— Но тут на первый план вышел новый противник, о котором никто не думал. Это была сама страна, которая, казалось, сопротивлялась нашему вторжению. После пересечения границы вдруг перед ними открылись огромные песчаные и болотистые районы. Они были помечены на картах, но им не придавали значения.
Наши мотоциклы застревали в песке или болоте, тягачи противотанковых орудий буксовали. Пришлось в противотанковые пушки и пехотные орудия впрягать лошадей, которые могли тащить их вперед. Панцергренадеры из 11-й танковой дивизии, которые еще утром вышли к цепи высот недалеко от реки Западный Буг, идти дальше не могли, так как на юг, восток и север от этого места простиралось необозримое болото. Любое транспортное средство в нем безнадежно вязло, а солдаты лишились сапог, которые засосала трясина.
Через минут пять после допроса на связь вышел наш командир и попросил, не приказал, а попросил на два-три часа задержать продвижение передового отряда, пока "мы тут что-то придумаем".
Повернувшись к Косовскому спросил:
— Что скажешь сержант?
— А что тут сказать, выполнять надо!
— Это понятно, но как?
— Займем ближайшую высоту у дороги и будем держать её, сколько сможем. Немец он дороги по любому будет держаться, вот мы ему её-то и перекроем. Там впереди, — он махнул рукой в сторону границы, -через километр, как раз, есть подходящая.
— Ну тогда разворачивайся, и давай за нами, встречаемся у высоты!
Пока мы ехали, я посмотрел на карту. На ней было видно, что дорога огибает высоту и уходит дальше на северо-восток. Перед высотой дорога шла по высокой и широкой насыпи. По краю и склону насыпи шла густая посадка каких-то местных деревьев, видно их специально высадили на насыпи, чтобы они своими корнями не давали дождям размыть её. Ох, и не дураки были наши предки! Заехав почти на гребень, я спрыгнул с брони и осмотрел лежащую перед мной местность. Впереди на дороге, даже не съехав на обочину стояли две машины. Около них суетились какие то люди с ведрами. Тут я услышал уже знакомый, надрывный звук бронеавтомобиля Косовского. Он оставил свой броневик внизу на дороге, а сам поднимался вверх ко мне.
Когда он подошел, я спросил его:
— Это те самые зенитчики?
Он посмотрел куда я показывал рукой и ответил:
— Они самые.
— Кто из твоих с ними разговаривал?
— Я и говорил.
— Тогда пересаживайся на мою броню, и езжай к ним, бери одну машину на буксир и тяни сюда. Понятно?
— Да, понятно товарищ лейтенант!
Подозвав к себе башенного стрелка с БТРа, поставил ему задачу: перед тем, как тянуть сюда машину, закинуть в указанную точку передовой дозор с радиостанцией, который предупредит нас о подходе к высоте немцев. Показывая ему на карте точку, где он высадит дозор, услышал предложение:
— Товарищ лейтенант, а давайте их перебросим на другой берег, вот сюда — он указал пальцем на карте, — им бой вести не надо, только наблюдать и передавать данные, правильно?
— Да.
— Вот они из-за речки и будут наблюдать, а если надо по своему берегу отойдут ближе к нам и мы их заберем, или сами переправятся, лето и речка не глубокая и не широкая.
БТР ушел, а я остался с своими солдатами и красноармейцами Косовского. Стоял и думал: — как мне выйти из этого положения, ведь я по большому счету сугубо штатский человек, химик по специальности. Куда ставить броневик, где замаскировать пулеметы... Какой-то внутренний голос подсказал: иди вниз и видом не показывай, что ты чего-то боишься. Подойдя к бронеавтомобилю, спросил:
— Кто за старшего?
— Красноармеец Лысюк!
— А что товарищ Лысюк, у вас в машине лопаты есть?
— Да, есть товарищ лейтенант.
— Тогда идемте со мной товарищ красноармеец, покажу вам где оборудовать позицию для бронеавтомобиля.
Перейдя через гребень, я подвел его в достаточно глубокой выемке, которую я разглядел с гребня высоты. Она была за небольшими кустами и с дороги была не видна. Из этой выемки можно было в упор стрелять по дороге.
— Товарищ Лысюк, немного времени у нас есть, поэтому работать быстро и без перекуров. Здесь будет засадная позиция вашего бронеавтомобиля. Пока Вам ясно?
— Да товарищ лейтенант.
— Хорошо. Вам с экипажем надо успеть до появления немцев, углубить эту выемку так, чтобы из неё торчала только верхняя часть башни. Вся позиция должна быть тщательно замаскирована. Недопустимо чтобы она была обнаружена ни с земли, ни с воздуха. Всю землю выносить на склон высоты и имитировать ложные окопы пехоты. Понятно?
Лысюк согласно кивнул головой.
— Далее, обязательно оборудовать удобный выезд назад с позиции. На выезд надо обратить самое серьезное внимание, чтобы бронеавтомобиль не буксовал при выезде. Сам бронеавтомобиль и выезд должны быть хорошо замаскированы. Приступайте. И водителя ко мне!
