— Руку открой. От локтя, чуть выше-ниже, — попросила Катрин.
— Да там тоже самое, — фельдшер поддел финкой рукав. — Вот, вроде еще одной фуфайки. От кистей, до самого, извиняюсь, причинного места.
— Ладно, там любопытствовать не буду, — кивнула Катрин, разглядывая руку, сплошь покрытую сине-красным узором. Если и имелась на покойном когда-то та характерная служебная номерная татуировка, забили ее сложным рисунком прочно и надежно.
— Что будем делать? — Москаленко, морщась, смотрел на труп.
— Покойников — в штабную колымагу и в наш подшефный морг. Я съезжу с телами. Двух сопровождающих выдели. Сами возвращайтесь в Смольный. Найдешь товарища Островитянскую, в двух словах опишешь ситуацию и передашь, что она мне нужна в морге. Пусть сразу катит туда.
Прапорщик кашлянул:
— Я-то передам. Но товарищ Островитянская, она... Там сейчас на Зимний выступают. Товарищ завотделом занята по горло.
— Передашь, что нужна в морге, — повторила Катрин.
Москаленко поспешно оправил ремень с оружием:
— Виноват, не учел нюансы.
— Да ладно тебе. Это исключительно ввиду экстренности ситуации. Так-то товарищ Людмила у нас, несомненно, выше званием. Соблюдаем субординацию. Кстати, Василий хорошо отработал. Будет время, передай благодарность.
— Понял. Слушай, давай я с тобой отделение отправлю? Все как-то надежнее. Ты же не совсем в форме.
— Доеду. Да и на месте наши есть. Ты поскорее Островитянскую извести. Время поджимает. Телефонировать бы, да тут связь... очень малой секретности.
Забрав трупы, штаб-кунг, покатил в знакомый приют смерти. Катрин качалась на скамье, смотрела на накрытые мешковиной тела и пыталась анализировать. Понятно, что следствие опять пошло на поводу у противника. Понятно, что попали в недурно подготовленную засаду. Понятно в кого именно стреляли. С Москаленко эту сторону событий обсудить толком не успели, но прапор тоже все понял. В здешней ситуации, кто охотник, а кто дичь разобрать трудно — роли меняются часто и хаотично. Собственно, служить мишенью тов. Мезиной не впервой. Но отчего все так тщательно готовили, возились, бережно выводили под прицел? Гораздо проще застрелить на улице или в том же Смольном. Странный выстрел. Знали что в бронежилете? Это вряд ли. Судя по всему, убивать не хотели. Область бедра и колена — ранение серьезное, но не летальное. Вот же суки. Но для чего? Захватить живой? Малореально, кругом полно бойцов, не отдали бы, это сходу просчитывалось.
— Товарищ капитан, разрешите вопрос? — прервал молчание спутник-автоматчик.
— Давай.
— Так кто они такие? — 'попутчик' кивнул на тела. — Понятно, что секрет, но хотя бы приблизительно?
— Оттого и секрет, что мы не знаем. Рвут нить, гады. Надо бы напрячь разум, сопоставить факты, да времени не хватает. Может, завтра выдохнем, сосредоточимся.
— Да, день-то сегодня какой будет. Вернее, ночь, — боец улыбнулся.
Это верно. Для бойцов 60-х — исторический День. Собственно, так и есть, с этим не поспоришь. А тут, то за ногу эгоистично испереживаешься, то за ухо. Одолевают мелкособственнические инстинкты.
Громоздкий грузовик осторожно зарулил в ворота морга. Боец помог подбитой начальнице спуститься на землю и прокомментировал:
— Трудное заведение, как в первый раз заглянул, аж дрожь пробрала. А вчера стоял тут в карауле, притерпелся. Дело тяжкое, но нужное.
— Именно. Тем более, мы сегодня на эту ярмарку со своим товаром, — Катрин похромала внутрь.
— Вид у вас, госпожа Мезина... Внушаете серьезные надежды, что скоро к нам пожалуете на общих основаниях, — поздоровался бессменный лохматый врач.
— Нет уж, меня пусть по месту жительства положат-обмоют, — пробурчала шпионка и объяснила ситуацию...
