Голова оборотня

— Что? — воскликнули разом Тейрам и Мерги.

— Я поставил сто пятьдесят монет на Аметиста, — нетерпеливо повторил лекарь. — Прошлой ночью мне приснился сон, будто сам Киргал шел по полю и рвал цветы. Потом он принялся нюхать букет из разных цветов и вдруг зачихал. Киргал тут же отбросил букет и начал любоваться каким-то драгоценным камнем и при этом довольно заулыбался. Ясен пень, тут и дурак догадался бы, что Лютик или другой гривастый цветочек в этот раз пролетают мимо. А из всех лошадей, попавших в финал, только Аметист имел подходящее прозвище, — закончил рассказ лекарь, возвращая ненужный платок Хемилону.

— И ты взял у меня сто пятьдесят гемфаров? — недовольно спросил Тейрам.

— А что мне оставалось делать, когда подсказывает сам Киргал? — вскинулся Вилт. — Сто пятьдесят не четыре сотни, можно и рискнуть. Я лично больше надеялся на Лютика, все-таки этот маг не стал бы сломя голову ставить кучу золота на Лютика без уверенности, что его обман пройдет, но подстраховаться не помешало. Такие сны я вижу нечасто, вернее всего второй раз.

— А что ты получил в первый раз? — полюбопытствовал астролог.

Вилт скривился, словно попробовал кислый лимон и нехотя ответил:

— В тот раз мне приснился присевший под кустиками Турул. На следующий день меня чуть не прибили озверевшие крестьяне, когда я попытался продать им зелье мужской силы. За пару дней до меня это уже проделал какой-то мошенник. Только быстрые ноги спасли меня от встречи с Турулом.

— Ладно, о приметах поговорим в другой раз. Сколько мы выиграли? — придя в себя, спросил Мерги.

— Сейчас узнаем, — довольно расплылся в улыбке лекарь.

Авантюристы направились в кассу ипподрома, где счастливчики по очереди заходили в помещение, занимаемое гильдией нищих, и предъявляли жетоны со ставкой. Казначей гильдии в присутствии вооруженных охранников внимательно проверял жетон, выискивая на них лишь ему известные царапины и точки, подтверждающие подлинность жетона, а также смотрел на почерк текста, в котором отмечалась кличка и размер ставки. Потом его помощники быстро отсчитывали выигрыш и передавали его везунчику.

Дождавшись своей очереди, Вилт чуть не вприпрыжку направился в кассу. Остальных туда не пустили неразговорчивые охранники, зорко следившие за порядком перед кассой. Через пару минут сиящий как весеннее солнышко Вилт вышел из помещения, держа в руках увесистый мешок. В толпе ожидающих многие завистливо вздохнули, встревожив четверку. Взяв лекаря в кольцо, друзья принялись проталкиватьсяк выходу. Очутившись на оживленной площади перед ипподромом, постоянно оглядываясь по сторонам, они быстро направились в сторону гостиницы. Лишь оказавшись в своей комнате, все с облегчением вздохнули. Заперев дверь, Мерги вопросительно посмотрел на лекаря, важно стоящего у стола, на котором лежал выигрыш.

Выждав несколько мгновений, лекарь ликующе произнес:

— Тысяча триста пятьдесят!

Тейрам восхищенно присвистнул, Хемилон крякнул, как довольный селезень. Мерги хлопнул Вилта по плечу и с чувством произнес:

— Сегодня ты нас здорово выручил, дружище.

— Сегодня я оказался удачливее, чем маг и король вместе взятые, — счастливо заухмылялся лекарь. — Представляете, что сейчас чувствуют эти мерзавцы, потеряв гору золота? А все почему, я вас спрашиваю? — Вилт важно поднял указательный палец. — Не надо было отбирать у нас башку оборотня. Мои проклятья на их головы лишили их удачи. Эти сукины дети все предусмотрели, всех купили и обманули полгорода. Вот только Киргал не любит, когда его пытаются взять за бубенцы.

