Хотя она не удивилась, когда вместо демонов ее маленькая тройка — она сама, Айна и Микуру — столкнулись с членами Митакихарской тройки. Фирменным знаком Орико было умение предвидеть будущее, и Юма постепенно узнала, что поблизости от нее крайне мало важного происходило случайно, был ли это рамен со смертоносной волшебницей или случайное столкновение во время патруля.
Они нашли Томоэ Мами и Акеми Хомуру выходящими из цветочного магазина, старшая девушка держала перед собой букет синих цветов втрое больше своей головы.
По сигналу Айны они втроем приземлились в ближайшем переулке, выйдя перед обеими девушками. Для столкновения вокруг было слишком много прохожих, но необходимо было показать, что они заметили девушек.
Но пусть даже они были на публике, не было правила, что они должны притворяться друзьями.
— Это нейтральная область, — сказала Мами, напряженно глядя на всех троих, как будто едва могла выдержать ситуацию. — Я знаю, что вы не из тех, кто такое уважает, но мы вправе быть здесь.
Хината Айна беспокояще улыбнулась.
— Сегодня мы здесь не чтобы убить вас. Мы просто наблюдаем. Хотя…
Она взглянула на Хомуру, и Юма проследила за ее взглядом, остановившимся на напряженном лице Хомуры, которая, вдруг она поняла, вместо этого была сосредоточена на самой Юме. Хомура, казалось… что-то высматривала в ней.
Очевидно, она была той же девушкой, что уже видела Юма — и, тем не менее, не была, не с этим задумчивым взглядом и жгучим напряжением. Что-то изменилось в девушке, имеющей, по мнению Айны, ангельские черты. Что с ней произошло?
Юма видела, что Айна думает в том же направлении, но вместо того, чтобы задавать вопрос, на который не будет ответа, Айна сказала:
— Знаете, раз уж мы привлекли ваше внимание, я должна спросить…
Она беззаботно взбила свои волосы, и этим жестом, знала Юма, она раздражала людей.
— Что именно произошло с Мики Саякой? Наши источники сообщили, что она пропала, и это весьма неприятно…
Через мгновение Айна, моргая, взглянула на дуло одного из изукрашенных мушкетов Мами, который непревратившейся девушке каким-то образом удалось так быстро призвать и ткнуть в лицо Айны, что никто из остальных не успел отреагировать.
Айне удалось остаться впечатляюще равнодушной.
— Убери, — холодно сказала Микуру. — Мы на публике.
— К вашему сведению, — прорычала Мами, — она погибла, сражаясь с крупной ордой демонов на концерте для скрипки, и заслуживает вашего уважения. Не то чтобы вы что-нибудь знали о героизме.
— Так же как ты ничего не знаешь о том, как уберечь своего кохая? — возразила Айна, игнорируя ствол ружья перед лицом.
На лице Мами отобразился приступ ярости, и на мгновение Юма и правда испугалась, что она выстрелит, но затем эта новенькая Хомура схватила руку Мами и силой опустила ее.
— Оно того не стоит, — сказала Хомура.
— И что с тобой?.. — начала Айна.
— Концерт для скрипки? — прервала Юма, выпалив вопрос. — Аве Мария?
— Вообще-то, да, — с новым интересом взглянула Хомура на Юму, пока Мами продолжала пытаться вырваться из хватки Хомуры. — Ты об этом слышала? — через мгновение спросила Хомура.
Юма зажмурилась, чувствуя подступающую головную боль. Она вспомнила, как вкладывала кубы горя в машину, как активировала машину, как передавала содержимое Орико…
— Вот сука! — воскликнула Мами, сбив свою чашку с блюдцем со стола в одного из виртуальных прохожих, который на мгновение отпрянул, прежде чем симуляция стерла событие, с переливом вернув прохожего к норме. — Четыреста лет, и я до сих пор узнаю новые причины ее ненавидеть! — сказала Мами, едва удерживаясь от крика, хотя и дико жестикулируя одной рукой, подпрыгивали ее узнаваемые волосы. — Что дальше? Я узнаю, что вся война была ее виной? Или что это из-за нее ушла Хомура?
— Успокойся, Мами-сан, — сказала ВИ, отшатнувшись от обычно сдержанной Мами. — Это было столетия назад.
Мами с довольно заметным усилием взяла себя в руки, прижавшись к металлическому столу и резко сглотнув, прежде чем осесть обратно на свое место.
У нее вновь появилась чашка чая, и она подобрала ее, проглотив залпом, вместо обычного потягивания напитка.
— Подумать только, за происшествием с Саякой стояла Орико, — наконец, покачала головой Мами. — Я всегда знала, что в том порождении демонов было что-то подозрительное.
— Не только Орико, — сказала Юма. — Это я создала кубы, которые она использовала как оружие.
— Она не сказала тебе, для чего они, — сказала ВИ.
— Я вполне могла понять, что она на кого-то нападет, — сказала Юма. — Или, по крайней мере, я могла бы спросить.
— Она явно подвергла тебя какой-то ментальной манипуляции, — сказала Мами, уже спокойнее потягивая чай — хотя она пила много чая. — Это совсем не твоя вина.
