— Эх, Татьяна Сергеевна! — воскликнул Рязанцев. Он схватил листы и быстро пошел на выход. В дверях странник обернулся и весело произнес. — Одно радует... Вы не попросили рояль или пианино для уроков музыки. — Передразнивая её голос и манеру говорить он процитировал. — Ведь музыка... Особенно игра на этом? Как его? — На пианино... Способствует личностно-развивающемуся мотиву... или духовной культуре для несчастных аборигенов.
— Вообще-то попросила, — преподаватель строго покачала головой. — Прочти на следующей странице под номером сорок два. Ты просто не успел дочитать.
* * *
Когда Данилка Караваев вернулся из леса, то застал дома "любимого" гостя семьи. В красном углу комнаты, за большим столом покрытом чистой домотканой скатертью, на табурете, покрашенном ярко-желтой охрой вальяжно расположился дед Михаил. В честь знаменательного события мать выставила на стол холодное мясо, копченую рыбу, грибы и, самое главное, свежевыпеченный, нарезанный большими ломтями, аппетитно пахнущий хлеб.
Отец матери, пропадавший всё лето на заработках, иногда заглядывал в гости к родственникам. Любил Михайло Бажутин после удачно проведенных выездных работ "немного" рассказать о своих делах. Повидать родных. Узнать новости. (Хотя какие могут быть новости — в этой забытой богом деревне). На зависть зятю подарить дочке и её ребятишкам подарки. А хороший, умелый плотник мог себе и не такое позволить. (Ни чета некоторым... безруким зятьям всю жизнь копавшимся в земле и не желавшим смотреть дальше своего носа).
— ... Кто любит труд, того люди чтут, — виновник торжества напыщенно вытянув подбородок продолжал рассказ о себе любимом, используя многочисленные пословицы и поговорки. — А меня — люди чтут. — Он замахал пальцем, поднятым над столом. — Если бы не я — то купол той церквушки так бы и не возвели... Потом сам иерей приезжал и долго удивлялся да затылок чесал. Так, вот дочка — знай... Умелец да рукодельник и себе и людям радость приносит. А кто хорошо трудится, тому есть чем хвалиться — да и копеечка у того водиться!
— Деда, здравствуй, — поздоровался мальчик, сумевший все-таки вставить фразу в долгое повествование гостя.
— Данила! — рассказчик наконец-то заметил внука. — Ах, ты мой тамбовский медвежоночек! Ну-ка пострелыш — иди ко мне! Поглянь, что я принес тебе. — Дед вытащил вырезанную из дерева свистульку и протянул её мальчишке. — Молод — играйся с игрушками, стар — мучайся с подушками. Пользуйся на радость мне и родителям. А то время пролетит быстро — час упустишь, потом днями не наверстаешь. Глядишь... Пройдет год или два — возьму тебя с собой подмастерьем. А там и мастером станешь. Кто первый в труде, тому слава везде. А плотников Бажутиных — все знают!
— Ты, что меня за маленького считаешь? — ребенок обиженно насупился. — Я, уже взрослый! Мне десять лет. Барин открыл у нас школу. Я много, что знаю! Меня учительница хвалит...
— Что вздулся, словно тесто на опаре? — Михайло перебил внука и улыбнулся. Поерзал на стуле. Чуть наклонился вперед. — Школу говоришь, организовали — это хорошо! Без учения и труда — жизнь не годна никуда. А ну-ка давай-ка я тебя поспрошаю.
Мальчик удивленно взглянул на деда. — Ты... — меня? — Он повернулся и посмотрел на родителей, открывших рты от удивления. — Ну, давай...
— А ну-ка, Данилка, кажи, какое ноне лето? — Михайло, задумчиво почесал мочку уха, придумывая вопрос позаковыристее. — Хотя, нет — это легко. Вот, сорванец ты эдакий, сосчитай-ка мне до десяти? — Дед нетерпеливо потер ладоши. После чего весело выдал очередную поговорку. — Без счета и работа стоит, и денег нет. Ну, чаго молчишь? Доброе молчанье лучше пустого болтанья.
