— Это работает и для рулевых, если вы не возражаете, что я так скажу, сэр, — заметил Малик и бросил на своего молодого командира довольно острый взгляд. — Похоже, это тот дар, который паскуалат назвал бы "заразным", если уж задуматься об этом.
— Ну, поскольку никто никогда не обвинял меня в чтении мыслей, уверен, что не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — ответил Гектор, но выражение его лица было отсутствующим, когда он поправил на шее ремешок с двойной трубой, не отрывая глаз от панорамы этих приближающихся парусов, выгравированных на фоне послеполуденного солнца. Конечно, ни один из его спутников не понимал, насколько хорошо он на самом деле мог их видеть.
Он простоял так еще почти минуту, затем встряхнулся и снова посмотрел на Халбирстата.
— Отправь Лоринка наверх для еще одного подсчета. Отсюда мы, черт возьми, не увидим их всех, но я хочу, чтобы цифры, которые мы можем видеть, были подтверждены настолько определенно, насколько это возможно. Затем, думаю, нам лучше послать сэру Данкину еще одно сообщение, пока еще светло, чтобы "Соджорн" передал наши сигналы.
* * *
— У парня есть талант к этому, не так ли, милорд? — заметил капитан Лэтик, глядя на записанный сигнал. — Говорит вам то, что он знает по сути дела, и также говорит вам о том, что не знает. — Он поднял глаза, качая головой. — Знаю капитанов в три раза старше его, которые не утруждают себя этим последним!
— Ну, полагаю, он получил довольно компетентное представление об обязанностях своей профессии на его предыдущем корабле, — признал адмирал Сармут с кривой улыбкой. Он стоял, уставившись на карту на рабочем столе между ними, в то время как лампы мягко покачивались на своих подвесных цепях. — Всегда приятно, когда другой парень, кажется, тоже делает то, что ты хочешь.
— Думаю, вы могли бы назвать это так, — немного кисло сказал Лэтик, затем махнул рукой. — Хотя, похоже, он не проявляет большого воображения. Просто плыть прямо по каналу к нам? — Он покачал головой. — Лучший способ, который я могу придумать, чтобы убить много своих собратьев.
— Справедливо, Робейр, справедливо, — пожурил Сармут, постукивая по карте парой медных циркулей. — Не то чтобы у него было огромное количество вариантов. Если только вы не хотите быть капитаном галеона, который обнаружил, что танцует с сэром Хейнзом?
Выражение лица Лэтика ясно говорило о его мнении о любых подобных событиях, и барон фыркнул.
— Именно так я и думал. И не забывайте, все, что он видел до сих пор, — это следящие за ним шхуны. — Сармут пожал плечами. — Он должен предположить, что остальные наши корабли где-то здесь, но у него нет никаких доказательств этого, он не может точно знать, каковы наши цифры, и он не знает, где "здесь" мы можем быть. Насколько он знает, он может врезаться в нас в ближайшие четверть часа... или мы можем блефовать, и эти шхуны просто притворяются, что разговаривают с эскадрой галеонов, которые на самом деле где-то в другом месте делают что-то совершенно другое. Это не сильно отличалось бы от того, что мы с вами сделали с деснейрцами до Марковского моря, не так ли? Гарантирую, что когда это стало известно, у некоторых были красные лица! Вы же не думаете, что Тирск и Рейсандо не потрудились изучить записи наших оппонентов, не так ли?
Адмирал улыбнулся, а флаг-капитан усмехнулся и покачал головой.
— Чертовски маловероятно, милорд. Если бы они были настолько глупы, наш кракен уже реял бы над Горэтом!
