Как и в предыдущий раз, Игорь с радостью уехал из дома. В Москве, в университете ему было намного интересней. К тому же вскоре после возобновления учебы стали сбываться прогнозы Елагина; действующий декан был отправлен на пенсию, а на его место назначен тот самый Жемга, о котором ему говорил учитель. Появилось и несколько новых преподавателей, сред них и некто Радугин, быстро набирающий известность, то ли публицист, то ли философ в некоторых кругах популярный своими нестандартными взглядами.
В отличие от своих друзей, которые довольно безучастно отнеслись к этим переменам, Игоря не отпускало предчувствие, что они находятся накануне важных событий. Каких он, естественно, не ведал, но был уверен, что они затронут многих. И в первую очередь Елагина.
Когда Елагин пригласил их к себе домой для участия в семинаре, Игорь почему-то не слишком удивился. Разумеется, подобный поворот событий он не предвидел, но должно же что-то произойти в связи со всеми последними изменениями! Но больше всего радовало то, что его предчувствие не оправдалось в том, что он больше не увидит Злату. А что может быть важнее этого события!
Они снова были в знакомой квартире. Ничего тут совершенно не переменилось. Если, конечно, не считать, что Елагин был каким-то другим. В прежние времена из него просто сочилась доброжелательность и мягкость в сочетание с не обидным юмором. Сейчас же он выглядел сосредоточенным и невеселым.
Зато Злата представали перед ними прежней. Со всеми поцеловалась, включая Игоря, при этом никого недоброжелательства или тем более раздражения по отношению к нему не было и в помине. Наоборот, явно была рада встрече с молодыми людьми.
На столе, как обычно, их ждали пирожки и сладости. Злата разлила по чашкам чай, затем по традиции уселась на некотором удалении от всех. И только после этого Игорь перехватил ее брошенный на отца встревоженный взгляд. Он понял, что не все так благостно, на самом деле, в этом доме царит тревожная атмосфера.
— Пейте чай, ешьте пирожки, а я с вашего разрешения, буду говорить, — начал Елагин. — Я решил возобновить наш семинар. Не скрою, я было уже принял решение завершить это мероприятие главным образом по причине здоровья. Вы знаете, что я серьезно болел и довольно долго не мог восстановиться. Сейчас чувствую себя лучше; все же медицина в мире достигла немалого прогресса, что, безусловно, радует. Раньше я был бы обречен в лучшем случае на немощь после такого заболевания. Но кроме улучшения здоровья есть еще причины, которые побудили меня возобновить наши занятия. О них я стану говорить постепенно, к тому же еще не ясно, как будет меняться на нашем факультете ситуация. А то, что она будет меняться, сомнений нет. Что же касается непосредственно семинара — Елагин внимательно посмотрел на каждого из них, — то он будет затрагивать отчасти другие темы. Разумеется, мы продолжим знакомиться с Плотином, но больше под углом его учения о человеке. — Несколько минут Елагин молчал, по его лицу была заметна напряженная работа мысли. — Я хочу сейчас прочитать небольшую лекцию. Это выжимка из моей большой работы, которую я назвал: "Плотин: человек — душа — Бог и обратно". Этот труд не опубликован, потому что не окончен, хотя работаю над ним свыше десяти лет. Вот Злата не даст соврать, — посмотрел Елагин на дочь. Та, подтверждая слова отца, кивнула головой. — Не знаю, удастся ли завершить книгу, но я, надеюсь, если не получится у меня, то, возможно, кто-то это выполнит из вас. Там не так уж много остается работы, почти все черновые записи уже есть. — Елагин снова замолчал. Затем внезапно взглянул на Каракозова. — Я попрошу вас, Игорь, в случае, если я не успею завершить рукопись, сделать это вас.
— Я постараюсь, Эрнест Викторович — отозвался Каракозов. — Для меня это большая честь.
— Спасибо, Игорь, не сомневаюсь, что на вас можно положиться. Теперь перехожу к лекции. Но сначала маленькая вводная часть. Почему я хочу говорить о человеке? Потому что он квинтэссенция всего, в нем заложены такие неограниченные возможности, которые — я в этом убежден, в состоянии изменить мироздание. Другое дело, что за редчайшим исключением, люди не пользуются своим потенциалом и на один процент. А те, кто пользуются на два процента, называются гениями. Но сейчас я даже не об этом, а о том, что на нашу повседневную жизнь напрямую влияют наши человеческие качества. А их у нас огромная палитра. Все зависит от того, какие краски возобладают — черные или светлые. Приходится, к сожалению, констатировать, что темных тонов намного больше, чем ярких. И вот с этого момента давайте вернемся к нашему любимому Плотину. По его мнению, главная задача — это вернуть человека Богу и добру. Он подчеркивает: зло не недостаток добра, а его полное отсутствие. Отсюда он делает вывод: в жизни человек не является тем, чем он может и должен быть. Плотин так говорит не случайно, а опирается на собственный опыт. Он ни один раз испытывал состояние религиозного прозрения, когда его посещало ощущение, что он пребывает в божественном мире. Эти впечатления были столь яркими, что, когда все заканчивалось, то он недоумевал, почему в таком случае душа существует в материальном теле, когда так прекрасно сливаться с Единым.
