Буквально крадясь мимо маленьких островков и рифов, мимо тайных наблюдательных постов имперцев к одной малоизвестной бухточке, где можно было укрыть галеру и начать готовиться к штурму маяка, 'Огненный дождь' трижды был на волосок от обнаружения. Но к началу пятого дня путешествия Змей со товарищами с облегчением взирал на знаменитый Дольский маяк, укрывшись в неприметной бухточке и с натянутой на мачты маскировочной сетью.
— Твои наемники что-то не особо готовятся к штурму? — Старый капитан буквально светился от самодовольства. Еще бы, так мастерски прокрасться под стены самого Дола, смогли бы считанные единицы из бывалых и опытных контрабандистов.
Змей, к кому была обращена реплика, оставил ее без внимания. Для первой атаки он как раз отобрал дюжину головорезов, умеющих не только хорошо махать мечами, но и неплохо плавать. Но Реджинальд не успокаивался: 'Так что будем делать дальше, Змей?'
— Карту окрестностей Дола. — распорядился Змей, и дабы не терять времени добавил: 'Доспехи не надевать, с собой только мечи, кинжалы, ножи и арбалеты'.
— Вот карта. — Реджинальд с уважением посмотрел на отобранных здоровяков. Каждый из них превосходил по габаритам Змея раза в два. Но все они внимали ему с таким послушанием, как почтительные сыновья внимают своим родителям.
— Атаковать маяк будем прямо сейчас. К закату твои люди, Реджинальд, должны быть готовы действовать. Вначале ты подведешь галеру сюда.
— Как вы взберетесь на скалы. На двух спусках к воде стоят часовые?
— Я сам поведу людей. — Змей улыбнулся, саму чуть, и сердце пирата внезапно дрогнуло, от жалости к незадачливым солдатам, охранявшим маяк.
— Ясно. — Старый пират понимающе кивнул головой. — Поднимешься сам, потом по веревкам ты поднимешь своих людей. А груз?
— С грузом сложнее. Мне не нужны будут ни самострелы ни катапульты, там на маяке. Смотри... — И Змей ткнул кончиком кинжала в карту. — Вот здесь есть островок, с вырубленной в скалах лестницей от самых волн до верха.
— Есть. Говорят, что там раньше был пост, но лестница обвалилась, и на самую вершину взобраться почти невозможно.
— Возможно. Мастеровые, весь груз и десяток моих наемников. Высадишь их там. И они попробуют это сделать.
— Когда? — Реджинальд начинал понимать всю красоту замысла наемника. Если маяк можно было захватить, но не удержать, требовалось создать свой маяк. А этот островок подходил как нельзя кстати.
— Как только я подам тебе знак с маяка. Затем ставь все паруса и лети навстречу флоту Дронга.
— Что ему передать?
— Ничего не надо говорить. Одно твое появление и будет для него сигналом.
16
В этом, наверное, было что-то завораживающее. Один за другим, отобранные наемники, ныряли в теплые прозрачно-бирюзовые волны Дольского залива. Последним в воду нырнул Змей.
Построившись в воде клином, они поплыли к берегу. Еще целый час было видно, как мелькали их головы над водой. Затем Реджинальд приказал начать готовить корабль к лавированию в узких и изобилующих камнями проливчиках. С бортов свешивали пустые бочки и заранее приготовленные доски, предназначенные смягчить неминуемые удары о скалы. Маскировочный парус закрепили как следует. А по периметру галеры посадили арбалетчиков. Мастеровых и прочих путающихся под ногами наемников временно загнали в трюм. 'Огненный шторм' был готов начать свой победоносный поход.
Тем временем передовой отряд диверсантов, вдоволь наглотавшись теплой и соленой воды, наконец, по истечении добрых двух часов купания достиг обрывистого и скалистого берега материка.
Больше половины воинов со страхом взирали на острые каменные выступы, о которых с грохотом билась волна. Только Змей не испытывал ни тени сомнения. Что для опытного альпиниста взобраться почти по отвесной скале без страховки...
