Замешательство вызванное среди белых храйдов грохотом разрыва и выстрелами, позволило Алексею Петровичу оторваться от них метров на сто пятьдесят. Но, в общем , они отреагировали очень быстро, если бы не кислородный форсаж, не успеть бы ему и на сто метров оторваться. Успел бы только кукукнуть и сразу оказался бы в лапах.
Теперь , по его расчетам ему нужно было протянуть двадцать минут бега по прямой. Очень много. Затем ему предстоял некий неожиданный маневр (конкретику подскажет местность в которой они окажутся), с тем чтобы проскочить между молотом и наковальней , когда черные и белые храйды заметят друг друга и начнут взаимодействовать. А именно молотить друг друга. Тогда, возможно, он получит передышку и сможет нагнать (к тому времени придется нагонять) красную точку. Полюбоваться этим любопытным объектом (или субъектом) и решить что с ним делать. Таковы были планы Алексея Петровича. НО планы никогда не проходят испытаний жизни в чистом виде. Уже на втором километре преследователи настолько приблизились, что он буквально, чувстовал затылком дыхание. Он не оглядывался, но чувствовал (тем же затылком) что они на бегу перестраиваются в цепь, собираясь, верней всего, загнуть края цепи, и взять его в кольцо. И он, напрягая все силы в попытке увеличить расстояние между собой и этими невероятно шустрыми тварями, уже чувствовал , что , очень может быть, им это удастся — сомкнуть кольцо. В течение всей своей долгой и довольно успешной (порукой за то он все еще жив) жизни, ему чаще приходилось бегать за кем-то , чем убегать от кого-то. Но таких шустриков ему не встречалось, и дай Бог чтобы не встречалось и впредь...
Он остановился от чувства, что за спиной пусто, сходного с ощущением зловещей тишины... Обернувшись, он увидел , что храйды, далеко отстав от него, остановились. Его это совсем не обрадовало, и в первые секунды он не мог понять почему. Потом понял — их количество здорово уменьшилось. Всего пять белых зубастых голубоглазых пугал скалились на него с расстояния в пятьдесят метров и это значило... значило... Да! Они ведь в лесу... И они летают...
Он успел кувырком уйти в сторону и храйд, прыгнувший на него с дерева промахнулся. И покатился по земле, злобно шипя от боли или от разочарования. Следующим трюком Алексей Петрович сбил с толку еще двоих белых, пикировавших на него с разных сторон — они столкнулись, и , вероятно, надолго вышли из строя. Но ему это не помогло. Его окружили восемь белых оперенных бойцов, проворно спустившихся с деревьев, решив, видимо , что так будет вернее без производственного травматизма схватить юркую жертву. Он понимал, что для них из разряда противников, он, скорее всего, перешел в разряд жертв. Ну что ж, возможно , это даст ему шанс. Он поднял автомат вверх и выпустил в небо длинную гулкую, почти бесполезную очередь. На это были причины помимо, так сказать, гуманности, принципов ненасилия или любви к живой природе. Эти существа были сейчас его оружием, и гораздо более эффективным чем автомат, с помощью которого он мог бы умертвить от силы двух-трех чеков. Затем прикончат или иным способом иммобилизуют его самого. А вот если ему удастся грохотом выстрелов привлечь внимание черных и стравить обе стаи, тогда он, возможно, выполнит свою задачу и даст возможность Сидорцову выполнить свою. Но даже если черные не примчатся сюда, все равно следуя одной цели они рано или поздно (лучше бы не поздно) столкнутся и в этом тоже будет шанс для людей. Но не для него. Уже не для него. Да и черт с ним, так и надо старому дураку, позволить себя так примитивно одурачить. Самым юным бойцам в их школе прежде всего втемяшивали — работать по уровням! Он бросил на землю глухо звякнувший, пустой, но тяжелый автомат. Он был готов к смерти, он всегда , всю жизнь был готов к смерти. А что смерть? Да, она заслуживает уважения , но ничего ужасного в ней нет. К смерти он начал привыкать еще с детства. Ему вдруг стало любопытно — а каково это спарринг с раптором? Все боевые системы людей приспособлены для боя против людей же. Приходило ли кому нибудь из шифу в голову создать боевую систему для борьбы с ... скажем, с негуманоидами? Представив себе такую драку, он даже повеселел. Ну что ж, перед смертью , кажется, будет чем развлечься. А ну-ка!
