Глаза мне открыл — ну, или, по крайней мере, выдвинул единственное более-менее правдоподобное предложение, — Рэйден. Я случайно столкнулся с ним в дворцовых переходах после очередного сложного разговора и, не выдержав, выложил все причины дурного настроения. И повод для упрямства был настолько же прост, насколько и абсурден. По мнению демона, Тирзен просто боялся. Боялся, что все ценное и дорогое для меня теперь сосредоточено на другом материке, что я сразу же брошусь туда, если что-то произойдет, что даже если он последует за мной, то останется где-то на втором плане, что я забуду о нем. А на землях дроу, вроде как, он для меня — самое дорогое существо. Вот и старается удержать меня рядом с собой как можно дольше, полагая, что чем дальше от него выдуманная опасность, тем лучше он защищен.
Поначалу я только рассмеялся нелепым доводам, но когда вечером затронул эту тему, Тирзен как-то сильно смутился и постарался увести разговор в сторону, только зародив этим подозрения. Так родился мой коварный и не совсем честный план.
— Да, мы в Чеграре. На землях вампиров.
Даже несмотря на то, что он именно этого и ждал, Тирзен возмущенно взвился.
— А меня спросить тебе было лень? Хочу ли я на это побережье! Ты вообще понимаешь, что вся эта выходка может вылиться в политический скандал? Что фактически ты похитил принца крови?
Ответить я постарался очень спокойно и доброжелательно, хотя опять начал слегка раздражаться.
— Ты бы все равно не согласился, даже не зная, от чего отказываешься. И, кстати, твоего отца я предупредил, так что в случае непредвиденных ситуаций нас найдут.
— Все продумал, все учел, да? — Голос звучал как-то устало и обреченно.
— Не все. Я все же надеялся, что тебе здесь понравится. Расслабься, посмотри, какая вода, какой песок, и никого, кроме нас. Разве это не замечательно? Но если ты все еще против, мы вернемся. — Перекатившись на песок, я лег рядом, слегка касаясь ладонью его руки.
Какое-то время было слышно только шорох прибоя и редкие крики чаек; Тирзен лежал неподвижно, а я ждал. Ждал его ответа. Со страхами надо бороться. Но никто не сможет это сделать, кроме него самого. Я могу только подтолкнуть, показать дорогу. Но решиться он должен сам.
Наконец его пальцы чуть шевельнулись, крепко смыкаясь на моем запястье.
— Как мы, все же, здесь оказались? — Голос спокойный, с легкой нотой интереса.
Скосив глаза, я увидел, что он повернул голову в мою сторону и сейчас скользит глазами по телу, по песчинкам, прилипшим к мокрой коже.
— Рэйден помог. Ты был слишком уставший — да и успокаивающий отвар сыграл свою роль, — так что ничего не заметил, так и не проснувшись. Он открыл портал на побережье и дал ключ, который вернет нас обратно по первому желанию.
Тирзен только покачал головой, а потом больно укусил меня за ухо.
— Все равно я возмущен вашим самоуправством.
Я мягко потянул его на себя.
— Простишь меня?
— Куда же я денусь. — Тихий шепот. Губы почти касаются моих. Я первым сокращаю оставшееся расстояния, мягко целуя. Он окончательно расслабляется, но постепенно ласка становится жестче. Тирзен перехватывает инициативу, его ладони скользят по моим рукам. По коже вместе с прикосновением прокатывается песок, слегка царапая, еще больше распаляя. Поцелуи соленые, теплые, отдающие морем и солнцем, немного ленивые. Нам некуда спешить. Когда Тирзен отрывается от меня, я открываю глаза. Он смотрит куда-то в сторону. Прослеживаю его взгляд и вижу краба, который как-то выбрался из свертка и сейчас суетливо удирает в сторону прибоя. Так мы останемся без завтрака. Выскальзываю из-под принца и успеваю поймать еще одного беглеца, плотнее стягиваю ткань импровизированного мешка.
— Кстати, а куда ты дел мою одежду? — Тирзен стоит совсем близко, с любопытством разглядывая членистоногих.