— Подплывите ближе! — Скомандовал он двум своим самым рослым бойцам. Затем оттолкнувшись от их рук, как от палубы, Змей взмыл птицей ввысь и уцепился пальцами за край уступа. Несколько мгновений он висел на вытянутых руках. Раскачиваясь и мысленно группируясь перед броском вверх, он слышал, как ругались наемники окунувшиеся от мощного рывка Змея с головой в соленую воду. Стоило ему пошевельнуться, и он бы сорвался вниз. Но не зря Евлампий де Гонкур считался прирожденным диверсантом. На гладкой поверхности утеса он нащупал трещину шириной не больше ширины лезвия своего меча.
С величайшими предосторожностями продолжая удерживать хрупкое равновесие одной рукой, другой свободной по очереди достал из-за пояса два железных крюка, небольшой топорик и вбил сперва один, затем другой крюк. Спустя четверть минуты Змей стоял на скользком карнизе. На высоте около метра он забил в поверхность утеса еще один крюк, завязал на нем выбленочный узел , поднял на уступ бухту троса и лишь после этого оглянулся и посмотрел вниз. Каждые семь-восемь секунд очередная волна с шумом билась об утес.
— Живей! — Крикнул Змей. — Хватайтесь за трос!
Двое наемников их звали Кайс и Андре полезли по веревке первыми, следом за ним начали пристраиваться и остальные. Со стороны это выглядело забавно. Их ноги болтались в воздухе. И непривычные к таким трюкам воины, срывались, и с крепкими отборными ругательствами, ныряли в осточертевшие волны.
Длина карниза не превышала размах рук. Хуже того, в том месте, где Змей вбил первые крюки, уступ, и без того предательски скользкий, имел наклон. Прижавшись спиной к скале, чтобы не потерять равновесие, Кайс и Андре вынуждены были упираться каблуками сапог в карниз. Но затем Змей вбил в полуметре от карниза, на расстоянии трех метров друг от друга еще два крюка и связал их веревкой, за которую можно было теперь держаться.
Тяжело прижавшись к мокрой от соленых брызг скале, Змей окинул взглядом наемников, которые ошалев от осознания, что им удалось совершить, решительно не замечали ни брызг волн, взлетающих ввысь, ни пронизывающего ветра, что вымораживал их после теплых волн Дольского залива.
Нужно было двигаться дальше. Но большинство крепких мужиков продрогли. Их колени, бока и руки были в синяках. Острые выступы скалы врезались им в икры, туго натянутая веревка давила на грудь, а лица землистого цвета от весомой нагрузки свидетельствовали, что передышка необходима.
И тут Кайс с искренней радостью произнес: 'Господи! До чего же хорошо!'
— Если мы поднимемся вверх по этой круче, то клянусь Единым, все, что трепят про нашего командира, вполне может быть правдой!
Спустя два часа, втиснувшись в расщелину, которую он обнаружил в отвесной стене утеса, Змей вбил очередной крюк и встал на него, давая своему телу желанную передышку. Передышка длилась недолго, ровно столько, пока поднимается Андреа. Сквозь усилившийся вой ветра, норовившего столкнуть его вниз, наемник слышал скрежет окованных железом сапогов. Это неугомонный Кайс тщетно пытался преодолеть очередной карниз, на который он и сам-то забрался с огромным трудом, ободрав руки в кровь. Натруженные мышцы приятно горели ровным и спокойным теплом. Змей дышал тяжело, но не надсадно. Запас прочности был и очень немаленький. Опять, на сей раз громче, царапнул о камень металл. Звук этот не мог заглушить даже пронзительный вой ветра. Надо предупредить спутников — пусть будут предельно внимательны. До вершины каких-то семь шагов.
В наступающих сумерках с ветром восхождение оказалось гораздо сложнее, чем планировал Евлампий. Что впрочем, тоже было неплохо. Страдания, которые испытывали его наемники, в то же время как-то притупляли чувство страха при подъеме по отвесной скале. Ему тоже пришлось несладко. Работать в полную силу, подниматься, цепляясь за неровности утеса кончиками пальцев рук и ног, забить почти сотню крючьев, всякий раз привязывая к ним страховочную веревку, поднимаясь вверх в неизвестность. Такого восхождения ему никогда еще не приходилось совершать, он даже не подозревал, что способен на такое. Ни мысль о том, что он, пожалуй, единственный человек на всей планете, который сумел покорить эту скалу, ни сознание того, что для ребят Дронга истекает их срок, ничто теперь не заботило наемника.
