— Здравия желаем Ваше превосходительство! — слитный рев тысяч глоток в ответ.
— Давайте, Александр Васильевич, посмотрим на гренадеров поближе.
Обходя строй, князь иногда задавал вопросы, смотрел состояние снаряжения, оружия. Все нижние чины, от совсем молодых до седых ветеранов-фельдфебелей, выглядели бодрыми и здоровыми. Амуниция подтянута, ружья блестят свежей смазкой, штыки сверкают на солнце. Желтые гренадерские погоны прочно пришиты к шинелям, ранцы чистые, все, что положено в них имеется.
Даже сапоги после семисотверстного перехода были в порядке.
Глядя как в ротных колоннах, плывет сомкнутая масса гренадеров, генерал Радзивилл восхищался состоянием полка.
— Прекрасный полк! Чувствуется, что полковник Корф, природный командир!
— Нельзя иначе, Лев Людвигович, полк имени светлейшего князя Суворова! Традиции!
* * *
Девятнадцатого июля, после бешеной шестидневной скачки на перекладных, генерал-лейтенант Ларионов и его начальник штаба князь Васильчиков прибыли в полевой лагерь. Взаимное представление генералов прошло буднично. Ларионов вполне доверяя князю Радзивиллу не стал проводить смотр обеим гренадерским и драгунской дивизиям. Отдав их командирам приказ на выступление завтрашним утром, Андрей Васильевич отпустил их. Командир драгунской дивизии, сдав командование князю Радзивиллу, принял от него улан. Такую "рокировку" Ларионов обговорил с Александром II. Кроме должности командира драгун, генерал-лейтенант Радзивилл стал заместителем Ларионова.
Лев Людвигович был просто ошеломлен от карьерного взлета вчера еще никому не известного полковника. Чин генерал-лейтенанта, Георгиевский орден на груди, и все за три недели! Неплохо так съездить в Петербург!
Откровенно говоря, князь таил надежду, что командиром корпуса назначат его. И это несмотря на то, что в телеграмме из Петербурга прямо и недвусмысленно сообщалось, что командир корпуса едет. Было у него такое, прямо-таки детское желание. Ведь получил он генерал-лейтенанта вне очереди. Значит, оценили его храбрость и безупречный послужной список? Впрочем, обижаться на Императора князь не стал, резонно посчитав, что Государю виднее.
Генерал-лейтенанты Крылов и Жерков, в общих чертах посвященные в события, произошедшие до прибытия их дивизий в Крым, удовлетворили свое любопытство, посетив бивуаки стрелковых батальонов и батареи Сибирской бригады. Назначение на должность командира армейского корпуса Ларионова, они восприняли спокойно. Возможность отличиться и получить столь почитаемую награду — белый эмалевый крест, вполне реальна, а там и карьерный рост не за горами.
Общегенеральский мундир Ларионова с галунными погонами вместо эполет не вызвал большого интереса у окружающих. А вот надетая утром в день выступления, гимнастерка с полевыми погонами произвело некий фурор. Приказ командира корпуса, переодеть нижних чинов в мундиры, а шинели сдать в обоз, вызвал переполох и головную боль у фельдфебелей и командиров нестроевых рот. На возражения генералов и полковых командиров о столь вопиющем нарушении указа Александра I, об обмундировании войск в походе, Ларионов показал им собственноручно подписанный Александром Николаевичем соответствующий приказ. Недовольство мгновенно утихло.
Войска, поднятые до восхода, после короткого завтрака с первыми лучами солнца выступили в сторону Евпатории, на соединение с седьмой резервной дивизией и девятой артиллерийской бригадой. Предстоял утомительный переход степью, по жаре.
Штаб у новоявленного генерала был очень скромный, кроме начальника, еще четыре офицера, два писаря. Десяток нестроевых, обеспечивали повседневные нужды, да повар с помощником.
Охрану штаба осуществляла сотня казаков, из которой половина была из шестнадцатого года, а вторая из пятьдесят первого Донского полка.