— Осмотр тел, конечно, проведу, — заверил доктор. — Для вас, Екатерина Олеговна, все что угодно. Но с отдельным помещением для вновь прибывших — извините-с. Попросту нет мест, сами знаете.
— Вопрос не общей организации, но безопасности, — пояснила Катрин. — Пусть на полчаса, но нужна отдельная комната. И отогнать всех лишних.
— Могу свой кабинет предложить, — анатом принялся убирать завал бумаг со стола. — Но разогнать всех посетителей... Разве что револьверной пальбой.
— Да, проблема. Ладно, в машине процедуру проведем. Глянете клиентов прямо там?
— С превеликой готовностью.
Катрин вышла, попросила у бойцов закурить, но тут во двор влетел 'лорин-дитрих', из почтения к скорбному месту вполсилы заскрипел тормозами. Высадилась энергичная и очаровательная товарищ Островитянская, сходу обвиняюще ткнула пальцем:
— Допрыгалась, Екатерина!? А тебя предупреждали!
— Ладно-ладно. Ничего катастрофичного. Кроме результатов операции. Как раз по этому поводу тебя и побеспокоила.
— Да я примерно догадалась, — без особого восторга кивнула оборотень, извлекла из своего бездонного под-карманья английскую булавку и пришпилила оборванный ворот напарницы. — Между прочим, такой подход слегка унизителен. Вроде как завотделом, пользуюсь определенным уважением, дел уйма, а тут работай на четверть ставки примитивной ищейкой.
— Кто виноват что твое чутье в этом городе вне конкуренции? Вы уж сделайте одолжение, товарищ Островитянская, введите запашок в свою личную картотеку.
— Еще и измывается она! — возмутилась Лоуд. — Ладно, полезу нюхать мертвяков. Я, между прочим, за дело всей душой болею, хотя и не подставляю ляжки под шальные пули.
Товарищ оборотень забралась в кунг и приступила к экспертизе. Катрин, дабы не мешать исследованиям, присела на подножку грузовика.
Процесс много времени не занял, Лоуд спрыгнула на бренную грязь двора, заложила руки за спину и принялась прогуливаться вдоль борта машины.
— Что, так неоднозначно? — осторожно уточнила Катрин.
— Как сказать. Мы, люди и нелюди науки, предпочитаем не делать скоропостижных выводов. Обоняла я тщательно — запахи свежие, это ты правильно сразу же меня вызвала. Несомненно, у нас тут гомо сапиенсы, несмотря на разрисовку. Но! Во-первых, они на наркотиках или не совсем были здоровы. Определенно — морфий.
— Ну, это здесь случается. Давеча о кокаине речь зашла, нынче морфинисты.
— Случается. Здесь все случается. Некоторые вот специалистов, не закончивших мысль, перебивают.
— Пардон. Я в дискуссионном порядке.
— А вот не надо этого! — нервно потребовала оборотень. — Тут наука — материя строгая, не требующая непременных препирательств. Мы вот только что с товарищем Даном, Либером и Мартовым[7]... дискутировали. Возникли явные разногласия по процедуре открытия Съезда. Так бы херами и обложила, а потом ножичком по глотке. Оппортунисты, либероиды и шмондюки!
— Виновата, не учла напряженности политического момента.
— Именно! Я уж подумываю, не перейти ли мне в вашу боевую секцию. Видят боги, у вас там вреднее для слуха, но полезнее для нервов. Вообще политическая борьба — крайне изнуряющее занятие, — товарищ Островитянская тяжко вздохнула. — Так вот, кроме следов морфия и странного отсутствия признаков любого алкоголя — согласись, настораживающий аспект — в букете присутствует еще что-то. Сейчас впопыхах выделить и определить не берусь. Но это нездешнее.
— Что, есть вероятность? — с упавшим сердцем уточнила Катрин.
— Вероятность всегда есть. Мы же ходим по мирам. И при всей нашей исключительности и незаменимости, уникальной данную способность назвать нельзя. Но ты не паникуй раньше времени. На наши, как вы антинаучно выражаетесь, 'Эльдорадские' запахи тут один намек. Скорее, какой-то вариант поскакучих прохиндеев по типу дурачка Ганна или твоего есаула.
— На тех шмондюках татуировок нет.
