— — -
Марина выслушала сообщение, и села на краешек дивана в своей комнате. Арлетт, увидев выражение её лица, побледнела.
— Не беспокойся, — сказала Марина, прикрыв на секунду глаза. — И я не буду беспокоиться. Так, чтобы за меня не беспокоиться.
Арлетт невольно улыбнулась — улыбнулась и Марина.
— Они пропали, — пояснила она, похлопав ладонью по дивану рядом с собой — присядь. — Ортем, Мари и Миранда. Так же, как они исчезли тогда, на улице, после концерта.
— Марина, тебе не нужно волноваться! Пожалуйста!
— Уже почти не волнуюсь, — Марина глубоко вдохнула и прикрыла глаза. — Нет, не зови доктора. Сейчас всё будет хорошо. Они вернутся. Они обязательно вернутся, — она ощупью нашла ладонь Арлетт, и сжала. — Ты лучше скажи, ты сама в порядке? Я не хочу покидать Рим надолго. Если что-то хочешь забрать, твои родители согласились, чтобы мы с тобой приехали и забрали. Есть что-нибудь очень дорогое для тебя?
Арлетт усмехнулась и поджала губы. До того злосчастного дня в больнице она считала, что у неё есть всё — ей предложили стать хозяйкой, её собственный магазин стал приносить достаточный доход. И ребёнок. Даже двое. Одно «но»: она не сказала, кто их отец — иначе, конечно, ей не сделали бы такого предложения, детей дросселей в Париже боятся даже больше, чем самих дросселей. Суеверие, но очень сильное, вопреки всем фактам. Теперь всё открылось и выяснилось... и у Арлетт нет ничего — никому она не нужна, а мать с отцом, едва узнав, кто был отцом детей, выставили из дому. Пошла ва-банк — и проиграла. Будь проклята та безумная с ножом!
— Ты сказала мне, что больше не волнуешься, — Марина сжала её ладонь сильнее. — Но я же чувствую. Не сейчас. У тебя будет время, чтобы всё оплакать, но не сейчас, пожалуйста. Хочешь что-нибудь забрать, или можем возвращаться?
— Нечего забирать, — Арлетт сумела отогнать слёзы и обиду прочь. — Можем ехать. Они вернутся? Все вернутся?
Марина кивнула.
— Он не оставит меня. Он искал меня двадцать лет, пусть даже для него это были дни, а не года. И нашёл. И всегда возвращается. И сейчас вернётся.
— Ты точно это знаешь? — Арлетт чувствовала, как спокойствие возвращается к Марине. Ещё несколько секунд назад Марина сама была испугана, очень испугана. И вот — ни следа испуга, уверенность и улыбка на лице.
— Я верю, — Марина открыла глаза. — Этого достаточно. Всё позади? Ничего не забыли?
Арлетт подумала ещё пару секунд. Да. Всё позади. Всё неприятное. До свидания, Париж... или прощай, как получится.
— — -
— Очень мило, — Мари увидела туалет — небольшое возвышение, кожаное сиденье... с широким отверстием. — Прямо как в лесу, значит — под кустик. Ортем, не оставишь нас на минутку?
Артём усмехнулся и прикрыл дверь в ванную комнату. Рискуют, конечно — а ну как его опять «накроет» и вытащит куда-нибудь? Но ведь не ходить же здесь, постоянно держась за руки! Ладно, чуть что — позовёт их. Что бы это ни было, на вид вполне настоящее. Там, внизу, где гости могли заплатить за комнату, никого не было — просто ключи висели на гвоздях, вбитых в деревянную стену. У Мари ещё оставалось несколько серебряных монет — оставила одну на стойке. Условность или нет — вдруг и здесь объявятся другие люди? Пока что всё выглядело декорациями, но очень достоверными. Артём пытался вспомнить, в каком из вестернов видел подобное, но все они пока что слились в условный, типовой, можно сказать, образ. И песня вертелась в голове. Точнее, музыкальная тема из «Хороший, плохой, злой». Артём усилием мысли прогнал тему. Явно есть некоторая закономерность: играет или вспоминает музыку — и потом случается этот перенос.
