Холл был небольшим, да и других дверей, кроме входной, на первом этаже я не заметила. Если только в глубине....
Опять громыхнуло, но испугаться я не успела, потому что тут же наступила благословенная тишина.
Еще бы стало теплее.
— Скоро согреемся, — обнадежил меня Агжей, поспешив за де Риньи.
— И почему ты считаешь, что можешь хозяйничать в моем доме? — остановил кого-то из них Черный.
Нет, уже не Черный — Херлиф, как он попросил себя называть.
— Ну, ты же не торопишься проявить гостеприимство, — перегнулся через перила де Риньи, посчитав, похоже, что обращались именно к нему.
— Ведет себя, как мальчишка, — сетуя, качнула я головой.
— Ему не часто удается забыть, кто он, — придержав меня за плечо, заметил Эдгар. Как и остальные, насквозь промокший.
— Защищаете? — посмотрела я на него снизу вверх.
— Восстанавливаю справедливость, — улыбнулся герцог в ответ. — Алекс мне больше, чем друг, — добавил он уже другим тоном, но продолжил с усмешкой: — Поддерживать реноме лучшей ищейки не всегда так просто, как кажется со стороны.
Прежде чем что-либо ответить, посмотрела на де Риньи. Тот уже успел снять с себя рубашку, демонстрируя великолепный торс.
— Застудит мышцы, — опередив меня, проворчал Дарк. Этот продолжал стоять справа от меня, у самой двери.
Я поежилась — в доме было довольно прохладно, вновь бросила взгляд на Алекса. Тот, как ни в чем не бывало, разговаривал с поднявшимся к нему Марком. Агжея уже не было видно.
— Дом кажется запущенным, — шмыгнув носом, заметила я. Каменные стены, несколько потертых деревянных лавок, потемневшая от времени и пыли люстра.
— Так уже года три, как он здесь не был....
Услышав чужой голос, да еще и прямо за спиной, я заорала и, не задумываясь о том, что делаю, выставила щит, которым моего собеседника снесло к стене.
— Мишель! — меня тоже откинули, но уже к самой лестнице, где меня 'нежно' принял Алекс, передав Марку.
— Мишель! — заорал, показавшийся на галерее Агжей.
— А я ведь предупреждал! — ловко спрыгнув со второго этажа, закричал Херлиф. — А если бы он тебя размазал?! — мягко, словно на охоте, прошел он мимо, бросив на меня лишь короткий взгляд.
К кому обращался, рассмотрела я не сразу. Несколько щитов, перекрывая друг друга, скрывали незнакомца. Все, что было ясно — новым действующим лицом был мужчина.
— Хотел проверить, — не сказать, что недовольно, ответил тот, поднимаясь. Легко, играючи, развеял выставленную не только мной, но и Эдгаром защиту, давая себя разглядеть.
Как и Херлиф — Черный, но значительно моложе.
Гадать, кем приходился этот тип Первому воину Лайета, не пришлось, Херлиф представил сам, небрежно кивнув в его сторону:
— Мой старший сын, Абигор.
— Восьмой воин ярдари Зимних, — добавил тот, стряхнув пыль с рукава белоснежного камзола. — Комнаты готовы, — посчитав, что на этом со знакомством можно и закончить, продолжил этот самый Абигор, подходя к Эдгару. — Камины разожжены. Ужин будет через час.
— Это — мой дом, — едва ли не равнодушно произнес ему в спину Херлиф.
— Нужно было думать об этом раньше, — довольно засмеялся Абигор. — Не обращайте внимания, он всегда чем-то недоволен.
— И никакой сыновьей почтительности, — освободившись от опеки Марка, пренебрежительно бросила я. — Херлиф, пороть не пробовал?
Черный, может, и хотел ответить, но не успел, отпрыск опередил:
— А ты еще и языкастый, — усмехнулся он, посмотрев на меня с прищуром. — Он у вас хоть чего-нибудь боится?
— Херлиф, — забыв про страх, спустилась я на одну ступеньку, — кто из вас Первый воин? Или это он так пытается самоутвердиться?
— Мишель, — укоризненно протянул Марк.
Эдгар качнул головой, предлагая закончить на этом, но останавливать меня было поздно. Отходняк!
— Не я начал, — огрызнулась я, сделав еще один шаг.
— Тебе нужно переодеться, — сбежав по лестнице, встал рядом со мной Агжей.
— Мне считать это приказом? — приподняла я бровь, чувствуя, как к горлу подступает. Ярость — не ярость, но что-то такое... готовое разрушить все преграды и вырваться на волю.
— Дар — сильный, но над контролем еще работать и работать, — не без интереса разглядывая меня, поморщился вдруг Абигор. — Кто его учитель?
— Я, — встал, прикрыв собой Алекс. — Если тебе что-то...
Он был так близко, что я едва сдержалась, чтобы не протянуть руку, ощутив упругую, все еще влажную кожу. Чтобы не провести ладонью, чувствуя, как играют от моих прикосновений мышцы. Как....
Де Риньи обернулся резко, 'поймал' мой обескураженный взгляд:
— Мишель?!
— Апчхи! — вместо ответа чихнула я, мгновенно приходя в себя.
— О чем я и говорил, — тяжело вздохнул брат. — Пойдем, тебе надо переодеться, — прихватил он меня за плечи.
— Мы еще не закончили, — сделала я попытку вырваться из захвата. И ведь уже успела остыть, но....
Было в этом Абигоре что-то, заставлявшее меня нервничать.
— С графом Ярым поговорить не удастся, — вроде как, забыв о моем присутствии, повернулся Абигор к Эдгару. — Умом, как младенец. И, говорят, уже давно. Но есть старый слуга. Вашего Безами он ненавидит, так что молчать не станет, расскажет все, что известно.
— Когда?
— Мишель, — Агжей положил мне руку на плечо.
Я даже не шевельнулась, продолжая слушать, о чем они говорили.
— Если не смущает непогода, то после ужина. Он будет ждать.
— А чем тебе не нравится утро? — оставив меня на брата, подошел к ним Алекс.
Я уже дрожала от холода, а этому было хоть бы что.
— В городе видел двоих Черных, — бросил Абигор взгляд в мою сторону. — Не наши, присягнувшие Огненным.
— Думаешь, они имеют отношения к поискам? — тоже посмотрел на меня Херлиф.
— Так это же ты Первый воин, — показалось, что со смыслом хмыкнул он.
И добавил, но что именно, я уже не услышала, потому что меня опять схватили за шкирку и потащили наверх.
* * *
Разговаривать со слугой графа Ярого, поручили Марку. Я же его вроде как сопровождала.
Эдгар, конечно, был не рад такому решению, но.... Герцог, да еще и любимец короля! Старик мог отказаться быть с ним откровенным.
Выскажи это мнение я, вряд ли бы согласились — в отношении ко мне в последние дни стало слишком много заботы, а вот с Марком если кто и попытался спорить, так его светлость, да и то недолго.
— Не побрезгуете устроиться на кухне?
Вышедший нас встречать мужчина пытался казаться бодрым, но выходило у него откровенно плохо. Причиной тому был не только возраст, но и тяжесть одиночества, пригнувшая его к земле. Одиночества, которое было заметно во всем, на что падал взгляд.
— Не побрезгуем, — совершенно спокойно ответил Марк. Аккуратно снял мокрый плащ, накинув его на торчавший из стены сучок. Потом забрал мой и, свернув, чтобы не намок изнутри, водрузил туда же. — Куда идти? — бросив короткий взгляд на плотно закрытую дверь, уточнил он у старика.
— Мне кажется или я вас где-то видел? — приподняв свечу, прищурился тот, разглядывая Марка. Меня он словно и не замечал.
— В Бессоле я раньше бывал, — пожал плечом Марк, — но с вашим бывшим хозяином никогда не встречался. Только слышал.
— Вы ведь служили? — старик вытер тыльной стороной ладони слезившийся глаз.
— Да, служил, — на этот раз кивнул Марк. — У отца нынешнего герцога де Борея. Был дворецким.
— Вот как... — показалось, что недоверчиво качнул головой старик. — А ты, малец?
— Тоже служу, — выдавила я из себя подобие улыбки. — Секретарем.
— Маг? — неожиданно прытко вцепился он в меня.
— Магесс, — качнула я голова. — Закончил основной курс в Ластере.
Не знаю, чем уж ему понравился мой ответ, но после него старик успокоился и даже чуть повеселел:
— Да идемте же, — тут же засуетился он. Вытер руки о слишком большую ему куртку, подвязанную довольно замызганной шалью, и, развернувшись, посеменил к лестнице, которой заканчивался крошечный холл.
Этот дом тоже был каменным, как и многие другие, которые довелось увидеть по дороге на окраину города, где жил старик. Всего один этаж, но, как и в том, где мы остановились, основные помещения находились на втором уровне, словно приподнятые над землей.
— Я ведь не хотел уходить, — свернув в узкий коридор, заговорил бывший слуга, — но мне сказали, что стар стал и немощен, ухаживать за графом уже не справлюсь и наняли к нему помоложе и посильнее. Но там ведь не только одеть и накормить надо, — оглянулся он на мгновение, словно ища у нас поддержку.
Огонек свечи заметался, делая его морщины еще глубже. Из глаза побежала слеза....
— И давно они выставили вас вон? — давая понять, что разделяет недовольство старика, спросил Марк.
— Да уже шесть лет как, — вздохнул тот. Тяжело. Обреченно. — Меня Михеем кличут, — грустно посмотрел старик на нас из-под кустистых бровей. — Жена умерла две зимы назад, а детей мы не нажили. Все хозяину служили, — чуть слышно закончил он.
— Я — Марк, — не дав ему окунуться в свою скорбь, назвался Марк. — Он, — кивнул в мою сторону, — Мишель.
— Да ты спрашивай, что хочешь знать, — слегка воспрянул духом Михей. Толкнул дверь, выпустив не очень приятный запах скисшейся похлебки и влажного тепла, первым прошел внутрь. — Что знаю, расскажу. А если не знаю, так догадывался я о многом, что в доме графа творилось.
— О жене его расскажи, — все так же, чуть грубовато, попросил Марк. Остановился на пороге кухни. Когда я попыталась протиснуться между ним и стеной, придержал, заставив встать рядом.
— О той змеюке?! — обернувшись, брезгливо бросил старик. Потом тяжело опустился на единственный табурет, склонился, положив руки на колени. — Сначала-то она была кроткой. Казалась такой беззащитной. Сидела в своей комнате, вздрагивала от каждого стука, да смотрела пугливо.
Он закашлялся. Натужно, со свистом.
Одинокий человек, приближающийся к краю своей жизни.
Я вздрогнула, едва ли не впервые увидев подобное коварство смерти. Смерти, до последнего не отбирающей больше не существовавшую надежду.
Прокашлявшись, Михей вытер рот рукавом, скривился.
— Не прошло и семидневья, как граф уже от нее не отходил. Мы-то с женой по первости радовались — пора было хозяину жениться, да деток заводить, и лишь потом заметили, что граф-то без нее, как не в себе становится. Стоит ей хоть ненадолго уйти, по тем же дамским лавкам, как он словно пьяный становится. Бродит по дому, глядит непонимающе.
— Привязка к себе, — шепотом пояснила я, без сомнений признав работу необученного заклинателя. Чтобы сохранить видимость свободы, нужно не только иметь дар, но и уметь им пользоваться.
— Что?! — вскинулся старик, но тут же обмяк. — А потом прибыл герцог. Он был еще слаб после ранения, но переполох устроил знатный. Мы думали, убьет графа. Растерзает.
— Ты хочешь сказать... — Марк подался чуть вперед.
Я, стоило признать, тоже. Нет, предположения, что та самая Сэссиль Шорез очаровала герцога Безами, уже звучали, но тут....
То, о чем говорил старый слуга, вряд ли было ревностью.
— Тогда она и показала свой норов, — мне показалось, что всхлипнул Михей. — Как посмотрит, так ноги подгибаются, и ты обо всем забываешь. А она только довольна. Смеется, но не по-доброму, зло. В гостиной сидят, то графа пальчиком поманит, то герцога. И ведь так держала, что после того, первого раза, они друг друга вроде и не замечали.
— А женой графа когда она стала? — как-то сухо, сдержанно, спросил Марк.
Вот только старик его тона и не заметил. Сидел на табурете, покачивался... вспоминал...
— Вскорости после приезда герцога и стала. Он и к алтарю вел. Сам белый, губы тонкие, но ведет. А потом, когда в спальне закрылись, сидел у двери и пил. Много тогда выпил, почти до беспамятства, а не ушел.
— Так герцог вроде одаренный? — 'не поверил' Марк. — О нем такое рассказывают....
— Слышал я, что о нем говорят, — поднял голову старик, — только правда она и такая, и такая может быть. С другими он сильный, властный, а перед ней шавка-шавкой.
— Где ее похоронили? — подала я голос. Заметила, что Марк начал Михея раздражать. Еще не так, чтобы бросалось в глаза, но увидеть можно.
— Кого? — слегка встрепенулся Михей. — Змеюку что ли? — каркающе засмеялся он. — Такие, как она, так просто не подыхают. Знал бы я, что она с графом сделает, сам бы удавил, да сжег, чтобы уже и следа не осталось.
— Значит, жива? — осторожно, чтобы не спугнуть, спросил Марк.
— Жива, паскуда, — твердо, зло посмотрел на нас старик. — Когда дочь родила, едва не сдохла. Детенок орет, а она лежит, не шелохнется. Граф выл, умолял не бросать его. Потом герцог появился с целителями. Только целители те были странные, больше на воинов похожи.
— Вы их разглядели? — насторожилась я. Уж не о Черных ли он говорил?
— Выгнали нас всех, — качнул головой старик. — Утром ее вынесли, вроде как мертвую, но я руку видел. Жива она была. Точно, жива. Ладонь мягкая, да и шевельнула пальцами. Сначала думал, померещилось, но жена тоже видела.
— А кого тогда схоронили? — вроде как удивился Марк.
— Да кто ж его знает?! — вновь закаркал старик. — Граф сказал, что в родовой усыпальнице лежит она, но сам туда не наведывался. Только в столицу зачастил. Оттуда возвращался умасленный, довольный. А пройдет несколько дней и опять, словно растерял все.
— А к дочери он как? — переступила я с ноги на ногу. В носу свербило от неприятного запаха, да и душно было, тяжело дышать.
А еще тяжелее было от истории, которую он рассказывал. Жуткая история, страшная не только сама по себе, но и по тем последствиям, которые заимела.
— А сначала — никак, — поморщился Михей. — Не его ведь, приблудная. Об этом мало кто знал, но граф, пьяный, как-то проговорился. Мол, герцога приплод. А какого герцога... не Безами — точно, тот ее бы сам придушил. Это по женщине он убивался, а отродье так отродьем и называл.
Старик посмотрел на Марка. И такая безысходность была в его глазах, что сердце едва не захлебнулось. И непонятно чем больше: то ли жалостью к старому, уже никому не нужному слуге, то ли ненавистью к тем, кто лишил его смысла жизни.
— Но граф ребенка не бросил, — словно через силу продолжил Михей. — Кормилицу нашел, няньку. А когда девчонке лет восемь исполнилось, как подменили его. Завился вокруг нее. И верхом ездить учить начал, и с оружием управляться, и нарядами баловал. Даже повеселел, про столицу начал забывать. Мы уж обрадовались — избавился от наваждения, начали надеяться, что найдет себе другую женщину, заживет, но не случилось, — опять поник старик. Сгорбился. — Линесс тогда четырнадцать как раз стукнуло. Праздник был большой. А утром появился герцог ваш, да с красивой женщиной. Жену графа в ней я не сразу признал, изменилась она очень, да и звали ее странно, но приятно.
— Виьвен Коро?
Михей стрельнул острым, пронзительным взглядом:
— Она самая, — не сказал — выплюнул он. — Девочку они забрали с собой, а граф с тех пор и сдал. Заметили, что забывать все начал, а потом совсем, как ребенок стал.