— Я и говорю: развели проходной двор. Те сюда, эти отсюда. Сплошные Пришлые, дыхнуть негде. В общем, нужно анализировать. О, наследничек заявился! — оживилась оборотень. — Я уж хотела спросить — в 'Кресты' вы его упекли, что ли?
Во двор морга въезжал Гру. На велосипеде юный шпион сидел так себе, вихлял рулем, вот с трудом обогнул глубокую лужу.
— Где пропадал, поганец? — поинтересовалась любящая маманя.
— На крышах, — исчерпывающе объяснил мальчишка.
— Карлсон педальный. Польза-то была? — требовательно прищурилась оборотень.
Гру с облегчением спешился, достал из кармана чуждый этому небу и эпохе фотоаппарат:
— Ну. Улики.
Катрин листала фото: винтовка — маузер-98, с хорошей оптикой, но вполне законной, аутентичной... патроны и гильзы, крупным планом, но разглядеть на крошечном экране сложно. Похоже, пули не совсем стандартные. Что-то черное, практически неразборчивое. Вот оно еще крупнее, подсвеченное фонариком, но все равно не разобрать.
— Это чердак стрелков. Они фотоснимок сожгли, — пояснил Гру. — Были еще бумаги, но те — в полные пепел. А фото горит иначе, цифры на обороте видны.
— Цифры — это настораживает. Я вообще шифры не терплю. На них глядишь и безмозглой себя чувствуешь, — раскритиковала сомнительную улику оборотень.
— Тут не столько безмозглой как слепой себя чувствуешь, — заметила Катрин. — Абсолютно ничего не видно.
Мальчишка молча вынул из кармана блокнот, развернул.
Шпионки пытались осознать столбики цифр, очевидно, переписанных с фото-пепла зорким следователем.
— Видимо, что-то вычисляли, — сообразила Катрин. — Вторая запись оборвана.
— Отгорело напрочь, — пояснил Гру. — В первом уравнении высчитывали дистанцию и угол. Высота объекта — 180. Система метрическая.
— Что у нас здесь в Питере такое высоченное в 180 метров? — задумалась оборотень.
— Это я, — призналась Катрин. — Если в сантиметрах и снизу вверх. Они выстрел просчитывали. Молодец, Гру. Удивил. Не думала что у тебя такие склонности к математике.
— Нет, это у папани склонности, — довольно сумрачно пояснил мальчишка.
— Да, папаша Укс у нас малость двинут на алгебрах и геометриях. Вдолбил лоботрясу, — подтвердила Лоуд. — Вот, даже слегка пригодилось. Хотя и не понятно чем именно пригодилось. Что в Светлоледю целились, мы уже догадались. Кто и почему именно в задницу целил, остается глубокой математической тайной. Дрянь эта ваша алгебра — только все запутывает. Покойники и так-то попахивали неординарно. Теперь меня эта шарада будет отвлекать.
— Ну, они лаверкой пахли? — предположил Гру.
— Точно! — шлепнула себя по красивому лбу товарищ Островитянская. — Знакомо же пованивало. Нет, нужно завязывать с политикой. Глупею.
— Постойте, лавер[8] это же водоросль? — забеспокоилась Катрин. — Тамошняя?
— Она распространенная, — успокоил мальчишка. — Здесь, наверное, тоже есть. И в иных мирах.
— Гм, ну ладно. А как ты догадался насчет водоросли?
— Засада. Стрелки. Ждут долго. Сортиров на чердаке нет, — изложил логическую цепочку усидчивый мальчик.
— Вот тут молодец! — похлопала приемыша по плечу гордящаяся оборотень. — Можешь! А что Светлоледя носом дергает, так это не смотри. Она же человек, соображает натужно. Проникнется, не такая уж тупая.
— Нет-нет, я с глубоким уважением, — заверила Катрин. — Немного неожиданно, но на войне как на войне. Респект. Кстати, велосипед-то откуда?
— Ничейный, — не моргнув глазом, объяснил юный следователь. — Бросил кто-то под стрельбой. Хотел милицейским передать, так нету их.
— Ладно, раз и расшаркались и оценили, и поболтали, пора к делу возвращаться, — призвала Лоуд. — Как, товарищ Мезина, дашь нам революцию завершить? Новых срочных штурмов не требуется? Бронедивизион выдвигать и аэропланы вызывать не спешим?
