Обрести крылья. Становление.

— Интересует, и очень, — воскликнул Кэл, — любое знание можно превратить в оружие!

— Вы правы. Итак, недавно Риард эр Таэршатт женился на фальшивой Ринавейл эр Шатэрран. Таким образом, фактически объединение кланов завершилось.

— Не совсем, — хмыкнула я, — завершится после того, как она родит наследника и роль ее и Риарда будет сыграна. Вот тогда сиятельный тар Шартэн развернется...

— Верно. В Таэршатт начались брожения, далеко не всем нравится, какую роль в клане стали играть золотые. Так что мы вступили в игру: некоторым особо недовольным влиятельным персонам подкинули информацию о том, что супруга тара Риарда — не та, за которую себя выдает, а также о планах тара Шартэна. Разумеется, открытого противостояния мы не ожидаем — пока — но даже подспудное сопротивление может дать эффект.

— Разделяй и властвуй, понятно, — кивнула я.

Ответом был удивленный взгляд канцлера:

— Чудное выражение, надо запомнить! Так, следующее известие новостью не является, и возможно, вы о нем знаете... Я имею в виду брак вашей родственницы, Кэл, с наследником Владыки.

— Да, мы в курсе, ректор сообщил, — кивнул Кэл, — у нас практика будет неподалеку от границы с Эллориэсэлем.

— Да? Что ж, рад что вы в курсе.

— Простите, тар Виран, а какова вообще политика эльфов, — не выдержала я, — их ведь даже не заинтересовала история с тенаритовой шахтой на Даэрском полуострове! И Каэрия, и Шарэррах с ними граничат, вы ведь должны что-то знать. А прорывы у них бывают?

Канцлер вздохнул:

— К моему глубочайшему сожалению, Светлые эльфы вообще не желают сотрудничать! Да, посольства у нас есть, но связи поддерживаются лишь экономические, причем вы знаете как именно, так?

— Да, — кивнула я, — по страноведению проходили.

Светлые эльфы не впускали к себе торговцев-людей, вся торговля проходила в нескольких приграничных городках. Картаэль был гораздо лояльней, но с ним у Каэрии не было общих границ, поэтому все сливки от этой торговли снимала соседняя Адария.

— А насчет прорывов... — вернулся тар Виран к моему вопросу, — раньше в Эллориэсэле их не было, или мы не знаем об этом...

— Не было, — покачал головой Кэл, — за исключением трех в одном и том же месте, во время Катастрофы и в течение ста лет после нее. Три прорыва, и все довольно жуткие, особенно последний: твари лезли из проходов сотнями. Тогда их помогли истребить драконы, а после этого как отрезало. Вернее, отец говорил, что, судя по изменению магического фона, проходы открываются, но твари не приходят. Правда, после открытия прохода вокруг странным образом начинают заболевать и изменяться животные и растения, поэтому это место считается запретным.

— Вот видите, а мы и этого не знали, — вздохнул тар Виран, — ну а теперь, когда места проходов сместились, и подавно никто не знает, где будет следующий прорыв. Иногда мне кажется, что для всех народов Аллирэна было бы лучше, если бы Светлых встряхнуло хоть что-нибудь! Кстати, вы знаете, что ваши бывшие сокурсники-эльфы вернулись на родину?

— Нет, и давно? — поднял брови Кэл, — странно, я думал, Светлым нужны хорошие маги...

— Вы правы, все более чем странно! Они вернулись после каникул в Тар-Каэр, а потом вдруг в один день собрались и уехали. Так что мы теряемся в догадках...

— Не понимаю, какой смысл? — пожал плечами Кэл, — разве только...

— Что? — с интересом уставились мы на него.

— Но это смешно, — покачал головой Кэл, — видите ли, я всегда считал, что отречение каллэ'риэ навсегда, а летом узнал, что это не так. И похоже, именно с этой целью меня так усиленно завлекали эльфийки...

— Можно поподробнее? — встрепенулась я, — и почему ты мне не рассказывал об этом?

