«Есть и другие функции», пояснил дядя Кубик, «но они пока не нужны, мы и так будем в костюмах высшей защиты». И тут тоже никто не улыбнулся: неизвестно, куда они направляются, и что там будет, но если Учитель указал, что костюмы должны быть на всех, на людях и синтетах — значит, на всех. В конце концов, Ника тоже носила такой костюм там, во Вселенной Майнис.
...Вероника дождалась, пока разрешат войти, и присела на краешек уже разобранной постели — дивана.
— Можно? — улыбнулась она. Александр ещё не ложился — хотя уже готовился.
— Ну, учитывая, что поженимся мы теперь лет через тридцать или позже...
— Укушу! — выполнила она свою угрозу и обняла Александра. — Не будь занудой! Мне немного не по себе. Они там все так спокойно обо всём этом говорят, а я вот волнуюсь.
— Оставайся, — покивал Александр. — И...
— Я сейчас! — Вероника умчалась в ванную, вернулась минут через пять. — Мне правда не по себе. Что-то случится. Я видела ваши записи, снова смотреть на весь тот ужас не хочу...
— Ну тогда и говорить не нужно, — согласился Александр, выключая свет. — Смотри, как там спокойно, — указал он в сторону окна. — Может, там тоже случится что-то нехорошее, но не сейчас. Там спокойно и всё хорошо, прислушайся.
Вероника кивнула и, разоблачившись, скользнула под одеяло. Прижалась к Александру и почти сразу же уснула.
* * *
...Портал — дверь в стене — выглядел вполне обыденно. Повторно прошли инструктаж, и всё равно немного нервничали.
— Я остаюсь на связи, — предупредил дядя Кубик. — В случае угрозы извлекаю вас. Держаться рядом, вести себя тихо. Учитель предупредил, что радиосвязь неустойчива — используем коммуникаторы и ретрансляторы. Мы всё это уже повторили несколько раз. Готовы?
— Нет, — тут же ответила Вероника не улыбаясь. Остальные ответили «да». Через минуту так же ответила и Вероника.
Портал открылся. Чернота, непроницаемая мгла по ту сторону.
— Давление в норме, — тут же отозвалась Римма. — Там прохладно, плюс шестнадцать по Цельсию. Воздух пригоден для дыхания, движущихся объектов нет. Минуту... вначале зонд.
Зонд — небольшой шарик — скользнул, держась на расстоянии метра от пола, за пределы портала и остановился.
— Мы на глубине примерно двух километров, — сообщила Римма. — Почти идеальный цилиндр. Пол каменный. Диаметр помещения примерно сто восемнадцать метров, высота сто пять.
— Посмотрите на потолок, — предложила Ника. — Похоже, мы здесь не первые.
Они посмотрели — переключились на верхнюю камеру зонда.
Потолок далеко, но на нём оказались выполненные чем-то светящимся две огромные буквы. Греческие буквы «Хи» и «Йота».
Они вышли все из портала и замерли, глядя в потолок.
* * *
«Никогда такого не видела», сообщила Римма текстом. Голосом решено не говорить, пусть даже изнутри костюмов вышей защиты не может выйти ни единый звук — в соответствующем режиме работы. «Смотрите, какой гладкий пол, ни царапинки, ничего. пробы я уже взяла. Ника?»
Ника стояла, замерев, словно вслушиваясь.
«Странное ощущение», сообщила она, так же, текстом. «Как будто здесь не очень давно кто-то был. Кто-то из людей... или не людей, не пойму. Но биологических следов нет. Исследуем?»
Они переглянулись — в тепловом зрении друг друга видно отчётливо. А две буквы на потолке видны при любом способе зрения. Римма кивнула — исследуем — и шарик, зонд, поплыл вокруг, по расширяющейся спирали.
«Пол гладкий, без текстуры или изображений», сообщила Римма, а на мини-карте постепенно рисовалась обследованная часть пола. «Никакого движения воздуха, и непохоже, чтобы им дышали. Нет органических примесей».
«И что мы тут ищем?», поинтересовался Александр. Тревога Вероники, похоже, передавалась и ему. «Пусто, ничего нет, ни один датчик ничего не показывает».
«Это и странно... минуту... очень странно, я не могу оставить свою тень», добавила Римма. «Потом объясню. Даже не знаю — появляться здесь самим? Ладно, вначале закончим осмотр.»
«Там какие-то двери», указала Ника, когда зонд начал подниматься. И как он только движется — без реактивной тяги, без теплового следа, без шума? Вернуться и прочитать подробнее. «Смотрите».
Действительно, на высоте метров пятидесяти от пола вдоль стены шёл кольцевой карниз — и парапет. И ни одной лестницы, ведущей туда. Ладно, посмотрим, сможет ли Ника или Римма взобраться туда — зонд действует, уже хорошо.
«Пол чистый, никакой специфической активности», завершила Римма. «Ничего такого, что мы видели в аномальных местах, но здесь слишком странно, нужно будет проверять это место по...»