— Разрешите выполнять?
— Выполняйте!
Четко развернувшись через левое плечо, Лысюк побежал к бронеавтомобилю.
Через несколько минут весь экипаж принялся работать лопатами, а перед мной вытянулся по стойке "Смирно" водитель.
— Сейчас Ваша задача пройтись ногами по маршруту смены позиции, от этого места, вокруг подошвы высоты, до следующей засадной позиции, которая будет находиться в-о-о-н там! Я показал рукой на противоположную сторону, далеко за дорогой.
— Маршрут должен быть проложен так, чтобы противник не мог вас наблюдать на всем протяжении маршрута. Если на маршруте окажутся какие либо помехи, препятствия Вы сейчас их устраняете, после этого подгоняете броневик к первой позиции и помогаете своим товарищам. Понятно?
— Да, товарищ лейтенант!
— Выполняйте!
Так с этими разобрались, теперь с моими "орлами"! Поднявшись немного вверх по склону, я увидел, как мои бойцы разбившись на две группы оборудуют ложные окопы. Двое с БСЛками копали неглубокий, в штык глубиной и в два шириной окоп, а остальные пятеро на кусках брезента таскали бегом землю от позиции бронеавтомобиля. Только один радист сидел под деревом в тени и внимательно слушал радиостанцию и через ТЗК наблюдал за местностью.
— Ну что там?
— БТР высадил на том берегу дозор, и уже тянет на буксире одну машину, другая идет сама, но отстает. БТР будет через несколько минут.
— "Гвоздика" на связь не выходила?
— Нет, товарищ лейтенант.
Через несколько минут на высоту поднялся мой сержант из БТРа и незнакомый мужчина, который представился как младший политрук Сухарцев Петр Иванович. Представился и я.
— Мое командование, приказало мне задержать продвижение передового отряда немцев на два-три часа.
Поэтому как старший воинский начальник, я подчиняю Вас, ваших людей и технику себе и приказываю Вам занять оборону на этой высоте, и удерживать её три часа до семнадцати ноль ноль.
— Товарищ лейтенант! Мы с Вами в равных званиях, по какому праву Вы принимаете командование на себя?
— Товарищ младший политрук, я уже сказал: "как старший воинский начальник"! Вы, насколько я понимаю относитесь к военно-политическому составу, а я к командному. Вам разница понятна!
— Я вынужден буду написать рапорт!
— Напишете! Не сомневаюсь! — И добавил, чуть тише добавил: — Если останетесь живы.
— Вы мне угрожаете? Он аж задохнулся от возмущения.
— Нет, просто сюда по данным разведки идет передовой отряд противника, в котором семь танков, несколько орудий, до роты пехоты и мотоциклисты, а вы в бутылку лезете!
— Сам я военного образования не имею, боюсь что подсказать в военном плане ничего не смогу. Есть один человек у меня во взводе, он пулеметчик отличный, на первенстве нашего округа призы брал. Давайте с ним посоветуемся?
— Ну что же, зовите его.
Отойдя от меня на несколько шагов и сложив ладони трубочкой, политрук крикнул:
— Бессонов! Ко мне!
Через минуту перед нами стоял молодой старшина, которому на вид больше двадцати пяти лет не дашь. К нему обратился политрук:
— Товарищ старшина! Я к Вам обращаюсь как к кандидату в члены ВКП(б). При этом политрук прокашлялся, явно прочищая горло, перед речью. Чтобы как говорится не испортить обедню, я взяв под руку старшину, слегка развернул его спиной к Сухарцеву:
— Старшина! Говоря откровенно, сюда направляется отряд немцев с танками, а у нас одна пушка сорок пять миллиметров, один крупнокалиберный пулемет, да две зенитные установки. А задержать немцев надо до семнадцати ноль ноль. Мысли какие есть?
— А какие танки и сколько их у немцев?
— По данным разведки танков семь штук и они легкие — видно разведка. Есть еще несколько пушек и до роты пехоты.
— Серьезно!
— А ты думал они шутить будут?
— Выставлять орудие и пулеметы на прямую наводку — это смерть. Они подавят нас за полчаса и пойдут дальше.
— Что ты предлагаешь?
— Я смотрю пушку Вы в засаду ставите?
— Да. Подобьет первый танк, закупорит дорогу и вон с позиции на другую.
— Понятно. Тогда зенитные установки поставим...
Я честное слово, от услышанного, проглотил язык. Первый раз в жизни, слышал о таком способе стрельбы из пулемета.