Даже если противников сотня
Одновременно напасть могут лишь трое
Выставь немного руки и ноги
Используй третьего как щит от двух других.
Древняя боевая песня. А все равно страшно! Он пригляделся к противникам, которые медленно двигались по кругу, порыкивая и выбирая способ нападения.
— Эге! — заметил Алексей Петрович, — да они тоже подссывают!
Мысль эта рассмешила его. Здоровенные двуногие крокодилы жуткой внешности, и вооруженные , что называется, до зубов , каждый из которых, кажется мог бы перекусить его пополам, оказываются, боятся! Ну правильно, он же незнакомая дичь, непривычного вида, издающая к тому же неприятные звуки. И при инструктаже, вряд ли их старшие удержались от сгущения красок (противник коварен, жесток, вооружен до зубов и воодушевлен! — товарищ командир, так на кой же ляд мы туда лезем?) Совсем другой мир, эти существа наверняка так далеки от людей в своем мышлении, но кое-что ведь может быть похожим? Может быть...
Он не хотел начинать драку. Время работало на него. Ну что же пусть приглядятся, наберутся смелости, Первым , конечно, нападет тот, кто окажется за спиной. Алексей Петрович не стал принимать боевую стойку, и просто стоял в расслабленной позе, чуть согнув ноги и привернув колени к центру, диафрагма подтянута, низ живота выпячен, плечи опущены, спина чуть присогнута, а шея натянута , так что все тело, кажется подвешено за затылок. Дух умировторен и отпущен в дальнее странствие по великому пути поравнения всех вещей. Он уже видел свой обглоданный костяк, на красной , окровавленной зелени подлеска, и не находил в этом ничего ужасного. 'Кто может представить небытие головой, жизнь — хребтом, а смерть — задом и кто понимает, что жизнь и смерть, существование и гибель — это одно тело, тот будет мне другом. То, что сделало доброй мою жизнь, сделает доброй и мою смерть', — так говорил его великий древний земляк Чжуан цзы, и так будет, в конце концов с каждым, будь он хоть трижды атеист, христианин или огнепоклонник.
Он перестал быть Алексеем Петровичем, и стал просто китайцем, потом и китайцем перестал быть и стал тем неведомым,нерожденным, кто всегда, всю нашу жизнь, смотрит на мир через наши глаза с неизбывным удивлением. Это была полная готовность. И тогда битва началась. Как и было сказано, первым пошел тот , что был сзади. Он оказался чуть быстрее, чем Нерожденный ожидал. Когти, которые должны были вскрыть шейную артерию, лишь вспороли на плече куртку, и оцарапали кожу. Из царапины медленно выступили три маленькие капельки крови.