— Потому что это уже не важно. Для отмены ритуала отречения нужно мое искреннее желание, принятие меня родом и брак с принесшей клятву эльфийкой. Так что как только мы надели браслеты вечного брака, это стало невозможным. Я не понимаю только одного: зачем все это? Тем более, что у меня есть Огонь, а значит, я не мог бы остаться Светлым!

— Это уже не так, они более не изгоняют владеющих Огнем. А зачем... Две причины: заполучить сильного мага и воина и разбить звезду, которая может стать очень сильной картой в любом раскладе, — пояснил канцлер, — значит, они узнали о том, что вы стали для них бесполезны, вот и уехали.

— Я столкнулся с Артарионом за день до начала занятий, — припомнил Кэл, — может, тогда он и увидел браслеты? М-да, попытки разбить звезду мне не нравятся.

— Поверьте, нам это тоже не нравится! — воскликнул тар Виран, — и мы будем всемерно ограждать вас от этого! Вот, собственно, и все, что я хотел сказать.

— Спасибо, тар Виран, — ответила я, поднимаясь.

Мы уже собирались выходить из комнаты, когда он окликнул нас:

— Если вас направляют на границу, значит, подозревают там опасное место... Не говорите Ларине, хорошо? — он посмотрел на нас. — Умом она понимает, что Рейн — боевик, а значит, будет на переднем крае, но сердцем...

— Не скажем, — заверила его я.

Вернувшись к тари Ларине, мы еще некоторое время посидели и поболтали с ней, а затем распрощались с хозяйкой дома и выглядевшей откровенно усталой Мэли, пообещав навещать её. Сев в карету, Нерт покачал головой:

— Рейн, ты вообще представляешь, какая у тебя замечательная мама?

— И отец не хуже, — кивнула я.

— Да, они у меня чудесные, — улыбнулся Рейн, — думаю, Мэли будет у них хорошо. Отличная девчонка твоя сестренка, кстати. Искренняя, добрая, умная...

— Вредная, хитрая, — продолжил перечисление Нерт, улыбаясь, — знаешь, у нас всегда было с ней полное понимание. Спасибо вам всем еще раз, из-за меня вы еще и выходной потратили...

— Да ладно, — махнула рукой я, — зато мороженого поела...

— Лин, родная, ну нельзя же быть такой сладкоежкой, — шутливо упрекнул меня Кэл.

— Нужно! Должен же у меня быть хоть один порок, иначе я буду идеальной, а это скучно — лукаво блеснув на него глазами, ответила я, вызвав дружный смех всех троих...

— Лин... — Кэл явно чувствовал себя не в своей тарелке, — ты на меня сердишься? За то, что не рассказал о проходах и эльфийских обычаях?

Мы сидели на скамейке в парке, куда пришли, распрощавшись с Рейном и Нертом.

— Не сержусь, но на будущее: я предпочитаю обладать полной информацией, и не люблю умолчаний.

— Хорошо, я запомню, — ответил он, нежно поцеловав меня, — а скажи мне кое-что... Я заметил, что ты как-то странно отреагировала на мой рассказ о проходах в Эллориэсэле, почему?

— Потому что это мне кое-что напомнило. Знаешь, в моем прежнем мире есть оружие, способное несколько раз уничтожить его полностью, и его применение заставляет все живое меняться.

Он задумался, а потом внимательно посмотрел на меня:

— То есть ты думаешь, что в том мире, куда открывается проход, применили похожее оружие, истребив все живое? И поэтому оттуда никто не приходит, а открытие проходов вредит тем, кто находится рядом?

— Именно так, — кивнула я, — так что от таких мест стоит держаться подальше.

— Значит, будем, — улыбнулся он и спросил, — может, сменим тему? Например, я давно не говорил тебе, как сильно я тебя люблю...

— О, на эту тему я готова говорить бесконечно, — ответила я, потянувшись за невероятно сладким поцелуем...

Глава 23.

