Ха, это я-то впечатлительная? Парням повезло, что Ланка из-за беспочвенных страданий по фигуре обедать не пошла!
А у травников, между прочим, с утра практикум по ясновидению был. Так что...
— Вик, ну чего ты на всякие глупости ведешься? — не отставал от друга заботливый и чуткий Лис. — Тебе поесть нужно, а то скоро Ривенс тебя с лабораторными экземплярами путать будет!
Я только тяжело вздохнула. Говорить о том, что Лион уже считает меня лабораторным экземпляром, не хотелось. Есть подозрительную стряпню — тоже. К тому же перед мысленным взором так и стояло то замечательное платье, которое удивительно шло к моим глазам. Да, пожалуй, общение с Лантэлией, а потом и с Ликой не прошло для меня даром — еще полгода назад я и думать не думала ни о каких шмотках, считая, что жизнь прекрасна и без них.
А чай все-таки волшебный. Две минуты назад вообще жить не хотелось, а сейчас вон о тряпках да о том, что жизнь может быть прекрасна, размышляю.
К вечеру половина Школы слегла с отравлением. Видно, среди травников есть хорошие ясновидцы...
А диеты иногда и вправду полезны. Проверено.
На следующий день в коридорах было непривычно пусто и тихо. Пострадавшие студенты отлеживались в целительском покое либо в своих комнатах; счастливчики, не соблазнившиеся вчерашним обедом, старались не отсвечивать, чтобы лишний раз не мозолить глаза озадаченным преподавателям. Мне не повезло — по дороге в комнату ребят меня поймал Лион.
— Похоже, ты единственная из группы не прикоснулась вчера к пище, — задумчиво пробормотал мастер. Тон его мне заранее не понравился, а потому я промолчала про Ланку, вообще не употребляющую ничего кроме воды, хлеба и свежих овощей. Сейчас подруга самоотверженно ухаживала за своим эльфом, и от ее доброты щедро перепадало и Рэму — как соседу Лиса по комнате.
— У меня диета, — вздохнула я, наблюдая за мастером.
Да! Он меня нервировал. Потому как ничего хорошего я от него не ожидала и, что характерно, не получала. Знания — не в счет. Крепло подозрение, что я не смогу ими воспользоваться, потому что однажды Лион все-таки загоняет меня до смерти.
— Иногда девчоночьи глупости идут на пользу, — кивнул мастер Ривенс, и я молча проглотила его высказывание, жалея, что ничем не могу ответить.
Глупости!.. Для меня глупостями были тренировки, которые, уверена, ничего мне не дадут. Ну, кроме новых синяков и общей усталости.
— Раз так получилось, то сегодня мы сможем позаниматься подольше, а заодно отработать приемы защиты с применением магии, — добил меня Лион.
— Но ведь никто же не учится! — отчаянно попробовала воззвать к совести Ривенса я, так надеявшаяся на дополнительный выходной.
— Ну и что? — невозмутимо пожал плечами наставник. — Вперед, Виорика, лень развращает умы и сердца! И губит талант, между прочим.
Последующие несколько часов Лион успешно губил меня сам, испытывая на прочность мои нервы и кости. Первые, не выдерживая, один за другим натужно лопались, словно дрянные гитарные струны; вторые угрожающе трещали, но держались, хотя периодически казалось, что во мне не осталось ни единой целой косточки.
Лиону было откровенно начхать на мои мучения. Он раз за разом объяснял ошибки, требовал внимательности и сосредоточенности — и вновь и вновь заставлял отрабатывать сложные стойки, перекаты, удары и прочие костоломные приемы.
Чем яснее я понимала, что не выйду из этого клятого зала, тем сильнее хотелось жить.
— Отлично! — бодро возвестил Ривенс, окидывая подозрительно довольным взглядом побитую, душераздирающе охающую меня. — Потрясающий потенциал, Виорика! Будем его развивать. Завтра жду тебя здесь же после обеда.
Жить резко расхотелось. Я поняла, что попала...