— Подвергла? — сказала Юма. — У меня было много лет на обдумывание произошедшего, и я не до конца убеждена. Она явно поднимала мне настроение, но подумай о всех временах, когда мы использовали поднимающее настроение заклинание на наших командах. Нет свидетельств, что оно делает что-то помимо этого. По крайней мере, не думаю, что она смогла бы контролировать меня, если бы я этого не хотела. Это надолго оставило мне чувство вины.
Мами покачала головой.
— Манипуляция разумом или нет, тебе было только девять, — сказала Мами. — Виновата Орико. Я не стану взваливать на тебя ответственность за произошедшее, так же как я не взваливаю на тебя ответственность за то, что позже произошло с Южной группой.
Юма вздохнула.
— Ты, может, и нет, но я не уверена, что могу сказать то же самое. Здесь важно то, что думает Кёко.
Мами округлила глаза, по-видимому не рассматривая тему с такой стороны, пусть даже это отчасти оправдывало, почему Юма вообще подняла тему.
— Кёко всегда винила себя за то, что произошло с Саякой, — продолжила Юма. — Она считает, что могла бы это остановить, что ей стоило что-то сделать по-другому… но Орико все предусмотрела. Если Орико хотела, чтобы Саяка уничтожила себя, вряд ли Кёко могла что-то сделать.
— Не уверена, что я в это поверю, — прокомментировала Мами.
— Это даст ей еще один способ на это взглянуть, — сказала Юма. — Я очень, очень давно хотела ей рассказать, но с каждым прошедшим годом все сложнее углубиться в настолько старую историю, особенно с учетом того…
Юма на мгновение закрыла глаза, позволив повиснуть окончанию фразы.
— Особенно с учетом того, что я не знаю, как она воспримет мое в этом участие, — сказала она. — Вот почему я вообще не упоминала об этом все эти годы назад.
Она подобрала стоящий перед ней кофе с молоком, затем снова поставила его обратно. Ей до сих пор не хотелось его пить.
— Но дело в том, что у всех нас есть свои одержимости, — продолжила она, — и ее в том, что произошло с Саякой. Ты так же как и я читала отчеты. Ее неспособность отпустить начинает ранить ее. Нам нужно выбить ее из колеи, к добру или к худу.
Мами покачала головой.
— Я все равно не уверена, что согласна.
— Обдумай это. А сейчас мне стоит ради ВИ закончить историю.
ВИ поморщилась.
— Не уверена, что я хочу ее слушать. Прошлое похоже на ужасное, кошмарное место.
Юма могла указать, что это именно ВИ всегда злилась, что она хранит от нее секреты, но проглотила это довольно ребяческое возражение. Прерогативой ВИ было порой безрассудно относиться к Юме, но Юма не могла поступить так же. Не с учетом их отношений.
— Да, и нам пришлось в нем жить, — задумчиво держа чай, сказала Мами.
Сказать, что Орико и остальные редко принимали гостей, значило значительно преуменьшить. За все время, что Юма провела в особняке, она ни разу не видела, чтобы кто-то помимо пяти членов их группы пересекал преграждающие путь внутрь железные врата. Почтальоны и курьеры вынуждены были оставлять свои посылки у ворот или ожидать, пока одна из девушек придет забрать товары. Согласно Микуру, по местной легенде, особняк Орико использовался для тайного правительственного проекта, либо был населен призраками, в зависимости от того, кого спросить. Орико предпочитала все так — это был по-настоящему огороженный сад.
Тем не менее, в этом чайном саду Орико сидела и развлекала загадочную иностранную волшебницу из… ну, откуда-то из Европы; Юма полагала, из Германии. Каким-то образом Юме позволили посидеть с ними обеими, пока она молчит, и она открыто глазела на прибывшую, с веснушками и шокирующе необычно окрашенными волосами.
Она была волшебницей, и она представилась Клариссой ван Россум. Вместо того, чтобы бросить вызов за вторжение на их территорию или хотя бы спросить, кто она такая, Орико, фигурально выражаясь, расстелила красную дорожку, сказав остальным, что Кларисса особенная.
И так и было. Согласно ее словам, сказанным на неестественном японском, она была своего рода странствующей волшебницей, своим желанием обязанной путешествовать по миру, и ей было чуть более ста лет. Для Юмы, не представляющей, что волшебница вообще может покинуть город, это звучало романтично и поразительно — а также, возможно, надуманно, особенно ее заявление о столетнем возрасте.
Хотя Орико без вопросов приняла историю, и если верила Орико, как Юма могла выразить сомнения?
— Так вы просто проходите мимо? — спросила Орико, поливая свое пирожное налитым на ее тарелку медом.
— Немного, — сказала Кларисса, ее язык был немного неправильным. — Я не понимаю, но что-то здесь в этом городе очень, очень важно. Я пока не поняла, что, но это может быть как-то связано с, э-э, девушками там дальше…
— Акеми Хомура? — подлила Орико своей гостье свежую чашку чая.
— О, да. Мне стоило просто сказать имя, — сказала Кларисса. — С нею. Но я все равно не вполне понимаю.