Он пропустил нападавшего мимо себя и проводил его добрым резким пинком в основание хвоста. Храйд хрюкнул и почти как человек схватился лапой за пораженное место. Следующий , начавший движение одновременно с первым , уже тянулся к нему зубами, — целясь разорвать брюшину. Нерожденный развернулся к нему правым боком, так что большая белая голова прошла мимо тернувшись о его живот щекой, сверкая вытаращенными, небесно голубыми, страшными глазищами. Разинутая пасть бесполезно захлопнулась, щелкнув зубами. Нерожденный подхватил длинную шею на сгиб локтя, проводя молниеносное удушение и одновременно обрушил локоть второй руки на темя противника. Череп, более массивный и толстокорый, чем у человека, вернул удар — рука заныла. Но нерожденному не было больно. Храйд поплыл и шатаясь, завалился на бок. Он вернется в бой , но попозже. Двух потрадавших заменили двое свежих бойцов, и сейчас нерожденного атаковали трое, с трех сторон, и они учли ошибки собратьев. Но и он понимал, что это была лишь разведка боем. Противники приблизились, подбадривая себя рычащими возгласами, и, (все же у них есть культура — если есть культура боя, — удовлетворенно подумал нерожденный), ударили на него по трем уровням — один целил в голову, другой раскрутившись по-над землей, пытался подсечь хвостом, а третий , прыгнув, собрался вцепиться в живот когтями ног. НА этот жизненный, или скорее, смертельный вызов, нерожденный , который еще недавно был Алексеем Петровичем, этническим китайцем-хуацяо на службе ВС РФ, ответил диким, безобразным прыжком, достойным кошки, пьяной, налакавшейся валерьянки, получившей удар током, да и до этого не отличавшейся благоразумием, в котором его тело изогнулось совершенно неподобающим образом, изменив положение в пространстве по трем координатам одновременно. Это движение он сопроводил соответствующим воплем, который биологи затруднились бы отнести к определенному виду млекопитающих. Увернувшись от атаки рапторов , он, приземлившись, контратаковал их с тыла на ближней дистанции, и прежде чем они сумели увеличить дистанцию, нанес им достаточный ущерб, чтобы они, явно недоуменно глядя друг на друга, с болезненным рычанием, потирали ушибы. Но и сам он, нерожденный растирал конечности, ноющие и зудящие от отдачи. У этих бойцов была жесткая шкура. И чертовы перья не давали бить так как было привычно, проскальзывая под ударом и ослабляя его. Он удивился что продержался так долго — целых, пожалуй, двадцать секунд!
Впрочем , он не создавал себе иллюзий, что сможет победить или хотя бы убежать. Это был его последний бой и он наслаждался им. Спасительная неожиданность, рояль в кустах и Бог из машины, не спешили ему на помощь. Так что скоро, скоро... Белоснежные и смертоносные молнии (они все же очень, непозволительно быстры, просто непривычны к такому противнику) присмотрятся к нему, приладятся... А он устанет... И внимания не хватит на все, что происходит. В нем, внимании, появится дыра, через которую явится смерть и утащит его в блаженную нирвану. Нирвану он, конечно, не заслужил, и его ждет новое воплощение с новой беспокойной жизнью и новыми трудными заданиями, но, хотя бы во время беременности матери, вынашивающей его новую аватару, ему позволено будет отдохнуть? Он так устал в это свое воплощение, что возможность хотя бы короткого отдыха манила его. Но... вот крючок, который давно удерживал на этом свете , его , не ведающего страха смерти — ему было интересно, что будет дальше.
Но пока, пока он все еще был полон сил, и белые храйды с осторожностью двигались вокруг него и не спешили нападать, — приглядывались к нему с опаской и любопытством. Их странные глаза, широко посаженные, но расположенные впереди , как у человека, смотрели на него и как бы внутрь него.
Время от времени , то один , то другой храйд, попытавшись зайти ему за спину , делал выпад и коротко, не ввязываясь в долгий обмен ударами, атаковал. Нерожденный отбивал их удары, стараясь не попадать под страшные когти. Он подклинивал их предплечья, уходя под сорок пять градусов к линии атаки, и в свою очередь наносил контрудары — метя в бок, по ребрам, под мышку, в область почек.