Друзья с одобрением слушали речь коротышки, не перебивая. Сегодня лекарь был героем дня, а героев полагается слушать, хотя бы в такой день.

— Так, я не собираюсь больше здесь ночевать, — очнулся от радостных грез предусмотрительный Мерги. — Много народу видело у нас мешок, и мало кто подумал, что там у нас гвозди. И не удивлюсь, если кто из ночных работников проследил за нами от ипподрома. Поэтому быстро собираем вещи и ищем другую гостиницу.

Большие деньги всегда неразлучны с подозрительностью. Друзья принялись собирать свои немногочисленные пожитки. Тейрам из тайника достал увесистый мешочек, в котором хранились их сбережения и присоединил его к выигрышу Вилта.

Хемилон с довольной улыбкой приподнял приятную тяжесть.

— Ладно, я сейчас иду искать извозчика, а вы ждите здесь, — Мерги вышел из комнаты и только услышав, как за ним задвинули засов, пошел к выходу.

Найти свободную карету оказалось непросто. В этот день большинство извозчиков устроили себе выходной, а те, кто решил заработать на неделю вперед, были нарасхват. Лишь через полчаса Мерги удалось опередить загулявшую компанию и нанять седобородого владельца чалой лошади. Подъехав к гостинице и велев кучеру ждать, Мерги поднялся в комнату и постучал. За дверью Хемилон осторожно осведомился, кто его беспокоит. Услышав голос сапожника, ларморец тут же открыл дверь.

— Выходим, — отрывисто произнес Мерги.

Вилт взял два габаритных узла, в одном из которых был спрятан выигрыш, Хемилон держал узел поменьше. Мерги быстро спустился вниз и рассчитался с хозяином, сказав ему, что они завтра отплывают в Урдалан и собираются уже сегодня спать в каюте. Хозяин, если и не поверил, то не подал виду. Погрузившись в карету, Мерги велел извозчику ехать к зданию тюрьмы, рассудив, что сегодня народу там будет немного, и они смогут заметить слежку. Тейрам высунул голову и принялся внимательно смотреть назад, выискивая подозрительное внимание к карете.

От здания тюрьмы карета по указанию сапожника направилась в западную часть города, где располагалось большинство зажиточных районов столицы. Остановившись у роскошно отделанного светло-розового фасада двухэтажной гостиницы, Мерги, еще раз окинув улицу внимательным взглядом, пошел договариваться о съеме комнаты. За ночь в этом приюте сибаритов с него потребовали полгемфара. Уплатив за три дня вперед, Мерги вышел на улицу и расплатился с извозчиком.

Вселившись в просторный номер на втором этаже, авантюристы тут же решили отпраздновать выигрыш и заказали в комнату роскошный ужин лишь с одним кувшином вина. Никто не хотел хмелеть, имея при себе столько золота.

— Нам в Сар Берате делать больше нечего, — выразил Тейрам витавшую в воздухе общую мысль.

— И чем быстрее мы уедем отсюда, тем лучше, — согласился Хемилон.

— Завтра разузнаю, когда в Лантар отправляется ближайший торговый обоз, — произнес Мерги. — Но сначала нам надо разделить золото поровну, нечего класть яйца в одну корзину.

— А нельзя эти деньги как-нибудь сдать под расписку какому-нибудь известному торговому дому, а в Лантаре у его представителя получить деньги обратно? — поинтересовался Тейрам.

— Мы не настолько важные люди, чтобы быть уверенным, что с нами поступят честно, — подумав, возразил Мерги. — Придется золото везти самим. Как-нибудь справимся. Я постараюсь найти караван побольше, где не меньше двух десятков охранников. Сейчас обозов много, все стараются успеть до осенней распутицы, что-нибудь найдем подходящее.