А ночью все прошлые обрывочные видения сложились в единый сон, тяжелый и тревожный, воспоминания о котором, увы, не исчезли с пробуждением, как это всегда бывало раньше.
Попытка бегства провалилась. Ее поймали сразу же, а потом, заломив руки за спину и больно приложив о стену, поволокли в глубь пещер, туда, где под мощными слоями магии покоилось то, что никогда не должно быть разбужено. Беспомощно трепыхалась она в чужих руках. Ее обучали магии, а не воинскому искусству; но не от всякой опасности можно защититься чарами... Тот, чей меч служил ей верой и правдой, лежал бездыханным в ее покоях; здесь же, в темных переходах, не было никого, кто мог бы заступиться за нее.
Или же был?..
Из-за очередного поворота выкатился белый меховой клубок, с силой ткнулся в ноги уверенного в своей победе негодяя, от чего тот ослабил хватку, чем она не преминула воспользоваться. Рывок — и свобода! Теперь — свернуть в незаметное ответвление, слыша за спиной неразборчивую ругань и грозное урчание нежданного защитника. Маленький, глупый, бесстрашный. Совсем еще котенок. Он обязательно должен выбраться!
Мысленное воззвание — и за спиной слышатся мягкие прыжки. Значит, все хорошо. Справился... А если так, они выберутся. Найдут помощь. Иначе быть просто не может.
Она бежала по темному узкому коридору, путаясь в подоле длинного белого платья, падала, сдирая в кровь ладони и колени, поднималась и снова бежала. Под босыми ногами засеребрился иней, и в следующий раз она упала не на земляной неровный пол, а на гладкий лед, который отразил бледное лицо и потемневшие от страха глаза.
А потом лед проломился.
Проснулась я в холодном поту, провела дрожащей рукой по лицу и с удивлением обнаружила на ладони кровь. Кажется, губу прокусила... Нужно бы сходить к целителям за успокаивающей настойкой. Куда это годится — в шестнадцать лет нервы ни к бесу? Хотя нет, уже в семнадцать.
За окном, покрывая восточный краешек неба позолотой и багрянцем, занимался новый день. День моего рождения.
С утра пораньше в нашей комнате открылся портал, из которого с шумом выпал Яр. Стоявшая у зеркала Ланка, облаченная в коротенькую ночную рубашку, возмущенно охнула, метнула в моего ненормального дядюшку расческу и скрылась в ванной, уже оттуда поведав ему все, что думает по поводу ранних визитов. Исключительно в приличных и вежливых выражениях — даже в стрессовых ситуациях Лантэлия остается сама собой.
— И чего я там не видел? — пробормотал чуть смущенный таким приемом Славояр, за что словил еще и подушку, уже от меня. Яр явился не с пустыми руками, и огромный мешок с подарками стал весомым поводом для помилования.
Дядюшка звал меня во дворец, но я отказалась, сославшись на важные занятия, и попросила передать мою благодарность батюшке, братьям и сестрице, заботливо набившим мешок разнообразными сладостями. Эх, прощай, диета! Да здравствует хорошее настроение! И новое жемчужно-серое платье, невесть как оказавшееся посреди сладкого богатства. Ликина работа, однозначно! Я оценила и надела сестричкин подарок, заслуживший Ланкино одобрение. Оживившаяся подружка, захлопав в ладоши, вручила мне коробочку, в которой оказались изящные бирюзовые сережки и кулон в форме капелек. Такие вещички Лана делала сама, что, несомненно, удваивало ценность подарка.
Рэм с Лисом притащили огромный букет белых роз, а мой женишок достал из кармана куртки бутылочку с подозрительной синей жидкостью. С гордостью заявил, что это — тонизирующий бальзам на травах, после чего едва унес ноги от моментально озверевшей меня.
— Да пошутил я! — спустя пару минут скребся в дверь юморист-недоучка. — Это зелье от боли в мышцах, между прочим, сам варил, специально для тебя!
Я растрогалась и простила насмешника. А что еще оставалось? Заботу я ценить умела.
