— Тут ты прав, — согласился я. — Но за что мы страдали?!
— За интерес, — ответил Краппс. — Золотых слитков тут верномов на двадцать — двадцать пять. В принципе, неплохая плата за любопытство.
— Нет, ну это же офигеть просто! — меня, наверное, давила обыкновенная зеленая жаба. — Целый корабль неизвестной цивилизации и нечего взять!
— Штурм, ключевое слово "неизвестной", — сказал Ося, — Судя по обстановке, у военных на кораблях свободы больше, чем у этих разумных.
— Слушай, а ведь ты прав, — осенило меня. — Все это походило на какой-то улетевший из улья пчелиный рой. Помнишь оборудование в трюмах? Может там еще какие-то припасы или зародыши животных хранятся. Да, не повезло ребятам на перелете.
— Я не уверен, что понял, о чем ты, — ответил Краппс, немного подумав.
— Краппс, у них же должна быть королева или там какая-нибудь мозговая особь! — осенило меня. — Мне нужно еще разок прогуляться по этому кораблю.
— Штурм, у нас еще часов пять-шесть, потом это судно будет удалять нас от места назначения, — заметил Краппс меланхолично. — Вообще, эту находку вполне можно назвать "непредвиденные обстоятельства". Так что дело ваше с капитаном, я пока тест в системе жизнеобеспечения закончу, давно уже собирался.
Я точно знал, зачем возвращался на корабль чужаков, но вот уж точно не знал, зачем мне это было нужно. Скорее всего, мне хотелось поставить некую точку во всех этих приключениях или удовлетворить любопытство по полной программе. Ведь именно из-за этого мы чуть не распрощались с нашим "Бурундуком" и жизнями. Без Краппса с его маневровыми движками скафандра до шлюзового отсека корабля мне было лететь около получаса. Хорошо, что Краппс задал мне ускорение, ведь мог оказаться и битый час. Корабль встретил меня бледно-зеленым светом.
— Анна, — позвал я, — на корабле точно больше нет живых форм?
— Нет, — ответила Анна. — Тебе, наверное, стоит забрать заряд из ходовой рубки, мало ли кто после нас тут появится, не хотелось бы неоправданных жертв. Прибор можешь оставить, я пока пытаюсь пробиться сквозь ребусы хозяев.
— Заберу, — согласился я. — Слушай, посмотри внимательно, на корабле нет случайно каких-нибудь не охваченных телеметрией помещений?
— Сказать трудно, — задумчиво ответила Анна. — Возможно, какие-то отсеки на нижних уровнях под большой дырой, там могут быть повреждения, мешающие работе аппаратуры. У тебя есть подозрения, что кто-то выжил?
— Скорее всего, выживших нет, но я хотел бы кое в чем убедиться, — сказал я, направляясь по карте в сторону нижних палуб.
До поврежденных взрывом отсеков я добрался довольно быстро. Дальше пришлось пробиваться силой. Двери, которые не повредил взрыв, из-за отсутствия атмосферы оказались блокированы. Большинство отсеков представляли собой кладовки сломанной аппаратуры и прочего хлама, в который превратилось оборудование после взрыва. Нужный отсек оказался за эпицентром взрыва ближе к корме судна. Попал я туда, бесхитростно пробив переборку. Когда иссяк "ветер" исходящей атмосферы, я вошел внутрь.
Отсек оказался цел, и внутри даже наблюдался относительный порядок. Только вот Анна не ошиблась относительно выживших. Их тут не имелось. Практически посередине отсека стояла какая-то ванная или лохань не совсем правильной формы, обставленная по окружности массой аппаратуры и увешанной множеством трубок и магистралей. Один из бортов лохань потеряла, ровно срезанный кусок валялся на палубе, словно забытая великаном огромная тарелка. Из нутра лохани торчало несколько щупалец, очень похожих на голубые лианы. Вопреки стереотипам, их не унизывали присоски, они не сочились отвратительной зеленой жижей и вообще не вызывали ни отвращения, ни опасения.