Злой на весь мир Феган сел в карету и приказал везти его домой, по дороге проклиная Керсала и его азартность. Идея с мухлежом на скачках пришла в голову короля, когда он обсуждал с магом план по легализации золота нищих. Мысль легко увеличить в несколько раз сто двадцать тысяч гемфаров попрошаек полностью оаладела Керсалом, несмотря на многочисленные возражения Фегана, некогда сам предложивший королю ограбить нищих, чтобы восполнить затраты казны на строительство военного флота.

Вспоминая те трудности, которые ему пришлось преодолеть при подготовке к скачкам, и черную неблагодарность монарха, Феган выругался сквозь зубы. Надо было срочно искать способ, как найти сто двадцать тысяч. Выбор был невелик и сводился к одному: искать кредиторов. Маг принялся перебирать в уме тех, кто мог бы занять ему не менее десяти тысяч золотом в течение одного-двух дней под залог его имений. Большинство знатных фамилий он отсеял сразу: фаворит и родовитые аристократы не питали любви друг к другу, все эти годы старательно перетягивая на себя благосклонность Керсала.

Вернувшись в свой роскошный дом, маг вызвал к себе управляющего и в свойственной ему резкой и нетерпеливой манере приказал ему отчитаться о доступной наличности и поступлениях их многочисленных поместий. Как Феган и предполагал, своего золота набиралось не больше одной десятой необходимой суммы. Отослав испуганного управляющего, маг принялся ходить их угла в угол. Потом сел за стол и принялся записывать на тонкий пергамент имена перспективных заимодавцев. Таких оказалось немало.

Следующие два дня выдались для мага одними из самых тяжелых в жизни. Слух о немилости у короля распространился по столице как лесной пожар. Треть из списка внезапно заболели, еще половина уехали по делам из города, так и не продрав с похмелья своих глаз. Оставшиеся доброхоты были не прочь ссудить припертого к стене мага, но под такие проценты, что проще было еще раз ограбить нищих. Но выхода не было. Маг с головой влез в долги, но к концу третьего дня получил недостающую сумму, и погрузив сундуки с золотом в кареты, поехал к королевскому казначею. Тонкогубый хранитель казны был готов принять золото и у самого Турула, не говоря уже о каком-то высокомерном маге. Его многочисленные помощники тщательно пересчитали каждую монетку. Через пять часов казначей выдал магу расписку в получении обратно золота, изъятого несколько днями раньше для передачи в тотализатор.

Феган, победно глядя на ненавистные физиономии аристократов, после положенного приветствия монарха с поклоном передал ему расписку казначея. Хмурое лицо Керсала разгладилось.

— Хоть что-то, — буркнул король и кивнул окружающим, чтобы они оставили его наедине с фаворитом.

— Я и не предполагал, что ты так скоро управишься, — произнес милостиво Керсал.

Маг, чувствуя, что угроза опалы миновала, тут же принял обиженный вид и сухо ответил:

— Ваше величество всегда может рассчитывать на своего верного слугу. Я в любой момент готов вернуть вам все, что вы своей милостью наградили меня за мою скромную службу.

Керсал запыхтел, чувствуя, что перегнул палку, обвиняя во всем фаворита. Желая сгладить свою ошибку, он сказал:

— Мы ценим тебя не только как слугу, но верного друга и советчика. Ладно, кончай дуться, Феган, — отбросив официоз, произнес Керсал, и хлопнул мага по спине. — Согласись, можно было найти жокея для Лютика и получше. Со мной согласен весь город. Кстати, где он сейчас?

— Учится верховой езде в гостях у Турула, — желчно ответил маг.

Керсал с неудовольствием посмотрел на мага:

— Ты поспешил. Я с удовольствием бы проследил, чтобы он перед смертью сначала научился правильно сидеть на коле, — глаза Керсала потемнели от охватившей его злости. — Упустить такие деньги, когда все было почти в наших руках. Негодяй Клерт испарился в тот же миг, когда Аметист стал победителем. А жаль, я бы с удовольствием объяснил ему, что главный конюх должен присматривать не только за королевской конюшней, но и не забывать о противниках.