К строгому экзаменатору по полосатым домотканым половикам-дорожкам внезапно подбежала шестилетняя Ульяшка. Опередив всех, потянула Михайлу за рукав. — Деда! Давай я посчитаю. Меня Данила всему научил. Слушай. — Она, смешно картавя начала рассказывать стишок.
— Лаз, два, тли, четыле, пять,
Шесть, семь, восемь, девять, десять
Можно все пелесчитать,
Сосчитать, измелить, взвесить...
Сколько в комнате уллов,
Сколько ног у волобьев,
Сколько пальцев на ногах,
Сколько в садике скамеек,
Сколько в пятачке копеек!
— Умничка, внучка, — гость похвалил девочку. Он достал из-за пазухи небольшую деревянную куклу и отдал её малышке. — За знания и труд — награды дают. — После чего погладил любимицу по белокурой голове. — Труд при учении скучен, да плод от учения вкусен.
— М-м-м-э, — произнесла девочка, показывая язык средней сестре семи лет сидевшей за прялкой.
— Хм, — юная рукодельница недовольно хмыкнула в ответ. После чего покраснела и отвернулась к стене.
— Добро, — дед строго посмотрел на мальчугана. — А этот куролеса пусть сосчитает мне до шишнадцати!
— Правильно произносится... до шестнадцати, — внук поправил гостя, пародируя учительницу. Он поднял руку и почесал переносицу, где должны были находиться очки. — Нужно верно произносить единицу счета. Проверочное слово — шесть. От него образуется производная в числах шестнадцать, двадцать шесть, сто шесть и так далее. — Мальчишка тряхнул головой, после чего вернулся в "прежний" облик. — Давай я посчитаю лучше по-немецки, английски или по-японски — там слова интересные.
— Допустим. Хотя. Нет — не надо, — экзаменатор махнул рукой и на минуту задумался. — Счет — это легко. Счет — наука хороша, да в кармане ни гроша! Лучше у тебя азбуку поспрошаю. Чтение вот лучшее умение. Здесь-то я тебя и подловлю. Тут надо долго учиться. — Дед щелкнул пальцами и произнес очередную пословицу. — Аз да буки избавят от муки. Ну-ка продолжи... Буки-аз — ба, веди-аз — ва, глаголь-аз — га...
— Аз... буки... веди... — ребёнок передразнил старшего родственника. — Это — легко... Азбука тяжела для маленьких! Или тех, кто в школу не ходит. Вон, пусть тебе Машка алфавит расскажет. — Подросток бросил взгляд на среднею сестру. — У неё получается здорово — в виде стиха.
Девочка сидевшая на лавке, вскочила и подбежала к деду. Она уткнулась лбом ему в грудь и начала рассказывать стишок.
— А, Б, В, Г, Д, Е, Ж —
Едет жаба на еже.
3, И, К, Л, М, Н, О —
Зайка, глянь ко мне в окно.
Ц, Ч, Ш, Щ, Э, Ю, Я —
А у щуки — чешуя.
— У родоначальника семьи Бажутиных "упала челюсть". Он посмотрел на родителей поверх головы Маши, после чего произнес. — Это, что за алфавит такой, странный? Басурманский, что ли?
Отец с матерью удивлённо переглянулись, после чего одновременно уставились на Данилку.
— Да ладно, вам! — десятилетний вундеркинд начал оправдываться — А что? — Юный преподаватель не понимая комичности ситуации, повел плечами. — Ну, не учат нас старославянской азбуке? Она как латынь — почти "мертвая". На ней одни церковные книги пишутся. Тем более буквы "пси", "омега" и "земля" через несколько лет вообще уберут из алфавита. — Подросток гордо поднял подбородок. — У нас в деревне самая современная школьная программа. Обучение ведет учитель высшей категории. Даёт всё просто и понятно. Только — учись! Нам науку, технику развивать надо — а вы хотите, чтобы я ребёнка всякому "старью" обучал.
Присутствующие, выслушав убедительную речь юного таланта, перевели взгляд на деда. Все ждали от него ответных действий. В избе на несколько минут повисла зловещая тишина.
— Деда, хочешь, я тебе загадку загадаю, — мальчик решил нарушить возникшее спокойствие. — Отгадаешь — получишь приз. Вот, этот карандаш. Ну-ка "ума палата" ответь, что не имея длины, глубины, ширины и высоты — можно измерить?
