— Половину стражи, — припомнил местные единицы измерения времени Вяземский. — С переводом справлюсь, а от тебя скоро потребуется ясный ум.
— Тогда я отдохну в вашем самоходе, как и Ее Святейшество, — заявила девушка. — Там будет удобнее всего.
— Хорошо, — слегка улыбнулся старлей, собираясь отыскать Эриксона и распределить часы дежурств, но Неверов уже нашел его сам.
Да не один, а в сопровождении той самой эльфийки, что разведчики подобрали днем.
— Командир, наверное, к тебе, — сообщил Эриксон. — В языке их я не силен, но вроде ищет того, кто убил дракона.
— Думать, мне необходимо немного задержаться, — невозмутимо произнесла Ливия.
При свете фар расставленных перед баррикадой машин и горящих костров Сергей рассмотрел эльфийку повнимательнее.
Невысокая, совершенно нефигуристая — скорее просто худенькая девушка-подросток. На вид — лет семнадцать от силы. Довольно миловидная, но не более того — никакой чарующей красоты и в помине нет.
Но отчего-то сразу чувствуется, что это не просто какая-нибудь шведка или немка с накладными ушами.
Черты лица — тоньше, кожа бледнее, глаза — отнюдь не вытянутые миндалевидные, как это принято описывать во всяких фэнтези-книгах. Скорее наоборот — чуть круглее, чем у обычного человека, чуть шире, серо-стального цвета.
— Ты говоришь на имперском? — первым делом спросил Вяземский.
— Немного, — откликнулась эльфийка.
— Хорошо. Что тебе нужно? Ты ранена и должна отдыхать.
— Рана неопасна, — на общеимперском девушка говорила с сильным акцентом, причем ни разу не певучим, а скорее шипящим — местные фейри явно не были знакомы ни с квеньей, ни с синдарином[24]. — Должна узнать.
— Это может подождать? — слегка поморщился старлей.
— Нет, — категорично заявила эльфийка. — Очень важно.
— Хорошо, спрашивай.
— Красный дракон. Он мертв?
— Мертв, — подтвердил Вяземский, невольно подстраиваясь под лаконичную манеру речи фейри.
— Хорошо.
— Это для тебя важно?
— Мое племя красный дракон уничтожил.
Ливия, переведя, на мгновение задумалась и добавила:
— Когда я осматривать дракон, то видеть несколько стрел, которые делать фейри. Интересный наговор на точность.
— Кто дракона убил — ты, Эрин, еще кто-то? — сосредоточенно произнесла эльфийка.
— Я. — Вяземский решил, что если говорить не о победе, которая была общей, то убивал дракона именно он.
— Хорошо, — вновь произнесла девушка. — Благодарю. А теперь мне укажи, где битву ждать.
Старлей мысленно перевел это как просьбу указать место в строю.
— Твое место — вместе с остальными ранеными, — хмуро произнес Сергей.
— Нет, — категорически заявила эльфийка. — Я могу сражаться. Лук не натяну, но кинжал есть. Дайте дротик или копье — тоже справлюсь.
Сергей решил, что воительниц вокруг него становится слишком уж много… Просто-таки чересчур. И уж чего-чего, а раненых в строй он ставить пока не собирался.
— Хочешь узнать, где тебе быть? — Вяземского посетила неплохая идея. — Возьми оружие и возвращайся к раненым. Будешь их защищать — скажешь, что прислана городским ополчением. Понятно?
На лице эльфийки отразилось явное недовольство, так что и легенда об их полной безэмоциональности не подтвердилась.
— Поняла. Это действительно важно. Да! Еще вопрос — последний.
— Спрашивай.
— Твое имя, род.
— Сергей. — Старлей про себя хмыкнул. — Из рода Вяземских. А твое имя, род?
— Шари Са… — Девушка неожиданно запнулась. — Шари. Мое имя — Шари.
* * *
Ему снилась не сказка.
Не ажурные башни замков с заключенными в них принцессами и не стены твердынь Темных Властелинов. Не парящие в небе драконы и не обитающие в лесах единороги. Не прекрасные эльфы, благородные императоры или мудрые маги.
Ему снилась фиолетово-черная бездна неба стратосферы. Падающие из него звезды, превращающие все от горизонта до горизонта в сплошное море огня, сквозь которое прорывалось злое алое сияние.
Ему снилась не сказка.
Сергею показалось, что он прикрыл глаза лишь на секунду, но, взглянув на циферблат часов, старлей понял, что проспал почти два часа — как раз до своей вахты.
Удивительно, но, несмотря на такой короткий отдых, Вяземский чувствовал себя просто прекрасно — выспавшимся, бодрым и полным сил. Быть может, все дело было в воздухе чужого мира? С тех пор, как старлей ступил на эту землю, он чувствовал себя настолько бодро, как никогда раньше. Да и не он один — среди экспедиционного корпуса таких было больше половины, включая того же Кравченко, который трудился как заведенный, почти без сна и отдыха.