— Так вот где был мозговой центр этого дармоедского сообщества, — сказал я вслух, внимательно осматривая находку. — Не тебя ли пытались защитить взрывом, который вырвал целый кусок борта вашего корабля?
Прижизненный внешний вид королевы, а может, центрального разума или удаленного мозга представлялся с трудом. Судя по тому, что осталось, она являлась неким растением, а еще более вероятно — симбиотным конгломератом нескольких жизненных форм. Возлежавшая в лохани шкурка или кожура напоминала спущенный голубой шар с некоторым количеством то ли ветвей, то ли щупалец, скорее всего, при жизни имевших некую разветвленную систему отростков, превратившихся со временем в зеленовато-бурую кашу. Размерами королева не сильно разнилась с Краппсом, хотя, по останкам судить об этом можно было лишь в некоторых пределах. Не знаю, чем пах этот "суп" из мега-мозга, по виду зрелище излишней эстетикой не страдало. Дно разрушенной лохани — последнего пристанища королевы — покрывала бурая жидкость с зелеными и голубыми разводами, в которой плавали небольшие белые со всеми оттенками голубизны шарики, похожие на икринки. Возможно, это и были погибшие зародыши какой-то жизни, так и не получившие шанса воплотиться в суровой реальности бытия. Подобрав обломок металла, я потревожил останки давно умершего существа, удовлетворяя свое любопытство. И мое любопытство с зачатками познаний в ботанике и зоологии ничего определенного не так и не отыскало. Самым обоснованным заключением могло служить слово "умерло" с поясняющими дополнениями "давно".
При общем осмотре в потайном отсеке обнаружились и "холодильные шкафы", и загадочные цилиндры-батарейки, часть из которых солидно стояла в шеренге довольно длинной шеренге, а часть в беспорядке валялась практически по всему помещению. Правда, ни в "холодильниках", ни в "батарейках" никаких следов голубых головастиков не наблюдалось, но это не говорило и об их непричастности к происходившим когда-то в этом помещении процессам. Все в этом отсеке оказалось давно и стопроцентно мертво, даже аварийное освещение не подавало признаков жизни. Сушеных инопланетян в месте последнего пристанища странного существа обнаружить не удалось, хотя в покрывавшей палубу грязи, пыли и различных органических и не очень останках их можно было просто не заметить. Это могло говорить как в пользу причастности сушеных мумий к экипажу космолета, так и умалчивать об оном. В любом случае никаких следов обслуги, которая обязательно имелась в таком месте, мне обнаружить не удалось. Скорее всего, она погибла вместе со своей королевой, а может, даже и раньше нее. Погибла ли королева в результате схватки со "светляками" или попросту скончалась от голода, по большому счету значения не имело. Ни следов "светляков", ни голубых головастиков в помещении не наблюдалось, а гадать о причинах смерти королевского супермозга у меня желания тоже не возникло. Странным показался лишь тот факт, что процессы разложения давно должны были прикончить останки королевы, но, видимо, в этом отсеке был установлен режим карантина или какой-нибудь повышенной санитарии.
Собственно, никаких интересов у меня тут не возникало. Кроме неизвестной мне аппаратуры ничего даже потенциально ценного в отсеке не наблюдалось, да и быть, скорее всего, не могло. Пожалуй, я мог бы взять на память сохранившуюся шкуру, но это казалось скорее шуткой, чем мыслью нормального человека. Жидкость, в которой лежали останки королевы, уже начала застывать — температура в разгерметизированном отсеке довольно быстро падала. А значит, и жить светлякам, если они где-то и притаились, оставалось не так уж и долго, особенно по космическим меркам.
Заканчивая осмотр помещения, я нашел на одном из столов-верстаков несколько интересных фигурок, лежавших в предназначенных для них нишах. Материал двух фигурок походил на металл, остальных — на камень или пластик, цвет лежал в диапазонах от черного до темно-синего цветов. По большому счету ничего особенного в них не было. Я даже не могу сказать, что они показались мне ценными, я просто забрал их на память. Четыре фигурки размером с куриное яйцо разной формы и совершенно неизвестного назначения, как раз и были неплохим сувениром на память об этой почти археологической находке. На верстаке пустовала еще одна ниша. Я поискал пятую фигурку, подумав, что она могла упасть, осмотрел соседние столы и подступы к ним, но обнаружить пропажу не удалось.