— Я предупреждал, — произнес Феган, умело скрыв радость при известии об опале другого фаворита Керсала, — ипподром непредсказуем, как сам Киргал. — Никто и представить не мог, что подарок урманцев так быстр. Если бы мы поставили на него, то его не обогнал бы и Аметист, который тоже появился как снег в луну Жары.

— Ладно, поговорим о том, как пополнить казну, в другой раз, — сказал Керсал, ненавязчиво намекая магу о том, что тема легкого золота на скачках не закончилась. — Что-то я давненько не был у тебя в гостях, уже и забыл, как выглядят твои диковинки.

— Мой дом всегда открыт для вас, мой король, — с улыбкой поклонился Феган.

Не любивший гостей маг на этот раз был доволен. Посещение его дома королем даст знак всем болванам, что влияние мага нисколько не пошатнулось, и это был всего лишь временный разлад.

— Тогда поехали к тебе, у меня есть пара идеек, где мы можем найти золота без лишнего шума.

Через полчаса Феган на правах хозяина угощал короля выдержанным глатским вином и знаменитой на всю столицу выпечкой одного из лучших поваров Сар Берата. Керсал, обязанный своим прозвищем второму после любви к лошадям недостатку, с аппетитом не евшего три дня галерного заключенного расправлялся со вторым подносом тающих во рту лакомств под радушным взглядом фаворита. Наконец, насытившись, Керсал перешел к столичным сплетням, до которых тоже был охотником, попутно получая информацию о слабостях своего окружения. Чтобы ни думали о нем придворные, толстяк крепко держал в руках вожжи королевской власти, искусно давая лишь на миг подержать ее невидимые ремешки различным противоборствующим силам, тем самым, удерживая их на коротком поводке.

Феган с вниманием выслушивал пустопорожнюю болтовню венценосца, глубоко пряча злорадную усмешку. В ближайшее время он намеревался посетить тех лицемерных ничтожеств, что не захотели ссудить его деньгами. Маг не сомневался, что сумеет уговорить большую часть из них пожертвовать на восстановление пострадавшего от дангарцев Допала, тем самым значительно уменьшив долговое бремя непомерных процентов.

Между тем король, не обращая внимания на погруженного в свои мысли мага, прохаживаясь вдоль стеллажей, на которых в строгом порядке лежали причудливые обереги горцев Фалана, недоделанные амулеты, разноцветные минеральные ингредиенты, и подобное бесчисленное множество вещей — постоянных спутников любого мага. Не прекращая говорить, король незаметно переключился на перечисление счастливчиков, которые заработали состояния на скачках. Таких оказалось немного, но все же достаточно, чтобы Керсал вновь испытал всю гамму неприятных эмоций от своего обидного проигрыша.

Феган, который в это время планировал свой завтрашний объезд первых прижимистых "счастливчиков", привычно поддакивал королю, не вникая в смысл словесного мусора, который извергался из уст лошадника.

Керсал, настроение которого упало с завистливой раздражительности до откровенной злости, заметил невнимательность мага и уже забыв о своем недавнем прощении, приготовился еще раз пройтись по больной мозоли, наткнулся взглядом на голову оборотня, которая злорадно взирала на неудачника, оскалив морду в презрительной усмешке, которая была до скрежета знакома Керсалу, когда он смотрелся в зеркало по утрам, посылая проклятия на головы бездарным магам, не умеющим вырастить даже зуб.

Дурная кровь прилила к лицу Керсала и взбешенный король, прервав на полуслове свой пронзительный монолог, шагнул к ничего не подозревающему магу в кресле и молнией обнажив фамильный кинжал, погрузил его в горло фаворита. Так ничего и не поняв, алый маг умер, изумленно глядя мертвыми глазами в лицо Керсала.

Управляющий, прибежавший вместе с гвардейцами на гневный крик монарха, в ужасе уставился на окрававленное лицо мертвого хозяина и на обезображенное гневом лицо короля, который злобно потрясал головой оборотня, святотатственно понося мертвеца.