Но эти направления малозначимые, основной удар по прорыву может быть со стороны Минска к нам, также могут бросить подкрепления из Острошицкого Городка и Логойска. Наша главная задача держать под полным контролем в указанной зоне магистрали М3 и М9, это магистраль Минск-Витебск и МКАД.
Еще, на нашей территории в поселках Боровляны и Лесной будет работать военная прокуратура с судмедэкспертами, им мы должны оказывать всю необходимую помощь, особенно это касается наших резервов.
— Разрешите вопрос, товарищ полковник!
— Разрешаю.
— А какие нам указания будут относительно группы больниц в Боровлянах?
— Республиканский главный медицинский центр в Боровлянах полностью уничтожен во время вторжения НАТО. Этим и будет заниматься военная прокуратура. Туда раньше наши не смогли влезть, как в другие места, где были вскрыты массовые захоронения.
Все стали возмущаться, но подполковник крикнул:
— Отставить разговоры! Мы как раз и должны не дать вырваться из города виновникам. Тем более что там наши разведчики обнаружили не только трехлетней давности захоронения, но и более свежие. Не смогли вскрыть из-за того, что там слишком людно. Когда наши разберутся, будет ясно, кого вешать надо за такие преступления. Не думаю, что из города смогут пойти очень большие силы на прорыв, но надо всех задержать. Если не будет возможности взять в плен, то убивайте вместо того, чтобы позволить уйти. Позиции на месте уточним, но предварительно план такой... Переход будет утром, чтобы нас раньше времени не обнаружили. К этому времени вы там обследуете на нашей стороне местность в своих зонах ответственности, потом подкорректируете с учетом разницы в обстановке...
Когда разместились на месте, старший лейтенант обнаружил, что блокпост около деревни Вербицкие зачищен спецназом, а рация полицаев стоит у радиста в режиме радиоигры, посылая через спецаппаратуру ложные сигналы.
Его рота сама не прикрывала шоссе, а находилась рядом в резерве, присматривая за лесной дорожкой на Узборье и лесом к востоку от деревни Вербицкие. Всё организовав, отправился в штаб в Лесном. Там, на удивление злой командир разговаривал с военным прокурором и судмедэкспертами. Все психовали еще больше, чем тогда на собрании. Спросил, что случилось. Прокурор ответил:
— Расследование пока только начато, но, судя по тому, что мы накопали уже, тут все разбомбили вместе с оборонявшими войсками, мирными зданиями, в том числе и все больничные корпуса. Но это еще не все. Войска оборонялись насмерть, пока их всех не перебили, явно хотели сделать все возможное для защиты лучших больниц в республике и погибли практически все. Следов отступления мы не обнаружили. И это не все. Тяжелораненых похоронили заживо наступавшие войска НАТО, легкораненых солдат расстреляли. То же самое сделали с больными, убили легкораненых и способных к передвижению больных, тяжелобольных и тяжелораненых вместе с трупами в котлованы свалили и похоронили заживо. У наших спецов было много проблем с настройкой детекторов ауры, говорят, такой сильный фон негативной энергии вблизи есть только в пригороде Минска Большой Тростенец, там немцы угробили больше двухсот тысяч мирных граждан в прошлую войну. Еще мы нашли предупреждения о бактериологическом заражении, думаю, это деза для того, чтобы оправдать преступления и обвинить бывшее руководство республики в создании бактериологического оружия. К тому же тут постоянно людей расстреливали, во много раз больше, чем рядом в Куропатах во времена Ежова. Такое сравнимо только с преступлениями нацистов и Пол Пота. Пятой точкой чувствую, будет аналог Нюрбергского процесса. Товарищи, ради своего народа, партии и бога молю, не упустите этих мразей. Ни одного!
Старлей вернулся, потрясенный увиденным, в свою роту. Рассказал своим солдатам, у тех резко пропало желание бурчать по поводу того, что приходится копать окопы и сидеть в них осенью. Мечты их насобирать грибов в столовую на суп резко сменились желанием воевать с военными преступниками.