С помощью ТЗК, вернее с помощью её шкалы определения азимута, мы с Бессоновым быстро выбрали несколько подходящих позиций для зенитных установок, которые были на одной оси с обочинами дороги. С них можно осуществлять стрельбу по обочинам, только меняя угол возвышения зенитной установки. Солдаты и красноармейцы, закончившие оборудование ложных окопов и позиции бронеавтомобиля, вместе с расчетами зенитчиков быстро вырыли по нескольку капониров для счетверенных установок и тщательно замаскировали их. Подготовленные расчеты, используя второй пулемет как основной, без суеты, основательно, используя трассирующие патроны пристреляли несколько рубежей. Это дело много времени не заняло. Еще мы успели отрыть щели для двух наблюдательных пунктов и протянуть связь. У младшего политрука во взводе оказалось несколько катушек кабеля и телефонных аппаратов, которые были использованы для связи между НП и зенитными установками. В окопчики НП, отрытые и замаскированные в удобных для наблюдения местах, засели я и Бессонов. Политрука отправили к расчетам, чтобы у нас под ногами не путался. Кроме телефонной связи, у наших зенитчиков нашлось: две радиостанции и три УКВ радиоприемника, плюс радиостанция на БТРе и еще я прихватил пару "сто восьмых" из своего взвода, так что с этим был полный порядок. Мы успели даже минут тридцать-сорок прикемарить, когда на связь вышел наш дозор и сообщил, что на дороге, замечено осторожное передвижение противника.
Наведя ТЗК на дорогу, через несколько минут увидел три мотоцикла с колясками. За ними метрах в двухстах шел первый танк во всей своей красоте. Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё один, а затем еще и еще. Я стал считать их по порядку. Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с винтовками наперевес, автоматы по моим наблюдениям были приблизительно у каждого десятого солдата. Еще раз осмотрев колонну, отметил, что практически все были все в касках, только танкист торчавший в люке первого танка был в берете, поверх которого были одеты наушники.
— Вот чудненько! — негромко сказал я.
— Что Вы сказали, товарищ лейтенант? Не расслышал! Обернулся ко мне Бессонов.
— Говорю, практически ни одного в пилотке. Храбрецов, смотрю не видать!
Он прильнул к биноклю: — Рукава закручены, в зубах сигареты. Это они свой мандраж друг от друга скрывают, товарищ лейтенант! Смотрите, френчи нараспашку, идут торопливым, мелким и неуверенным шагом!
В ТЗК все хорошо видно, даже их пыльные лица.
— Ну, давайте поближе соколики!
До линии открытия огня совсем не много... Сейчас мы вам всыпим! Восемь пулеметных стволов — четыре тысячи выстрелов в минуту. Патронов завались. Ведь чего мотор у одного из ЗИСов перегрелся? Этот хомяк-политрук загрузил на обе машины столько патронов, что рессоры выгнулись в обратную сторону!
Неожиданно я почувствовал какой то кураж, у меня возникла такая уверенность, что мы победим, что невольно вырвалось:
— Интересно, как вы запляшите? Тут у нас всё точно пристреляно!
Немцы шли по дороге и пока не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на высоте ни одной живой души не было видно. Когда вся колонна выползла из низины, я насчитал семь танков, три орудия, четыре грузовика и с десяток мотоциклистов, именно столько, сколько сказал Косовский, когда мы встретились на дороге. Танки шли по узкой дороге друг за другом одной колонной, за последним танком катило три вездехода, типа нашего УАЗа, только трехосные с пушками на прицепе, и четыре грузовика. Мотоциклисты неожиданно дав резкий газ,Передний танк повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться.
— Он решил с расстояния кого-то пугнуть? А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Нам это как слону дробиной в задницу!
Но вот танк пересёк наш первый пристрелянный огневой рубеж который сейчас был под прицелом наших пулеметов. К нему неторопливо приближалась немецкая пехота.
— Всем приготовиться! — скомандовал я в микрофон, не отрываясь от ТЗК.
Я с напряжением прислушивался к треску мотоциклов, и думал получится или нет? Успеют мотоциклисты поднять стрельбу или нет? Внезапно треск мотоциклетных двигателей пропал, стрельбы не было! Ура! Получилось!
По рации услышал голос Косовского:
— Буду бить в борт! В лоб его не возьмёшь!
— Сержант, маленько подожди! Дам команду, когда бить! Ты все время борт лови!
Я следил за танком, не отрываясь от трубы.
— Внимание! — на распев сказал я. — Огонь! Пушка бронеавтомобиля, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли
— Ну что попал? — крикнул он мне снизу.
-Молодец, сержант! С первого выстрела! Давай меняй позицию!
Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Танк продолжал ещё ползти. После нашего выстрела танк прошел несколько метров и остановился.
Немцы тем временем начали стрелять из всех стволов, по всем подозрительным местам — ложным окопам, в штык глубиной и по поломанной пушке, поставленной рядом с позицией бронеавтомобиля.
Я проморгал, когда немцы успели развернуть свои орудия. Прогремело несколько пушечных выстрелов и
сорокопятку подбросило вверх. В облаке нескольких разрывов ствол, щит, лафет с колёсами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами. Сидевший со мной в окопчике солдат спросил:
— Видели товарищ лейтенант?
— Видел! — ответил я и привалился к наглазникам трубы. Думая, что уничтожили нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Амбразура была пуста, но они это не видели.
Я подал команду пулемётчикам и припал к окулярам трубы. Восемь пулемётов захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали все и траву, и кусты, и людей. В трубу были видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. В конце колоны вспыхнуло несколько мотоциклов.
