Шарик дыни раздавился в его руке, сок потек по пальцам, и он посмотрел на него, с удивлением обнаружив, что его рука дрожит. Он глубоко вдохнул, на этот раз не с наслаждением, но с чем-то слишком похожим на панику, пытаясь привести в порядок мысли, бушующие в его мозгу. Но привычная сосредоточенность его разума подвела его. Он не мог разобраться в мешанине мыслей и впечатлений, не мог заставить их повиноваться, пока он...
— Привет, Нарман, — тихо произнес голос, и он развернулся на стуле.
Он никогда раньше не видел высоченную, черноволосую, необычайно привлекательную молодую женщину в причудливой черно-золотой униформе. Он знал это. И все же было что-то в этих сапфировых глазах... в этом контральто, которого он никогда раньше не слышал, почти как более легкое, сладкое эхо другого голоса....
— Мерлин? — Он услышал замешательство в собственном голосе и покачал головой. — Но... но...
— Я знаю, что все это очень запутано, — сказала молодая женщина, которая не была Мерлином Этроузом. Она пересекла балкон и выдвинула другой стул, усаживаясь с той же грациозной экономией движений, которую он столько раз видел в "Мерлине". И все же это было неуловимо по-другому. Мерлин был мужчиной, а этот человек определенно им не был.
— Ты... Нимуэ, — медленно произнес он, и она кивнула.
— В любом случае, я здесь. — Она улыбнулась. Это была точно такая же улыбка, которую он видел у Мерлина больше раз, чем мог сосчитать, подумал он, но без бороды-кинжала и свирепых усов. И без шрама на щеке тоже. — Хотя боюсь, что образ Мерлина не загрузили в интерфейс. Оплошность. — Улыбка стала кривой. — Я забыл, что Сова не наделен избытком инициативы или интуиции. Я просто предположил, что он бы это исправил, а после того, как понял, что это не сделано, не хватило времени поправить.
— Здесь? Интерфейс? — Нарман покачал головой. — Я ... Я не понимаю, — сказал он, и все же, даже когда он говорил, у него было странное ощущение, что он действительно понимал... и просто не хотел признаваться в этом самому себе.
— Да. — Улыбка Нимуэ/Мерлина исчезла, и она откинулась назад, пристально глядя на него. Эти голубые глаза изучали его лицо с напряженностью, которая почти нервировала, и ее ноздри раздулись, как будто она сделала глубокий вдох, готовясь к чему-то.
— Нарман, — сказала она, — я должен перед вами извиниться. На самом деле у меня не было никакого права делать это — или даже пытаться это сделать — без вашего разрешения. Но, боюсь, на это тоже не было времени. И я даже не знал, сработает это или нет. Или насколько хорошо это сработает, если предположить, что это вообще сработает. Если уж на то пошло, я до сих пор еще не знаю этого.
— Вы заставляете меня немного нервничать ... Нимуэ, — сказал он и с облегчением услышал, что это прозвучало почти как его обычный тон.
— Простите. — Она снова мимолетно улыбнулась. — Просто... Ну, правда в том, Нарман, что у нас с вами сейчас очень много общего.
— Что общего? — Он склонил голову набок. — И что бы это могло быть?
— Тот факт, что мы оба мертвы, — тихо сказала она.
* * *
— Итак, позвольте мне прояснить это, — сказал Нарман Бейц много минут спустя, откинувшись на спинку стула и махая обеими руками в сторону балкона, дворца, солнечного света, оживляющихся городских шумов. — Все это — все — находится внутри компьютера? Это вообще ненастоящее?
— Ну, для определенных значений "реального" это настолько реально, насколько это возможно. — Нимуэ отправила один из шариков дыни с тарелки в рот, с удовольствием пережевывая. — По всем тестам, которые вы могли бы провести, это абсолютно реально, Нарман. Слишком много солнечного света там, наверху, заставит вас покраснеть, как вареного крабопаука. Упадете с этого балкона, и вам повезет, если вы только сломаете лодыжку. Конечно, это потому, что Сова все еще отвечает за управление.
— Управление? — повторил он покорным тоном.
— Программное обеспечение, которое управляет параметрами. Существуют некоторые ограничения на то, что может изменить любой человек внутри реальности, но на самом деле существует довольно много гибкости. Вы можете... изменить ситуацию несколькими способами, как только освоитесь.
— Но для целей этого обсуждения, — Нарман наклонился вперед над столом, пристально постукивая по нему кончиком пальца, — это ненастоящее. Это симуляция. Очевидно, очень убедительная симуляция, но все же симуляция?
— Это называется виртуальная реальность, Нарман. И это конструкция, составленная из ваших собственных воспоминаний и их экстраполяции программным обеспечением, дополненная данными — многие из них почти в режиме реального времени — от снарков Совы. Во всех смыслах, которые имеют значение, это так же "реально", как вы или Мерлин Этроуз. Но точно так же, как "Мерлин" существует только в его ПИКА, в том, что вы можете почти считать мобильным модулем виртуальной реальности, который способен взаимодействовать с физическим миром, вы существуете только внутри этого модуля.
