Мария и по сторонам посмотреть успела. Музыканты, поняв, что от них требуется, играли с азартом, и она почти летела над каменными плитами пола.
Танец — искра, танец — приглашение, танец — обещание... недаром же его запрещали! И склоненная голова мужчины, и запрокинутая назад голова женщины, и лиловые шелка одежд, которые провокационно скользят вокруг его ног, обвиваются, и улыбка, и сплетенные руки... ничего особенного?
Или...?
Иоанн наливался багровой краской. Потом махнул рукой, и музыка оборвалась. Мария рассмеялась, разорвала объятия с партнером и сделала несколько танцевальных па к Иоанну. Она вообще была счастлива от музыки, почти пьяна от танца. Только тот, кто долгое время болел — и излечился, смог бы понять ее сейчас.
Старое тело, одышка, возраст — и вдруг она снова молода, снова красива, и летит в вальсе... почему-то сейчас это ощущалось особенно остро.
Словно экзотическая лиловая птица прокружилась по полу — и склонилась в низком реверансе перед королем. Последнее, правда, произошло инстинктивно. Надо же как-то завершить танец, а поклон — это не совсем то, вот глубокий реверанс...
— Мой король...
И голос, мягкий, теплый, рассеявшийся по залу...
Иоанн выдохнул.
Гнев прошел, и он посмотрел на склоненную перед ним темную голову.
— Поднимитесь, ваше величество.
Мария повиновалась.
— Простите мне эту маленькую вольность, ваше величество.
Она уже поняла, что король в гневе, но... сам хотел? Сам и нарвался! Чего теперь ядом-то плеваться? Но лицо он не потерял, и то дело...
— Прощу, — согласился Иоанн. — Но танец этот почти неприличный. Его только с законным мужем танцевать можно.
Мария развела руками.
— Если пожелаете, ваше величество.
Иоанн величественно кивнул.
Пожелает, конечно. Такой танец...
— Как это называется?
— Вальс, ваше величество. Это называется вальс.
— Ранее вы о нем не говорили, дорогая супруга.
Мария развела руками, лукаво улыбнулась.
— Вы правы, ваше величество, этот танец достаточно соблазнителен. И я считала, что королеве это не пристало. А сейчас... сейчас — можно.
Заодно супруг вспомнит, что они почти в разводе. А то ишь ты! Чувство собственника проснулось? Усыплять пора. Вместе с хозяином.
Глава 10
Поздно вечером, даже скорее ночью, его величество изволил выпивать вместе с шутом.
— Эх, Рене. Вот что это такое?
— Вино. Вроде даже и неплохое, — шут посмотрел в кубок, пожал плечами. — А чего? Вам, ваше величество, муху подсунули? Или вовсе белое вино?
— Да я не о том, — отмахнулся его величество. — Вот как так бывает? Я ж с Марией двадцать лет вместе, а она.... Она никогда так не делала!
— Не танцевала?
— И это, ага... почему она раньше так не делала?
Колючка фыркнул.
— Потому что раньше все было в порядке?
Теперь заржал и его величество. Шуточку про мальчика, который молчал до шести лет, тоже запустила в народ ее величество.
— Я думал, она не такая. А она... она...
Его величество вспомнил тонкую фигурку, которая скользила с эрром Алесио по серым плитам пола, и вздохнул. Вот как так получается?
Еще месяц назад он видел у Марии все. И поплывший овал лица, и не такую уже свежую кожу, и первые ниточки седины в волосах, и сгорбленные плечи. Было же, БЫЛО!
А сегодня, в свете свечей... он ведь был с Марией совсем рядом, и готов был поклясться, она выглядит лучше, чем в юности. Ни капли краски на лице — и никаких морщин, и нет синяков под глазами, и усталости нет, и глаза блестят... она радуется жизни, как в восемнадцать, и выглядит, как в восемнадцать! Но как об этом сказать вслух?
— А упущенная добыча, ваше величество, всегда слаще той, что уже в садке. Дианочка-то никуда не денется, хоть вы ее ногами пинайте, а ее величество Мария улетит и не вернется.
— Ты...