— Это весьма интересно, — сказала Орико. — Я…
Однако Юма не уловила оставшейся фразы Орико, когда ей в голову ворвался голос новой девушки.
«У меня для тебя сообщение, малышка», — подумала Кларисса, и Юма прекрасно поняла ею сказанное, пусть даже мысль была выражена на… ну, Юма даже не знала, что это за язык.
«Сообщение?» — подумала Юма, переводя взгляд с Клариссы на Орико и обратно, они обе, похоже, совершенно не обращали внимания на телепатический разговор, хотя Кларисса, конечно, не могла.
«Да, сообщение, которое мне сказали передать тебе, хотя я сама не вполне его понимаю».
«От кого сообщение?» — подумала Юма, сумев взять себя в руки и притвориться сосредоточенной на круассане перед ней.
«Не могу сказать. Хотя это простое сообщение. В нем говорится, что тебе стоит знать, что несмотря на свою молодость, ты способна сделать гораздо больше, чем полагаешь, чтобы изменить мир. Более того, я должна напомнить тебе, что Орико на самом деле не видит всего — она видит лишь то, что пытается увидеть».
«Вы пытаетесь обратить меня против нее?» — спросила Юма, чувствуя вздымающийся в себе гнев.
«Нет, это лишь совет о твоей жизни и твоем окружении», — сказала Кларисса, внешне потягивая чай.
«Кто вы?» — спросила Юма.
— Полагаю, можно сказать, я призрак истории, — вслух сказала Кларисса, по-видимому, продолжая разговор с Орико.
— Ну, тогда я призрак будущего, — сказала Орико. — Что это, «Рождественская песнь»?
Кларисса рассмеялась
Орико на мгновение посмотрела в свою чашку чая, ненадолго задумавшись. Но не обычной задумчивостью, вроде той, когда выбирала, что приготовить на ужин — гораздо глубже, гораздо уязвимее.
В этот момент Юму поразило, насколько Орико выглядела младше другой девушки, и на мгновение невероятные заявления Клариссы о продолжительности ее жизни показались почти правдоподобными.
— Еще я могу воспользоваться возможностью задать вопрос более опытной… — начала Орико.
Кларисса слегка наклонила голову, приглашая Орико задать свой вопрос.
— Это кажется довольно глупым вопросом, — уклончиво начала Орико, — и я не уверена, заметили ли вы во время вашей короткой встречи с Акеми-сан, но у нее есть довольно интересные убеждения.
— О Богине волшебниц, наблюдающей за всеми нами и управляющей неким посмертием? — деловито уточнила Кларисса, небрежно отпив еще чаю.
Орико заметно расслабилась, что ей не нужно объяснять. Хотя Юма недоуменно нахмурилась — Богиня? Посмертие? О чем они говорили?
— Да, — сказала Орико. — Мне кажется глупым так говорить, но эта идея уже некоторое время беспокоит меня. Я знаю, что вы особенно долгоживущи, но большинство из нас ожидают только короткие жизни. Я просто хотела знать, после вашей долгой жизни, считаете ли вы это возможным. Мы волшебницы, и я полагаю, что говорю за всех нас, когда говорю, что хотелось бы, чтобы в моей жизни был какой-то смысл помимо того, что я делаю.
Кларисса загадочно улыбнулась.
— Если вас это успокоит, могу сказать, что не считаю это столь уж невозможным. За свою жизнь я повидала достаточно того, что заставило меня верить, что во всем этом есть что-то более глубокое, чем то, что говорят нам инкубаторы. Но если и правда существует Богиня, в которую верит Акеми Хомура, мне бы хотелось, чтобы она дала мне больше подсказок о том, что мне здесь делать.
Орико на мгновение закрыла глаза, после чего потянулась за пирожным.
— Думаю, мне бы тоже этого хотелось, — сказала Орико. — Можно подумать, кто-то вроде меня, способной видеть будущее, увереннее относился бы к значению судьбы, но я куда неувереннее всех остальных.
— Хм, — сказала Кларисса, жуя круассан.
«Еще одно сообщение, — подумала Юме Кларисса. — На этот раз от меня, потому что я сама не лишена проницательности, и мне тебя жаль. Уверена, ты уже заметила, что в твоей Южной группе кроется гораздо больше, чем очевидно. Прошлый месяц был для тебя полон событиями, хотя я не думаю, что так все и останется. Хочу, чтобы ты знала, что ты гораздо сильнее, чем считаешь себя, так что не теряй надежды. В конце концов, надежда это все, что определяет волшебницу. Просто держи глаза открытыми и не бойся задавать вопросы».
Юма моргнула, принимая стремительное сообщение. Она не знала, что вообще возможно так быстро подумать сообщение.
— Честно говоря, я не удивлена, — сказала Кларисса. — Порой мне кажется, как будто больше знаний просто сообщают о том, сколь многого ты не знаешь. Во всяком случае, со мной часто такое бывало.
Орико резко подняла глаза, взглянув через стол.
— Юма-тян, похоже, у нас почти закончились пирожные, — сказала она. — Не могла бы ты принести еще?