Станичники быстро сдружились, благо родные хутора и станицы Всевеликого Войска Донского, были для обеих половин сотни одни и те же. Сейчас казаки пели походную.
В девяносто третьем годе маневры да начались
Там шли донцы с похода, чтоб Вислу переплыть
Ура! Ура! Ура!
Донцы песню поют
Через речку Вислу на кониках плывут
Ура! Ура! Ура!
Донцы песню поют
Через речку Вислу на кониках плывут
— Удивительное дело, Андрей Васильевич, казаки совершенно не смущаются тем положением в котором вы все оказались.
— Им, наверное, проще, чем остальным. Они уже встретили земляков, некоторые даже родственников, мне хорунжий говорил. А что касается высоких материй, поиска смысла произошедшего, так они вполне доверились отцу Зосиме, перст божий!
На той сторонке Вислы построен был бухвет
Закусок, пива много, девчонок только нет
Казаки приступали бухветы проверять
Порожние бутылочки туды-сюды летят
— Кстати, о родственниках, мне князь Радзивилл рассказал, что казаки после побоища умудрились французскую повозку с вином на свой бивуак утащить, он послал туда есаула Прянишникова навести порядок, так тот пропал. Пошли искать, а он сидит с казаками у костра, песни поет. Оказалось среди ваших, нашелся его то ли двоюродный, то ли троюродный внук, сам черт не разберет степень родства.
— Вполне вероятно. А что с вином было?
— То, что казаки до его приезда не выпили, он честь по чести представил Радзивиллу. Вино которым он нас угощал, то самое.
— Нравы казаков по-моему ничуть не меняются. Что при Алексее Михайловиче, что при Александре Николаевиче. Взять добычу и продуванить оную. Традиции!
Красавица Маруся веселая была
Всю сотню обслужила, наутро померла
— Ну вот, Виктор Илларионович, до женщин дошли. Поговорили мы с вами о вине, а про дам Радзивилл ничего не рассказывал? А то, эти ухари вполне могут и Маруську какую-никакую умыкнуть.
— Бог миловал, я поинтересовался у князя, как тут наша вольница себя вела. Кроме этой злосчастной повозки, других происшествий не было.
В девяносто третьем годе маневры да пронеслись
Все унтер-офицеры домой понеслись
Ура! Ура! Ура!
Донцы песню поют
Через речку Вислу на кониках плывут
Ура! Ура! Ура!
Донцы песню поют
Через речку Вислу на кониках плывут
Колонна остановилась. Нижние чины с удовольствием опустили ружья к ноге, послышались разговоры, шутки, раздался смех.
— Видно какое известие получили, — хмурясь, сказал князь Васильчиков, — а вот и вестник.
К группе штабных подскакал один из казаков передового дозора на храпящей, роняющей пену лошади.
— Ваше превосходительство! Неприятель впереди!
— Далеко?
— Никак нет! Вовсе близко, верст семь.
— Пехота? Кавалерия?
— Их благородие, господин сотник сказали кавалерия французская и басурманская.
— Французы и турки. Много?
— Много, Ваше превосходительство, но точно не видено. А лагерь большой.
— Спасибо, приказной! Иди коня выводи хорошенько.
— Рад стараться, Ваше превосходительство! Не сумлевайтесь, я своего Грача ...
— Иди, иди с Богом.
— Мне, Андрей Васильевич так и казалось, что мы слишком мирно идем. Тихо слишком, не к добру это.
— Ничего! Передайте казакам, пулей сюда командиров полков, бригад и батарей, да пусть подполковника Ремезова не забудут.
* * *
— Господа! Время дорого, Александр Васильевич, у вас головным Малороссийский полк?
— Точно так.
Стройте его в каре во-о-н там! — Ларионов показал место на левом фланге, — Только быстрее, остальные полки пусть строятся на местах где сейчас стоят, артиллерийскую гренадерскую бригаду, развернуть по-батарейно между каре. Исполняйте господа!
Командиры дивизии и артиллерийской бригады, вскочив в седла, ускакали к своим частям.