— А зачем она тебе здесь? — Провокационно улыбнувшись, я притягиваю его к себе, одновременно выпутывая из простыни.
— А вдруг гости пожалуют?
— Это побережье не нужно никому, кроме нас.
Словно специально опровергая мои слова, рядом на песок прямо из воздуха падает Хьярти.
— Папа! — Ребенок чем-то возмущен до глубины души.
Утро определенно решило сойти с ума.
— Что ты тут делаешь? — Добавляю в голос чуточку строгости. — Ты сейчас должен быть на уроке у Мелания дар'О'Ррун.
Не знаю, чем маленький негодяй завоевал старого целителя, но когда совесть уже не позволяла мне просить Хармэ присматривать за сыном, он сам предложил мне взять этот груз на себя. Ребенок тоже был не против. Лаборатория лекаря, заставленная разнообразными колбами, завешенная пучками трав и другими ингредиентами, полная диковинных приборов и просто интересных вещиц, притягивала любопытного барса магнитом. Дроу же только поощрял этот интерес, как бы вскользь рассказывая, что и для чего нужно.
— У него неожиданный паци... пациент. — Сбившись на новом сложном слове, Хьярти вернул разговор в нужное ему русло:
— Папа! Они сказали, что я слишком мал, чтобы кататься на лошади!
Признаться, я не то чтобы был сильно не согласен с этими неизвестными безумцами, решившими что-то запретить моему приемному сыну, но если я хотел, чтобы хоть какие-то надежды на отдых сбылись, вопрос надо было решать быстро.
— Кто они? — Все же личность обидчиков нужно было выяснить. Сын совершенно не делал различия между слугами и знатью, хотя мне не единожды закрадывалось подозрение, что на самом деле он прекрасно понимает, кто есть кто.
— Вот они!
Захлебнувшись недоуменной фразой, я осознал себя в императорской конюшне. Без одежды, с мокрыми волосами и прилипшим к телу песком. Посол с ужасного континента во всей красе. Рядом нервно закутывался в простынь Тирзен. При этом он даже попытки не сделал поделиться со мной тканью. Старательно задавливая слегка истеричный смешок, я спешно активировал амулет с одеждой. И если натягивать брюки сейчас было бы глупо, то вот замотаться в плащ мне никто не мешал.
Напротив стояли конюх и Эрил'лель, до этого неспешно оседлывающий лошадь. Кажется, эльфы были шокированы нашим внезапным появлением даже больше, чем мы сами. Старательно делая вид, что ничего особенно не происходит, я вежливо обратился к бывшему подчиненному.
— Капитан, неужели Вы не поделили с моим сыном лошадь? — Показывая улыбкой, что это шутка и проблем возникнуть не должно, лениво прислонился к деревянной перегородке между стойлами.
— Но, Советник — то есть, я хотел сказать, Лорд Посол, — Хаяши не подпускает к себе никого, кроме Его Высочества и главного конюха.
Я бросил внимательный взгляд на Хьярти, отмечая смущенно закушенную губу.
— Неправда. Он меня любит. Я ему морковку принес. — С детской непосредственностью, мальчишка достал из кармана небольшой корнеплод.
— Ну, тогда пойди и угости Хаяши ею.
Получивший разрешение ребенок тут же побежал к последнему стойлу, где обитал строптивый жеребец. Немного встревоженные, мы пошли следом. Все же конь действительно обладал злобным характером. Но в этот раз он действительно благосклонно принял угощение, а потом игриво ткнулся мордой в детское плечо, при этом ехидно кося глазом в сторону хозяина.
— Раз проблем больше нет, Хьярти, возвращай нас туда, где нашел. — Идти в таком виде искать Рэйдена, да еще и рассказывать, что к чему, мне как-то не хотелось.
Но ребенок вдруг отказался.
— Не буду. Мне одному тут скучно. А вы сейчас не заняты. — И ведь даже не поспоришь.
— Хочешь с нами? — Я с легким удивлением глянул на Тирзена.
— А как же Хаяши? Мы с ним договорились идти гулять.
— Возьмем и его с собой. — Надеюсь, конь переживет жару тропического пляжа. — А еще я научу тебя ловить крабов.