Занятия пролетели легко и быстро, порадовав отсутствием контрольных и прочих нервирующих проверок наших знаний. Лиона сегодня я не видела и расценила это как самый лучший подарок небес. Неожиданно освободившийся вечер удалось провести с друзьями в городе. Мы побывали на шумной ярмарке, где я купила-таки приглянувшееся платье, от души повеселились на представлении заезжих музыкантов и хорошо посидели в нашей любимой корчме, заказав разных вкусностей, от которых даже Ланка не сумела отказаться. Что уж говорить обо мне, всегда считавшей, что сладкое дано нам свыше как компенсация за все горечи жизни?
Счастье все-таки есть! И да, чаще всего оно заключается в мелочах, на которые мы не обращаем внимания. Ровно до тех пор, пока нас их не лишают.
Как возвращались в Школу, помню смутно — усталость взяла свое, накрыв меня тяжелым одеялом дремы еще в корчме.
В ту ночь снов я не видела. Вообще. Положительные эмоции порой успокаивают гораздо лучше любых целительских снадобий...
А на следующее утро все началось заново.
— Что это?
— Стойка!
— Какая?
— Та самая!
— Да что ты говоришь?! Выпрями спину! Втяни живот! Расправь плечи! Ноги шире! Не напрягай руки, не бревна таскаешь!
Я зло пыхтела, но беспрекословно выполняла все указания. А после занятий тихо рыдала в укромном уголке, от жалости к самой себе и невозможности отомстить Лиону за все его издевательства.
Желание Ривенса сделать из меня боевого мага было мне не понятно. Он давал гораздо больше, чем Краснояра, но я сомневалась в необходимости этого. Я бы не возражала, если бы он гонял меня на профильные практикумы, но то, как использовал свободное время мастер, приводило в недоумение. А вот Рэмион был целиком и полностью с ним согласен.
— Ты же выглядишь чересчур безобидно, — вещал он с заумным видом, — на таких всякие маньяки охотнее всего клюют! Так что не жалуйся, это для твоего же блага!
Ох, кто бы знал, как бесит эта фраза! Получалось, что все лучше меня знали, что именно пойдет мне во благо, а что — во вред. Только моим мнением почему-то никто не интересовался!
Вот и сейчас, несмотря на солнечный весенний день, к тому же — выходной, я сидела и ломала голову над новым изощренным заданием Лиона — как использовать магию в банальной драке, не теряя концентрации и не подставляясь под удары противника. Мастер Ривенс явно переоценил мои мыслительные способности... или же просто не хочет, чтобы у меня появилось свободное время для похода в город? С него станется. Прямо-то запретить он этого не может, вот и решил действовать столь изощренным способом?
— О чем задумалась? — спросила до неприличия радостная Лана, вертясь перед зеркалом в новом цветастом платье. Ну точь-в-точь диковинная птичка, я, поганка бледная, в таком наряде потерялась бы, а подружке очень даже идет.
— О Лионе, — честно призналась я.
— Милая, это неразумно, — мягко сказала она.
— Почему? — не поняла я. По моему мнению, неразумно было бы вообще о нем не думать, да и забыть о себе мастер не даст.
Ланка замялась, закусила губу, похлопала лазурными глазищами, живо напомнив Лику, размышлявшую, сказать гадость или промолчать.
— Вик... Видишь ли, ты в таком возрасте, когда мир кажется... более чистым, ярким, чудесным, — запинаясь, начала подруга, а я даже дыхание затаила, боясь упустить хоть малейшую деталь этого спектакля. Похоже, не только у Лиона в последнее время с головой плохо. — Ну... короче... при таком раскладе возможно все — даже влюбленность в учителя...
Я задохнулась от неожиданности. Чего?! Она решила, что я?..
— Ты чего несешь? — сипло спросила я, глядя на подругу как на умалишенную. — Какая влюбленность?! В какого учителя?!
— Ты же только о нем и говоришь!