Сергей дремал около БТРа, решив провести ночь на свежем воздухе, благо местный климат такое позволял. Автомат был под рукой, бронежилета разведчик не снимал, но тем не менее он не чувствовал, что его тело затекло или онемело. Однако Вяземский все равно встал, коротко размялся и, повесив автомат на плечо, прошел чуть вперед.
На часах — почти одиннадцать часов утра по владимирскому времени, но над Илионом все еще висела ночь. Сутки в мире трех лун длились немного дольше земных и за несколько месяцев накопилось уже четыре часа разницы. На базе вели отчетность по владимирскому календарю, а вот распорядок дня подгоняли под местное время. Хорошо еще, что различия накапливались постепенно, но у экспедиционного корпуса быстро вошло в привычку больше не пользоваться точным временем во избежание неувязок.
Город спал, отдыхала и большая часть обороняющих Илион бойцов. Бодрствовала лишь городская стража да Булат с Эмилем и Эриксоном. Доверие доверием, но Сергей выставил вахты разведчиков так, чтобы все время пока один спит, другой боец бы в это время бодрствовал. Возможно, несколько излишне и параноидально, но излишняя предусмотрительность еще никому не помешала.
Кроме местных ополченцев и разведчиков не спал еще один человек. Хотя как — человек? Это ведь далеко не факт…
Эрин сидела на капоте «Гиены», опершись руками на броню и глядя в небо. Ее «табельное» копье, больше напоминающее короткий меч на копейном древке, было воткнуто в землю чуть поодаль.
— Эриксон, можешь отбиваться[25], — махнул торчащему около турели БТР разведчику Сергей. — Я заступаю — все равно уже проснулся.
— Момент, командир — только сигарету добью.
— Мне тоже кинь.
К курильщикам Вяземский себя не относил. В училище начал, после училища и бросил — не на спор, а просто так. Но время от времени покурить позволить себе мог, считая, что десятиминутная прогулка по городу для его легких была бы едва ли менее вредной.
Апостол втянула носом воздух, учуяв табачный дым, слегка сморщила нос, но более никак не отреагировала, продолжая смотреть на тускнеющие звезды.
Старлей тоже невольно взглянул на небо — чужое небо. Полное чужих звезд и созвездий. Где там среди них земное Солнце — в ста световых года или в миллионах? Не слишком приятное ощущение, признаться: одно дело в случае чего застрять за тысячу километров от дома и совсем другое — застрять на другой планете. Или на той же Земле, но из другого измерения.
Подумалось — в этот мир они пришли не через врата. Настоящие ворота стоят перед какой-то большой и понятной дорогой, а тут скорее калитка на кривую тропинку, ведущую… В лес? К озеру? К другой тропинке? Не узнать, пока не пройдешь. Да и, быть может, нет никакой разницы между большой дорогой и кривой тропинкой, как нет особой разницы между Дорогой Иголок и Дорогой Булавок — идти по обеим одинаково непросто…
— Будет бой, — буднично произнесла Эрин, не отрывая взгляд от неба.
— Уверенность?
— Абсолютность.
— Думать — ты рада, — слегка усмехнулся Сергей.
Что может радовать воинственную жрицу богини смерти или войны? Наверняка — хорошая и кровавая битва.
— Частично. — Ответ апостола оказался несколько неожиданным. — Я радость, когда нести воля Эмрис — восстанавливать равновесие. Но смерть — это не хорошо и не плохо, это просто есть. Кто жить — имеет право на смерть. Есть право убить, есть право быть убитым. Но убийство — это не есть подвиг и слава. Я желать бой. Я желать, чтобы инсургенты умирать здесь и сегодня. Мое копье желать отведать крови грешников. Но мне нет наслаждение от смерть. Я не монстр.
Неожиданно серьезный тон, неожиданно серьезные слова от той, кому просто-таки по образу принято упиваться убийствами и битвами. Но так даже лучше — это речь не отмороженной жрицы темного божества, а вполне себе нормального бойца. Пусть из другого мира, пусть со своими тараканами в голове и пусть девушки, но слова все равно правильные.
Одно дело желать и причинять смерть всяким отбросам человечества, но совсем другое — упиваться этим. И дело тут даже не в пресловутом «в тот день, когда добро воспользуется арсеналом зла…». Хотя, может, и в этом. Потому как сначала можно не брать пленных, потом добивать раненых и сдавшихся, а потом можно и за невиновных приняться, потому как это, видите ли, будет способствовать правому делу.
Все-таки нельзя в меру курить, мало пить и изменять жене в пределах разумного — деградировать в меру невозможно. Но все-таки есть грань, около которой еще можно стоять, но заходить за которую нельзя ни в коем случае. Если ты еще хочешь в будущем называться человеком.
— Ты говорить разумные слова, — произнес Вяземский. — Правильные. Хотя другие могут не понять — ты ведь Эрин Меркурий, апостол великий и ужасный бог смерть.
— Другим я этого и не говорить, — засмеялась девушка. — Одни — боятся меня, вторые — почитать меня, третьи — не верить… И каждый — видеть разный я. И какой люди меня представлять — такой я выходить к ним. Но никто не представлять, что апостол Эмрис может, пример, бояться. Нет. Даже должен бояться! Чтобы понимать. Если я бы не чувствовать страх, боль — я нет возможность и понимать чужая боль, страх.