— Дык... это... — гость почесал лоб. Нахмурился. Строго посмотрел на внука. — Ладно, Данила беги на улицу, поиграйся. Нам надо с твоим отцом поговорить — серьезно!
— Аверьян! Вот тебе мой сказ! — главный родственник произнес громко, как только за ребенком закрылась дверь. Дед подошел к зятю. Схватил его за грудки и начал выговаривать свои замечания. — Сегодня же выдери этого горе — ученика. Причем так — чтобы неделю на отхожее место усесться не смог! Отхлестай его — как сидорову козу. — Он сделал страшное лицо и затряс головой. — Иначе — накличешь беду. Горе да мука — та же наука. А розги ещё никому не мешали. Розга — ум вострит, послушание и уважение к старшим придаёт...
— Подожди отец... — начал оправдываться зять.
— Да, что подожди! — Бажутин, как, всегда не дослушав, гнул свою линию. — Бодливую корову гонют вон из стада! Или из её шкуры делают "чертову кожу". — На лбу "родителя" собралась паутина морщин. — Разве этому я вас учил? Разве так нас деды воспитывали? Где это видано, чтобы отрок больше взрослого знал? Чтобы с нами разговаривал без почтения?
— Не так всё просто... — Аверьян попытался защитить сына. — Новая учительница отзывается о нём хорошо. Говорит — способный, всё схватывает на лету. Ну, раз учительница хвалит — то и барин заметил. В итоге... Ну, зазнался мальчонка немного.
— Зазнался! Немножко! — Как попугай стал повторять дед. Михайло взволновано вскочил с места и начал метаться по избе. — Что толку от его учебы? Без уменья и труда не придет на стол еда! Лучше бы навыки имел какие-нибудь. — Он остановился посреди комнаты и грозно произнес. — Ладно, скажу, зачем зашел! У нас появился хороший заказ. Договорились с монахами ещё две церкви ставить. Хотел взять его в помощники — пусть учится. Когда ещё такое предвидеться! А сейчас — что?
— Тятя, — дочь осторожно вступила в разговор. Женщина приподнялась из-за прялки, где скручивала мятый лен-кудель в тонкую пряжу. — Понимаешь, он ведь учительнице с обучением помогает. Объясняет всем. Показывает. Талант у него. Барин за это платить обещал день...
— Нечего его защищать! — Михайло уже никого не слышал. — От добра — добра не ищут. Не хотел хвастать. Но — теперь смотрите! — Дед полез за голенище сапога и вытащил оттуда платок. Торжественно развернул материю и гордо показал несколько медных монет. — Видели! Где успехи трудовые, там и горы золотые. Вот, сколько удалось заработать за лето! Может быть, если дела пойдут хорошо и твоему сыну что-нибудь перепадет! А Будет трудиться — будет у тебя и хлеб, и молоко водиться.
В избушке в очередной раз наступила тишина. Все смотрели на деньги.
— Варвара, покажи ему — зять медленно произнес фразу, не отрывая взгляда от монет.
Женщина прошла в красный угол избы. Отодвинула икону и достала из-за неё небольшой узелок. Развернула его. От туда вынула красиво разрисованной листок бумаги. — Он сказал, что это грамота за победу в конкурсе юных талантов. А это... — Она раскрыла небольшую картонную коробочку. В ней лежало три серебреных гривны. — Премия к этой грамоте.
— Вот, такие пироги, Михайло, — Аверьян произнес после очередной паузы. — Вот, и скажи нам — кто в нашей семье добытчик?
— Так, это? Чего получается? — Полная растерянность и неопределенность. Бажутин недоумевая несколько раз перевел взгляд с родственников на монеты и обратно. — Как же так? Как же это? Люди — добрые? Что происходит? Чего делать то... теперь?
— Чего делать? — переспросил зять. — А ты, к барину иди... Да на работу наниматься. Уж поверь мне — своим, да ещё с руками он платит поболее чем какие-то монахи.
— И в школу придется ходить! — ехидно добавила дочь. — А помогать тебе в учебе — будет твой внук... Вот, так — тятя!
Глава 31.
Наши дни. Подмосковье.
