна мне верить. Все будет хорошо. У нас есть план, как увезти тебя из Малероссы в Гатриду. Братья не забыли про тебя. Я никогда не забывал. Просто доверься мне сейчас и я не предам твое доверие, больше никогда. Боадикея, любимая, я тебя не брошу.
Боадикея уже не ждала этих слов. Она смирилась со своей участью. Больше не было ни душевных ни физических сил как-то сопротивляться злодейке судьбе. Девушка перестала лелеять надежду, что есть кто-то, способный прийти и спасти её от короля. Боадикея не думала, что братья перестали любить её или бороться за неё. Просто пришло понимание, что здесь, в Охотничьем домике, рядом с Хилэри, в самом сердце своих владений, Закери практически всемогущ.
И вот пришел Алекс. Попросил поверить ему. Сказал, сказал, что спасет.
Поверить ему? Рискнуть?
Столько вопросов молнией пронеслись у неё в голове: а что если у них ничего не получится? А что если Закери поймает их и разозлиться ещё сильнее, чем раньше? А что если Наказание будет страшнее, чем до этого?
А потом пришел один единственный ответ: а что ей терять? Что Закери может ей сделать? Убьет?
И стало так легко выбирать.
Боадикея доверчиво вложила свою ручку в раскрытую ладонь Алекса. За последнее время девушка так исхудала, что её руки были больше похожи на детские. Но молодой человек этого будто не заметил. Он бережно сжал ручку и, поднеся ко рту снова поцеловал. Затем помог Боадикее укутаться в одеяло и понес прочь из пропахшей лекарствами комнаты, постоянно нашептывая как ею гордится, какая она у него умница и как он её любит. А Боадикея тихо лежала, крепко прижатая к его сильной груди. Она наслаждалась пьянящим чувством свободы, чувством безопасности, которое испытывала рядом со своим спасителем. Как и не бывало, забылось все пережитое с Закери. Мгновенно выветрилось все то, из-за чего вся эта помолвка началась. Как она могла верить, что Алекс и правда мог наговорить все то, в чем его обвиняли? Как могла верить словам Беатрис и Закери? Но самое страшное, как могла позволить лишить себя надежды и веры в тех, кто её любит?
Боадикея даже не заметила, как уснула, слушая стук сердца Александра. Он обещал, что все будет хорошо, и она ему верила.
* * *
*
Эдмунд ждал возвращения Алекса в своем кабинете. И это было едва ли не впервые на его веку. Раньше Гастен всегда по макушку был в гуще событий и никогда не задумывался о том, что чувствуют его близкие, зная, что он где-то там рискует жизнью и может так и не вернуться. Сейчас из-за возраста бывший пират оказался не у дел, и на своей шкуре смог прочувствовать каково это — беспомощно ждать. И это чувство ему совершенно не нравилось.
Не то, что бы он сомневался в Алексе или в разработанном плане, или в людях, которых подобрал для его выполнения. Но как человек с опытом, Эдмунд знал, что в этой жизни всегда есть место случаю. И если, попав в критическую ситуацию, Алекс не сориентируется и быстро что-то не придумает — ему конец.
Много раз рука одного из первых лиц в гильдии тянулась к выпивке. И много раз он сам себя одергивал. Если что-то случиться... Если по какой-либо причине действовать придется быстро, то ему нужна будет ясная голова.
Самым страшным в ожидании было неведение. Из-за него в голову Эдмунда лезли разные предположения о том, что могло произойти. И эти предположения были одно другого страшнее. Хуже всего, что Эдмунд ничего не мог сделать, чтобы перестать запугивать себя. Он пробовал пройтись по комнате, пробовал отвлечься на дела гильдии. Но поймав себя на том, что пятый раз перечитывает один и тот же документ, понял всю бесполезность этой затеи.
Когда Эдмунду уже начало казаться, что он вот-вот полезет на стену от переживаний, к нему в кабинет постучал Лео Сикоре. Войдя, его помощник плотно прикрыл за собой дверь и тихо сказал:
— Отряд вернулся около получаса назад. Герцог Патио устроил свою невесту и сейчас её осматривает наш лекарь. Остальные получили вознаграждение и уже разъехались.
— С Александром все в порядке? — напряженно спросил Эдмунд.
— На нем ни царапины, — быстро ответил Лео. — У остальных повреждения минимальны. Потерь нет.
Гастен удовлетворенно кивнул и спросил:
— Где он сейчас?
— Ждет результатов осмотра привезенной им леди, — кивнул головой Лео, как бы указывая в каком направлении его можно найти.
— Позови его ко мне... — начал было Эдмунд, но помощник его перебил:
— Герцог категорически отказывается куда-либо уходить, пока не удостовериться, что с его невестой все в порядке.
Гастен с мученическим вздохом встал, приговаривая себе под нос:
— Эх, раз рыбка не хочет сама выпрыгнуть из моря на стол, то придется рыбаку её доставать.
Лео усмехнулся и первым вышел за дверь. У него было ещё много работы, особенно с учетом того, что пока Гастен решает "семейные проблемы" на него ложиться и его доля работы. Кто-то на его месте мог бы жаловаться или считать себя недооцененным. Но не Лео. Он любил свою работу, именно ту, которую выполнял сейчас. С одной стороны, если бы Лео занял более высокую должность, чем сейчас, то получил бы более высокий статус в обществе и почтение. Но при этом у него был бы совершенно другой круг обязанностей, другая работа. И если уж говорить совершенно откровенно, Лео нравилось, что сейчас ему не нужно принимать важных решений и зачастую решать чужие судьбы. Он бы попросту не смог. А вот справится с четко обозначенным кругом обязанностей — это всегда пожалуйста.