— Ладно, все равно не знаю, зачем это все нужно, — подумал я. — Для сувениров и четырех вполне достаточно.
Корабль-могилу мы провожали в бесконечный путь, молчаливо глядя из открытого шлюза "Бурундука".
— И все-таки я не могу сложить общую картину этого происшествия, — сказала Шила. — Почему этот большой светляк остался в ангаре? Почему не перебрался в другое место?
— Шила, загадок тут осталось значительно больше, — задумчиво ответил я. — Как эти светляки совершили нападение на "Бурундук"? Что за аппараты я расстрелял в месте входа потока нашей энергии в чужой корабль? Как "светляки" управляли этой аппаратурой, если они не смогли запустить даже реакторы? Кто такие голубые головастики? Кто вообще сделал этот космолет, и куда он направляется?
— Ну ладно тебе, Шерш, — затянутые броней скафандра пальчик моей подруги уперся мне в грудь. — Не будь бурчалкой, это было такое замечательненькое, такое опасненькое и совершенно неожиданенькое приключение...
— Которое чуть было самым чудесненьким образом не сделало нас такими мертвенькими, практически дохленькими, — передразнил я подругу. — Ши, ты же знаешь, что я за любой кипиш, кроме голодовки, а приключения люблю исключительно мирные. Ну, как вариант, те, которые происходят с кем-то другим в голосфере.
— Шерш, что такое "кипиш"? — наморщила носик моя капитанша.
Перед уходом с корабля мы забрали наше оборудование и притушили энергетические установки до состояния, в котором они находились до нашего прихода. Трагедия, произошедшая на борту космического "летучего голландца", была не первая в своем роде и, наверное, не последняя. Кто бы ни были хозяева этого космолета, судя по всему, в помощи терпящим бедствие они не отказали, заплатив за это своими жизнями. А потому напоследок мы пожелали мира этому дому.
* * *
*
После начала прыжка к очередной точке маршрута мы решили закатить вечеринку, которая, как все прекрасно понимали, должна была стать обычной пьянкой во имя снятия напряжения. Но дело стояло превыше всего, так что готовиться к мероприятию стали постепенно, неуклонно и очень тщательно.
С некоторых пор в быту нашего небольшого мирка под названием "Бурундук" случились небольшие изменения. Ося познакомился с Анной, и мы уже без напряга могли поручить ей управление кораблем во время прыжка. Анна даже смогла построить свою голограмму, правда только в ходовой рубке, услышав от меня про то, как это делала Светлана на "Ботанике". После этого по нашей с Шилой просьбе Ося взялся установить необходимое оборудование в одной из бывших пассажирских кают, которая стала узаконенной нами кают-компанией. И пока мы с Шилой занимались установкой, калибровкой и пуском маяка, наш механик — золотые руки, закончил монтаж системы голопроекторов, позволив Анне полноценно "перемещаться" по всей кают-компании. С тех пор Анна смогла находиться с нами в виде голограммы, что, несомненно, выводило общение на качественно иной уровень. Тем временем я решил попробовать реализовать давным-давно вынашиваемую идею фикс. И когда Краппс возился с чем-то перегоревшим в ходовой рубке, я подошел к нему с заветной просьбой.
— Ося, у нас есть запасные разъем для сенсор-привода? — неуверенно начал я.
— Штурм, заметь, я даже не спрашиваю, зачем он тебе, — окинул мен совершенно флегматичным взглядом Ося. — Давай, я кину дубляж по линии нашего кэпа, думаю, она возражать не будет. Это — самый простой путь. Но если вопрос принципиальный, могу настроить и канал независимого доступа.
