— О, не бойся бледноликая госпожа, — прокаркал он со своим ужасным акцентом, — этот яростный зверь не тронет тебя. Я прослежу.
Помпезный вид заклинательных жезлов не особенно убедил её в собственной безопасности. Что же касается зверя, то он не особенно заинтересовал. Кочевые цвыги для создания антуража и заманивания зрителей кого с тобой только не таскали: и искалеченных с рождения уродцев, и трюкачей, и дрессированных зверей, и прирученную нечисть. С нечистью даже было проще, потому, что она ввиду своих гастрономических предпочтений к людям охотнее тянулась, чем обычное дикое зверьё. А вот отловить, скажем, медведя и приручить его к фокусам было не так то просто. Тут талант нужен был притом не у дрессировщика, а у мохнатого артиста, с чем часто наблюдался дефицит. Вот в этих-то случаях повелительные жезлы и шли в ход, частично подавляя волю, частично причиняя физическую боль, а при правильном замахе ещё и прилично калеча подопечных. Лично для Танки это псевдо чародейское безобразие страха не внушало. Намётанным глазом она обшарила пространство и ловко вытащила из фальшь-ножки стола припрятанную неказистую металлическую палку.
— Вот теперь мне как-то сразу же спокойнее стало, — нагло улыбнулась духовник, поглаживая затёртый сормайтовый жезл с крепкой серебряной примесью.
На душе действительно стало спокойнее: если они держат приличные, хоть и более травмоопасные повелительные жезлы, то, по крайней мере, не совершенные идиоты и за опасным зверьём действительно следят. Пользоваться этими жезлами девушка не умела, хоть и училась на факультете нежитеводства, не знала потайных рун давления и правил постановки, но чувствовала себя увереннее. Хозяин жезла её радости не разделял, но и набрасываться с целью изъятия не спешил, чтобы не терять марку перед загостившимися, ко всеобщей, радости купцами.
— Глянь, как он тебе? — одёрнула подругу Эл, с детской непосредственностью рассматривая зверя. — Никогда так близко их не видела!
Только теперь Яританна перевела взгляд на своего предположительного обидчика. Из клетки вытянув длинную полуголую шею, печально хлопал глазами грифон. Этакому повороту событий следовало бы удивиться, поскольку грифоны в этой местности были крайней редкостью, точнее не жили вообще, побираясь по зверинцам и частным коллекциям. Гордые, сильные и свободные существа, зависшие в эволюционной нише между зверем и нечестью, они негусто населяли высокие скалистые горы, летая в потоках солнечного света и активно укорачивая козью популяцию. По причине не естественного зарождения вида грифоны реагировали на часть амулетов и металлов, как банальная нечисть, но были всё-таки не столь зависимы от энергетических потоков и значительно более живучи. Этот экземпляр показался Танке скорее доживающим. Худой, шерсть блёклая, словно присыпанная пылью, перья торчат в разные стороны, на шее вообще повылезли от старости, клюв стёртый, глаза мутные и удивительно грустные. Чаронит словила себя на мысли, что судорожно сжимает жезл, желая одним ударом прекратить жалкое существование бедолаги, спёртого, скорее всего, из какого-нибудь бедного зверинца или протащенного через границу контрабандой.
— Не смотрите в глаза зверю, — продолжал страшным голосом хозяин доходяги, пытаясь нагнать страху и под шумок за защиту склянчить какую монету. — Он чует человеческий страх и силой своей может вытянуть из жертвы душу-у-у.
— А нам фиолетово, — Алеандр беззлобно шлёпнула мужика по шаловливой ручке, что уже лезла к сумке, — у нас Танка — тенегляд!
Цвыг вмиг изменился в лице и как-то совсем недобро взвыл на своём наречии.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
*
— ВОН!!!!
От визга мелко задребезжал хрустальный графин и едва не слетел со стеллажа. Успев вовремя перехватить хрупкое наследие прошлого века, Раника загородилась им, как щитом, и втянула голову в плечи. Сегодня Мегера была особенно крута. Она всегда могла производить впечатление на окружающих, вот только впечатление в этот раз было каким-то двояким.