— Нет, это терпит. Но раз у нас есть в резерве час-другой, может, попробуем закончить с покойниками? Если, допустим, привлечь интернациональные силы и использовать смежные научные подходы?
— Смежные? — слегка замялась оборотень. — Слушай, давай это как-нибудь позже? Послезавтра, к примеру. Обстановка упростится, время появится. Мертвяки подождут, им спешить некуда. Собственно, к чему нам вообще мертвяки в такой сомнительной плоскости? Подобные способы дознания противоречат революционно-процессуальному кодексу. И моим мировоззренческим принципам тоже не вполне соответствуют.
— Э, вот тут я не поняла. Трудно Прыгнуть, что ли? У меня с младшим поколением четкий договор — если очень нужно, то всегда пожалуйста.
— Прыгнуть не трудно. Хотя если они на воде болтаются... Но не в этом дело.
— А в чем?
Оборотень оглянулась на бойцов, на тактично отошедшего Гру, и шепотом призналась:
— Откровенно говоря, я твою невестку боюсь.
— Кого боишься?!
— Ее, ее боюсь. Рататоск вашу ненормальную. Можешь считать предрассудком. В конце концов, у меня было тяжелое детство, имею право на легкие фобии. Но, согласись, это антинаучно — разговаривать с мертвыми. Ладно бы еще изредка. А она постоянно с ними болтает. Меня такие стойкие отклонения пугают.
Похоже, Лоуд говорила вполне серьезно.
— Мне поначалу и самой не по себе было, — в некоторой растерянности призналась Катрин. — Но не до такой же степени. Она милая девушка. Ну, некромантка. Кто из нас без греха?
— Ничего себя 'грех'! С вами, с людьми, и с живыми-то беседовать — нужны железные нервы. А она с мертвыми общается и непрерывно! Я тебе точно говорю — старшего сына вы очень необдуманно женили.
— Ты это прекрати. Мы его не женили, он сам. И я тебе говорю — Ратка нормальная девчонка.
— Да как же нормальная?! Про нее врут ужастей побольше, чем про тебя, меня и Пятнистого Эшенбу, вместе взятых, — оборотень перешла на зловещий шепот. — Вы о внуках подумали? Это такие полукровки вырастут...
— Ратка вполне человек, вообще не дарк, пусть и со специфическими способностями. А полукровка у нас другой растет, и ты с ним в отличных отношениях.
— Сравнила! Гр-Гр — талантливый молодой человек, светлая серая голова.
— Так, стоп! — твердо сказала Катрин. — Давай мою семью в другой раз обсудим. Сейчас нам нужно дело додавить. Мне детей беспокоить тоже не очень хочется. Но придется. Не дури, нужно вызвать Ратку.
— Легко сказать. А если я в нервном состоянии с курса собьюсь? Я тоже живое и переживающее!
— Что тут нервничать? Я Рататоск с ее сопливого детства знаю — вот тогда стоило нервничать. А сейчас серьезная, спокойная молодая дама. Даже чересчур серьезная.
— Гм, 'с детства', понимаете ли... Тогда пошли вместе, — начала склоняться к непростому компромиссу межпространственная странница.
— О, боги, да что за день такой?! Я-то с удовольствием, но мне потом возвращаться трудно будет. И потом вид у меня...
— Умоем! — вдохновилась напарница. — И вообще тебе нужно перевести дух, расслабиться на полчасика. Кстати, у меня есть аспиринчик...
Следующие два часа шпионка провела в бессовестном отдыхе. (Время ориентировочное, поскольку часы, пистолеты и остальное оборудование было передано в дорожный мешок Лоуд — сама Катрин по старой памяти предпочитала Прыгать без металлов).
...'Квадро' огибал безлюдный мыс Орифии, погоды здесь стояли воистину средиземноморские, солнце порядком пригревало, но не палило. Финишировали нежданные прыгуньи точно — Катрин оказалась на ступеньках кормового трапа, знакомого до последней царапины. Хотя, нет, царапин с тех давних времен заметно прибавилось — не мудрено, экипаж вел насыщенную и интересную жизнь.