— Простой вариант вполне устроит. Спасибо, Ося, — сказал я. — С меня причитается.
— Да ладно, — ответил Краппс. — Вы бы перестали играть в конспираторов, я вообще считаю, что вы друг другу подходите к каким бы видам разумных не относились. И вообще, это — наше внутреннее дело. Вы же до сих пор считаете меня членом экипажа?
— Ну да... Да, конечно, — замямлил я, совершенно неготовый к такой постановке вопроса.
— И можете вообще не париться в скафандрах, — Осин взгляд продолжал изображать снулую рыбу. — Смените что ли атмосферу на корабле, если вам так будет удобнее.
— Э-э, да, спасибо, — пробурчал я немного смущенно по двум причинам, одной из которых была слишком длинная для молчаливого флегматика тирада.
Тем временем установка оборудования подошла к концу. И пока я проверял работу маяка, Шила с Осей наводили последний марафет, готовя кают-компанию к вечеринке. К нашей удаче, маяк заработал как нужно с первого же запуска, пройдя без сучка и задоринки все тестовые комбинации. Таким образом, мы закончили работы в этой точке пути, потеряв из-за встреченного корабля чуть больше пары дней. Тем не менее, мы продолжали опережать график, установленный работодателем, практически на двое суток. Быстренько просчитав курс, я окунул наш кораблик в загадочное иномирье надпространства.
* * *
*
Посиделки удались на славу. За правильными и условно вкусными напитками мы вспоминали хорошие и не очень эпизоды нашей совместной жизни, Анна показывала нам голографические записи последнего приключения, которые удалось сделать с бортовых камер и индивидуальных сенсоров, установленных на скафандрах. Как правило, качество записи наблюдалось не слишком хорошее, но все же оно давало возможность заново пережить некоторые моменты. Чуть позднее мы рассказали друг другу другие жизненные случаи и делились впечатлениями, выпавшими на долю каждого из нас. В конце концов, мы сошлись на мнении, что если даже наша выходка и показалась кому-то глупой, все же это было приключением, на которые так бедна жизнь во время прыжка через надпространство. Возможно, нам просто повезло, но вечность, а вместе с ней и судьба, любят смелых.
Ося покинул нашу тёплую компанию первым. То ли его горячительное оказалось более крепким, чем наше, то ли дало о себе знать отсутствие сна с самого момента выхода из надпространства, а может, флегматичный, но понятливый бортинженер просто решил не мешать нам. Мы с Шилой целомудренно склонялись исключительно ко второму варианту. Гуаппарды, конечно, могут долго обходиться без сна, но переделка, в которую мы попали, имела возможность вымотать кого угодно.
Проводив напутствиями хорошего "человека", мы продолжили залуженный отдых. Порядком захмелев, мы с Шилой несли всякую ерунду "за жизнь", а Анна внимательно следила за этим ничего не значащим для обычного "человека" трёпом. Задав сначала один, затем другой вопрос, наша хранительница ключей осмелела, и постепенно разговор перешел в форму вопросов-ответов.
Анна имела довольно обширный банк различных данных обо всех сторонах существования разумных, но вот чего там не было, так это самой жизни. Умненькая девушка имела возможность изучить массу жизненных ситуаций, но зачастую не могла понять, почему действующие лица поступили именно так. К несчастью, молодая пытливая душа до недавнего времени оказалась полностью лишенной общения, запертое в малом мирке и постоянно ждущее добивающего удара существо, как могло, боролось за свое право свободно мыслить. И даже после выхода из подполья и знакомства с новой семьей Анна так и осталась в чем-то запуганным зверьком, в частности она так и не смогла коснуться некоторых привлекших ее внимание моментов. Возможно, это стало следствием слияния наших разумов, при котором чистая, как лист бумаги, душа получила первые моральные установки, повлиявшие на развитие в ней мироощущения по человеческому типу. Она, как всякая молодая особа, оказалась пытлива, но в обычной обстановке мы с Шилой были трезвы, рассудительны и упакованы в прочную скорлупу своих комплексов.