Мы снова погрузились в учебные будни. На первый взгляд казалось, что ничего не изменилось, но лишь на первый: во всех студентах Боевого факультета появилась какая-то одержимость учебой. Первым заметил это магистр Мортен, затем об этом стали упоминать и другие. Мы же просто пожимали плечами и продолжали учиться.

Изменилась и обстановка на факультете: не было веселых шуток за общим столом, подначек и подколок. Словно в доме, где есть тяжелобольной и неуместно радоваться хоть чему-то. Это продолжалось почти три седмицы, пока Нерт не заявил, что гнетущая атмосфера заставляет его чувствовать себе одиноким и виноватым, и вообще, жизнь не заканчивается! Пожалуй, немалая заслуга в этом принадлежала Мэли: Нерт встречался с сестрой каждый выходной, и та взахлеб рассказывала ему о своих успехах и проказах, заставляя рыжего снова превращаться в того веселого парня, которого мы все знали и любили.

Я старалась присоединяться к Нерту всякий раз, как он встречался с Мэли. Как сказала мне она, состроив уморительно серьезную мордашку: "ну я не всё могу рассказать брату, есть же и девичьи секреты". Хотя с приближением экзаменов мне все реже удавалось вырваться в город...

В этом году нашу шестерку ожидало нелегкое испытание: семь экзаменов плюс полоса препятствий! Сдавать нам предстояло магию Стихий и оба предмета магистра Фалена, который в конце учебного года стал все сильнее придираться к нам. По оказанию первой помощи и бытовым заклинаниям мы сдали зачет за седмицу до первого экзамена, а по изучению тварей магистр Крен устроил нам по-настоящему суровый опрос. Впрочем, как верно сказал он на прощание, подлинный экзамен по его предмету нам в любом случае устроят твари...

Первыми экзаменами были предметы магистра Фалена. С разрешения ректора магистр объединил два экзамена — это было логично, ведь и предметы были тесно связаны между собой — но разделил его сдачу на два дня. В отличие от экзаменов у младших курсов, старшие сдавали их только преподавателю, читающему лекции, хотя парни с шестого и седьмого курсов сказали, что ректор всё равно порой присутствует на них...

Утром в день экзамена мы собрались перед аудиторией: по традиции наша шестерка была единственным претендентом на сдачу первыми в первый день. Никто из нас особо не волновался перед экзаменом, все были уверены в своих силах. Придирчивость магистра Фалена возымела одно полезное действие: к каждому занятию у него мы серьезно готовились, поскольку знали, что он в любой момент может спросить у каждого из нас что угодно. В результате, как шутил Лан, любого из нас можно отправлять послом хоть к драконам, хоть к эльфам, хоть к гномам.

В этот раз на экзамен первой попросилась Сигни, сказав, что хочет побыстрее отстреляться. Впрочем, её, как и Дойла, магистр экзаменовал на удивление мало: уже через полчаса в аудиторию зашла третья жертва — Рейн, следующим должен был идти Лан. Они потратили на экзамен чуть больше получаса каждый: как сказал Рейн, выйдя из аудитории, его магистр спрашивал весьма придирчиво. Стоило двери закрыться за Ланом, Кэл повернулся ко мне и спросил:

— Так что, следующий я или ты?

— Ты, меня он будет мучить дольше, — усмехнулась я.

Когда прошло минут сорок с момента, как Кэл зашел в аудиторию, я начала сомневаться в разумности этого шага, равно как и в том, что я вообще сдам этот экзамен. Неизвестно, до чего бы я могла додуматься, но наконец дверь отворилась и Кэл вышел. Лицо его было застывшим, и по этому я поняла — он в ярости. Боги, что ж меня-то ждет?

Бросив взгляд на друзей, я потянула на себя дверь аудитории... Магистр Фален сидел за столом и что-то писал. Интересно, что можно писать на экзамене? На мое приветствие он ничего не ответил, делая вид, что не слышал его, так что я еле удержалась от ностальгической улыбки. Какая прелесть, тест на стрессоустойчивость, или шоковое собеседование! Ну-ну, мой дорогой магистр, посмотрим, кто кого!

