— Это о чём же? — удивился Кован. Он не знал, что волчьи ведьмы умеют предсказывать, потому подумал, что Аррага наверняка просто что-то наболтала Беральду, а он по глупости своей поверил.
— Она сказала, что на Медвежье плато приедет девушка, которая будет искать Аурхуут, "Светлейшего", — Беральд поднял глаза на Кована и увидел, как вытянулся в лице его брат. — И вот посмотри — у нас в гостиной сидит княжна Леопардов и просит меня отвести её на священную для паладинов гору.
— Ну и попросила, и что с того? — пробормотал Кован, поёжившись. Ему было теперь не по себе, и мужчина почувствовал, что снова начинает побаиваться Аррагу. На что ещё была свободна эта волчья ведьма? Быть может, она и смерть предсказать может? Кован неожиданно понял, что безумно рад тому, что Аррага на стороне его брата. Пока она помогает Беральду, им всем нечего бояться. Но если вдруг женщина их предаст? Опаснее врага не найти на всём белом свете. Она смогла в одиночку убить двух старших медвежьих князей, и Тхан не успел даже ранить её, прежде чем вывалился из окна своей башни.
Беральд крутил в руках перо. В какой-то момент пальцы его резко сжались и сломали хрупкий материал пополам. От треска Кован вздрогнул и удивлённо посмотрел на брата.
— Аррага сказала, что девушка, ищущая "Светлейшего" — та, кто предназначена мне судьбой, — произнёс Берд. — Моя невеста.
Кован почувствовал, как в горле его встал комок, и приглушённо прокашлялся. Неужели Беральд действительно верит в эти сказки ведьмы? Всему есть предел. Можно верить в легенды о драконах, могучих вранах и сарках, огромных волках с оленьими рогами. Но чтобы кто-то вот так предсказал человеку, где и как он встретит свою любовь...
— Подожди, Берд! — пробормотал он. — Хочешь сказать, что Аррага просто вот так взяла и сказала, что эта девушка станет твоей невестой? И ты женишься на ней? Я не понимаю смысла.
— А чего его понимать! — воскликнул Беральд. — Нам необходимо наладить дружеские отношения с Западом. Брак с одной из западных княжон — прекрасная возможность добиться хотя бы переговоров.
— А её ты спросил? — фыркнул Кован. — Она тоже имеет право выбрать, хочет этого или нет. Да и с чего ты вообще решил, что должен жениться?!
— Не хочешь, чтобы женился я? Хорошо, женим тебя. Но что-то подсказывает мне, что у тебя уже есть спутница.
Кован мгновенно покраснел и, насупившись, отвёл взгляд в сторону.
— Мы напарники, не более, — пробормотал он, но Беральд лишь приглушённо хмыкнул в ответ.
— Оно и видно, — мужчина тяжело вздохнул. — Пойми, брат: я верю Арраге. Если бы она хотела мне зла, она бы уже давно меня убила. Но я всё ещё жив, как видишь. Так что, Кован? Ты на моей стороне?
Младший Сатарн неуверенно посмотрел на Беральда и недовольно забормотал. Он не любил, когда ему не оставляли выбора. "Есть только один путь" — этот девиз явно не подходил Ковану. Он вообще мало чем напоминал своего отца, брата или дядьёв. Словно был сам по себе, Медведь-одиночка, не подчиняющийся общим правилам. Но сейчас спорить с Беральдом не имело смысла. Устало вздохнув, Кован кивнул головой и пробормотал:
— Хорошо, брат. Я полностью доверяю тебе. Если это твой выбор, то так тому и быть. Мне послать письмо в Западный порт?
Берд расплылся в широкой улыбке и по-братски обнял младшего Сатарна.
— Это было бы очень мило с твоей стороны.