Через пару часиков бесплодного ожидания услышали звук мотора со стороны Узборья. Все заранее замолчали и получше спрятались, предупрежденные из штаба о приближении. Скоро на лесной дорожке показалась бордового цвета машина, угловатая, как ИЖ-19, "Заря" первого и второго поколений или иномарки семидесятых — начала восьмидесятых годов. Только была длиннее. Филистович в бинокль разглядел на радиаторной решетке большую букву W в кружочке. Машина подъехала к бревну сухостоя, уложенное бойцами с умыслом дорогу без вариантов перегородить. Из нее вышли водитель и пассажир, озадаченно глядя на бревно. Сунулись в стороны в поисках объезда. Но не успели увидеть, что нельзя объехать, как им навстречу вышли несколько солдат в камуфляже с бронежилетами и взяли на прицел. Старший лейтенант вышел к ним и спросил:
— Здравствуйте, кто такие, и что тут делаете?
— Мы тут картошку везем в Малиновку, решили дорогу срезать, чтобы не делать круг па шоссе, его же никто после начала войны не ремонтировал, и блокпост быстрее объехать, чем ждать, пока всё проверят. Отпустите нас, пожалуйста! Без этой картошки нам зимой нечего будет есть. И машине нашей цена малая, она ж старше за вас, а лучше нет денег купить.
Андрей Александрович обошел машину, увидел, что багажник и заднее заложены мешками, и сказал:
— Отпустим вас, если все нормально. Машину и картошку никто у вас не отберет. Но не сразу отпустим, ждите.
Сообщил особисту, капитану Рыкову, о гостях, а сам стал осматривать машину. Сзади на двери багажника было слово Passat, буква W, как сказали задержанные, означала автомобильную марку Фольксваген. Приехали за задержанными, и машину с собой взяли, отогнали в сторону и приказали разгрузить мужикам. Саперы каждый мешок проверили, и машину осмотрели. Особист стал допрашивать задержанных:
— Мне сказали, что вы с картошкой из Узборья в Малиновку едете. А на самом деле куда и зачем?
— Так и едем, вы ж видите.
— Вы мне лапшу на уши не вешайте, правду говорите.
— И говорим, так оно и есть.
— Ага, так я вам и поверил. У меня тут есть карта, по ней ясно видно, что вы могли, не нарываясь на блокпост, объехать через Марьяливо и грунтовую дорогу между Боровцами и Чертяж к себе в Малиновку. А вы поперлись через Лесной с Боровлянами, там, где по данным наших копателей гремят расстрелы. В качестве свидетелей вас могли там убить, а имущество забрать. Машина ж стоит несколько сотен заморских рублей, в которых вы цену ее мерите. И картошкой долго кормиться можно. Так что сейчас будете отвечать на вопросы на детекторе лжи. Ясно?
Их быстро подсоединили, и особист спросил:
— Ну, и зачем вы сюда поехали?
Мужички мялись несколько секунд, потом один ответил:
— У нас многие терпеть не могут оккупантов, хоть и не партизаним тут. Мы там поговорили меж собой, и поскольку мы из Малиновки, то мы и поехали тут, чтоб посмотреть, что тут за солдаты не из НАТА. Нас там многие знают.
Рыков с ними поехал на машине в Малиновку, и задержанных опознали, на проверочный вопрос, какая у них машина, местные ответили, что Пассат второго поколения бордового цвета универсал.