Он тоже изучал их, приглядывался к их дьявольской , ни на что известное ему не похожей пластике, вслушивался в их пульс, и дыхание. Ему было известно, что удары, наносимые противнику между ударами его пульса и на его вдохе, как правило, наиболее успешны, так как в этот краткий миг, любое существо не может действовать. Поначалу следование этому правилу принесло ему успех и помогло вывести их боя еще троих: одному он выбил лапу ударом в плечевое сочленение, другому повредил стопу низким ударом ноги, третий пошел ва-банк — прыгнул. И был брошен с фиксацией ударной конечности, глухо хрустнувшей в руках Нерожденного. А вот это плохо, — подумал Нерожденный , — они нужны мне целенькими, они теперь мои солдаты, надо с ними нежнее. Итак , минус пять , но оставалось еще пятнадцать. И следующая тройка боевиков-рапторов заступила на позицию — скользящий вокруг жертвы круг. А он уже здорово устал, и Нерожденный, выплывший из глубин таинственной личности Алексея Петровича, на волнах высоких энергий, слегка поблек и начал подтаивать, как пломбирный император на мармеладном солнце. И они скалились уже не злобно , а , скорее злорадно.
Плохо было то, что он вот так сразу, без разведки, столкнулся с противнком, превосходящим числом. Ему бы сначала подраться с одним из этих... охотников. Попривыкнуть... Впрочем , он ведь и не собирался здесь ни с кем драться...
Наиболее эффективное свое оружие — диммак — удары по точкам и горячий ветер — прямое энергетическое воздействие, он пока не мог применить. Про удары по точкам широкой публике известно, а про горячий ветер — тайное даосское оружие массового поражения, позволяющее безоружному страннику парализовать стаю волков, не знает никто и сейчас. И слава Богу.
Эти техники, доселе безотказные, теперь не хотели работать, как ракеты имеющие самообучающуюся головку и попавшие в условия, не предусмотренные программой. Они хотели накапливать материал, учиться и только потом действовать. Они были дорогостоящим энергоемким оборудованием, потребляющим много ресурсов, но сейчас бесполезным. Он видел энергетические потоки, протекающие в каналах рапторов, видел их узловые точки, но их конфигурации были незнакомы и несколько попыток воздействия на них не привели к результату, если не считать того, что он поставил себя в крайне рискованное положение, заработав царапину на ухе, глубокий кровоточащий порез на шее и несколько серьезных ушибов.
Не было гвоздя — подкова пропала, — отстраненно подумал он.
И вот еще что было особенно неприятно, — он понимал , совершенно не обманывая себя, что имеет дело с воинами низшего уровня, — это простые солдаты здешнего мира, даже может быть солдаты-срочники. Не мастера.
И эти их когти! Чертовы когти! Четыре пучка кинжалов на каждого белого демона! Это как с голыми руками против острого оружия. Сейчас бы мотыгу! — с тоской подумал Алексей Петрович, мало-помалу неохотно заменяя уходящего Нерожденного, — да хоть бы посох... Что-нибудь длинное... Но ничего длинного под рукой не оказалось.
Он выбил еще троих, и еще, и их заменили новые, и он устал. Нерожденный ушел, сил удерживать его не осталось. Алексей Петрович остался один. Если не считать Чжугэ Ляна, и этот стратегический гений, его второе (первое или третье ) 'я', подал ему ценный совет.
Послушавшись совета, Алексей Петрович , пошел по кругу, находящемуся внутри кольца в которое взяли его воинственные птицеящеры, пошел своеобразным шагом идущего по грязи, взятым из багуа плавающего тела — когда стопа скользит по земле, и корпус легко, свободно, взвешенно плывет над землей.. Храйды, встревоженные резкой переменой поведения жертвы, тут же развернулись и пошли противоходом.
-Небось гадают сейчас, что я собираюсь делать, — подумал он без тени улыбки. — Не стоит давать время... Пора...
Резко развернувшись в сторону , с которой он ждал появления отряда черных чеширов , он присел, уперев руки в колени и расставив ноги для устойчивости пошире и издал громовой рев, если это можно было так назвать. Великолепный гулкий раскатистый звук, победный ликующий львиный рык, только в десять-двадцать раз громче:
