— Корабль теперь мой, — с трудом разобрал я и возмущённо выдохнул. — Но капитан я!
— Капитан теперь Капитон! — заревел Константин не своим голосом, и голова закачалась во все стороны, будто из шеи исчезли кости.
В подтверждение его слов отовсюду, проникая сквозь стены и палубу, донёсся лающий смех.
— Он рехнулся, — промямлил Чича.
Монарх обернулся, мотаясь то вправо, то влево. Руки раскачивались и лупили его по бокам. Глаза так и не открылись, но он всё равно опустил голову к плечу, словно присматриваясь.
— Источник, защити, — пробормотал боцман, хватаясь за свисток.
Константин ринулся на него, подняв руки над головой. Запястья выгнулись, растопырив мягкие пальцы. Шея запрокинулась назад, и рот раскрылся.
Я еще не понял, бросаться на помощь или бежать наутёк и прыгать за борт. Знак высшей воли не подчинялся, а чем я ещё помогу летучей обезьяне?
Чича, перебирая цепь, наконец, вставил свисток в рот и дунул. Но вместо залихватского свиста, получилась визгливая трель с ясно слышимыми нотками: 'Помогите!'. Монарх угрожающе навис над ним. Телепающиеся руки медленно опустились, вялые пальцы сложились в дулю, а указательный резко оттопырился, отвесив боцману щелбан по носу.
— Капитон капитан, — проурчал Константин и, взметнув над головой провисшие в локтях руки, бросился к выходу, продолжая лопотать на ходу.
Чича икнул и ошарашено захлопал глазами.
— Источник защитил, — брякнул я и, промчавшись мимо, выскочил на палубу.
Непроницаемое голубое небо застыло в неизмеримой вышине. Зловеще плескалось море за бортом. Поскрипывали промасленные доски. Предупреждающе хлопали вздыбленные паруса. Натянутые канаты низко гудели, дергая за узлы на реях. Только из-за мачты торчал рукав камзола.
— Отпусти его! — приказал я.
— Капитон капитан, — капризно протянул гремлин.
Эхо прокатилось по шхуне и провалилось в трюм.
— Пусть так, — согласился я, подбираясь к мачте. — Каковы будут приказания, капитан?
В ответ раздалось недоуменное покашливание. Такого ответа он не ожидал.
— Хочу свой корабль, — выдавил Капитон.
— Забирай, — продолжил я начатую игру.
— Мой, — удивлённо согласился гремлин, не веря самому себе. — Конечно, мой.
— Ещё приказания будут? — спросил я, подкравшись к мачте, и уже потянулся к торчащему рукаву камзола, когда Константин воспарил над палубой и впервые открыл глаза.
Но из его глазниц на меня смотрела чёрная бездна. Я застыл. Сколько себя ни обманывай, правда вылезет наружу и набросится в самый неожиданный момент.
— Последнее приказание, — раскатился над шхуной голос гремлина. — Всем покинуть корабль.
— Что? — не сразу понял я, отступив на пару шагов.
— Прыгай за борт, — лилейным голосом повелел Капитон, а монарх взлетел ещё выше и выставил руки, словно когтистые лапы.
— Я плавать не умею, — растерянно ответил я.
— Предупреждал же, что конец близко, — как бы между прочим пробормотал Ту-би.
— Прыгай! — приказал гремлин.
Я взглянул на бурлящие волны и провёл пальцем по знаку высшей воли, но он, как и прежде, не отозвался.
— Отвезёшь меня в Отдельный мир, — попытался я, — и корабль твой.
— Мы туда не плывём туда, — хихикнул Капитон.
Я нетерпеливо потёр руки, озираясь. Константин кружил вокруг мачты, качая головой.
— Но я же...
— Ты не капитан! — заревел гремлин, — и не можешь приказывать. Я капитан и сам прокладываю курс.
— И куда же ты собрался? — строго спросил Евлампий, опередив меня.
— К острову божественного бутерброда, — отозвался Капитон. — Высадить вас там?
Я испуганно закачал головой.
— Тогда прыгай за борт и плыви куда хочешь, — отрезал гремлин.
— Но... — начал я, так и не успев договорить.
Доска оторвалась от палубы и с такой силой ударила меня под зад, что я подскочил. А волшебная сила подхватила и подбросила ещё выше, намереваясь перекинуть через борт, но тут вмешался артефакт. Как и говорил Молчаливый, стратег обо всем позаботился. Знак высшей воли мне улететь в воду, а оттолкнул обратно. Чуть не сбив монарха, я впечатался в мачту и обхватил её руками, чтобы не рухнуть вниз.