Стали допытываться, что происходило тут. Жители подтвердили слова военного прокурора, что областную больницу и все республиканские специализированные медучреждения разбомбили вместе с мотострелковой бригадой, наспех сформированной из запасников. Потом миротворцы ходили, искали выживших. Тяжелобольных и тяжелораненых в котлованы живыми сбрасывали, а остальных убивали. Потом всех засыпали, живых и мертвых. Объявили, что все, кто спрячет у себя хоть кого-нибудь оттуда, будут убиты. Выжившим солдатам давали еду, кому надо лекарства и бинты, и сразу, чтобы не нашли, отправляли дальше на север в большие леса. Говорят, там и Лукашенко в лесу прячется, но не нашли. Несколько семей спрятали выживших девушек с младенцами из областного роддома. Засекли, что семьи без маленьких детей стали покупать детские смеси, проверили и нашли выживших из Боровлян. Так эти семьи вместе со спасенными в собственных домах сожгли заживо. Их специально вертикально привязывали, чтобы сразу не задохнулись, а подольше мучились. Сказали, закон есть закон, и исключений быть не может, за это и наказали. Объявили, что теперь-то уж научат законопослушности жесткими мерами.
Особист не поверил такой жестокости, так один абориген ответил так:
— Хлопцы, так в фильме "Универсальный солдат" американцы сами показали, как один сержант во Вьетнаме отрезал вьетнамцам уши. Тогда ж в Сонгми они устроили бойню, расстреляв целую деревню. Офицер, который командовал там, получил лет десять тюрьмы, отсидел три. В Афганистане за такое сержант получил год условно. Сейчас совсем оборзели янки. А во Вторую Мировую войну такого не было, если не считать Хиросимы и Нагасаки, но это немного другое. Спасибо вашим зенитчикам, что посбивали самолеты, вон один догорает на земле.
Действительно, зенитчики, выпустив в небо кучу ракет, увидели, как дымящийся F-18 упал на поле неподалеку. Подошли, посмотрели на сам истребитель, увидели убитого пилота в нем. Это была боевая машина ВВС США с авиабазы в Латвии. Советских солдат неприятно впечатлил сам факт того, что латыши помогали воевать против своих соседей:
— А чего это латыши помогают воевать против своих?
— Так они ж считают время нахождения в СССР оккупацией, — ответил один из местных. — И им до лампочки, что в Еврозоне им меньше инвестиций, чем в СССР. Вот и вступили в НАТО сразу, как только смогли. Правда, литовцы лучше всех из НАТО к нам относятся. Мы же жили с ними вместе больше, чем с русскими.
Командир зенитчиков был разочарован, спросили почему, так ответил, что ни один вражеский самолет не должен был сюда даже подбитым долететь. Сказал, что всех, кто высоко летел, подчистили лазерные установки на МЗКТ-79221, вторая волна шла около самой земли, и почти долетели до цели, когда нарвались на "Буки".
Тут капитана Рыкова позвали на командный пункт. Подполковник Глушков озабоченно сказал:
— К нам приближается противник, пара сотен. Мы их легко разгромим, но есть большая проблема. По данным наблюдения, они намерены использовать тактику живого щита, и я плохо представляю, что с ними делать. Будь рядом, может, что умное подскажешь.
— Есть указание весь компромат на врага сразу давать наверх, сейчас доложу начальству по линии КГБ.
Видеокамеры передавали ясную картину приближения группы солдат НАТО на грузовиках, бронетранспортерах и пешком, гнавших перед собой толпу горожан под прицелом. Маленьких детей посадили на свою технику снаружи и привязали. Вся картинка, как сказали подполковнику, записывалась и передавалась на Евроньюс в прямом эфире. Когда приблизились, майор миротворцев Джек Блэк крикнул в громкоговоритель:
— Положите оружие и сдавайтесь, иначе всех их убьем.
— Это вы сдайте оружие и отпустите заложников целыми и невредимыми, если жить хотите, — в ответ заявил подполковник.
— Вы нас плохо поняли, мы шутить не собираемся, — с этими словами миротворцы пристрелили нескольких человек. — Вы виноваты в их смерти, и будете виновны в других смертях, если не сдадитесь. Вам никогда не заставить нас отказаться от европейских ценностей гуманизма и демократии, кровопийцы тоталитаризма! Сдавайтесь, убогие дикари!
— Мы вас живыми не выпустим даже при угрозе гибели невиновных, вы же потом еще больше убьете. Сдавайтесь, пока можете, и вас не казнят, — ответил Глушков, едва сдерживая ярость.