«Дверь!», указала Ника. «Открывается дверь на северо-северо-западе! Там люди, и они»
— Ни с места! — услышали Вероника и Александр, хотя костюм должен быть полностью изолирующим. — Стойте где стоите! Вы в опасности!
«Дядя Кубик, план Б», услышали они все спокойный голос Риммы, ещё доля секунды — и вот они вновь в шлюзе, перед дверью в то самое странное место.
— Вот чёрт! — высказалась Римма, когда закончилась внешняя дезинфекция и команда сняла костюмы. — Блин, и кто это мог быть?! Ника...
— Я сделала снимки, — заверила Ника. — Это люди. Две женщины и мужчина, с вами говорила первая из женщин. Что именно она вам сказала?
— Так вы не слышали?! — удивилась Вероника, переведя взгляд с Риммы на Нику. Девушки отрицательно покачали головами. — Однако. Ладно... — И пересказала то, что слышала. — Учитель? Вы можете прокомментировать?
— Указанная локация чистая, — тут же отозвался соткавшийся из ничего Учитель, в двух шагах от компании. — Но мы не можем оставить там мониторы, нужны дополнительные исследования.
— Час от часу не легче, — вздохнула Римма. — Ладно. Ника уже обработала видеосигнал. Смотрите, кого мы там видели.
Да, фотографии вышли качественными. Первая женщина — высокая, худощавая, черноволосая и смуглая. По словам Вероники, это она говорила — хотя откуда такая уверенность? Вторая, что вышла секундой позже — спортивного телосложения, веснушчатая и рыжеволосая. И мужчина — судя по лицу, ему лет тридцать, но волосы все седые. И отчего-то в чёрных перчатках — в остальном все одеты в самую повседневную одежду, никакой высшей защиты.
— Мы там точно не первые, — покачала головой Римма. — Ладно, портреты есть, будем выяснять, кто они такие. Мама? Так почему ты уверена, что говорила именно эта? У неё даже губы не шевелились!
Вероника и Александр переглянулись.
— Мне кажется, я её видела, — медленно проговорила Вероника, потерев лоб. — Ладно. Я бы чаю выпила. А потом села разбираться, что это было.
35. Роза в оглавление
Учитель присутствовал на совещании, хотя стоял вновь в центре комнаты, внутри модельного проектора. Интересно, а зачем сошёл с него в тот раз?
— Я точно её видела, — уверенно заявила Вероника, после того, как Римма с Никой «прошерстили» доступную часть Интернета — средствами комплекса — и нашли множество изображений похожей женщины. — Смотрите, она всякий раз под разными именами. В России её упоминают как Марину Остапову. И язык был чисто русским, никакого акцента... — Вероника задумалась. — И ещё двое с ней. По мужчине — никаких данных, вторая девушка как-то ассоциирована с Варшавским университетом. Это всё, что нашлось. Их как будто тщательно скрыли от всех, вытерли все данные...
— Наводит на мысли, — почесала затылок Римма. — Блин, так это что — какая-то спецслужба, о которой мы не в курсе? Учитель?
— Международная организация, — уточнил Учитель. — Самоназвание «Контора», спецслужбам разных стран известна под условным названием «Корпорация». Организация оккультного толка...
Он говорил и говорил, а Александр думал в основном так: ну мы и вляпались! Даже если эта «Контора» не успела засечь, кто именно оказался в том же самом месте в то же самое время, теперь будут искать. Костюмы высшей защиты не оставляют следов, но...
— Папа? — потормошила его Римма. — Не спи, замёрзнешь! С тобой всё хорошо?
— Вот теперь я тоже думаю, что видел или слышал её раньше, — отозвался Александр, помотав головой. — Постойте, но на съёмках она просто подошла и посмотрела примерно в нашу сторону. Молча. Мы стояли тихо, видеть нас точно не могла. И как она говорила с закрытым ртом?
— Телепатия, — пренебрежительно отозвалась Римма. — Мы с Никой так умеем. Ну, транслировать так, чтобы людям казалось, что мы говорим. Кстати, очень удобно, если подслушивают. Учитель? Вы можете что-то ещё добавить?
Учитель развёл руками. Или не может, или не хочет.
— То есть эти перцы как-то засекли наше прибытие... — задумалась Римма. — Будем думать. И да, у меня очередные сводки, мы там были восемь минут с секундами, тени успели прислать отчёты. Смотрите.
Они все переглянулись.
— Продолжается то, чего не может быть... — высказалась Вероника. — Ещё два замеченных случая поумневших животных. Сообщения о людях, которые гнут взглядом металлические предметы или читают мысли. Учитель? Я правильно понимаю, что это всё часть общей картины?
Учитель кивнул.
— То есть может явиться то безглазое что-то, или другая пакость, и нам надо как-то с этим справиться? Как?
— Нужны сведения по любой области, где могло быть эхо подобного инцидента, — сообщил Учитель. — Тогда можно дать сделать оценки.
— Тот музыкант был не у нас, где-то в смежной линии событий, — пояснила Римма, увидев недоумевающий взгляд Александра. — У нас только отголоски, эхо. Блин, если такое эхо — что же случилось там, на месте?!