— Ты всё ещё здесь!?! — визг почти перешёл на ультразвук, превосходя по вредоносности даже вопли баньши.
— Господин секретарь передал... — невнятно пробормотала девушка, глазами ища более безопасное место в кабинете, потому что графином от летящих в тебя светляков особо не отобьёшься.
— ВОООН!!!
Раника успела только пискнуть, как в стоящий рядом комод вонзилась молния. Наставница никогда не отличалась выдающейся меткостью, поэтому уклоняться от её атак всегда было более рискованно. От визга лицо женщины неприятно покраснело, покрывшись неровными буроватыми пятнами, а на худой шее проступили жгуты жил, натягивая задубевшую после многочисленных омоложений кожу. Яркие губы с полустёртой помадой вытянулись в неприятные нити, а восхитительная утренняя укладка, занявшая, по меньшей мере, не меньше часа, скосилась на правый бок и уже успела выпустить часть шпилек, как ёж иголки. И лишь глаза привычно сверкали, один подведён синим, другой почему-то зелёным. Да-а, напряжение последних дней не могло не сказаться на безукоризненном образе Бесподобной Иринмы.
Девушка привычно сжалась и быстро прошмыгнула за дверь, успев оставить на столике записку с распоряжениями от секретаря, ведь сам Cefa не удосуживал себя обращением внимания на каких-то штабных крыс. Графин, правду, она поставить так и не успела, но возвращаться в кабинет Мымры не рисковала.
Мымра — было самой ёмкой и красочной из цензурных характеристик Госпожи Травницы, которые приходили Ранике на ум. Не то чтобы ученица ненавидела свою наставницу, просто отношения их как-то не заладились. Сперва, подобно всем юным и романтичным травницам, Риника пребывала в восторге от Бесподобной Иринмы, искренне и самозабвенно восхищаясь её профессиональными и человеческими качествами. Да и разве можно было не поддаться обаянию такой простой и широкой натуры, не тянуться к этому яркому и жизнерадостному источнику постоянного веселья и энергии, что щедро одаривал вниманием и задором всех вокруг. Сколько же было радости, когда родители уговорили Госпожу Травницу взять её, тогда ещё совсем мелкую и затюканную воспитанницу Замка, в личные ученицы. Раника, даже не задумываясь, бросила учёбу, чтобы помогать обожаемой наставнице. И тут фонтан иссяк, изредка вскользь обдавая слабой струёй какого-то искусственного веселья и снисходительной жалости, со стороны весьма напоминающими искреннюю заботу добросердечной меценатки. Ведь можно было терпеть, смириться и думать о знаниях, только годы шли и маленькая неуклюжая девочка на побегушках превращалась в вполне себе очаровательную молодую девушку. И чем больше расцветала скромная красота маленькой травницы, тем напряжённее становились отношения между ученицей и наставницей. Что уж поделать, не терпела Иринма конкуренции, тем более от молодой и свежей наперсницы. Тут, казалось, самое время разгореться привычному сказочному сюжету про несчастную сиротку и злобную мачеху, люто завидующую красоте невинной затюканной малютки. Только малютка эта росла в ореоле поклонения своему детскому кумиру и с полной самоотдачей копировала у наставницы всё, начиная с манеры одеваться, заканчивая стервозным характером. Так что не стоило удивляться, что наставница и ученица вполне стоили друг друга и были взаимно искренни в своём презрении.
— Мымра, — прошипела девушка, ставя на подоконник в коридоре реквизированный антиквариат, — старая.