— Вам никогда не удастся заменить гуманный либеральный строй на кровавый коммунизм! Мы будем убивать ваших людей, пока вы не станете думать, как вам приказано и не примете либеральную демократию. И в этой гибели людей только вы виноваты, и больше никто, потому что не хотите нам сдаваться, — с этими словами командир прорывающейся группировки пристрелил молодую маму, вырвал у нее маленького ребенка и разбил ему голову об острый угол бронетранспортера. Потом приказал открыть огонь из орудий и крупнокалиберных пулеметов по девятиэтажкам, из которых послышались крики раненых и искалеченных людей, родственников убитых снарядами и крупнокалиберными пулями, пробивающими панели стен этих зданий. Некоторые из толпы попробовали лечь, но были за это убиты немедленно.
При виде такого безобразия старший лейтенант Филистович подумал: "Это ж бешеные твари, психи с оружием, срочно их надо убивать, пока еще больше людей не убили". Открыл рот, чтобы попросить разрешения у командира на стрельбу и услышал: "Открыть огонь на поражение!"
Основные силы миротворцев положили на месте, как и большинство заложников, часть из которых успела упасть ничком невредимыми, тем более что стреляли с возвышенности советские солдаты. Некоторые бандиты в форме попробовали убежать, но никто не успел скрыться: самые везучие нарвались на противника, раньше не замеченного с обеих сторон.
Когда собрали раненых и оказали им первую помощь, подполковник хотел всех пленных миротворцев повесить на месте, но капитан Рыков едва уговорил его, чтобы расправу сделать строго по закону. Нашли чудом выжившего тяжело раненого майора Блэка, привели в чувство, тот сразу понес:
— Вы за это поплатитесь, вас всех за этот бой будут судить на Гаагском трибунале, а ваши семьи сгноят в фильтрационных лагерях.
— Слушай, мразь! Если ты будешь вести себя хорошо и говорить тогда и что мы тебе прикажем, то умрешь быстро и безболезненно через несколько лет по приговору суда. Будешь упираться и плохо себя вести, и тогда убьем тебя медленно и очень больно. Ты понял, ублюдок? — прошипел разъяренный капитан Рыков пленному.
— Да пошел ты в задницу! — ответил майор армии США. Результат не заставил себя ждать: капитан ему в ширинку засунул электрошокер и включил. После выключения измученный болью Джек слабым голосом попробовал возмущаться:
— Вы не имеете права так поступать с пленными. Это противозаконно!
— Слышите, он про законность вспомнил, когда сам попался, а заложников расстреливать для него нормально! — ехидно сказал капитан.
— Ну, так познакомьте его поближе с самыми пострадавшими, — приказал подполковник. — Положите его и остальных связанными в котлован лицом к лицу с трупиками младенцев там, где был областной роддом.
Позже, во время трибунала от смертной казни через повешение майора армии США не спасло то, что его везде преследовали видения полуразложившихся трупов новорожденных детей, Джек был даже рад, что его избавили от таких мучений. Тем более что вся родня от его отреклась, когда к его близким родственникам в дома ворвались русские террористы и, связав, заставили их просмотреть все кадры преступления майора Блэка. Еще и местное телевидение на его малой родине заставили эти кадры показать.
Глава 25. Освобождение Петербурга.
Санкт-Петербург в свое время был культурной столицей России, и в то же время большим портом, хотя считалось, что в портовых городах полно разврата. Но время это исправило. После того, как северный мегаполис стал столицей Балтийской Федерации, он отбил специфическую славу Амстердама мировой столицы разврата. Балтийская Федерация стала одним из немногих государств, где отменили уголовное преследование и признали сексуальными меньшинствами педофилов. На полулегальном положении были публичные дома на любой вкус, даже для зоофилов и некрофилов. Это не шутка, такое сделали и вправду, для первых подобрали и надрессировали животных покрасивее, для последних забальзамировали трупы на любой вкус. Только существование этих заведений не афишировалось, разве что их не трогали и просили не отсвечивать.