— Но... как? — Нарман скрестил руки на груди. — Понимаю, что Мерлин на самом деле, ну, вы, или, по крайней мере, ваша электронная запись. Но эта запись была сделана задолго до того, как он очнулся здесь, на Сэйфхолде. Как я оказался, — он вытянул одну руку, чтобы помахать окружающему миру, — здесь?
— Вы помните взрыв? — мягко спросила она, и его губы сжались.
— Да, — коротко ответил он. — Помню. И помню, как держал Оливию за руку. — Он сглотнул и закрыл внезапно защипавшие глаза. — Помню, как она плакала. И... и я помню, как вы — или Мерлин, во всяком случае — появился. — Его глаза снова открылись и сузились. — Появился с этим ... что бы это ни было, и надел мне на голову. Это то, что вызвало все это?
— Да, — призналась Нимуэ. — И это то, что я имел в виду, когда сказал, что действительно не имел никакого права делать это без вашего разрешения. На самом деле, я нарушил по меньшей мере полдюжины законов Федерации, сделав это вообще, тем более без вашего информированного согласия. Но я не был уверен, что это сработает, и... и не собирался отнимать у вас время, оставшееся с Оливией, пытаясь объяснить это.
— И если вы не были уверены, что это сработает, — медленно произнес он, — вы не собирались говорить ей об этом, не так ли? — Нимуэ молча посмотрела на него в ответ, ее голубые глаза были очень темными и неподвижными, и он кивнул. — Нет, вы не собирались. Вы бы не дали ей то, что могло оказаться ложной надеждой.
— Это... было частью этого. И еще одна часть заключалась в том, что я не знал, хотели ли бы вы, чтобы я сказал ей.
— Конечно, я бы так и сделал!
— Действительно? — Она склонила голову набок. — Я надеялся, что вы это сделаете — я надеюсь, что вы все еще будете это делать, — но сначала подумайте об этом. Вне этого модуля виртуальной реальности у вас больше нет тела. В этом смысле вы еще больший призрак, чем я, и вы знаете, я сам никогда не был по-настоящему уверен, остаюсь ли я по-прежнему собой или просто скоплением электронов, которое только думает, что это так. Я люблю Оливию и мог бы также признать — если вам не будет неудобно вспоминать, что вы когда-либо знали меня только как Мерлина, — что я также люблю вас. Но не могу гарантировать, как бы она отреагировала, если бы услышала ваш голос из мертвых. Она видела, как вы умирали, Нарман. Она держала вас за руку и плакала у вас на груди, и похоронила вас. Думаю, у нее хватит сил и сердца понять, что произошло, но я не могу этого гарантировать, а человеческое сердце может быть очень непредсказуемой штукой. И прежде чем вы начнете что-то предпринимать, вы должны понять, что Оливия никогда не сможет навестить вас здесь так, как это могу я.
— Почему нет? — спросил Нарман, внимательно наблюдая за ней.
— Потому что у нее нет нервных рецепторов, чтобы подключиться к виртуальной сети.
— В этом нет никакого смысла. — Он покачал головой. — У меня тоже не было никаких нервных рецепторов. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, я отчетливо помню, как вы говорили нам, что именно отсутствие рецепторов означало, что мы не могли использовать ни один из блоков нейронного обучения в вашей пещере, чтобы дать нам полное образование.
— Это верно.
— Но если это правда, то как, во имя всего святого, вы ... вообще "записали" меня?
— У вас нет — не было — рецепторов, Нарман. Датчики гарнитуры предназначены для передачи информации, а не для ее записи. Они являются передатчиками, а человеческий мозг не оснащен приемником. Это должно быть предусмотрено, если датчик собирается подключиться. Но человеческий мозг действительно излучает, если приемник достаточно чувствителен, чтобы улавливать его передачи, и это одна из вещей — на самом деле самая важная вещь в данных обстоятельствах — для которой специально предназначена использованная мной гарнитура.
— Но это не все, для чего она была разработана, не так ли? — Нарман наблюдал за выражением ее лица еще пристальнее, чем раньше. — Теперь у меня есть личный опыт, чтобы опровергнуть это клише о том, что вся ваша жизнь проходит перед вашими глазами, так что простите меня, если я нахожу маловероятным, что я спонтанно "излучал" все эти воспоминания для вас именно тогда. И я узнал достаточно о вашей технологии, чтобы быть совершенно уверенным, что данные должны были поступать в обоих направлениях, если вы собирались записать что-то столь сложное, как человеческая личность и ее воспоминания.
— Ну, да, — призналась Нимуэ. Она сделала еще один глубокий вдох. — Вы умирали, Нарман. Мы не могли этого остановить. Поэтому я отменил программирование вашей бионанотехнологии и включил третичную функцию на гарнитуре. Знаете, я не заказывал ее специально для вас. На самом деле я предназначал это для себя, но когда я приказал Сове запустить ее изготовление на фабрикаторах в пещере, он просто продублировал стандартное оборудование, которое обычно носили с собой терранские врачи и техники скорой медицинской помощи. Вы помните, как я использовал его, чтобы блокировать боль, которую вы чувствовали?