— Дурак я, ваше величество. На том и стоим.... То есть сидим.
Иоанн сделал еще пару глотков вина. Напиваться не хотелось, так, выпить в приятной компании.
— Рене, я тебя сколько знаю?
— Больше, чем супругу, — хохотнул шут. — Хорошо хоть не так близко.
— За что я тебя ценю, ты мне врать не станешь. Думаешь, не стоит отсылать Марию?
Рене Демьен пожал плечами.
— Не знаю, Иоанн, — разговор допускал и такое обращение. Но осторожно, очень осторожно, словно по горящему торфяннику идешь... — ты вроде как Диану любишь, сам говорил, молодая она, наследников родит.
— Наследников, да... только вот Мария...
— Э, нет, Иоанн. Ты уж сам реши, что тебе дороже. Мария — женщина редкая, такую найти и правда сложно. Раньше она себя так не показывала, я и не думал, а вот сейчас смотрю на нее и тоже восхищаюсь. Но возраст уже, что есть, то есть. И детей она тебе не родит.
— Можно Илеса признать. Он, вроде, мальчишка умный, почтительный. Если Мария против не будет...
Вино постепенно забирало власть над Иоанном. Глоток тут, глоток там... вроде и не так много, а развозить начало.
— Не знаю, Иоанн. Ты бы с ней об этом и поговорил. И Диану ты тогда не получишь, у Эрсонов с этим строго.
— А, ерунда! — отмахнулся Иоанн. — Не впервые, можно ее замуж выдать, а потом и попользоваться, за земли да деньги муж свою ненаглядную мне за косы притащит.
Рене пожал плечами.
План был достаточно грязным и подлым, но мог сработать, почему нет?
— Иоанн, ты поговори с Марией. Это с ней решать надо. Если она тебя любит, если не все в ней угасло, может, и сможешь ты все обратно повернуть.
— Любит? Конечно, любит! Ты видел, как она ко мне сегодня прижималась?
Пол мнению Колючки, к эрру Ихорасу ее величество прижималась намного нежнее, и улыбалась ему намного нежнее. Правда, по-дружески. Не было в ее улыбках, ее приязни, ее движениях какого-то подтекста, не старалась она никому понравиться. Вот Диана — та да. Там и призыв, и животная похоть, вон она как по мужским гульфикам глазами шарит, а Мария ничего такого сделать не старалась. Она со всеми вела себя ровно, спокойно и дружелюбно, но и только. И к Иоанну не прижималась бы, но у него живот, там иначе танцевать не получится.
— О, да. И прижималась, и улыбалась.
— Вот, — Иоанн расплылся в улыбке. — Мария меня любит. Просто не покажет этого... гордая! Картенка, всегда гордой была!
Колючка послушно кивнул.
Хотя подозревал, что все не так радужно.
Не в гордости дело, просто Мария старалась быть тенью супруга. Потом еще роды, которые сказывались на ее здоровье, переживания, горе от потери детей. А сейчас... сейчас она подошла к последнему пределу, терять ей нечего, человек, на служение которому она положила свою жизнь, ее обманул и предал, ударил в спину и толкнул в пропасть. И она сорвалась.
Ее ли вина, что в полете раскрылись крылья?
Нет.
Она сделала, что смогла, а Иоанн... пусть кусает локти!
Только вот королю об этом не скажешь. И Колючка выбрал третий вариант.
— Тебе, Иоанн, виднее. Ты Марию знаешь и вдоль, и поперек, а все же... обидел ты ее сильно. И Диана тоже. Подумай, чем вину заглаживать станешь, если решишь все поменять.
Иоанн кивнул.
— П-подумаю.
Вино окончательно взяло свое, и король захрапел в кресле. Колючка укрыл его меховой полостью и отставил кубок, чтобы тот не упал. Да и упадет, поди, слуги приберут...
Если Иоанн захочет помириться с Марией... хорошо это или плохо? Смотря для кого.
А захочет ли Мария с ним мириться? Дурой надо быть, чтобы поверить человеку, который тебя уже один раз предал. Просто — дурой!
Но бабы вообще ума невеликого. Интересно, королева — правило или исключение? Надо посмотреть...