Кован приглушённо усмехнулся и, вывернувшись из объятий брата, вышел из кабинета. "Мило" — какое жуткое слово выбрал его брат! Словно младший Сатарн был не Медведем, а маленьким напудренным придворным мальчишкой. Недовольно забормотав, Кован поспешил выбросить эти мысли из своей головы. Нет, мужчина ничего не имел против Гвайр. Он знал, что Селека милая и хорошая девушка. Она станет прекрасной невестой, если, конечно, её отец даст добро на этот брак. Просто Ковану казалось, что княжне будет слишком опасно здесь, на Севере, вдалеке от родного дома. Что будет делать Беральд, когда Селека заскучает по родине? Но такова была судьба каждой женщины благородного происхождения в Фабаре — жениться на тех, кого выберет ей отец, ехать туда, куда прикажет муж, забыть родной дом, прошлую семью, посвятить всю себя человеку, которого совсем не знаешь, родить ему детей. Но у Селеки был железный характер. Она не станет скучать и мужественно примет все испытания, что свалятся на её голову. Такой она родилась. Но её отцу будет тяжело расстаться с единственным ребёнком в семье.
Выбросив из головы мрачные мысли, Кован отправился к птичьей башне. Как повезло, что из Гарнизона он привёл с собой несколько почтовых сельвигов прямиком из Саварга и Западного порта! Оставалось только надеяться, что птицы долетят до дома целыми и невредимыми. Но в воздухе мало кто мог сравниться в мощи и силе с этими хищниками. Даже соколы и орлы облетали их стороной, чтобы не ощутить на собственной шкуре всю прелесть острых когтей и загнутого крючком клюва.
* * *
Шла уже вторая неделя марта, а таны всё ещё не добрались до Шекрата. Кольгрим начинал беспокоиться. Небольшие стычки то там то тут заставляли войско варваров постоянно останавливаться, сворачивать в совершенно другую сторону, а то и вовсе отступать назад. Молодой Волк просил Хильду дожидаться Делаварфов на Северном тракте к концу марта, но сейчас князь понимал, что к этому времени таны доберутся только до Шекрата, а дорога назад потребует не меньше трёх недель. К тому же, Кольгрим до сих пор ни разу не получал писем от Хильды. Даже если девушка посылала их в Латир, ещё ни один гонец не добрался до войска варваров. Земли здесь были очень опасные, и таны сами говорили: "Уходя на войну, обрывай связи со всем остальным миром". Ни Эдзард, ни Свидживальд, ни Гертруда — никто из Трёх голов не писал письма в деревни своих кланов, своим семьям и знакомым. Для всего Латира они считались умершими до того самого момента, пока варвары не вернутся домой. Таков был суровый закон этих земель, и Кольгрим должен был следовать ему, если хотел стать здесь своим.
Были и радостные новости — число Серых волков стремительно увеличивалось. Одна из деревень, через которую проходили таны, встретила их радостными криками и предоставила головы предателей, насаженные на колья. Эдзард лично поблагодарил храбрых воинов, после чего предложил им присоединиться к одному из кланов. Молодой Улвир пришёлся местным жителям по душе. Они увидели в нём какой-то символ свободы и дикой силы — именно так сказал Кольгриму старейшина деревни. С тех самых пор у князя появился собственный военный отряд, который беспрекословно подчинялся ему и хорошо помогал в битвах остальной армии Делаварфов. После этого даже вечно недовольный Свидживальд стал относиться к Кольгриму более спокойно и терпимо. Он впервые назвал его просто "Серым", а не "Щенком", как раньше. Гертруда, услышав это как-то раз во время похода, широко улыбнулась и дружески толкнула Кольгрима в плечо.
— Ты больше не собака, — радостно воскликнула варварша и посмеялась над тем, как Улвир потирал ушибленную таким выражением дружеских чувств руку. — Кажется, Свидж наконец признал тебя волком.
— Я так понимаю, для тебя я всё ещё Волчонок? — пробормотал Кольгрим, и Гертруда усмехнулась:
— А как же? Маленький и неопытный Серый Волчонок. Расти и набирайся сил, и может быть, я тоже признаю тебя Волком.