Сергей подумал, что в словах апостола даже больше правды, чем она сказала. Не то что апостол языческой богини — любой человек может быть тем, кем его хотят видеть, а не тем, кто он есть на самом деле.
Так сказать, представление определяет бытие.
Интересно, как в таком случае может влиять на апостола Эмрис не просто неверие в нее, а категорическое неверие в ее полубожественную сущность? На взгляд Вяземского, она была уж точно не двенадцатитысячелетней бессмертной ведьмой, а просто боевитой, жизнерадостной и в меру безбашенной девчонкой. Ну а умение ворочать копьем в пуд весом можно списать и на незначительные нюансы…
— Раз вы не знать меня, не знать Эмрис… — продолжила тем временем апостол, — то… Может, так и необходимость. Этот мир так велик, но и так мал — мало кто видеть меня не как апостол Эмрис, ведьма земли полночь или черная жрица, а как просто Эрин. Возможность — я долг ценить это.
— Будет бой, но мы обязательно победить, — произнес Сергей. — Что ты делать потом?
— Нынче есть много мест, где пригодиться мое копье, — на удивление привычным жестом пожала плечами Эрин. — Но… Я хотеть увидеть твой командир, ваша армия. Интерес! Если находить все правильным, то помогать, если у вас быть желание.
— Почему мы, а не Империя? Мы ведь — чужаки, иной мир?
— Кто есть чужак для меня? — хитро улыбнулась апостол. — Как знать. Империя и вы приходить из один мир, так что я выбирать из равное, хоть и не совсем. Есть мотивы.
В воздухе неожиданно повеяло прохладой.
Эрин покрутила головой, словно бы прислушиваясь к чему-то, а затем выпрямилась, соскакивая с капота «Гиены». Ее черное копье, воткнутое в землю, слегка завибрировало и в прямом смысле слова прыгнуло жрице в руку.
— Туман, — лаконично произнесла Эрин, прикрывая глаза. — Началось.
Илионское сражение. (2018 г. н. э. / 1742 г. от П.)
С востока по посаду на город надвигалась пелена густого тумана, затапливая все пространство за кольцом стен.
Однако внутри Илиона не было криков и набата, хотя по ночным улицам носились гонцы, а угрюмые стражники и ополченцы вооружались и строились у стен и баррикад.
Полтора десятка магов, выдернутых из постелей посреди ночи, боязливо жались друг к другу, будто кучка перепуганных детей. Да и какие это были маги? Так — те, у кого некогда хватило ума не учиться боевой волшбе, а заняться более мирным делом вроде земледелия, ювелирного или строительного ремесла. Их не взяли в поход, собранный графом Туллием для защиты Восточного предела, да они бы и сами не согласились туда идти. Какой там был от них толк? Не умеющие прикрывать строй, лечить раны и творить боевые заклинания; уже немолодые в основном — пользы от них в походе было бы меньше, чем даже от обычного крестьянина. Он и то лучше будет — крестьянин может таскать тяжести, копать, а при нужде и помахать топором.
Однако принцесса Афина имела свое мнение относительно полезности любых магов в обороне Илиона.
Хотя, глядя на собранных волшебников, девушка поняла, отчего они в свое время не оказались в армии… Все уже в возрасте — лет пятьдесят минимум, больше половины — женщины, знаки колдовских гильдий — все сплошь мирные. Опять же судя по знакам различия (точнее, по их отсутствию) — все не выше десятой-одиннадцатой ступени посвящения, которую можно достигнуть без получения патента… Учитывая, что всего ступеней лишь двенадцать.
Взгляд принцессы зацепился за подошедших старика и светловолосую девчонку — ту самую, что была переводчицей при солдатах Федерации… Балахоны и посохи из тех, что дозволены волшебникам низших ступеней. Но какова их реальная сила? Афина готова была поклясться всеми богами, что куда выше, чем кажется на первый взгляд.
— Маги! — зычным голосом обратилась к собравшимся принцесса с высоты седла, — Я, Афина Октаво, восьмая наследница императорского престола, Страж Востока — жду от вам содействия в обороне Илиона.
— Ваше высочество, — развел руками средних лет лысоватый мужчина в неброском, но дорогом камзоле. — При всем почтении, но мы же не воины…
— А я и не требую от вас бросаться огненными шарами, — бросила Афина. — Ваша задача — просто развеять туман и хотя бы попытаться прикрывать ополчение от магических атак.
— Туман — это не так просто, как кажется, ваше высочество, — скрипучим голосом произнес еще один маг, тяжело опирающийся на массивную трость. — Армейские чары против дальновидения. Да еще и мираж. Обычным ветром не обойтись — нужно хорошее разрушающее заклинание.
— Ты справишься? — в упор спросила принцесса.
— Виноват, ваше высочество, — криво ухмыльнулся колдун, похлопав по пустому правому рукаву плаща. — Мне бы пару десятков лет скинуть, вернуть здоровье и руку… А так быстрее умру, чем заклинание сосчитаю.