— Теперь Вы, Петр Ильич, дайте команду развернуться батальонам на этом рубеже, пулеметную команду на правый фланг, боюсь гренадеры не успеют перестроиться. Батарею в центр и прикройте ее ротой. Повзводно между орудиями.
— Слушаюсь Ваше пре...
— Оставьте, Петр Ильич!
Суматоха, поднятая выполнением распоряжения командира корпуса, имела совсем непродолжительный характер. Люди были опытны, необученных новобранцев совсем не было. Бегущие во весь дух малороссийцы устремились на фланг, артиллеристы, занимая места указанные командирами, готовясь открыть огонь, лихо снимали орудия с передков.
Стрелковые батальоны разбегались в стороны от центра, где стояли уже готовые к стрельбе трехдюймовки. Время стремительно убегало, на горизонте появились конные массы неприятеля.
Ларионов и Васильчиков заняли крошечный пригорок по соседству с третьим орудием батареи капитана Субботина. К флангам проскакали пулеметные двуколки, сопровождаемые бегущими номерами. Издали послышались команды:
— Пулеметы на катки! Вперед! Занять позиции!
— Успеем, Андрей Васильевич? Он, кажется уже в галоп перешел! — Васильчиков, уже успел "заразиться" от Ларионова и теперь называл неприятеля "противник" или "он".
— Успеем.
Видя, как нервничает его начальник штаба, Ларионов добавил:
— Не нервничайте Виктор Илларионович, в пятнадцатом году, сто пятьдесят третий Бакинский полк, расстрелял турецкую кавалерийскую дивизию как на учениях.
— Так полк это четыре батальона, а не два, да и одна дивизия всяко меньше, чем сейчас противника. Тут все пять будут!
— Ничего, гренадеры фланги прикроют, у нас батарея и пулеметы имеются. Бог не выдаст, ...
— ...свинья не съест.
Стройные линии вражеской кавалерии, двигавшиеся рысью, переходя в галоп по сигналам рожков, ломались и уже не держали равнения. Люди и лошади переходили ту черту, когда еще можно остановиться и повернуть. Тусклое сияние поднятых сабель и палашей, пики с флажками переходящие в горизонтальное положение, дрожащая земля от топота множества копыт и крик атакующих сливавшийся в неразличимы вой, все это давило на психику.
В рядах гренадерских полков многие крестились и шептали молитвы. Стрелки застывшие в длинных шеренгах развернутого построения стояли молча ожидая команд ротных командиров.
Эскадроны драгун и сотня казаков встали с гренадерами. Готовясь контратаковать.
* * *
Началось!
— Рота! Заряжай! По неприятелю! Прицел двенадцать! Первая шеренга с колена! Целься! ПЛИ!
Размеренные залпы винтовок, тонули в грохоте выстрелов трехдюймовок, темп стрельбы которых, достиг десяти выстрелов в минуту. Капитан Субботин применил довольно редкий способ стрельбы — "на рикошетах", что сразу сказалось. Каждый снаряд, одним махом прорубал просеку в эскадронах.
На правом фланге, заговорили пулеметы кинжальным огнем выкашивая атакующих, те дрогнули под губительным огнем, стали падать лошади, люди, перед позициями пулеметчиков стремительно стал расти выл из трупов. Всадники изо всех сил натягивали поводья, пытаясь остановить разгоряченных лошадей. В течение короткого времени на правом фланге, осталось поле устланное телами людей и лошадей.
В центре случилась неприятность, во втором орудии сорвался выстрел, и пришлось вынимать не выстреливший снаряд, а в третьем орудии практически одновременно разорвало гильзу в патроннике орудия. Пока расчет выколачивал ее, на расстояние в пятьдесят саженей, сумел приблизиться вражеский эскадрон.
Командиры взводов пехотного прикрытия практически одновременно закричали:
— Пач-к-и-и!
Сосредоточив на этом эскадроне огонь, сто восемьдесят стрелков буквально за полминуты перебили отважных французов. Только бегающие без всадников, призывно ржущие кони оставались живыми на этом "пятачке".