— А о ком еще говорить, если большую часть времени именно он меня и достает?! — в шоке пробормотала я. Надо же, как превратно иногда могут быть истолкованы жалобы на кого бы то ни было!
— Скажи еще, что Лион тебе не нравится! — устав от околичностей, в лоб заявила Ланка.
Я уже хотела было ответить, что так оно и есть, но задумалась. А действительно — нравится ли мне Лион? Между прочим, по нему многие девчонки вздыхают. Ага, те, которые знать не знают, какой мастер зануда и маньяк!
— Не скажу, — честно выдавила из себя я. Лана изумленно ойкнула, а я поспешила добавить: — Но это ничего не значит! Мне и Рэм нравится! И Лис! И Ал... Ну... одинаково как-то нравятся... — беспомощно закончила я под насмешливым взглядом Ланы.
Ну да, было бы не совсем одинаково, если бы кое-кто вел себя нормально, не гонял меня до седьмого пота и не иронизировал надо мной по поводу и без. Наверное. Но этого, разумеется, Ланке знать ни к чему. Во-первых, "бы" традиционно мешает, во-вторых, даже без всяких "бы" учитель всегда остается лишь учителем, а в-третьих, могут же у меня быть маленькие тайны?
А через несколько дней я поняла, что Лион во многом прав, и осознание это было даже приятным.
Зареванная Ланка влетела в комнату так, словно за ней все твари Бездны гнались. Оказалось, что не все, а одна, зато самая гадкая — изрядно подзабытый уже Нарл, который из-за обещания Рэма пустить его на наглядный материал и близко ко мне не подходил. А сейчас, видимо, наглость проснулась или же склероз подкрался, иначе с чего бы этот тип стал цепляться к Лантэлии?
— Он мне такое сказал, такое!.. — захлебывалась слезами Лана, обнимая свою подушку.
— Что, солнышко? — терпеливо вопрошала я, гладя расстроенную подругу по спутанным волосам.
— Не могу повторить вслух! — всхлипнула она.
— А ты на ухо скажи, — успокаивающе улыбнулась я. Ланка подумала, придвинулась вплотную и сказала.
— Н-да-а-а... — протянула я, переварив услышанное. Подруга, красная от злости и смущения, несчастная и обиженная, сидела тихо и смотрела на меня опухшими от слез глазами с такой надеждой, что я просто не могла ее разочаровать.
— Вот что, Ланочка! — решительно хлопнула я в ладоши. — Этот гад еще пожалеет, что боги наделили его даром речи! Ты только, — я с тревогой взглянула на девушку, — Лису не вздумай ничего рассказать!
— Я еще с ума не сошла! — возмутилась подруга, и я вздохнула с облегчением, ибо кровавое убийство в стенах Школы — это, конечно, эффектно, но совсем не эстетично!
Я шла по коридору, пытаясь придумать жестокую месть. Месть не придумывалась, зато голова охотно разболелась, намекая на то, что ей давно уже не пользовались по прямому назначению, то есть не думали. А сбивание оной всех углов спортзала — это отнюдь не разумное применение столь хрупкого мыслительного инструмента...
Пожаловаться Рэмиону? Низко и недостойно. Хватит уже прятаться за его спиной, пора самой решать свои проблемы. Пробраться к Нарлу в комнату и связать всю одежду в узлы? Мелко и смешно. Наслать на него какую-нибудь давно отбросившую лапки живность? Ага, так он и испугается... Я досадливо поморщилась. Дельные мысли никак не приходили в голову, а всякая ерунда ничуть не вдохновляла. Тьма, но что, что я могу сделать этому самоуверенному типу с силой слона, мозгами курицы и моральными принципами шакала?!
Выходило, что ничего. Зато он вполне мог. Об этом красноречиво свидетельствовала противная ухмылка вынырнувшего из-за поворота отморозка. Закон подлости в действии — помяни беса, он и появится! Коридор был пуст и темен, и на чью-либо помощь рассчитывать не стоило, но меня переклинило от злости и обиды за подругу.