— Уже ничего, — заметила Ника. — Карманная Вселенная. Больше чем одна, вложенные одна в другую. Самая внутренняя должна была уже схлопнуться.
— Учитель, вы упоминали, что нам нужно что-то выучить, что-то новое, — посмотрела Вероника в его глаза. — Если это так, и времени мало — начнём учиться. Возражения есть?
* * *
...Давным-давно Александр прочёл, среди прочих, фантастический рассказ, где люди, собравшись на большом стадионе, играли в электронно-вычислительную машину: каждый человек был логическим элементом. Каждый выполнял определённые действия по заданной ведущим схеме. И хотя во входных данных не виделось никакого смысла — каждый «винтик», каждая логическая схема получала только часть общей картины — итог оказался вполне осмысленным (хотя и подпорченным: один из участников игры ушёл, не дождавшись завершения — наскучило).
И вот сейчас возникало такое же ощущение. Учитель задавал определённые упражнения, выглядело как упражнения на тренировку памяти и внимательности. Часть общей картины. Но вот в чём картина, как увидеть её, как понять, что на самом деле преподаёт Учитель?
Ни малейшего намёка. Упражнения затейливые: представить некий геометрический образ, в уме, делать определённые действия с ним — поворачивать, например — при этом мысленно обходить части картинки и не сбиваться. Уж как именно Учитель понимал, что ученик не сбивается, неведомо. Трудились все, и на лицах всех пяти были то восторженные улыбки (и у Ники не было равных по этой части), то поджатые губы. Уставали — отдыхали, кому сколько положено.
А потом другие упражнения, отчётливо на способность запоминать. Сам Александр не видел в происходящем никакого явного смысла — ну чем поможет умение мысленно вращать проекцию тессеракта, четырёхмерного куба, мысленно двигаться вниманием по многим его рёбрам, и при этом вслух проговаривать числа Фибоначчи? И все упражнения примерно такие же. Но странное дело — получалось всякий раз лучше и лучше, держать сосредоточение выходило всё проще, и— главное — это уже не так утомляло, как в самом начале.
Когда было начало — и не понять. Сжатие времени оставалось плотным, месяц за час. Снаружи ещё и сутки не прошли, внутри миновало несколько месяцев, и непонятные ежедневные упражнения от Учителя стали обыденностью.
И, мало-помалу, они разговорились. Все со всеми. Дядю Кубика поражали все истории, трудно было найти лучшего слушателя — кроме разве что Ники. Умеет человек и слушать так, что язык сам продолжает рассказывать, а тело помогает чем может — и вопросы порой задавать, и выражать все ожидаемые по рассказу чувства.
У Ники, понятное дело, сложно с детством, которого не было и со всем прочим — многое из её недавней жизни слишком личное. Зато у неё есть её книги. Она не пересказывала их, не читала по памяти — но истории из книг чудесным образом казались совершенно правдивыми и подлинными, не вызывали чувства лукавства или нереальности. Так и было. Где-то, когда-то, с кем-то...
— ...Бандиты — вот это беда была, — рассказывал дядя Кубик как-то раз, когда они остались вдвоём в столовой. Все девушки в тот вечер увлечённо проверяли одну из гипотез Риммы о том, как улучшить качество их с Никой модели. — Оружия после войны осталось полно, а люди вернулись самые разные. Поначалу, первые несколько месяцев, спокойно было и радостно. Ну да, разруха, вот это всё, но всё равно радостно. А потом началось.
...Его прозвали «мясником». Он всегда появлялся там, куда привозили деньги — с инкассаторами тоже всё сложно, не всегда это были люди с действительно военной, фронтовой выучкой, с настоящим опытом. Деньги пропадали. И всегда оставались тела — настолько жуткие на вид, что уже после второго такого случая прибыли оперативники НКВД, каждый в звании не ниже капитана.
Особо это не помогло, «мясник» продолжал действовать — не в одном районе, так в другом. По всему было видно: кто-то ему помогает. Ему или им: выяснили, после очередного разбойного нападения, что там две пары следов.
...Тогда Кубик впервые попросил Учителя о помощи. Уже ясно, что никакими тайнами Учитель делиться не станет, да Кубик и не настаивал: быстро понял и согласился, что вот эти все невиданные чудеса техники нельзя выпускать на волю. Пусть даже попадут в руки исключительно принципиальных и честных людей — но все люди совершают ошибки, и — главное — все люди смертны. Кому это достанется потом? Но что-то надо было делать. Кубик пересказал всё, что знает о «мяснике». Учитель зачем-то вручил Кубику занятный прибор со множеством кнопок — по словам Учителя, очень «умный» вариант фотоаппарата — и попросил сделать снимки, указал где и что. Кубик с трудом сохранял самообладание: через два дня вновь должны выдавать зарплату, вновь повезут деньги... и было неприятное предчувствие, что «мясник» вновь появится именно в том районе, где живёт и работает сам Кубик. Ладно. Кубик сделал снимки — всегда брал с собой свой собственный фотоаппарат, трофейную «Лейку». Он, среди прочего, был сельским корреспондентом, и на хорошем счету в местных партийных кругах.