— Ортем? — позвала Миранда. — Мы закончили. Не хочешь посетить?
— Первое правило путешественника, — пробормотал Артём, вновь отворяя двери в ванную. Дамы и умыться успели. Не боятся, что в здешней воде...
— Нормальная вода, — Мари помахала детектором. — Ничего опасного. Пить её я не стала бы, надо вначале обеззаразить, на всякий случай. Но ничего опасного. Да, и что за первое правило?
— Не забудь посетить туалет перед тем, как отправиться в путь, — пояснил Артём и Мари с Мирандой рассмеялись.
— Не будем смущать, — Мари закрыла дверь. — Зови, если что.
«Туалет типа сортир», вспомнил Артём, и сам едва не расхохотался. Ладно. Что характерно, никакого запаха. И звука — куда всё девается? Даже если бы падало с большой высоты, всё равно был бы звук. Ладно, шут с ним со всем, не до этого сейчас.
Мари вошла внутрь, едва он отпер дверь.
— Простите, но мне ужасно любопытно, — пояснила она. — Знаю, что глупо, можете смеяться. Почему нет звука? И запаха? Ну не может же не быть запаха! Ну-ка...
Она взялась ладонями за сиденье — стульчак — и он неожиданно легко снялся. А под ним — нечто, похожее на таз. На вид — почти идеальная окружность, из яркого, полированного металла. Пустой, сияющий, чистый.
— Вот так дела! — глаза Мари широко раскрылись. — Чуяла, что дело нечисто! — и плюнула внутрь «тазика».
Плевок коснулся дна... и исчез. Словно прошёл насквозь — Мари протянула было руку, чтобы прикоснуться ко дну, но одумалась, судя по взгляду — не завершив движения.
— Сама понимаю, — сказала она, когда Миранда, запоздало, поймала её за локоть. — Можно и без руки остаться. То есть это бутафория, да? И куда они всё это дели?
— Мне лично всё равно, — поёжилась Миранда. — Теперь расскажи. Откуда ты знала про храм? Кто такой этот Марк Флавий?
Мари встретилась взглядом с Артёмом, и тот кивнул.
— Дроссель. Служил в Риме, пока его не начало перемещать — похоже, сюда. Его сочли дезертиром, сейчас думают, что он погиб. Он оставил записки, — она помахала картой памяти, и вернула её в карман. — Там сказано про его путешествия здесь. Никто не знает, что это и где. Похоже, что на другой планете.
— Как такое возможно?! — Миранда побледнела. Почти сразу взяла себя в руки. — Ладно. То есть у него есть записки об этом месте. Как отсюда выбираются?
— Хороший вопрос. Он пишет, что из храма его всегда переносило в одну и ту же комнату. Но мы не в комнату попали, а в этот странный город. И ещё он пишет: всегда под ногами такой диск. Переносит только между дисками.
— Телепорт, — пробормотал Артём. И пояснил, что это такое, и откуда он знает слово.
— Игры, — покачала головой Мари. — Никогда бы не подумала. Я бы вернулась к тому диску. Марк Флавий пишет, что они включаются примерно каждые тридцать три минуты, с секундами. Если стоять на диске, то перенесёт в следующий пункт.
— И сколько таких пунктов? — Миранда потёрла лоб. — Если честно, я уже есть хочу немного.
— Всего он насчитал девяносто три разных пункта, между которыми перемещался. Закономерности особой нет, но есть шанс, что мы доберёмся до его убежища. Ортем говорит, оттуда можно вернуться скольжением. Ну? Готовы идти?
— Готова, — Миранда потёрла лоб. — Минутку, сейчас всё пройдёт. Не могу до сих пор поверить, что мы на другой планете. И почему тогда пригодный воздух? И кто те люди, в храме? Что это за планета? Земля?
Артёму стало не по себе, едва вспомнил ту армию нечисти, на дне каменного мешка. Нет, только не Земля!
— Не думаю, — сказал он. — Во всяком случае, нет пока уверенности, что Земля. Надо разбираться.