Орудия исправлены и наведены в надвигающуюся массу.
— Картечь!
Три залпа, и местность впереди опустела только крики раненых и визг лошадей, немногие удаляющиеся всадники.
Атака турецкой кавалерии на каре Малороссийского гренадерского полка, ни к чему не привела. Встреченные залпами и стальной щетиной штыков, турки предпочли развернуть коней.
* * *
Запись в журнале боевых действий 1-го армейского корпуса.
"Июля двадцатого дня 1855 года. У м.Карача-Иляк, в 4 ч. пополудни колонны 2ой гренадерской дивизии и стрелковых батальонов атакованы французской и турецкой кавалерией. Успев развернуться стрелковые батальоны, имея на флангах пулеметы и артиллерийскую батарею в центре, сосредоточенным огнем уничтожили и частично рассеяли неприятеля. Выстроенный в каре полк Малороссийских гренадер отбил нападение с фланга. Французский генерал де Алонвиль по словам взятого в плен адъютанта, застрелился на поле, где легли его люди. Взяты трофеи и пленные".
Глава 37. От Карача-Иляка к Евпатории
— Итак, господа военный совет, после столь доблестной победы в полевом бою, перед нами очередная задача, а именно, выполнить повеление Его Величества, вскрыть этот гнойник — взять Евпаторию. То, что произошло вчера, можно расценивать только как репетицию. По имеющимся сведениям, полученным от пленных, а также ... хм, из других источников, численность и состав войск противника находящихся в городе, известны довольно точно. Князь Виктор Илларионович, сейчас об этом доложит, равно как и историю предшествующей борьбы. Потом вы сможете задать уточняющие вопросы, далее будет перерыв, ну а, собравшись к трем пополудни, вы выскажете свои соображения и будем вырабатывать диспозицию. Если есть вопросы сейчас, прошу высказываться.
Ларионов обвел глазами собравшихся командиров дивизий, бригад и полков. Руку поднял генерал-майор, стоявший во главе седьмой резервной. Дивизия подошла к месту боя уже ночью, а с утра ее нижние чины совместно с участниками боя, копали братские могилы для погибших людей и ямы скотомогильников. Удовольствия, от того, что полки, вместо участия в бою вынуждены заниматься работой могильщиков, у него не было, чего он и не скрывал.
— Генерал-майор Попов, командир первой бригады, командующий седьмой резервной дивизии. Ваше ...
— Простите, перебью Вас, Ефим Осипович, господа, давайте без чинов! Хотя это и против правил, но ... без формальностей. Продолжайте, пожалуйста.
— Вопросы сбережения здоровья нижних чинов и их санитарного состояния, всегда решались в конце, но ... Я вот, что хотел узнать, Андрей Васильевич, как быть с заболевшими? У меня, во второй бригаде, Витебского егерского семь человек слегло с подозрением на дизентерию. Думаю и у остальных есть в полках такие случаи. Надо срочно предотвратить распространение заразы.
Раздались голоса, подтверждающие генералом Поповым.
— Вы совершенно правы, Ефим Осипович, солдат надо беречь. Всех заболевших немедленно в карантин, собрать на лазаретные линейки и отправить в Армянский Базар, туда подошла дружина Владимирского ополчения и будет открыто второе отделение Крестовоздвиженской общины. Будут лечить больных и раненных в Крыму. Виктор Илларионович, распорядитесь.
Пока начальник штаба, выйдя из палатки офицерского собрания, отдавал приказ одному из штабных офицеров, Ларионов продолжил.
— То, что я сейчас вам всем скажу, не составляет большого секрета. Готовится указ Его Величества, в котором будут объявлены меры по улучшению гигиены в войсках. Всего перечислять не буду, в наших условиях можно реализовать только самое элементарное. Передайте строжайшее указание командирам рот, проследить, чтобы нижние чины сырой воды не пили, только кипяченую. Пусть также предупредят, чтобы немытые фрукты и овощи в рот не тащили.