Гастен вышел следом за помощником и пошел туда, где находилась заранее подготовленная для временной гостьи комната. Даже не так. Правильнее сказать, что среди складских помещений гильдии, есть одно помещение, в котором по документам числится склад инвентаря, а по факту — небольшая спальня, в которой время от времени проживают люди, которые по разным причинам стараются скрыть свое место нахождения. Вот эту комнату и подготовили для графини Монтефиор.
Думая о том, каким путем безопаснее всего будет переправить Алекса и его невесту в Мацуи, Эдмунд спустился на несколько этажей вниз и быстрым шагом преодолел оставшееся расстояние до комнаты.
Как и ожидал, Гастен нашел Алекса сидящим перед дверями комнаты. Молодой человек сидел, уронив голову на руки и казалось, не замечал ничего вокруг. Эдмунд громко покашлял, чтобы привлечь его внимание, но он никак не отреагировал. Тогда купец покашлял громче. Но Алекс по-прежнему не реагировал. Тогда Гастен решил перестать играть в деликатность и просто по-отечески положил ему руку на плечо.
— Алекс, — тихо позвал он. — Ты в порядке?
Только сейчас молодой человек поднял на него глаза. В них было столько всего не сказанного: отчаянье, боль, желание отомстить, злость на Закери, злость на себя, злость за собственное бессилие.
Гастен понял, что не с того вопроса начал беседу и спросил:
— Как она?
— Лекарь ещё не выходил, — глухо ответил Александр. — Но когда я забирал её, Боадикея выглядела просто ужасно. Она и так была миниатюрной, а сейчас исхудала так, что трудно узнать. Он... Закери избивал её!
Взгляд Александра впервые обрел осмысленность, когда сжав кулаки, он полным ненависти голосом спросил:
— Каким зверем нужно быть, чтобы избивать Боадикею? Как можно было поднять на неё руку?
Гастен подавил вздох. Все-таки, Алекс излишне идеалистичен. Но у повидавшего жизнь Эдмунда, поступок Закери не вызвал никакого шока. Не он первый, не он последний одуревший от большой власти мужик, переставший понимать разницу между оправданной жестокостью, например в бою, и между неоправданной жестокостью к тем, кто такого отношения не заслужил. Гастен бы сильно покривил душой, если бы сказал, что сам никогда не поступал как Закери. Он был пиратом. И если отбросить тот полный романтики образ Валентино Патио, покойного отца Алекса, который его бывшие товарищи заботливо обрисовывали его подрастающему сынишке, то чего ещё от него можно было ждать?
Но вслух сказал другое, более подходящее случаю:
— Нужно быть монстром. Графине Монтефиор повезло, что ты её спас.
Конечно, он мог сказать: "Лично меня удивляет только то, что Закери не додумался запереть её в какой-то из комнат и превратить в свою сексуальную игрушку. Хотя, судя по всему, именно к этому все и шло". И любой из его старых товарищей не пришел бы от этого в ужас. И не такое "творили", в годы бурной юности. Но Алекс был из другого теста, в нем было благородство. Если бы он услышал, какая участь, скорее всего, ждала его любимую невесту, мог броситься мстить. Это стало бы самой безрассудной и самой бессмысленной смертью. А главное — самой ненужной. Поэтому Эдмунд сознательно концентрировал внимание Алекса на юной графине, чтобы тот не стал творить глупости. В свое время Закери свое получил и без его непосредственного участия. Буревестник, при небольшом участии гильдии об этом позаботиться.
При этом ни Алексу, ни Седрику, ни кому бы то ни было ещё, необязательно знать, что то, как нынешний король поступал со своей невестой не имеет никакого отношения к тому, что гильдия поддерживает Буревестника. Просто Закери Абиатти был слишком... неосторожен в управлении страной. Его политика шла в разрез с интересами гильдии. Поэтому ему придется исчезнуть.
Но, опять же ни Алексу, ни особенно будущему королю Седрику не стоит знать, что гильдия поспособствовала спасению графини Монтефиор не из лояльности к ним, а чтобы соблюсти собственные интересы. Благодарность будущего короля сможет открыть для них многие двери. А Алекс... пусть чувствует, что гильдия для него семья, пусть знает, что они всегда прикроют ему тыл. В конце концов, Гастен все равно помог бы ему, приди сын Валентино Патио к нему за помощью. Александр и ему самому был как сын. А что может быть лучше, чем благополучно устроить личную жизнь своих близких с пользой для дела?
— Я не должен был её оставлять... — начал было Алекс, но Эдмунд его перебил.
— А был ли у тебя выбор? — и вопросительно приподнял бровь. — Поправь меня. Если я ошибаюсь, но если бы ты не уехал тогда в Гатриду, Закери попросту убрал бы тебя с дороги непосредственно в сырую землю. Графиню все равно ждала бы та же судьба. Только спасать её было бы некому.
Брови Алекса сами собой поползли вверх. Он никогда не рассматривал произошедшее под таким углом.
— В любом случае, — продолжил Эдмунд. — Сейчас ты должен думать не о том, что было бы, если бы... Сосредоточься на том, как доставить свою невесту в безопасность, в Гатриду. Только там вы сможете, наконец, пожениться и жить без постоянной необходимости оглядываться по сторонам. И когда это произойдет, время поможет вам залечить все душевные раны.