— Стойте! — Мари подняла указательный палец. — Слышите? Мы не одни.
Салун ожил. Голоса, музыка, смех и ругань. Снаружи заскрипело, зацокало — все трое, не сговариваясь, подошли к окну, Мари отдёрнула шторы.
Люди — Артёма уже не удивили их наряды — точно, как в вестернах, люди в одежде времён Америки середины девятнадцатого века. Дикий Запад. Прогуливались, кто-то иногда проезжал — то в конной коляске, то верхом. Что за наваждение!
— Если я правильно понимаю его советы, не стоит смотреть им в глаза. Тогда не обратят внимания, — Мари посмотрела в глаза остальным. — Ортем? Командуй.
— Пошли, — Артём проверил, на месте ли кобура. Уж ей здесь точно никого не удивить. Вот только одежда... но должно сойти, не в пляжных костюмах. У Миранды домашние туфли, но выглядят вполне прилично, в таких здесь и по улицах можно ходить. — Держаться вместе, лучше за руки, в глаза не смотреть.
— — -
Внизу, у стойки, уже было людно — не протолкнуться. Артём, Мари и Миранда прошли к дверям без особого труда — никто не обращал на них внимания. Вокруг все говорили — но вслушиваться не хотелось, хотя язык казался понятным.
— Погодите, — Мари оглянулась, едва они вышли из дверей. — Нам нужна вода. Не знаю, как вы, а я уже пить хочу.
И, прежде чем её успели остановить, вернулась в заведение. Вышла через минуту, с увесистой серебристого цвета флягой в руке и вручила Артёму. Ого! Да там, поди, ведро воды вмещается, судя по весу!
— Погоди, сейчас пристегнём, — Мари поискала что-то на своём поясе, и вскоре флягу, за обе её ручки, закрепили за спиной Артёма — как рюкзак. — Нормально? Не бойся, я в глаза не смотрела. Представила, что я дома у себя и хочу взять с собой воды. И представь, так и сделали!
— Ты уверена, что там вода? — Артём посмотрел в её глаза. — Что её вообще можно открывать?
— Датчики молчат. Нечисти там нет, известных ядов тоже не нашлось.
— Ты когда успела проверить? — удивилась Миранда.
— У меня всё оборудование при себе, — Мари похлопала себя по запястью — по обшлагу. — Привычка. Никто и не заметил. Подождите! — и она вновь скользнула в двери салуна.
— Мне уже почти страшно, — прошептала Миранда. — Домой хочу. Что-то здесь неправильное, везде неправильное. Ненастоящее.
Мари вернулась почти сразу же.
— Идёмте, — указала она. — У меня таймер работает. Очередные тридцать три минуты будут минут через пять. Как раз дойдём.
— Зачем ты снова возвращалась? — поинтересовалась Миранда. — У меня мурашки по коже, не хочу туда снова.
— На лица посмотрела. Осторожно, не в глаза. Не обратили внимания? Я так и думала. Все мужчины вокруг — это Ортем, а все женщины — это мы с тобой. Примерно поровну. Возраст и всё такое разные, но точно говорю, там кругом одни мы. Ортем, у тебя камера включена?
Ещё бы. Это первое, что сделал — включил камеру, «глазок» которой выглядывает из кармана куртки, и проверил остальную телеметрию.
— Вот потом и посмотришь, убедишься.
— Не буду смотреть, — помотала головой Миранда. — Верю. Так что получается — нас скопировали? Взяли нас как образец, и скопировали?
Мари пожала плечами.
— Может, когда-нибудь узнаем. Что-то ноги стали быстрее уставать — у меня одной?
— Здесь сила притяжения немного сильнее, — напомнил Артём, поправив флягу за спиной. Плоская, удобная — как обычная карманная фляжка, только крупнее. Никогда такой не видел! — Вот он, круг.
— Теперь встаём все внутрь, берёмся за руки и ждём, — сказала Мари. — Марк Флавий бродил здесь один. В дневниках он писал, что с ним ещё двое или трое сюда попадали, но слушаться его не стали, и делись куда-то. Потом уже никто сюда с ним не соглашался.