— Вот именно, — сказал Сармут. — Не думаю, что он хоть на мгновение верит, что это то, что мы на самом деле делаем, но он должен, по крайней мере, иметь в виду такую возможность, особенно когда весь мир знает, что мы делали это раньше... и он чертовски хорошо знает, где были броненосцы, когда он покинул порт. И даже притом, что у нас есть преимущество в виде полностью медных корпусов, а у него все еще нет, разница между нашей и его скоростями должна быть намного меньшей, чем разница между парусными галеонами и пароходами. Если только он просто не решит потопить их, даже не покидая гавани, он должен куда-то увести свои галеоны, Робейр. Не зная, где мы разместили наши основные силы, все, что он может сделать, это выбрать путь к отступлению и надеяться, что он угадал правильно. И последнее, что он мог себе позволить, — это колебаться, пока эти броненосцы не войдут в зону обстрела с его якорной стоянки. Лучше продолжать атаку — попытаться пробиться хотя бы с частью его эскадры до Горэта, даже если это означает схватку всей этой эскадры в закрытых водах, — чем пытаться избежать боя и оказаться зажатым между нами и сэром Хейнзом.
— Ну, если говорить таким образом, полагаю, что он не так... лишен воображения, как я мог подумать, — признал Лэтик. — Думаю, что на его месте я все равно попытался бы рассчитать время, чтобы выйти в море в темноте, сэр.
— Здесь, возможно, вы правы. С другой стороны, он проплывет проход Катфиш-Нэрроуз до рассвета, а это самая узкая часть всего его пути. Ему все равно придется пройти мимо скалы Брокен-Хосер, прежде чем он достигнет выхода, и если бы я был на его месте, то предпочел бы, чтобы последние восемьдесят или девяносто миль этого пробега были ночью, исходя из теории, что в темноте было бы легче ускользнуть от наших шхун к гораздо большему пространству открытой воды для сражения. Но это нелегкий выбор. Пытается ли он ускользнуть от нас при дневном свете по эту сторону пролива после того, как пересечет канал, или он беспокоится о том, что мы нападем на него здесь в темноте?
Сармут снова постучал по карте, указывая точки своими циркулями на проливе Катфиш-Нэрроуз между скалой Тибор на южной оконечности отмели Шипуорм и северо-восточной дугой отмели острова Шайэн.
— Что он действительно предпочел бы, так это пройти через канал и выйти в море — и вернуться домой в Горэт — так и не увидев ни одного из наших галеонов. Однако он никак не мог поверить, что это произойдет, и если ему придется пробиваться мимо нас, он, вероятно, предпочел бы сражаться на как можно более коротких дистанциях. Что является довольно справедливым описанием любой битвы в проходе Нэрроуз, когда вы дойдете до этого. Его ширина всего около пятнадцати миль, даже при высокой воде, что, я думаю, понравится его винтовым галерам. Они предназначены для того, чтобы как можно быстрее добраться до цели, а не сражаться с такими кораблями, как "Лайтнинг" и "Симаунт" — или "Жинифир Армак" и "Айсберг", если уж на то пошло, — в открытой воде, когда нам нужно работать с ветром. Так что, да, это могло бы сработать для Халинда и его парней, если бы мы были достаточно глупы, чтобы взять его там, особенно в темноте. Но те же самые тесные условия означают, что у него не будет много места, чтобы уклониться от нас, и его способность управлять своими кораблями будет намного хуже в темноте. Никто не увидит никаких сигнальных флагов, это уж точно! И не забывайте, как сильно храмовые мальчики и их друзья пострадали в ночных столкновениях в прошлом. Как, о... в Марковском море, например.
На этот раз улыбка барона была гораздо холоднее.
— Тем не менее, думаю, что он будет находиться в стесненных условиях — например, в проходе Нэрроуз — и плохая видимость ограничит нашу маневренность так же сильно, как и его, а это значит, что это даст ему наилучшие шансы, если ему действительно придется сражаться с нами. Вот почему он приближается так поздно днем и проходит через них в темноте. Подозреваю, что одна из причин, по которой он выбрал этот путь, заключается в том, чтобы предложить мне возможность проникнуть под покровом темноты и "устроить ему засаду" в надежде, что я воспользуюсь этим.