* * *
— Ты! Ты его не удержишь! Он мой!
Мария лениво поглядела на рыжую красотку.
Да что ж это такое, скоро, чтобы в беседке поваляться, надо будет вокруг себя караул выставлять! Принесло ж ее, заразу!
После вчерашнего, видимо!
Посмотрела Диана, как вчера их величества вальс отплясывали, да и взревновала. И то... Мария улыбалась совершенно искренне, а Иоанн... живот, конечно, ему мешал, и вообще габариты. Смотрелись они, как шкаф и обезьяна, наверное. Но двигался супруг легко, ноги Марии не оттоптал, движения усвоил почти мгновенно и даже попытался вести в танце.
Да и на здоровье.
Мария показала, а дальше сами развлекайтесь!
А Диане-то это не по нутру! Или супруг чего сказал?
Тьфу, дура!
— Иди отсюда подобру-поздорову?
Мария даже не злилась, понимала, что не уйдет, ну хоть послать! Слов у нее на дуру нет, и цензурных в том числе. Хочется Дианочке власти, а чем та же Анна Болейн кончила, она и не знает, нету в этом мире Анны. Или Кэтрин Говард. Тоже показательный персонаж, общеизвестный. Можно и из русской истории вытащить кучу красоток, вроде Марфы Собакиной или Марии Долгорукой.*
*— кому интересно, наш Иван Грозный тоже был товарищ любвеобильный. Прим. авт.
И что?
Кого-то и чему-то это учит?
Ни на миг! Только брюзжат старые вредные тетки из бухгалтерии. Умнее надо быть, умнее... и кто б их слушал?
Вот и Диана уперла руки в пышные бока.
— Ты вчера выглядела отвратительно! Просто сушеный червяк! Когда ты, наконец, освободишь моего любимого от себя?! Дай ему дышать, дай ему жить свободно! Ему дети нужны, а ты их родить не сможешь... старуха!
Вот что можно на это ответить?
Мария честно не представляла. Глупо же, что ни скажи!
Диане нужен свободный монарх, а Марии... ей он тоже нужен. Но ведь не предлагают ничего приличного! Ей что — на пиратское гнездо соглашаться?
— Дорогуша, иди с миром. Но в зад, — пока еще лениво послала ее Мария.
Надо бы встать, прогнать дурочку, но подниматься так неохота, она так хорошо тут устроилась, на самом солнышке... и Анна скоро придет, хорошо бы, чтобы эта чушка при дочери не скандалила.
Куда там!
Диана только выходила на рассчитанную мощность! Тут и непристойный танец припомнили, и чем это Мария у себя в Картене занималась, что там такому научилась, и не надейся короля таким удержать...
Мария, которая вот уже минут пять как прислушивалась, даже и не спорила. А зачем?
Вставать и копать врагу яму? Пусть самозакапывается!
Потому что сюда идет... идет сюда... ну идет же, привлеченный визгом...
Говорите, рояль в кустах? А бегемота в оных не желаете? Такого, раззолоченного? С точки зрения Марии, Иоанн как раз на бегемотика похож и был, особенно с этим гульфиком.
Стоял, слушал-слушал, а потом и выдал:
— Ваше величество, не надо обижать эрру Эрсон.
Мария чуть с кушетки не свалилась. Вот как лежала.
ОНА?!
ОБИЖАЕТ?!
Это как это она сделала и не заметила? Не надо ли срочно исправиться и добавить?
— Ваше величество?
— Эрра Эрсон старается, ругается, а вы и внимания не обращаете. Хоть пообещали бы девушке ее в ссылку отправить.
Диана побледнела. Поняла, что может серьезно влететь, но Мария махнула рукой.
— Ваше величество, я лучше сама в ссылку поеду. А эрра пусть остается, она вам нужнее.
— Я уже в этом сильно сомневаюсь.
Мария соскользнула с кушетки.
Анна показалась вдали, так что нечего тут время тратить. Они с ребенком сегодня договорились кормить рыбок в дворцовом пруду.
Рыбок, она сказала, а не стервятников!