— То есть здесь можем встретить наших охолов, — заключила Миранда. — Только этого не...
Вспышка. Они едва успели закрыть глаза, крепче схватились за руки. Вокруг стало тихо, сумрачно и прохладно.
— — -
В лаборатории оружейника стояли, глядя на экран его регистратора, лорд Тиберий Стоун, сэр Джеймс Батаник и доктор Арчибальд Ливси.
— Есть соображения, сэр Марцелл Катон? — поинтересовался лорд Стоун. — Одно я знаю точно: если сэр Ортем вернётся...
— Будем оптимистами, — перебил его оружейник. — Когда вернётся.
— Согласен. Когда сэр Ортем и его спутники вернутся, эту мелодию — эту песню — им лучше не исполнять. Может, это простое совпадение, но оба перемещения случились после того, как они её исполнили.
— Да, но на арене Колизея их не переместило, — возразил оружейник. — А там её исполнили трижды. Думаю, не всё так просто. И не забывайте: если верить запискам Марка Флавия, он один сумел выжить. Один — без помощи, без карты, безо всего. Репликатор он установил лет через пять после того, как построил себе убежище. Четырежды охолы сопровождали его — не доверяли, хотели проследить, куда это он отправляется — и только один вернулся живым — тот, что у нас в камере сидит, врач — и больше туда никто не совался. У сэра Ортема есть записи Марка Флавия, и есть помощницы. Будем надеяться на лучшее — а пока продолжим работать сами. Вкратце, сэр. Насколько я смог понять данные чёрных ящиков «Глубокого замка», последовательность команд на частоте нечисти начала отправляться по команде из ядра. Включена тем самым пультом, что был в нижней правой руке неизвестной нам формы нечисти.
— Как такое может быть? — осведомился лорд Стоун. — Нечисть запустила сигнал, который её же и уничтожил?
— Думаю, это «мёртвая рука», сэр, — указал оружейник на экран. — Сигнал был запущен, когда кнопку отпустили. Не нажали — отпустили.
— Получается, что нечисть нажала кнопку, а потом отпустила и запустила сигнал? — удивился сэр Джеймс, всё это время молчавший.
— Возможно. Или тот, кто нажал кнопку, в тот момент не был нечистью. Или там был кто-то ещё, чьих следов или останков мы не нашли. Точно не скажу, сэр. Сигнал, который подал Мишель Фурье, включил запасной вариант — выпустил яд в атмосферу.
— Но атмосфера там была пригодна для дыхания, — возразил сэр Джеймс. — Куда же делся яд?
— За семьсот лет успел деградировать, — заключил оружейник. — Точнее, за шестьсот тридцать, плюс-минус пять лет, это возраст останков Мишеля Фурье. Надо вычислять, но концентрация синильной кислоты в атмосфере убежища была не выше четырёх процентов. Со временем она превратилась в менее опасные соединения — пусть наши химики разберутся. Если хотите добрый совет, сэр Арчибальд, воспользуйтесь своим оптимизмом — поделитесь им с хозяйкой сэра Ортема, с его домочадцами. Им это не повредит.
— — -
— Чёрт, не взяла с собой читалку, — прошептала Мари. — Это то, что он условно назвал библиотекой. — Одно из самых опасных мест. Помню только, что когда включается освещение, надо замереть, не открывать глаза. Не издавать звуков. Запомнили?
— Есть читалка, — Артём снял с пояса электронную книгу. То, что нужно для выживания на чужой планете: электронная книга, пистолет с резиновыми пулями и светошумовыми зарядами, фляга с водой и флютня. Кому скажешь — ведь засмеют! — Держи.
— С ума сдуреть! — прошептала Мари. — Стойте внутри круга. Помню, что это он повторял чаще всего, что бы ни случилось — стойте внутри круга, там точно безопасно. Ну-ка... — она вставила карту памяти в гнездо электронной книги, включила её. — Сейчас, сейчас... Ой нет, простите! В библиотеке, наоборот, нельзя стоять внутри круга. Только когда горит свет! Выходим!