Кажется, именно последнее условие склонило чашу весов в нужную сторону. Маленький тиран благосклонно кивнул. Со вздохом осматривая всю нашу компанию, я пытался понять, куда катится мир.
Луназель.
Кабинет Эленандара. Здесь почти ничего не изменилось. Разве что вместо плотных занавесок теперь колышется легкий шелк. Он пропускает солнечные лучи, слегка приглушая их, и не дает вечерами прорваться в ночной мрак свету свечей и магических шаров. Кабинет. Эта комната в последнее время стала практически личными покоями нового Хранителя. А заодно и моими. Вечно заваленный докладами и отчетами стол, графин с водой и легким вином, непременный поднос с легкими закусками. Энеалису некогда отвлекаться даже на еду. Он с головой ушел в новые обязанности. И меня начинало это пугать.
Вот и сейчас мой эльф обложился бумажками и счетовыми книгами, бормоча себе под нос ругательства. Раньше он и слов-то таких не знал. Ну, или не употреблял. За несколько дней он смог стать тем, кем пугают. Но не детей, нет. Его имя — это то, отчего вздрагивают все Лорды, хоть немного облеченные властью. А от его тяжелого тусклого взгляда скоро начну вздрагивать я. Если бы мне сказали раньше, что за несколько дней жизнь может измениться настолько, я бы не поверил.
— Луназель. — Он даже не поднял головы, окликая меня.
— Да, Хранитель? — Всегда официально, всегда холодно, когда есть риск, что кто-то может заметить или услышать.
— Подай мне, пожалуйста, карту Леса.
Желтоватый лист лег поверх остальных записей. Тонкие пальцы побежали по пунктирным линиям, символически отделяющим земли Лордов друг от друга.
— А теперь ту, что лежит на самом верху.
Я вернулся к скрытым в стене полкам. Этот свиток был гораздо старше и потрепанней своего нового яркого собрата. Кое-где линии и буквы уже стерлись, кое-где сохранились великолепно, но вот только в действительности многих из этих замков уже нет.
Хранитель какое-то время сравнивал рисунки, хмурясь, а потом легкими штрихами начал перекраивать новое полотно, вырисовывая самостоятельный кусочек территорий, отщипывая то тут, то там у пересекающихся границ. Не может быть...
— Сизая Ель ушла Лалеллю, южный берег Чирели — моему драгоценному бывшему казначею, Ковыли — Марелю. Лорд Альнель, думаю, поделится Горбатыми Холмами. А если еще вот так...
— Хранитель...
— Подожди, помолчи немного, а то я обязательно где-нибудь ошибусь. — Энеалис прищурился, рассматривая исчерченную карту. — Да, все верно.
— Но зачем?
Казалось, тихого вопроса никто и не услышал.
— Страж Луназель дер'Валли, завтра Вы отправитесь к родовому гнезду. Я даю Вам семь дней, чтобы наладить работы по восстановлению особняка и осмотру Ваших уделов.
— Энеалис, зачем? Разве я просил? Разве жаловался? — Невольно я сорвался, повышая голос.
— Помолчи! — И, гораздо более тихо и очень устало: — Я просто возвращаю тебе принадлежащее по праву. И не спорь. Я все решил.
— Неужели ты не понимаешь, что пойдут слухи. Что все заговорят о том, что ты бросил очередную кость своему цепному псу.
— А ты настолько горд, чтобы оскорбиться этим? И настолько глуп, чтобы считать справедливость подачкой? — Он подлетел ко мне, вцепившись пальцами в темную полу защитного колета. Забыв о разногласиях, я засмотрелся на горящие глаза, на гневный румянец. Я готов был злить его каждый день, лишь бы видеть, как жизнь возвращается в него, пусть и вместе с яростью.
— Тебя и так не любят. А ты вновь дразнишь Лордов, отбираешь у них земли. И было бы из-за чего. — Поддавшись порыву, я заправил выбившуюся из высокого хвоста прядку ему за ухо.