Как ни крути, а наставницу Раника всё-таки боялась, хоть и ужасно злилась на себя и неё за этот страх. В молодом, энергичном теле злость бурлила и била ключом, прорывая оболочку вбитой культурой благопристойности и чинопочитания. Вот и сейчас стройная черноволосая фурия летела по лестнице, не расшвыривая искры, только потому, что принадлежала стихии земли. Попадающиеся на её пути собратья по оружию испуганно и удивлённо жались к стенке и провожали полным недоумения взглядом. Хоть весь штаб и был в курсе странных взаимоотношений Госпожи Травницы с личной ученицей, в таком состоянии маленькую, но подающую большие надежды стерву видеть доводилось не часто.
— Вот, значит, как да? — шипела себе под нос Раника, перепрыгивая через две ступеньки и просто мечтая кого-нибудь сбить по дороге, чтобы попрыгать острыми каблучками по распростёртому на полу телу. В свои шестнадцать такое поведение она считала вполне простительным.
— Ранка, куда прёшься! — едва успел отскочить в сторону какой-то мужик с исполосованной шрамами рожей.
— Отвали, урод!
Схожесть его голоса с её ненаглядным Сигурдом, которого юная травница так активно обихаживала и пичкала приворотными зельями, Раника предпочла проигнорировать. Теперь перед ней представала идея куда более грандиозная и значимая, чем внимание даже самого популярного балагура в их штабе.
— Посмотришь у меня ещё, ведьма! — трясла она в воздухе кулачком с зажатым в нём стерильным мешочком из сейфа в кабинете с артефактами. — Я ещё покажу! У меня ещё все попляшут!
Все плясать совершенно не спешили, привыкшие к подобным заявлениям с её стороны. Смотритель псарни лишь флегматичным взглядом проводил подпрыгивающую (всё же брусчатка для высоких каблуков не то покрытие) фигурку и закурил следующую папиросу. В его работе без должного пофигизма и папиросы никак не справиться, иначе кошмары замучают от одних только голосков собственных подопечных. Хорошо ещё, что один из их "папочек" куда-то запропастился, а то бы уже стоял над душой, мозги утюжил.
Впрочем, даже если бы старый смотритель, почти не вылезавший летом из своего гамака бросился ей наперерез с мечом наголо, девушку это вряд ли бы остановило. Раника, преисполненная духом мщения и тёмной жаждой величия, что затмевала любые всходы здравомыслия и образования, орудовала связкой ключей, пыхтя и сдувая со лба распущенные пряди. Верхний люк отходил тяжело, скрипя и оттягивая руки. Он был слишком тяжёлым для хрупкой девушки, но упрямство творило чудеса. Тяжёлый животный запах ударил в нос, вышибая слезу и заставляя невольно отступить назад от глубокой, закрытой решёткой урчащей ямы. Юная травница едва пересилила себя, чтобы снова подойти к вмурованной в землю кувшинообразной клети и одним брезгливым движением швырнуть внутрь окровавленный обрывок мужской рубашки. Изнутри раздалось злобное ворчание.
— Вот тебе, мой хороший! Нюхай, моя прелесть! — едва не урчала от сдерживаемого восторга девушка, подпрыгивая на носочках от возбуждения.
Ворчание сменилось глухим клёкотом и затихло, вызвав у Раники почти искреннюю улыбку. Девушка осторожно присела возле края решётки и принялась отвинчивать тройной замок специальным пружинным ключом, высунув от усердия кончик языка. Замок шёл туго, пользовались им не часто, а смазывали ещё реже. Наконец раздался долгожданный щелчок. Решётку сотряс первый мощный удар, опрокинувший зазевавшуюся девушку навзничь. Второй сбил крупное стальное плетенье, хрупкое без порушенной чародейской брони.
— Siri lin! Siri ilia ciuj! — восторженно визжала девушка вслед уносящемуся в небо зверю.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
*
* * *
**
— До сих пор не могу поверить, что нас так просто вышвырнули, — в который раз удручённо проговорила Алеандр, подсыпая в суп тёртой пижмы. — Они же цвыги! Должны быть более толерантны к окружающим. Ну-у да, Танка выглядит слегка специфически, но ведь разложением не пахнет, походка и речь нормальные, значит, точно не зомбячка. Чего они так всполошились?