Плотин приходит к важному выводу, что, начав с познания самого себя, человек может прийти и к познанию Бога, и к обретению человеком его истинной божественной природы. Я уже выше сказал, но снова повторю: Плотин выдвигает и для себя, и для каждого из нас задачу — вернуть человека к Богу и к добру. Он говорит: "началом зла для них оказалась дерзость, рождение, первое различие и, конечно, желание принадлежать самим себе"
С вашего разрешения я здесь сделаю небольшой комментарий. Плотин произносит, с моей точки зрения, ключевую фразу о начале зла. Оно не возникает из ничего, оно всегда имеет свой исток, откуда начинает течь этот поток, пока в какой-то момент не становится полноводным. А потому так важно докапываться до источника, до того малюсенького ручейка, который превращается затем в большую реку и которая смывает все на своем пути. Я сознательно акцентирую ваше внимание на этом моменте; большинство людей даже не замечают, как рождаются в них реки зла. А когда они уже вытекли, когда заполнили все наши внутренние резервуары, то уже поздно, мы уже во власти злых чар. Нужны гигантские усилия, дабы их укротить. Но мало у кого они есть. Более того, у подавляющего большинства даже не возникает желания отыскать внутри себя эти силы. Потому призываю вас: все время следите за собой — не возник ли в вас этот слабенький ручеек, который очень быстро может превратиться в полноводную реку и стать вашим властелином.
Но вернемся к Плотину. Почему наши души так легко забывают Бога, почему они ценят телесное больше, чем духовное? Пытаясь разрешить это противоречие, Плотин выделяет три вида людей. Одни уподобляются животным и живут, как животные, так, как будто у них есть только тело. Другие понимают, что у них есть душа, и пытаются обратить ее к чему-то более высокому, но, не зная истины, теряются в догадках. Но есть и те, кто владеют истинным знанием, им открыта дорога к созерцанию Единого, или, говоря нашим языком, Бога. Я призываю вас сделать подобный анализ самих себя и определить, к какому типу человека вы относитесь.
Новаторство Плотина заключается в том, что он едва ли был ни первым философом, который обратил внимания на человеческую личность. Он говорит, что сознание всегда личностно, а потому подвижно. Оно направляется туда, куда ему хочется: может — вверх, к Богу, а может вниз, на материю, на удовлетворение своих низменных желаний и чувств. Такой спектр возможен потому, что человек поступает так, как того желает. Но дело в том, что он направляет свою свободу туда, куда легче, то есть на низменное, а не на высокое.
Уже довольно поздно и я завершаю. То, что я вам поведал, разумеется, лишь небольшая часть учения Плотина о человеке. Я хочу, чтобы вы ознакомились с ним как можно полней. Сейчас же скажу следующее: возможно, совсем скоро нас ждут испытания. Они потребуют от вас применение ваших человеческих качеств. Не исключаю, что для кого-то из вас это станет нелегким выбором. Чтобы легче его совершить, я и прочитал эту небольшую лекцию о том, что на сей счет думал Плотин.
29.
Воспоминания прервались, и Каракозов, как всегда, в таких случаях, снова обрел себя. И первым делом посмотрел, в какие тона окрашено пространство вокруг него. Он уже стал привыкать наблюдать за этой палитрой. Он хорошо запомнил слова Плотина о том, что цветовая гамма выражает как его, Каракозова, внутреннее состояние, как и то, как некие неведомые силы оценивает происходящие внутри него духовные перемены.
Чаще всего в этой цветовой гамме превалировали темно-серые оттенки, что говорило о том, что пока в нем так и не случился духовный перелом. Но при этом она чутко реагировала на любые душевные движения в нем и внезапно начинала пульсировать другими красками. Именно это происходило сейчас; серая пелена исчезала прямо на его глазах и сменялась более светлыми и разнообразными тонами. Значит, всех-таки что-то с ним произошло, причем, нечто значительное, учитывая, с какой скоростью меняются цвета. Скорее всего, это связано с той речью, что произнес тогда Елагин и с его, Каракозова, реакцией на нее в тот момент.
Теперь он, Каракозов, вспоминает, что в тот далекий вечер она произвела сильное впечатление на всю их троицу. По дороге домой они довольно активно обсуждали речь учителя и даже, кажется, что было почти невероятно, ни разу не вспомнили о Злате. Потом он, Каракозов, много размышлял над тем, что сказал тогда Елагин. А затем, в какой-то момент начисто забыл об этой лекции, она словно бы провалилась в бездну его бессознательного. И больше о ней он не вспоминал до сегодняшнего дня, если здесь, где он находится, можно говорить о днях и ночах.