— Конечно, у нас разные варианты. Если бы у нас не было полностью покрытого медью дна — и если бы Гектор и другие разведчики не следили за ним так пристально — я вполне мог бы попытаться прыгнуть на него там, днем или нет, чтобы сохранить пробку в бутылке и не дать ему вырваться в залив и заставить нас преследовать его. Но он не уйдет от нас, даже если каким-то чудом доберется до залива. Учитывая это, я не так уж и спешу закончить дело — в отличие от него, у нас есть все время в мире, чтобы сделать это правильно — и, честно говоря, я ни за что на свете не хочу связываться с этими гребаными галерами в темноте. Им еще ни разу не удавалось использовать против нас одну из "лонжеронных торпед" Жуэйгейра, и будь я проклят, если вижу хоть какую-то причину давать им возможность использовать ее сейчас!
— Справедливо, сэр. — Лэтик кивнул. — Так что нам делать дальше?
— Разумный вопрос.
Сармут опустил циркуль и отступил назад, скрестив руки на груди и нахмурившись. На самом деле он смотрел на совсем другую карту, спроецированную на его контактные линзы и показывающую точные текущие позиции — с векторами движения — каждого корабля в радиусе ста пятидесяти миль от "Дестини".
В данный момент Рейсандо и его сорок три галеона, двенадцать винтовых галер и одиннадцать бригов и шхун находились на расстоянии почти девяносто миль от положения Сармута по картографической таблице. Скорость доларцев немного упала по мере того, как ветер стихал, но он не ставил дополнительные паруса, что подтвердило его решимость пройти сужение в темноте. Однако, как Сармут только что указал Лэтику, не все корпуса Рейсандо были покрыты медью.
Фактически, имперский чарисийский флот оставался единственным флотом в мире, который покрыл медью все свои суда. Даже принадлежащие ИЧФ транспорты и грузовые галеоны были покрыты медью, а броненосцы были обшиты деревом ниже ватерлинии, чтобы медь могла быть прикреплена без гальванического воздействия, разрушающего железные крепления. Это было чертовски дорого, но до тех пор, пока королевский колледж не изобрел противообрастающие краски — что произойдет не скоро, — это был единственный способ защитить погруженный корпус от бурильщиков и обрастания. И каким бы устойчивым к бурильщикам ни был железный корпус, он, конечно же, не был застрахован от эффекта сопротивления водорослей и раковин моллюсков. Однако чуть более четверти галеонов Рейсандо лишены этого преимущества, и если бы они пробыли в воде какое-то время, это обошлось бы им по крайней мере в один или два узла — может быть, даже больше — по сравнению с чарисийским галеоном того же размера и мощности парусов.
Он не сможет бежать — не со всеми, — если дела пойдут плохо для него... А они пойдут очень плохо, если только мне не удастся облажаться с цифрами. Но, как я и сказал Робейру, он попал в адскую ловушку. Единственный выход — через нас, и мы — единственные люди, за проход мимо которых он молится.
За исключением того, что этого не произойдет.
На мгновение он почувствовал укол жалости, но сурово подавил его. Кейтано Рейсандо мог быть — он действительно был — благородным и порядочным человеком. Точно так же, как и граф Тирск... И это не предотвратило того, что случилось с Гвилимом Мэнтиром и его людьми. Это также не изменило того факта, что королевство Долар с самого начала было самым эффективным представителем "храмовой четверки".
За такие вещи приходится платить, — мрачно подумал он. — Возможно, мне не нравится быть тем, кого послали за платой, но, клянусь Богом, я ее соберу!
— Думаю, утром к завтраку мы хотим быть примерно здесь, — сказал он наконец, вытягивая одну руку, чтобы постучать указательным пальцем по точке в тридцати милях к северо-северо-востоку от их текущего местоположения. — Это достаточно далеко, чтобы помешать кому-либо на острове Шипуорм сообщить ему о нашем местоположении, и, предполагая, что Гектор и его друзья, как обычно, эффективны в поддержании контакта в течение ночи, мы будем в хорошем положении, чтобы встретиться с ним для беседы где-то около полудня.