— Ваше величество, определяйтесь со своими сомнениями. Счастливо оставаться.
— Я не давал вам позволения удалиться, Мария!
— Я не просила его, Иоанн. Это — небрежный жест указал на Диану, — ваше, вам и разбираться. А меня дочь ждет.
Иоанн оглянулся, заметил Анну и вздохнул.
Да, и не поругаешься толком. Ничего, сейчас Дианочке достанется и за Крым, и за Рим, и за поповскую грушу.
Тьфу, дура рыжая!
Сиськи отрастила, а мозгов, что у курицы! Вот чего ее тянет на скандалы? Мария же со всем согласилась, она уже готова отправиться за разводом и на все четыре стороны, ее все устраивает. Утрясем по финансам — и пожалуйста! Она не возражает! Но чего, во имя всех местных и неместных богов, разобрало Диану?
Точно — дура!
* * *
— Как — умер?!
Ханс Девятый был в гневе от полученного известия. Голуби летают достаточно быстро, и король Фардании узнал неприятную новость, и десяти дней не прошло.
— Ваше величество, — тейн, который по иронии судьбы, оказался рядом, пришел отчитываться за проделанную работу, не дрогнул под гневным взглядом. — Вы же знаете, что полученные... существа могут быть неустойчивы!
— Но они не должны дохнуть от каждого ветра!
— Увы, ваше величество. Первые образцы не могли прожить и месяца.
— А этот сколько продержался? — Ханс был гневлив, но неглуп и отходчив. Главное, первый приступ пережить, а там уж до него можно будет докричаться, разумные аргументы его величество признавал.
— Около трех лет, ваше величество. Мы думали, что кровь прижилась, но... видимо, что-то не учли. Надо будет посмотреть записи, я скажу брату Винсу.
— Скажи, — Ханс уже остыл, и разговаривал вполне спокойно.
— Ваше величество, и подготовить кого-то еще из новой партии? Чтобы съездили в Эрланд?
— Обязательно.
— Вы прикажете, или мне выбрать самому?
— Выбери сам, только постарайся не потерять еще одного человека, — отмахнулся Ханс. — И так проблем много будет.
— Да, ваше величество.
— Он умер сам?
— Пишут, что да. У вас есть сомнения, ваше величество?
Ханс пожал плечами.
— Может быть. Не знаю... что-то тревожит. Сначала благословение Многоликого, потом пожар, потом эта смерть. Как-то странно все складывается, и неприятно. Может ли быть так, что Многоликий против наших замыслов?
Тейн качнул головой.
— Нет, ваше величество. Если Он даровал людям свое благословение, значит, мы действуем согласно Его замыслу. И никак иначе.
— Не знаю, не знаю... ладно, иди, дай мне подумать.
Тейн поклонился и вышел.
Его величество Ханс Девятый смотрел на стол, не видя ни стола, ни бумаг... почему ему так тревожно?
Двуипостасным он бы точно не стал, но кое-какими качествами его Многоликий действительно одарил. Ханс чувствовал, когда что-то шло неправильно. Вот и сейчас чутье шептало ему, что ТАК быть не должно, что может быть где-то неправильность, что все не так, как надо...
Но что? И где?
Ответа у человека не было. Только предчувствие грядущих неприятностей, а с ним и в храм не пойдешь — не поймут.
Оставалось ждать удара со всех сторон.
А и ничего!
Не в первый раз!
* * *
Человек, которого некогда звали эрром Адамом Акоши, а сейчас называли просто тейном, занимался совершенно неподходящим ему делом.
Торговался.
Да-да, это были именно торги, хотя они так и не выглядели.
Сидят двое мужчин за богато накрытым столом, один из них в маске, второй просто богато одет. Даже не эрр, самый простой исс, если что. Но серебряная вышивка на жилете, серебряные украшения, где только можно, даже на ботинках здоровущие серебряные пряжки.
И за столом он не стеснялся.
Наливал себе вино, накладывал на тарелку что повкуснее, шумно обсасывал кости, пачкая скатерть и пол... еще и разговаривал при этом, и брызги летели во все стороны. Но тейн терпел.