— Противишься? — заревел Капитон.
Я бы не смог ответить, даже если бы хотел. Удар вышиб из меня воздух, и я с трудом втягивал его обратно. Ещё и рея впивалась в бок.
— Убирайся с моего корабля! — рявкнул гремлин.
Мачта, словно тонкое деревце во время урагана, начала сгибаться. Я решил не дожидаться треска, но разжать руки не успел. Меня запустило будто из баллисты.
За спиной радостно взвыл Капитон, но знак высшей воли подпортил его близкий триумф и, затормозив мой отчаянный полёт, плавно спустил меня обратно на корабль.
Я не успел коснуться палубы, а в меня уже летела бочка с питьевой водой. Раскручивались паруса, и слепил глаза разгоревшийся, как полуденное солнце, воздушный кристалл.
Прикрывшись руками, я защищался от всего сразу, но меня резко дёрнуло за плечи и подняло в воздух. На этот раз моим спасением занялся боцман. Махая черными крыльями, он натужно тащил меня подальше от корабля.
— Ел бы ты поменьше, властелин обедов и завтраков, — проворчал Чича.
— Нам...
Слова выскочили изо рта, превратившись в неразборчивый шум, так стремительно мы рухнули вниз, врезавшись в солёную воду. Я отчаянно замахал руками, пытаясь удержаться на плаву, но меня снова потащило вверх. Уже не понятно, чьи чары куда меня несли, поэтому я только мучительно отплёвывался, выдувая морскую пену.
Боцмана завернуло в собственные крылья и унесло прочь, а моё ноющее от боли тело прижало к носу корабля вместо ростральной фигуры.
— Там и засохнешь! — победоносно возвестил гремлин.
Я вздохнул.
— Твои худшие враги и то не додумались бы до такого, — подал голос шаман.
— Триумфальное возвращение Властелина в Отдельный мир, — хмыкнул Оливье.
— Я предупреждал, — протянул Ту-би.
— Как говорят в Подгорном царстве: 'Уж лучше возвращаться на щите, чем гнить на чужбине', — печально заметил Мровкуб.
Как всегда! Во время потасовки от них ни совета, ни помощи, а теперь не заткнуть. Я скривился, безуспешно пытаясь перевернуться лицом к бушприту, но чары гремлина держали за спину.
Из-за шума моря я почти не слышал голосов, а бьющие волны отгоняли непрошенные мысли. Прорвалась всего одна, но и её хватило, чтобы лишить последнего самообладания. Если мы плывём в другую сторону, то я опоздаю, и Ирина попадёт в Отдельный мир раньше меня. С досады я стукнул кулаком по ладони. Зарычал сквозь сжатые зубы и задёргался, но заклятье держало намертво.
— Не переживай, — забормотал в ухо Евлампий. — Выход есть всегда.
— Тридцать раз от тебя слышал, — рявкнул я. — Думаешь, нас спасёт источник магии?
— Мы должны победить, — уверенно заявил он, — от нас слишком многое зависит.
— Поэтому я вызвал вам прожорливых заморышей! — завопил гремлин.
Не успел я сказать, что думаю о выдающейся наивности Евлампия и усиливающемся безумии Капитона, как на чистом горизонте появилась точка. Она быстро приближалась, и за несколько томительных минут превратилась в плоское пятно над которым трепетали пёстрые ленты.
— Только их сейчас не хватало! — раздосадовано завопил я.
К шхуне приближалась огромная черепаха. Из панциря торчали яркие длинные шесты, украшенные полосками цветной ткани, перьями и стеклянными, звенящими и бьющимися друг об друга бутылками. Чудовище стремительно скакало по волнам, пока не поравнялось с кораблём.
— Стать обедом для заморских перешлёпов, — бормотал я. — Тут и артефакт не спасёт, они же отражают любую магию, чтоб их бездна поглотила.
— Предупреждал, чтобы не отдавал первую каплю, теперь поделюсь с ними рецептом собачьего супа, — гоготнул Оливье.
Меня на ха-ха не пробирало. Когда меня, будут есть живьём, я сильно пожалею о том, что бессмертный.
Из-под заросшего ракушками панциря пялились тощие головастики в кожаных шлемах с костяными рогами. Крошечные красные глазки расширялись от вожделения, а из безгубых ртов плотоядно торчали иглы острых зубов. На бледной чешуйчатой коже выпирали набухшие гнойные язвы.