Его флаг-капитан вытянул шею, глядя на кончик пальца Сармута, затем кивнул.
— Да, милорд, — признал он. — Не должно быть проблем.
* * *
— Я бы хотел, чтобы эти ублюдки пошли вперед и показали себя, сэр, — тихо сказал капитан Травис.
Он и Кейтано Рейсандо стояли на юте КЕВ "Харрикейн", их лица были тускло освещены отраженным светом нактоуза, когда флагман осторожно пробирался в пролив Катфиш. Теперь флаг-капитан скорчил гримасу, сложил руки за спиной и покачался на каблуках, отводя взгляд от компаса в безлунную тьму. Слабый звездный свет мерцал на парусине его корабля, но все остальные огни были погашены, кроме нактоуза и единственного синего фонаря, который каждый галеон показывал следующему за кормой кораблю для наведения и наблюдения. Все орудия были заряжены и подготовлены, а расчеты спали — или, во всяком случае, пытались спать — рядом со своими орудиями, несмотря на холод. Было так тихо, как никогда не бывает на борту идущего под парусом судна, и Рейсандо задался вопросом, были ли так же напряжены нервы у Трависа, как и у него самого.
— При условии, что они вообще намерены появиться, — добавил Травис. — И почему-то, — его гримаса стала еще более выраженной, — я не вижу, чтобы они были настолько любезны, чтобы просто помахать нам, когда мы проплываем мимо в Горэт.
— Я тоже, — признал Рейсандо. — Только между нами, я проведу лишний час или два на коленях, благодаря Лэнгхорна, если мы проскользнем мимо так, чтобы Сармут никогда не приблизил к нам галеоны. — Он бы не признался в этом кому попало, но Травис только кивнул. — К сожалению, — продолжил адмирал, — это единственное, в чем я уверен, что этого не произойдет.
— Не могу не согласиться, сэр, — мрачно сказал флаг-капитан, и Рейсандо пожал плечами.
— Лучшее, что мы можем сделать, — это лучшее, что мы можем сделать, Льюк, и я уверен, что это то, что ребята нам дадут. Но вы правы, если нам придется сражаться, это было бы идеальное место, особенно для винтовых галер адмирала Халинда. Возможно, у них даже появится шанс использовать эти проклятые торпеды для чего-то, кроме тренировок!
Травис кивнул, винтовые галеры Поэла Халинда привели в действие ударные детонаторы на установленных на лонжеронах трехсотфунтовых пороховых зарядах, а затем подняли лонжероны в вертикальное положение. Предполагая, что у них будет такая возможность, лонжероны будут опущены, чтобы выступать на сорок футов вперед от их коротких бушпритов, как у старомодного кавалерийского копья. Если бы они смогли подобраться достаточно близко в темноте и вонзить один из них в бок чарисийца, вся броня в мире не спасла бы их жертву!
— Даже без винтовых галер сближение было бы лучшим шансом наших галеонов причинить им вред. Конечно, было бы чертовски невозможно каким-либо образом контролировать подобную нечестивую драку, но замешательство обычно помогает парню, пытающемуся убежать, больше, чем парню, пытающемуся помешать ему бежать, и давайте будем честны здесь. Знаю, что я сказал другим, но правда в том, что мы не ищем битвы ни при каких обстоятельствах, какими бы "хорошими" они ни были. Мы ищем выход, и для этого нам нужно как можно больше места в море, прежде чем мы столкнемся с ними. Если Сармут будет достаточно тактичен, чтобы представить свою эскадру в ближайшие пару часов и позволить нам сразиться с ним здесь, на лучших условиях, которые мы сможем получить, я уверен, что Шан-вей не будет жаловаться! На самом деле, я сделал все возможное, чтобы убедить его сделать именно это. Но если бы я был им, а он — мной? — Он покачал головой. — Я бы сидел где-нибудь впереди нас, зная, что нам придется прийти к нему, и я бы держался подальше от любых ночных сражений, пока ждал рассвета.