Сейчас он понимает, что эта метаморфоза произошла отнюдь не случайно; эти слова Елагина были вытеснены из памяти, чтобы они ему не мешали. Иначе они могли бы стать препятствием для многих поступков. Кто знает, как бы сложилась судьба; совсем нельзя исключить, что совершенно иначе. А ведь тогда, по просьбе Елагина, он даже сочинил небольшой на эту тему реферат. Отдал ему и больше никогда его не видел. Интересно, сохранился ли он? Может быть, где-то лежит на полке, покрытый пылью.
Каракозову даже стало интересно: а можно ли тут узнать, что произошло с тем трудом? Он даже начинает немного припоминать его содержание. Вряд ли тогда им написанное, представляет какой-то научный интерес; так, обычная компиляция. И все же он помнит, с каким старанием работал над рефератом; ему хотелось поразить им Елагина, а через него — Злату. Именно это намерение и двигало им тогда.
Читала ли она то, что он написал? По крайней мере, об этом они никогда не говорили. А любопытно было это узнать. Спросить у Плотина, может ему что-то известно на этот счет?
Каракозов повернул голову и увидел Плотина, тот насмешливо смотрел на него.
— Что на этот раз? — спросил он.
— Скажите, могу ли узнать о судьбе моей небольшой работе? — спросил Каракозов. — Я писал ее студентом, она посвящена...
— Мне известно, о чем твоя работа, — прервал его Плотин. — Я читал ее.
— Читали? — изумился Каракозов. — Но каким образом? Хотя понятно, тут можно все.
— В каком-то смысле, да, — согласился философ. — Если тебя интересует мое мнение...
— Еще бы! — воскликнул Каракозов.
— В целом ты справился со своей задачей, в реферате нет ничего принципиально нового, но мои идеи изложены неплохо. Когда я читал твой текст, то даже сделал кое-какие выводы.
— Какие? Очень хочется знать.
Каракозову показалось, что Плотин погрустнел. По крайней мере, выражение его лица изменилось.
— Я не до оценил того, насколько душа пленена земным, как далеко расстояние между ней в этом состоянии и Единым. Я был Им так увлечен, что считал, что человек по своей подлинной сути — это только душа, все же остальное — чуждое и налипшее на нее. — Плотин замолчал. — Это место тем хорошо, что способствует переосмыслению того, что происходило с человеком в земной жизни. Хочешь узнать еще что-то?
— Да. Смогу ли я узнать о судьбе того реферата?
— При переезде Елагиных он затерялся. У них было слишком много книг и рукописей, и твой реферат остался в их квартире среди прочих ненужных бумаг, которые они не взяли с собой. Не потому что не хотели это сделать, а просто не заметили твою работу. А затем новый владелец квартиры выкинул все эти ненужные ему вещи на помойку.
Плотин исчез так же незаметно, как и появился. Но Каракозов тут же забыл о нем, перед ним снова возникло его прошлое.
30.
Прошло не меньше месяца, прежде чем они снова оказались в квартире Елагиных. Чем был вызван этот перерыв, они не знали, профессор регулярно читал лекции, но к себе не приглашал.
Игорю все чаще казалось, что в поведение отца Златы присутствует все больше странностей. Он мог во время чтения лекции вдруг погрузиться в молчание, которое иногда длилось минут пять. Затем он словно приходил в себя, и как ни в чем ни бывало, продолжал свой курс. Каракозов прекрасно помнил, что раньше такого с ним не происходило, он всегда был образцом концентрации мысли, всегда четко и ясно излагал содержание своего выступления. А потому слушать его было интересно.
Состояние Елагина беспокоило Игоря, но что делать в этом случае не представлял — ни с чем подобным он в жизни еще не сталкивался. Он поделился своими опасениями с друзьями; те тоже заметили странности в поведение преподавателя. Но общий совет не принес результата; на этот раз коллективный разум сдал сбой, так и не найдя никакого решения.
Игорю хотелось поговорить об этом со Златой, но он посчитал, что характер их нынешних отношений делает такой разговор невозможным. С какой стати он будет вмешиваться в жизнь чужих ему людей. Два они и без его советов сами знают, как следует поступать.
Примерно через месяц после того "мозгового штурма" после лекции Елагин подошел к Каракозову и попросил его через полчаса заглянуть на кафедру. Елагин сидел за столом, и юноше показалось, что он пребывает где-то весьма далеко от того места, где находится его телесная оболочка.
Но такое состояние продолжалось совсем недолго.
— Хорошо, что ты зашел, — произнес Елагин. — Злата буквально вчера интересовалась, как твои дела?
— Злата интересовалась именно мной? — спросил Игорь, чувствуя, как охватывает его волнение.
— Именно тобой, — слегка улыбнулся Елагин. — Странно, что вы не дружите.
— Как-то все не получается, — ответил оторопевший от слов профессора Игорь. — Я с удовольствием, у вас прекрасная дочь.
Но Елагин не отреагировал на его слова, он уже думал о чем-то другом.
— Я хочу, чтобы завтра вы все пришли ко мне. На семинар.
— Обязательно придем. У Игоря возникло ощущение, что это будет какой-то не совсем привычный семинар.
— На последнем нашем занятии я просил вас познакомиться более детально с учением Плотина о человеке. Вам это удалось? — посмотрел Елагин на Игоря.