— Да, — медленно произнес он.
— Ну, это было то, для чего она чаще всего использовалась, ее основная функция. Ее второстепенной функцией было делать точно такие же записи, как вы и я. — Она коротко улыбнулась выражению его лица. — Конечно, для этого она должна была использовать широкополосный интерфейс, которым были оснащены все земляне — ничто другое не дало бы ей достаточной полосы пропускания для записи чего-то настолько сложного в таких неблагоприятных условиях — но именно здесь вступает в дело нанотехнология, которую я ввел всем вам. — Ее улыбка исчезла. — Когда я активировал гарнитуру, Сова использовал ее третичную функцию для перепрограммирования базовых параметров наннитов. Ему нужно было мое разрешение, чтобы сделать это, и он не смог бы этого сделать без функций скорой помощи гарнитуры, но, честно говоря, если бы вы уже не умирали, Нарман, это в любом случае почти наверняка убило бы вас.
— Убило меня? — ноздри Нармана раздулись. — Вы хотите сказать, что наши нанотехнологии могут убить любого из нас?
— Да. — Нимуэ непоколебимо встретила его пристальный взгляд. — При правильных обстоятельствах. Однако, как я уже сказал, Сова не мог этого сделать без интерфейса гарнитуры и моего личного и прямого разрешения как автора наннитов. Это не какой-то "выключатель", Нарман; это часть стандартного пакета, который я использовал в качестве основы для всех вас. И то, для чего они обычно используются в подобных случаях, — это целенаправленное экстренное восстановление нервов, контролирующих ваши жизненно важные функции. Это метод неотложного медицинского вмешательства, который обходит разрушенные или серьезно поврежденные нервы, чтобы поддерживать работу сердца и легких тяжелораненого человека до тех пор, пока медицинские бригады не доставят его в травматологический центр.
— Это... звучит разумно.
— Так и есть. К сожалению, это... подход грубой силы. Это быстрая и грязная техника, предназначенная только для экстренных случаев, которую можно использовать только в крайнем случае, потому что после этого требуется почти полная регенерация.
— "Регенерация"? — он тщательно повторил незнакомое слово.
— Да, регенерация, Нарман. В некоторых случаях полное восстановление тела, которое может занять до пары лет, даже с использованием медицинских технологий Федерации. В других случаях более ограниченное восстановление, затрагивающее только конкретную нервную ткань, которая была, за неимением лучшего термина, очищена для создания шунтирования.
— Это звучит... неприятно, — заметил Нарман, и Нимуэ коротко рассмеялась.
— Я упоминал, что попробовал это только потому, что вы все равно умирали.
— Верно. Но какое именно отношение это имеет к тому, как я оказался здесь?
Он указал на каменные плиты балкона.
— Нанниты создали рецепторы, которые нам были нужны, — сказала Нимуэ ровным тоном. — И они нашли материал для их создания, исследуя другие части вашего мозга. Им все равно пришлось это сделать, чтобы я блокировал боль, так как у вас не было рецепторов, которые были бы у кого-то на Старой Земле, но это было нелегко, и они не могли этого сделать, не нанеся большого дополнительного урона. Если бы каким-то чудом вы все-таки не умерли, Нарман, вы бы потом превратились в полного паралитика. Вот почему я бы никогда не воспользовался ею, несмотря на ужасную боль, которую, я знал, вы испытывали, если бы был хоть малейший шанс, что вы выживете после своих ран. Но этого не было, а я не хотел вас терять, и это означало, что нам с Совой пришлось еще больше подтолкнуть наннитов, потому что нам нужно было достучаться не только до болевых центров вашего мозга. То, что мы сделали, определенно убило бы вас в конце, что бы еще ни случилось, и, честно говоря, я все равно не думал, что мы сможем это сделать. Не совсем — не за то время, что у нас оставалось, и не с учетом того, как сильно уже перегорели нанниты, поддерживая вас в живых, пока я не добрался туда.
— Но, очевидно, они все-таки сработали, — сказал Нарман.
— Не... полностью, — ответила Нимуэ.
Он напрягся, глядя на нее, и она вздохнула.
— Интерфейс не был идеальным, и у нас было не так много времени. При нормальных обстоятельствах в программном обеспечении заложена очень мощная функция проверки и коррекции данных, и она предназначена для тщательного, методичного поиска информации. В человеческом мозге огромное количество запоминающих устройств, а пропускная способность была не так уж велика, особенно с теми приспособленными на скорую руку рецепторами, которые нам удалось создать с помощью системы. Если учесть, как мало у нас было времени, Сове пришлось отключить некоторые корректирующие протоколы, встроенные в программное обеспечение. По его оценкам, мы потеряли по меньшей мере пятнадцать процентов ваших общих воспоминаний. Возможно, немного больше, если честно.
Нарман уставился на нее, затем взял свой стакан с соком и сделал большой глоток. Хрусталь звякнул о полированный камень, когда он поставил стакан обратно на стол и на мгновение посмотрел в него, прежде чем снова поднять взгляд на Нимуэ.