Дом престарелых.
Сад для прогулок.
Алексей осторожно раздвинул ветки и не спеша выглянул из-за кустов. Он внимательно осмотрел площадку для отдыха, на которой находились пожилые люди.
— Может быть, этот? — взгляд Рязанцева остановился на сухом старике в синих штанах и теплой цветастой рубашке с большими квадратами. — Нет! У Владимира был маленький нос с горбинкой. А тут большой — как картошка. — Путник прищурился и немножко выдвинулся вперед. — А может, тот? — Он взглянул на смеющегося мужчину в поношенном зеленом пуловере. Представил его на двадцать лет моложе. — Нет, тоже не он. Некрасов был среднего роста, а этот высокий. А может быть...? — Странник присмотрелся к пенсионеру, мирно сидевшему на скамейке с газетой в руках. Он оценил, как тот водит головой из сторону в сторону. Как слюнявит палец и перелистывает листы. — Опять мимо — слишком молод. Да-а-а. Чего-то не сходиться. Уже везде вроде посмотрел? А его нигде нет!
— Разведке — наш горячий привет! — негромкий голос внезапно прозвучал недалеко от уха путника.
— Незнакомый мужчина стоял за спиной. Причем по интонации голоса именно стоял рядом, а не только, что подошел или произнес откуда-то издалека, — путешественник отметил про себя интересную особенность о появившемся.
— Что залетная птичка потеряла в нашем забытом "курятнике"? — неизвестный на два шага сдвинулся вправо. — Кого ищем? За кем ведем визуальное наблюдение? — оригинально поздоровавшись, человек подошел вплотную к путнику. — Между прочим, территория "заповедника" охраняется орлами ЧОП "Быстрый". Так, что если свистну, то прибегут быстро... — наверное. — Он добродушно рассмеялся.
— А с чего, Вы взяли, что я кого-то ищу. — Рязанцев медленно повернул голову. Он увидел невысокого, седовласого мужчину в зеленой пижаме, под которой виднелась тельняшка голубого цвета. — Я — новенький. Меня сегодня первый день как поселили. Родственники — ироды! Выкинули — как котенка! Мешаю я им — жизни не даю. Так, что теперь я здесь. Хожу, вот — присматриваюсь. Знакомлюсь со всеми.
— Послушай, Служба! Может медсестра или нянечка какая-нибудь сердобольная и поверит твоему рассказу, а я — наврят ли. Новенькие так себя не ведут. Они либо замкнуто сидят возле своей кровати, молча уставившись в угол, либо бодро бегают по зданию и знакомятся со всеми подряд. В твоём поведении нет ни того ни другого. Ты кого-то высматриваешь... и целенаправленно. Причем, этот кто-то сильно изменился за последние годы. И поэтому тебе не удаётся его узнать. Либо его нет здесь.
— Глупости всё, — скиталец продолжал отпираться. — Я просто подбираю себе соседа по комнате. Хочу, чтобы он был общительный, веселый, душа компании. Думаю, если уж провести остаток жизни — то дружно и беззаботно.
— Нет, Братишка — меня не проведешь! — собеседник снова выскользнул из поля зрения Рязанцева. — Ты, ищешь кого-то конкретно. Более того — ты на задании! И это несмотря на твой возраст и неважное здоровье! Хотя может быть это твой прощальный тур? А что? Погибнуть в бою для настоящего бойца — это почетно! И главное — сам сгинешь и врагов утащишь с собой на тот свет! А? Как тебе мое предположение? — Странный незнакомец негромко захохотал. Затем выразительно шмыгнул носом и вытер его рукавом. — Слушай, "Рэмбо — песочный", а давай я тебе помогу разворошить наш сонный муравейник. Всё равно мне здесь никто не нравиться. — Седовласый с надеждой посмотрел на Рязанцева. — Возьми меня с собой. Пашку Пехоту здесь каждая собака за умалишенного считает. Они не любят меня за мой характер! Не любят и бояться. Особенно — вон та штабная крыса в очках, с лысиной на голове! А ещё — та прыщавая мымра в вязанной оранжевой кофте. Да, и вон тех двоих хлюпиков у лавочки раздавить надо как тараканов...