— Спешу тебя огорчить, но это не из-за внешности, — Араон любовно точил серп подобранным где-то шероховатым камнем, блаженно прикрывая глаза и слегка улыбаясь собственным мыслям, что-то в этой улыбке казалось Яританне ужасно подозрительным ввиду отсутствия жалоб на голод после столь знаменательного марш-броска.
— Полагаю, дело в её специализации, — продолжал отвечать на вопросительный взгляд травницы чародей. — У цвыгов с некромантами давняя, почти кровная вражда в одностороннем порядке...
— Я не некромантка! — рыкнула Танка, сурово сводя бровки и сжимая кулачки, от чего стала напоминать представителя древней специальности ещё больше.
Для полноты образа тёмного чародея не хватало только развивающегося за спиной чёрного плаща, о чём не преминул донести до блондинки посмеивающийся чародей. У Чаронит аж руки зачесались от желания влепить этой морде хорошенькую затрещину. Пришлось чесать друг о друга. Очень уж проницательный взгляд Важича, разгадавшего её благородный порыв, не располагал к активным действиям.
— Как всё это относительно, — протянул язвительным голосом Арн, но под двумя хмурыми взглядами осёкся. — В любом случае, цвыги очень активно цепляются за свою скудную историю, а некроманты, пока в фаворе были, вырезали их, как кутят. Вот и трясутся каждый раз.
— Ну, духовники, это ещё не некроманты! — весело улыбнулась травница, принюхиваясь к собственному шедевру. Едой этот состав было назвать проблематично, но смягчить окрас у несчастной "некромантки" должен был. Всё же они выходили в довольно обжитые места, а там с чумными и предположительными упырями расшаркиваться не будут.
— Как сказать, — неожиданно даже для самой себя не согласилась Танка, — мы можем быть не менее опасны, скажем, для торговцев нелегальными ментальными прилипалами или демонофилов.
— Думаешь, за ними подобное водится? — Эл с подозрением осмотрела сложенные стопкой на рубашке пресные лепёшки, будто вместо заскорузлой горелой муки они были присыпаны звёздной пылью.
Танка смотрела на их предположительный обед с таким же выражением, но совершенно по другой причине. Перед её мысленным взором яркой чередой вставали картинки недавно увиденного быта цвыгов, и мозг начитал медленно подсчитывать возможное количество яиц глистов, мух и цепней, колоний кишечной палочки, просто песка, волос и прочей дряни в этом сомнительном лакомстве. Брезгливость в ней оказывалась сильнее голода, если включался антропогенный фактор.
— Очень удивлюсь, если не водится, — попытался ухмыльнуться чародей, но тут резко побледнел и вцепился в бок.
— Арн!! — травница бросила всё и рванула к пациенту, неловко запнувшись о выпавший из его рук серп. — Ух, чтоб тебя порвало! Ой, нет, тьфу, тьфу, тьфу! И так чуть зашили. Что случилось? Показывай! Да не смущайся, как девица! Не буду я тебя лапать!
Важич только зубами заскрежетал: от резкой боли после отката. Всё же СОЕ для его резерва и организма не прошла бесследно, ещё раз доказав теорию о том, что само её изобретение было происками тёмных чародеев. Толком ответить или просто отмахнуться в разгар отката не получалось, за это время его коварная мучительница успела стянуть с него грязную рубашка, проверить пульс, облапить рёбра на возможность переломов кабанами, посетовать на плохое питание, предложить побриться, заглянуть в зрачки и запихнуть пациенту за щеку какой-то кислый корень для профилактики. Профилактики чего, разобраться в потоке охов, причитаний и ругани у слушателей не получилось.
— Тебе бы мяска, — горестно вздыхала девица, глядя на впалые щёки, — лучше яиц, а ещё круче на молочной закваске манной каши с сахаром и маслом и бульон. Побольше бульона с расстегаями. Можно ещё...