После этого воительница пришпорила своего тяжеловоза и скрылась где-то впереди. Кольгрим проводил её пристальным взглядом и недовольно забормотал. Рыжеволосой варварше нравилось обращаться с ним, как с маленьким ребёнком. Словно Улвир был не волчьим князем и чужаком, а её младшим братом, за которым нужен был глаз да глаз. Но Кольгрим хотел, чтобы к нему относились, как к равному. И получалась такая глупая ситуация — Свидживальд его призирал, а Гертруда считала слабым и неопытным. Из всех троих танов Кольгрим чувствовал себя уверенно лишь рядом с Эдзардом. Этот старый мудрый варвар никогда не пытался унизить Улвира и помогал ему советами. Иногда князь даже чувствовал себя так, будто общался с родным отцом — настолько Эдзард был терпеливым, отзывчивым, но в то же время строгим и властным. Кольгрима даже не волновало, кем считал его старый воин: щенком, волчонком или волком. Варвар относился к нему, как к настоящему мужчине, и этого было вполне достаточно.
Когда войско вновь выехало на главную дорогу от Латира до Шекрата, солнце уже клонилось к горизонту. Кольгрим сильно устал, глаза его слипались. Сколько времени он уже провёл в седле? С самого утра. Была лишь небольшая заминка возле одной из рощ, когда дикие волколаки попытались атаковать отставших. Но и тогда Улвир не спешился. Всё это время молодой князь оставался на коне. Но несмотря на это он сейчас уверенно держался в седле и отдавал приказания ехавшим позади него воинам. Ракш снова скрывался где-то среди деревьев, появляясь время от времени только для того, чтобы перекинуться с Улвиром взглядами и исчезнуть. Странное поведение волколака стало для Кольгрима уже привычным, и он попросту не обращал на это никакого внимания.
Молодой князь уже клевал носом, когда впереди послышались крики, заставившие Улвира вскинуть голову. Он почти уснул в седле и сильно удивился, заметив суматоху среди воинов. Кто-то схватился за оружие и закричал на варварском языке непонятные молодому князю слова. Натянув поводья жеребца, Кольгрим оглянулся. Его люди шли позади и тоже нервничали.
— С дороги! — рявкнул кто-то.
Женщины, сбившись в кучу, испуганно проводили взглядом пронёсшийся мимо конный отряд.
— Присмотри за ними, — приказал Кольгрим Хролфу, а сам погнал своего чёрного коня следом за всадниками. Воин удивлённо посмотрел на своего князя и, отрывисто кивнув головой, обернулся к шедшим позади Серым волкам. Краем глаза Улвир заметил, как мелькнула мимо чья-то ярко-рыжая шкура, и через считанные секунды впереди показался Ракш. Волколак, в своём зверином облике, дожидался князя и нетерпеливо переступал с лапы на лапу. Когда Кольгрим догнал его, он склонил голову в коротком приветствии и оскалился.
— Понял, — Улвир кивнул ему в ответ и пришпорил своего коня. Молодой Волк уже не помнил, когда начал вдруг понимать Ракша без слов. В какой-то момент Кольгрим просто вдруг догадался, что значат все эти ухмылки, оскалы, рыки и поскуливания. Будто всю жизнь провёл среди волколаков и знал их язык. Быть может, так просто сказывалось на нём общество Делаварфов?
Оскал Ракша означал, что впереди что-то произошло, и это действительно оказалось так. Когда Кольгрим добрался до самого начала войска, он увидел, как несколько варваров, включая самих танов, столпились вокруг чего-то. Вытянувшись в седле, молодой Волк с трудом рассмотрел раскинувшееся на земле тело человека. Только этого не хватало, подумал Кольгрим и пустил жеребца ближе к толпе. Эдзард сидел на корточках рядом с трупом, Гертруда и Свидживальд громко спорили о чём-то. Пепельный Волк уверял своих товарищей, что это происки псов, и что им следует немедленно поворачивать на запад — к Новой Карле, в земли Койотов. Но другие таны не спешили соглашаться с ним и внимательно осматривали местность вокруг.
— Что произошло? — спросил Кольгрим, спрыгивая с коня на землю. Эдзард, не отрывая взгляда от истерзанного словно диким зверем тела, приветственно кивнул молодому князю головой и пробормотал:
— Как видишь, нашли труп. Один из местных жителей, но при нём не было оружия. Это явно не один из воинов Кервосов.