Без усилия перехватывая веревку своими мощными руками, Кайс повис над гладким козырьком выступа. Ноги его болтались в воздухе без всякой опоры. Увешанный тяжелыми мотками веревок, с крючьями, торчащими во все стороны из-за пояса, он походил на опереточного бандита. Легко подтянувшись, Кайс оказался рядом со Змеем. Втиснувшись в расщелину, вытер мокрый лоб и широко улыбнулся. Змей улыбнулся ему в ответ.
А замыкал цепочку, сматывал веревки и вынимал крючья, которые еще могли пригодиться Андре. Из дюжины отобранных Змеем, эти двое были наиболее физически развиты. Евлампий все рассчитал правильно, здесь в помощниках нужны были не альпинисты, а люди-лестницы. Не раз во время подъема он видел, как Кайс вставал на спину Андре, то на плечи, то на поднятые ладони, И тот ни разу не возмутился и не пошатнулся. Андре был несгибаем и прочен, как скала, на которой он стоял. Андре с самого начала трудился как вол, выполняя столько работы, какая не под силу была и двоим.
Змей кивнул в сторону расщелины, потом вверх, где на фоне неба, освещенного тусклыми звездами, виднелись прямоугольные очертания устья расщелины. Наклоняясь, шепнул Кайсу в самое ухо:
— Последний рывок остался. Сущий пустяк. Похоже, расщелина выходит прямо на вершину.
Посмотрев на гребень, Кайс молча кивнул. В этот момент, тяжело дыша, буквально как загнанная лошадь через склон перевалил и Андре.
— Сняли бы вы сапоги, — посоветовал Змей. Подождал, пока товарищи вставят крюки, пропустят через отверстия и закрепят веревки. Два конца, длиной сто двадцать локтей, спускались вниз, где на уступе расположились остальные наемники диверсионного отряда.
Сняв сапоги, аккуратно привязав их к поясу и отцепив крючья, Андре привязал их к веревке, отстегнул обоюдоострый метательный нож в кожаном футляре, укрепленном на плече, и, взглянув на Змея, кивнул в ответ. Первые три метра все шло как по маслу. Упираясь спиной и ладонями в скалу и ногами босиком в противоположный край расщелины, Змей поднимался до тех пор, пока расщелина не расширилась. Сначала, растерявшись, наемник уперся ногами в противоположный ее край и вставил крюк как можно выше.
Схватившись за него обеими руками, нащупал пальцами ног неровность и подтянулся. Спустя мгновение пальцы его зацепились за осыпающийся край утеса. Привычными движениями пальцев Змей удалил с поверхности скалы почву, траву, мелкие камешки и наконец, добрался до коренной породы. Упершись коленом, осторожно приподнял голову и застыл как вкопанный, весь превратись в зрение и слух.
В темноте на фоне панорамы гор смутно вырисовывались плавные и резкие очертания холмов и ложбин. Зрелище это, поначалу нечеткое и непонятное, стало вдруг мучительно знакомым. И тут Змей понял, в чем дело. Именно так описывал капитан Реджинальд эту картину: узкая голая полоска земли, идущая параллельно утесу, позади нее — нагромождение огромных валунов, за ними крутые холмы с щебенистой осыпью у подножия.
Внезапно один из валунов зашевелился. До пятна было не больше восьми метров. Отделившись от земли, пятно это начало приближаться к краю утеса. Знакомая фигура — высокие штиблеты, блеск кольчуги под непромокаемой накидкой, высокий шлем. Часовой, привлеченный неясным шумом, наклонил голову, вслушиваясь в вой ветра и шум прибоя, и силился понять, какой же звук заставил его насторожиться. Оцепенение прошло, мозг Змея заработал вновь. Выбраться наверх равносильно самоубийству. Десять против одного, что часовой услышит, как он карабкается, и в скоротечной схватке будет иметь на руках все козыри, хотя ему достаточно просто крикнуть! Придется спуститься вниз. Но ведь ночью боковое зрение острее, чем прямое. Стоит часовому повернуть голову, и тогда конец: у края утеса имперец сразу заметит силуэт.