— Лу, мне все равно. Мне безразличны они все. И я могу не только облегчить их кошельки, но и убить, если хоть один откроет рот, посмеет возразить что-то. — Он подался за моей рукой, прижимаясь щекой к ладони.
— Ты превращаешься в тирана, Хранитель. — Я никак не мог оторваться от него, жадно вдыхая этот необычный, немного тяжелый запах лесной чащобы и мокрой травы, который порой исходил от него, когда он был взволнован.
— Я просто хочу, чтобы древний род великих воинов встал с колен, хочу, чтобы ястреб вновь расправил крылья. — Он бывает так убедителен, что мне хочется поверить, хочется заразиться, по сути, нелепой идеей.
— Я остался один в своем роду. Вить гнездо просто нет смысла. — Главное — это не выпустить горечь, жгущую гортань.
— Наверняка кто-то из эльфов, преданных твоему отцу, еще жив. Ты можешь найти их семьи. Они, скорее всего, согласятся опять вернуться под крыло бывших господ. Ты можешь взять учеников, сделать кого-то из них наследником. В конце концов, ты можешь выбрать себе супругу. Я... Я не буду против. — В конце он отвел взгляд, помрачнев и попытавшись отойти на шаг. Но я успел прижать его к себе.
— Мне не нужна супруга. Мне не нужна любовница. Я не вижу никого, кроме тебя. — Я поглаживал кончиками пальцев напряженную шею, пробирался под жесткий воротник, царапал светлую кожу. — Но если это важно для тебя, я поеду, я отстрою руины бывшего дома, я найду, кого ты захочешь.
— Ты не понимаешь! — Сдаваясь, он расслабился. — Это должно быть важно для тебя.
— Я правда ценю твой подарок. — Пройтись ласкающе по щеке гораздо важнее, чем вести нелепые разговоры о том, что я уже давно отдал прошлому. — Просто боюсь, что усилия не окупятся.
— Они уже будут не напрасны, если у нас появится место, куда можно сбежать от всех этих лицемеров, где можно будет скинуть груз официальности, и чтобы не бояться лишних взглядов и шепотков. — Он, как кот, довольно жмурился, понимая, что я уже согласился, подписался на все его начинания.
Я легко коснулся его губ, просто затем, чтобы стереть эту едва заметную улыбку. Глупый, ты все еще не веришь, что ради тебя я сделаю что угодно. Особенно когда ты вот так прижимаешься, жадно прихватывая мои губы своими, выстанывая в них куда более простые и приятные желания.
Интересно, на этом столе когда-нибудь занимались любовью?
Улыбнувшись шальной мысли, я усадил Энеалиса на гладкую поверхность, начиная расстегивать многочисленные скрытые застежки облачения. Он откинулся на локти, рвано дыша и не сводя глаз с моих рук, разбирающихся с его одеждой. Бумаги, перья, чернильница — все полетело одним ворохом на пол, а он только выгнулся, сдавленно выдохнув, когда я опрокинул его горячей кожей на холодное дерево.
Полное сумасшествие. Ни в коем случае нельзя терять контроль. В любой момент может кто-нибудь зайти.
Ветер вздул занавески, еще больше разбросал по полу листы. Не удержавшись, я прикусил кожу на шее, ставя метку. Это пятнышко сойдет уже к вечеру, но сейчас так приятно пройтись по нему языком, вырвать вот этот сдавленный всхлип.
Тихий стук не сразу привлек мое внимание. Только когда чуть отворилась дверь, и ветер с новой силой устремился в открывшуюся щель, шумно хлопнув створками окна, мы оба синхронно вскинулись, поворачиваясь к входу.
— Хранитель Энеалис ла Хейн, прибыл гонец...
— Вон отсюда! — Еще не успевшего зайти в комнату эльфа буквально оттолкнуло звуковой волной. Дверь будто сама собой захлопнулась, а по старому дереву побежала дрожь. Оно на глазах срасталось со стенами, не оставляя ни малейшей щели. — Не отвлекайся. Нам теперь никто не помешает.
По шее скользнул бархатистый зеленый побег, притягивая меня к еще раздраженному Энеалису, заползая дальше под одежду, щекоча листиками кожу между лопатками.