— Этот старик был друидом, — Свидживальд подцепил мечом висевшую на горле мертвеца цепочку с кулоном в виде белого медведя. Стоявшая рядом Гертруда сплюнула на землю и раздражённо заворчала. Кто мог убить мирного жителя, к тому же друида? Нет, варвары на такое не были способны. А Кервосам не было смысла убивать своих же людей.
Тяжело вздохнув, Кольгрим присел на землю рядом с Эдзардом и осмотрел труп. Судя по следам, что остались на теле убитого, это сделали звери. С чего вдруг Свидживальд решил, что здесь намешаны Койоты?
— Думаешь, что это были Койоты со своими собаками? — спросил Улвир, невольно морщась. Запах стоял такой, что нетрудно было догадаться, что труп уже начал разлагаться. Прошло не меньше трёх дней с тех пор, как он был убит.
— У Койотов нет таких огромных собак, чтобы оставлять подобные следы, — заметила Гертруда, прикрывая нос и рот ладонью. От запаха разложения женщину не мутило, как Кольгрима, но всё равно было неприятно. — Койотам больше нравится разводить мелких собачек, загоняющих кроликов и хорьков. На больших животных они не охотятся. У этого несчастного, как видишь, нет правой руки. Мелкая собачонка размером с мой сапог не сможет оторвать целую конечность за один укус.
Кольгрим внимательно осмотрел тело. Дикие звери не стали бы оставлять добычу, а волки никогда не убивали, если не были голодны. На рысей или ледобарсов это тоже не было похоже — они уносили в логово любую добычу, которую им удавалось поймать, и на людей почти не нападали, только если еды в лесах становилось совсем мало. Эдзард, впрочем, в собаках разбирался намного лучше своих товарищей и, внимательно осмотрев места укусов, пробормотал:
— Это был мастифф. Крупный взрослый кобель, — тан провёл пальцем по краям раны, указывая на ширину челюсти. — Таких выводят только в двух местах во всём Латаэне — в Матуле, землях самих Мастиффов, и на Береге костей.
После его слов ближайшие варвары тут же зашептались и невольно схватились за оружие. Берег костей — княжество Дельфинов, располагалось как раз под землями Кервосов. Если мастиффы оказались здесь, значит псари, которые их вели, тоже были в Шекрате. Что могло понадобиться Бакхартам, Дельфинам, на территории Оленей? Это княжество упорно звало себя Независимым восточным государством и никогда не подчинялось Псам.
— Я всегда знал, что эти чёртовы Олени когда-нибудь нападут на нас, — прошипел Свидживальд, пихая труп мыском ботинка. — Но не думал, что они выступят на стороне Псов так скоро.
— Кервосы всегда питали к нам неприязнь. А Корсаки, скорее всего, просто припугнули их полным уничтожением, — заметил Эдзард и поднялся на ноги. Кольгрим отступил назад, пропуская тана к его могучему коню, который даже рядом с чёрным жеребцом Улвира казался великаном. — Сейчас куда более важно не то, кто на чьей стороне выступает, а то, что наш враг намного сильнее, чем мы думали. Если Бакхарты помогают Кервосам, у нас серьёзные неприятности.
— Уберите уже этот труп! — рыкнул Свидживальд и вскочил на спину своему пепельному жеребцу. Тан всегда ездил без седла, и лошади слушались его беспрекословно. Кольгриму оставалось только удивляться его мастерству.
Несколько варваров оттащили труп в сторону, и таны вместе с Улвиром отправились вперёд. Ракш проскользнул мимо них и на мгновение задержал взгляд на Кольгриме, словно желая убедиться, что с князем всё в порядке. Мужчина лишь коротко кивнул ему в ответ и пустил своего жеребца лёгкой рысью. Рыжий волколак тут же скрылся где-то среди варваров, оставив молодого Волка наедине со своими мыслями. Улвиру вдруг стало не по себе, когда над их головами пронёсся чёрный ворон. Птица преследовала их с самых границ с Шекратом, и Кольгрим не раз замечал её на соседней ветке, когда останавливался подождать своих спутников. Ворона следила за ним и, громко каркнув, исчезала, стоило мужчине перевести на неё взгляд. И от этого становилось жутко.