С легкой улыбкой на губах я прошла к предназначенному для меня месту и села. Магистр продолжал писать, я молча сидела и смотрела на него, мысленно читая стихи — меня это всегда успокаивало. Наконец он поднял голову, взглянул на меня и усмехнулся:

— А, студентка... Как вас там?

— Алиэн эс Лирэн, магистр, — с ничего не выражающей улыбкой ответила я. Смешно, можно подумать, он не знает кто я!

— Что ж, тогда начнем экзамен. Какие сравнения, вполне невинные для человека, будут являться оскорбительными для гнома и почему?

Забавно, а ведь прямо об этом не упоминалось ни в учебниках, ни на лекциях, только косвенно! Придется подключать логику:

— Традиционно гномы противопоставляют дерево камню либо металлу, с которыми чувствуют сродство. Следовательно, можно сделать вывод, что ряд сравнений, невинных или лестных для человека, может быть оскорбительным для гнома, например, "крепок как дуб", — начала я.

Вопрос следовал за вопросом, то из расоведения, то из теории переговоров, причем ответы на большинство из них мне приходилось логически выводить из того, что мы изучали. Я отвечала, не меняя выражение лица: все та же вежливая и ничего не выражающая улыбка, хотя внутренне начинала закипать, ведь экзамен должен был проводиться по материалам лекций!

Наконец мой мучитель перестал задавать вопросы и откинулся на спинку кресла, беззастенчиво меня рассматривая. Затем в его глазах нечто промелькнуло, красивые губы исказила презрительная усмешка, и он спросил:

— Нари, а почему вы вообще решили, что достойны диплома Академии? Простолюдинка, полукровка? Что придает вам смелости? Защита принца или браслет на вашей руке?

Приступ злости я удушила в зародыше. Подняв глаза на магистра и улыбнувшись ему светской улыбкой, ответила:

— Не сработает, магистр Фален, не стоит и пытаться!

— Не сработает что? — в глазах появился хищный блеск.

— Попытка провокации. Вы чересчур умны для таких грубых вопросов, тем более что наверняка знаете на них правильные ответы.

— Однако с тари Арианой на провокацию вы поддались, — ответил он, рассматривая меня в упор.

— А кто вам сказал, что я вывела её на конфликт ненамеренно? Тогда ссора была мне на руку!

— Жаль, что не поддадитесь, в таких случаях можно многое узнать...

— О, я в курсе, как легко опытный маг Духа может считать сведения при сбое защиты в состоянии ярости, и даже как-то способствовала этому. Вот только ни с кем из нас это не сработает!

— Я вижу. Великолепная защита, кстати, — усмехнулся магистр, — откуда схему взяли?

— Нашли в одной старой книге, — мило улыбнулась я ему, — и поставить ее нам удалось лишь потому, что у Лана есть Дух.

— Как поняли, что я вас провоцирую? — резкий вопрос.

— Это очевидно. Дипломат вашего уровня не может сказать случайную грубость: только обдуманную, только тому и тогда, когда нужно. Равно как провокацией было все ваше поведение в течение года. И потом, вы прекрасно понимаете, что уверенность мне дает прежде всего звезда!

— Что ж, экзамен вы сдали, — саркастическая улыбка, — и сдали на отлично! Один вопрос, нари Алиэн: кто был вашим учителем? И не говорите мне, что все ваши знания вы получили в Академии!

— У меня были два лучших учителя из всех возможных: жизнь и книги, магистр. И это все, что я вам могу ответить. Полагаю, я могу идти?

Он хмыкнул:

— Хорошо, что вы не чистокровная эльфийка, не хотел бы я столкнуться с вами за столом переговоров. Теперь я верю в ваше активное участие в установлении союза с Шарэррах... Ступайте, и помните на будущее: светлые эльфы крайне не любят полукровок...

Мой выход из аудитории был встречен дружным: "ну наконец-то". Кэл стремительно шагнул ко мне и обнял, целуя в макушку, а потом отстранил и спросил: