Казалось, всё прошло и было забыто. Приняла ли София их разрыв? Штефан очень сомневался. Но она никак не проявляла и своей обиды, мести, если не считать откровенного молчания. С момента расставания в кафе, по прошествии почти месяца, они так и не виделись, даже мельком. Он не искал встречи, София, по всей видимости, тоже. Наверное, такое положение вещей устраивало обоих, если бы только София Бодлер не была отвергнутой любовницей, гордой и решительной, а Штефан Кэйвано слишком лакомым кусочком, чтобы отдать его безродной девке с улицы.
Впервые после расставания они встретились случайно, в Лондоне, когда Штефан, навещая Манкрофта и поздравляя того с годовщиной свадьбы, был приглашен заботливой хозяйкой на торжественный обед. На обеде оказалась и София. Как всегда неотразимая, изысканная и утонченная, шикарная, закутанная в платье известного модельера и сверкающая в свете огней бриллиантами и примирительной улыбкой. Что могло бы Штефана насторожить, но не насторожило.
Он смотрел на то, как она приближается, медленно, легко и свободно, раскрепощенная и зазывающая, с тенью улыбки на губах, а перед глазами в этот миг стоял почему-то совершенно иной образ. Черные волосы, зеленые глаза, вызов в глубине зрачков и протест, застывший на губах.
Штефан отбросил прочь фантазии, когда София подошла к нему и, тронув за локоть, тихо проронила:
— Здравствуй, Штефан, — томно и приветливо. Он не ожидал подобной легкости в общении после того, что произошло. Она должна была бы его ненавидеть.
— Здравствуй, София, — сдержанно выговорил он, глядя на нее с высоты своего роста. — Удостоила Манкрофта своим присутствием? Не ожидал, если честно, — и нахмурился.
София поджала губы, что-то мелькнуло в ее глазах цвета шоколада, но Штефан не успел уловить этой эмоции, прежде чем девушка потупила взгляд.
— Нам не стоит воевать, Штефан, ты так не думаешь? — кажется, что она почти искренна в своих словах, но Штефан не верил в эту искренность, от которой веяло ложью и... чем-то еще, очень опасным. А София тем временем продолжала: — Эта ссора... зачем она? Ведь мы так давно знаем друг друга, — мило и мягко улыбнувшись, девушка протянула ему руку в знак дружбы. — Мир?
Он думал всего мгновение, заглянув в ее глаза, сощурившись. Мелькнувшее в глубине души подозрение он подавил. А зря.
— Мир, — пожал он ее ладонь.
— Я очень рада, — сверкнула она улыбкой в двести ватт. Помолчав, проронила: — А как ты... поживаешь? Что у тебя нового?
— Всё отлично, — коротко бросил Князь, не желая выдавать всё, как на духу. Да никто за ним подобного и не замечали. — Бизнес привел меня в Лондон, решил заскочить и к Манкрофту.
— Ммм, а как дела в Багровом мысе? — осторожно спросила девушка, качнув головой. — Всё... по-старому?
Можно было и не быть провидцем, ясновидящим или умельцем читать мысли, чтобы понять, что именно ее интересует. Штефан скривился, глаза его блеснули.
— Всё по-старому, — ответил он немного насмешливо, немного грубовато.
Это Софию задело, но она не подала виду, что чем-то уязвлена или смущена. Лицо ее не накрыла тень, глаза продолжали лучиться. Коснувшись ладонью его плеча, она проговорила:
— Я лишь хотела предупредить тебя, Штефан. Тогда, в кафе, — напомнила она. — Я не хочу, чтобы ты остался в дураках.
— Ты опять начинаешь давно забытый разговор, София, — начал злиться Штефан. Ее слова были подобны пуду соли, высыпанной на не зажившую рану. А его размышления и сомнения были отчаянно свежи. Он начинал злиться, заводясь с пол-оборота. — Не пора ли уже закрыть эту тему? — поджал он губы.
— Извини, — проговорила девушка, смутившись. — Но я должна сказать тебе, я не могу молчать.
— О чем сказать, София? — устало и раздраженно спросил Штефан. — О том, что Кара спит с Вийаром? Так это ложь.
— Ты уверен?
— Более чем, — отрезал Князь сквозь зубы. — И я не поверю обычным словам. Если тебе так хочется меня в этом убедить, то предоставь мне более веские улики, чем пустословье! — грубовато выдал он, отстраняясь. — Боюсь, что примирения, как такового, так и не произошло. А жаль. Мне не хочется с тобой воевать, — он взглянул на нее из-под сведенных бровей и отошел. — Прошу меня простить, но мне нужно идти, — и стремительно направился к выходу, оставляя ее одну.
София потемневшими от гнева глазами следила за его удаляющейся спиной. Даже не обернулся! В ее взгляде горел неистовый мстительный огонь, огонь оскорбленной женщины, уязвленной в самое сердце.
— Так, значит, тебе нужны доказательства, Штефан? — прошипела она. — Что ж, ты их получишь! — и, выйдя из комнаты, позвонила по уже известному номеру.
Ей ответили почти сразу. Она знала, что ее звонки для собеседника сейчас были в приоритете, пусть он и пытался уверить ее в обратном дерзкими улыбочками и мнимо равнодушными сарказмами.
— Привет, это я, — заявила она. — В Лондоне. Да, он тоже здесь. Вернется в замок завтра вечером. У тебя все готово? — ей ответили, а она отчего-то продолжала злиться. Всё должно было пройти по плану, ошибок быть не должно. — Надеюсь на это, потому что если дело прогорит... Не думаю, что это повод для смеха, Вийар! — зашипела она, разозлившись. — Штефан опасен. Я знаю, что ты в курсе. Хочу верить, что завтра всё пройдет как по маслу. Ты можешь мне это обещать? Хорошо. Я позвоню тебе, если планы изменятся. Пока, — и отключилась.
Вот и началась игра. Твоя игра, Штефан. Ты разве не хотел поиграть? Только вот играть мы будем не по твоим правилам. Иногда бывают моменты, когда хищник превращается в жертву. В умелых руках другого хищника. А еще лучше — двух.
Спрятав телефон в карман сумочки, София направилась в зал, где проходило торжество.
Не заметив человека, который привык оставаться в тени, незамеченный и не выхваченный на свет из тьмы своей души и жизни.
Но, на ее счастье, он не собирался никому рассказывать о разговоре, которому стал свидетелем. На это у него были свои причины.
Князь задержался в поездке еще на один день. И вместо запланированного завтрашнего вечера вернулся в замок лишь вечером следующего дня. София знала об его планах, и эта задержка сыграла ей на руку.
Игра, как и планировалось, была разыграна, точно по нотам. А уже вечером произошла трагедия.
Сумерки еще не сгущались над замком, но легкая дремота уже окутала Багровый мыс, будто наложив на него темную вуаль предстоящих сновидений. Сейчас, в середине сентября, когда бабье лето полноценно вступило в свои права, солнце, медленно опускаясь за горизонт, окрашивало всё в золотисто-алый цвет, наполняя запахом уходящего лета воздух. Чем-то это состояние природы напоминало предчувствие. Будто затишье перед бурей, способной в один миг разрушить всё до основания. Опасное состояние природы.
Но на Князя Четвертого клана, возвращавшегося домой, это спокойствие не произвело впечатления. Он оставался глух к подобных предостережениям.
Штефан опаздывал. Пришлось задержаться в Англии, чтобы уладить дела, не требующие отлагательств. Неожиданная встреча с партнером из Токио, приехавшим в Лондон всего на несколько часов, требовала личного присутствия Князя, генерального директора крупной компании, а потому ему пришлось отложить возвращение домой, как бы ему ни хотелось вернуться в срок .
Вороны кружили над головой, громко и надрывно каркая, когда он проезжал по старой дороге, ведущей к замку через кладбище, но Штефан и на это не обратил на это внимания.
Он спешил в Багровый мыс, как не спешил никогда. Никогда, до момента пока в нем не появилась Кара.
Максимус, верноподданный, сидел рядом с ним, волевой и неприступный. Тень, Ищейка, Исполнитель, — кто угодно по воле Князя. Много лет назад пришедший "на службу" к Кэйвано и принявший его условия, лишь для того, чтобы сокрыть правду, истинное происхождение, до?лжное находиться в тайне. Верный пес, беспрекословно исполняющий всё, что ему велено. Тот, на кого можно было положиться. Почти друг. Если бы Штефан верил в дружбу. И к тому же — слуга, а он — Князь. Слишком большая пропасть между ними.
Но та же самая пропасть, еще более громадная, разверглась и меж тобой и Карой, упрямо нашептал голос внутри него, вынудив Штефана оскалиться собственным мыслям.
Тут совсем другое! пытался убедить он себя.
Да, другое... она не служанка, она — рабыня, насмешливо вещал прямолинейный голос в глубине души.
Штефан предпочел промолчать, яростно поджав губы в знак протеста. Только вот обмануть себя, как ни пытался, не смог. Будь она тысячу раз рабыней, это ничего не изменило бы для него. Его отношения к ней... не изменило бы. А это отношение, проникнутое... — о, ужас! — чувствами, было! Только что именно он к ней чувствовал, Штефан не знал. Или же знал, но не желал этого признавать. После стольких лет зияющей пустоты чувств сердце одиночки не могло смириться с проникновением в душу чего-то... постороннего. Он привык быть один, а потому противиться инородному, давно забытому чувству будет с ярым постоянством.
— Вороны раскаркались, — подал голос Ищейка, сидевший за рулем. — Дурной знак.
— Не знал, что ты веришь в приметы, — без тени улыбки проговорил Штефан, глядя в окно. — Я уже вижу замок, прибавь-ка газу и отвлекись от своих... знаков, — добавил он с долей нетерпения.
Максимус, бросив быстрый взгляд в зеркало, отметил откровенное нетерпение своего хозяина. Складка между бровей и плотно сжатые губы, передали все его эмоции, от раздражения до гнева. Ищейка прекрасно знал, к кому так спешит Князь.
Он прибавил скорость, как Штефан и просил, а когда автомобиль, въехав на территорию замка, минуя высокие кованые ворота и садовые аллеи, и остановился у главного входа, Кэйвано стремительно выскочил из машины и, коротко бросив Ищейке, чтобы тот загнал машину в гараж, вошел в замок, на ходу поправляя воротничок своей белоснежной рубашки.
Ищейка проводил его сощуренным взглядом и, стиснув зубы, сжал руль. Через мгновение расслабился, приняв невозмутимое выражение лица, будто вспомнив, что Ищейкам не велено чувствовать, и исполнил приказание Князя монотонно и безэмоционально, как делал это всегда.
Штефан ворвался в дом так резко, что сам удивился подобной стремительности. Замедлил свой полубег и погасил огонь глаз, которые уже выхватили из света комнаты домоправительницу и нескольких слуг, при его появлении вмиг испарившихся, как по волшебству.
Вот и правильно, подумал он, они знают, когда нужно быть незаметными. В этом доме — всегда!
Единственным его желанием в тот миг было, чтобы Кара выскочила ему навстречу, улыбаясь и радуясь его приезду, — они не виделись четыре дня! Но вместо зеленоглазой упрямицы к нему обернулась Лейла.
— Господин, — служанка подошла к нему, застыв рядом с чопорной сдержанностью на лице, — я очень рада, что вы вернулись. Мы не ждали вас раньше девяти вечера.
— Удалось справиться со всем раньше, — нетерпеливо сказал он, раздражаясь на себя за то, что позволил себе отчитываться перед служанкой. Поморщившись, уставился на Лейлу, ожидая, что та продолжит свой "отчет", но вместо этого Лейла заявила всё с той же чопорностью и сдержанностью.
— Вас ожидает госпожа Бодлер.
— София здесь? — нахмурился Штефан, продвигаясь вперед. А вот это совсем ни к чему.
— Она в вашем кабинете, — ответила служанка, поджав губы. — Ждет вас уже более часа. Я говорила, что вы вернетесь не раньше девяти, как и сказали мне, но она не пожелала покинуть замок, не поговорив с вами.
Штефан выругался про себя, нахмурившись. Только этого ему и не хватало!
Он не желал видеться с ней сейчас, и не здесь тем более. Ему казалось, что они уже всё выяснили. Что еще нужно этой женщине? Штефан понял, что начинает заводиться. Из-за глупых предрассудков и тихой ревности София не желает мириться с неизбежным. Но разве виноват он в том, что она сама себя обманула, решив, что имеет право считаться его невестой. Даже подумать смешно — невестой, почти женой! Он разве давал ей такие нелепые обещания? Надо же, какой поразительно безумный самообман!
Игнорировать ее приезд он не может, как не может закрыть глаза на то, что она дочь дворянина и просто влиятельного человека. Порвать с ней все связи просто невозможно.
Штефан тихо чертыхнулся себе под нос, но тут же поднял взгляд на Лейлу, холодный и неприступный.
— Скажи Каре, чтобы зашла ко мне в комнату через полчаса, — коротко бросил он и стремительными шагами направился к кабинету, не обратив на неуверенность в глазах Лейлы внимания.
Заметив состояние Штефана, женщина, едва приоткрывшая до этого рот, чтобы сообщить ему новость, умолчала, что любимицы Князя, как Кару называли в доме, не было видно уже около двух часов. Рано или поздно сообщить придется, но к тому времени Кара, узнав, что хозяин вернулся, отыщется сама. Лейла на это очень рассчитывала и даже надеялась. В противном случае... несдобровать никому.
Тяжело вздохнув, так и не сказав всей правды, служанка, проследив за удаляющейся в сторону кабинета спиной Князя, поспешила на кухню.
А Штефан, чертыхаясь про себя и щурясь, подскочил к кабинету, желая скорее разобраться с Софией, хотел распахнуть дверь кабинета именно в тот момент, когда та отворилась сама. Он отшатнулся, хмурясь.
Навстречу ему вышла София, блистая красотой и величием, равно как негодованием и раздражением.
При виде него она немного опешила, застыв на месте с широко распахнутыми от изумления глазами. Но шок ее длился не долго, она почти сразу взяла себя в руки и устремила на него холодный взгляд.
— А я уж думала, ты никогда не появишься! — упрекнула она его, надвигаясь на мужчину.
— Вот уж не думал, что ты удостоишь меня своим визитом в ближайшее время, — холодно парировал Штефан, пропуская ее вперед. — Чем обязан?
— Слишком много чести, Штефан, — колко выдала девушка, сузив глаза, — за одну-то неделю!
Намек был слишком прозрачным, чтобы его не понять. Князь мог бы прореагировать на него, съязвить, ответить колкостью, пронзить ядом с макушки до пят, но он... равнодушно уставился на нее.
— Что тебе нужно, София? — сощурившись, проговорил Штефан холодным тоном. — Если ты приехала не выяснять отношения, то зачем же тогда? — брови его взметнулись.
Она, кажется, не ожидала такого спокойного равнодушия, а потому немного сконфуженно уставилась на бывшего любовника. А чего она могла ожидать, когда они выяснили, что их отношений больше нет?
— У меня послание от отца, — скрестив руки на груди, заявила она, вскинув подбородок. — В конце месяца он устраивает вечер в честь дня рождения мамы. Ты тоже приглашен, — сухо добавила она.
— Чему ты очень рада, как я вижу, — усмехнулся мужчина, даже не улыбнувшись глазами. — Но ни за что не поверю, что ты приехала бы ко мне лишь для этого.
София поджала губы. В проницательности ему не откажешь, только игра должна идти по ее правилам!
— А ты наблюдателен, да, Штефан? — язвительно отозвалась она. — Вот только иногда дальше своего носа не видишь. Или же боишься смотреть, — она не испугалась мрачной мины, исказившей его лицо.