Затаив дыхание, Змей осторожно сполз вниз. Часовой продолжал идти, направляясь к точке в шагах трех от наемника. Змей спрятал голову, цепляясь кончиками пальцев за край скалы.
Ближе, подумал про себя Евлампий. Еще ближе. Когда до расщелины осталось два шага, Евлампий рискнул. Тяжелый метательный нож бесшумно рассек воздух и вошел точно в горло незадачливому солдату. Тот успел только схватиться двумя руками за горло и рухнуть вниз, туда, где сейчас бесновались волны Дольского залива.
Еще спустя час вся группа была поднята наверх. И отдыхала перед решающим штурмом.
— В живых никого не оставлять? — Кайс задумчиво вертел в руках свой здоровый кинжал. Проводя оселком по его острым граням.
— Язык нужен. Желательно командир или кто постарше. Молодых резать. От них толку никакого. Идем тройками. Первая тройка во главе с Андре. Вторая и третья мои. Кайс, ты замыкаешь.
Сам маяк представлял собой небольшой пригорок, окруженный низеньким метра полтора каменным заборчиком. За заборчиком тихо вякали собаки. А перед воротами виднелись фигуры трех часовых. Чуть дальше виднелась пара бараков и хозяйственные постройки. И наконец, лестница, ведущая на холм охранялась также сдвоенным караулом. Само здание маяка было пустынно и явно неухоженное.
— Трое при входе, два на лестнице. Итого пятеро. Одного я убил. Шестеро.
— Еще где-то четверо. Имперцы всегда десятками дежурят.
— Четыре смены по десятку и плюс полустоник с двумя или тремя своими телохранителями. Их около 45 человек.
— Многовато, Змей. — Встрял кто-то из простых бойцов. Андре тут же недовольно заворчал и легонько пнул говорившего по затылку.
— Цыц курва. — Наше дело мечами махать. А не мысли дурные высказывать.
Змей улыбнулся про себя и рукой указал направления атаки. Два барака по тройке на барак. Вход и собак возьмет на себя Андре. Кайс вмешается там, где туго. Ну а сам Змей предпочел действовать по обстановке.
Андре не подвел. Слаженный залп из трех арбалетов и солдаты при входе повалились на землю, роняя доспехи и оружие. Затем в атаку пошла первая тройка Змея. Два огромных пса умерли мгновенно, успев только злобно рыкнуть. Где-то раздался предсмертный крик и вновь защелкали тугие пружины арбалетов.
Кажущуюся тишину внезапно нарушил звон разбитого стекла. Из одного окна стремительно выпал имперец, обнаженный, но сжимающий в руках меч. К нему наперерез стремительно кинулся огромный Кайс. Короткий взмах и охранник маяка рухнул от могучего удара мечом плашмя. Первый язык был взят. Потом шум схватки стал нарастать, пока не превратился во всеобщий хаос.
Имперцы были отлично вымуштрованы и сопротивлялись как могли, стараясь подороже продать свои жизни. Но среди них не нашлось никого, кто мог хотя бы сдержать натиск Андре или Кайса. Не говоря уже о самом Змее.
Последней линей обороны стал маленький каменный домик, где оказывается жил полусотник со своим личным десятком. Здесь Змей потерял двоих. Их подстрелили из луков. Осатанев от столь тяжелых потерь, он сам повел на штурм свой отряд. Ярость и кровавая пелена от столь сладкого чувства смерти себе подобных захлестнула Змея с головой! Включив почти запредельную скорость, он ужом вертелся на узеньком пяточке входа. Трое солдат безуспешно пытались уколоть или хотя бы задеть верткого наемника. А он экономно жалил. Валя на пол последних защитников маяка. Через мгновения все было кончено. В живых из двенадцати нападавших осталось только семеро. Трое было ранено. В том числе и Кайс, схлопотавший стрелу себе в бицепс. Имперцы потеряли 43 человека, не считая трех пленных.