— Пипляк дика шмачный, — довольно каркнул самый маленький и улыбнулся.
— Пипляк хрять мзду, — вспомнив слова Мровкуба, завопил я.
— Мзды до жвака-галса, — отмахнулся перешлёп и гордо добавил. — Исток магициусякиуса гыть перешлёп.
— Их послал источник магии, — выдохнул хранитель знаний.
— Зачем? — вылупил глаза я, невольно подавшись к тощим заморышам.
Самый маленький головастик протянул руку навстречу.
— Споможью.
Спина оторвалась от бушприта, и я нервно вцепился в тонкие пальцы перешлёпа. Он дернул, и меня рывком бросило на панцирь.
— Приятного аппетита! — донёсся с корабля голос гремлина.
— Один не уйду, — проговорил я. — Надо спасти всех.
— Споможить пипляк разом, — перевёл Мровкуб.
Самый маленький головастик закивал, и торжественно закрутил над головой трёхглавой змеёй. Остальные завертелись поднимая и опуская руки. Черепаха загудела, как боевой барабан, и двинулась вокруг шхуны. От взбалтывающих воду лап поднимались клоки переливающейся пены.
— Э! Э! Вы чего это? — всполошился Капитон.
Мы уже объехали вокруг корабля, и пошли на второй круг. Над головой черепахи протянулась сверкающая радуга. Танец перешлёпов стал неистовым и диким. Я едва успевал уворачиваться от мелькающих то тут, то там трёхглавых змей. Тощие ноги с грохотом опускались на панцирь, выбивая дурманящий ритм. Отбивались, разлетаясь в стороны, куски ракушек с кораллами и прилипшими водорослями. От крутящихся лап на волнах надулись сияющие пузыри и собрались в пенные сгустки. Звонко лопаясь и, переливаясь, жадно липли к бортам шхуны.
— Перестаньте! — ревел гремлин. — Оставьте мой корабль в покое!
А мы неслись всё быстрее. Перешлёпы скакали, как стадо багамутов. У меня уже рябило в глазах и сводило желудок. Черепаха плыла со скоростью обезумевших от брачных игр летающих рыб. Шхуна раскачалась и, подпрыгивая, завертелась в противоположную сторону. Я зажмурился и схватился за выпирающий из панциря шип. Дурнота сдавливала изнутри, и я уже подозревал, что не выдержу, когда хранитель знаний вскрикнул: 'Смотри!', и безумный хоровод остановился.
Я приоткрыл глаза. Корабль обволакивали гирлянды из переливающейся всеми цветами радуги пены. Посветлели даже черные промасленные доски и угольные паруса. Из каждой щели, из дверей, трюма и крошечных иллюминаторов бил яркий свет. Сияние сгущалось и скапливалось под воздушным кристаллом, пока не оформилось в согбенную фигуру: длинное тело, впалый живот, угловатые, тощие руки и ноги. Голову украшали обвисшие треугольные уши, длинный нос и зубастая морда, та самая, что вылезала из потаённой двери в каюте капитана.
Над бортом показалось посеревшее лицо боцмана.
— Закатайте меня в бочку, — мучительно выдавил он.
— Дыб. Гыть, гыть! — приказал самый маленький головастик, но сверкающая фигура гремлина замотала головой.
— Нет! Это мой корабль.
— Почему? Что с ним случилось? — повернувшись к перешлёпам, спросил я.
— Чаго гремлякина собавка вздурилась? — поддержал Мровкуб.
Самый маленький головастик доверительно закивал.
— Заразна зараза, — сказал он и повторил два раза для убедительности. -Гремлякина собавка хвори пипляка гыть. Заразну заразу подкивать. Заразна зараза дыб. Гремлякина собавка вздурилась.
— Когда гремлин лечил Константина, то заразился от него какой-то магической болезнью и сошёл с ума.
— Ума, — довольно качнул головой перешлёп и покрутил пальцем у виска. — Бубез трепыхара пущее гремлякина собавка переместища заразна зараза.
— Их черепаха такой дрянью не болеет, — перевёл Мровкуб.
Сияние вокруг Капитона угасало, пока он не стал серо-зелёным. Свалявшаяся шерсть облепляла упрямо сжатые челюсти, волнами сбегала по шее, спине и переплеталась в длинном хвосте. Лапы мелко дрожали, то ли от холода, то ли от страха. Забытая хозяином и никому не нужная, но продолжающая упрямо ждать дворняга. Таких безнаказанно пинают, гонят прочь и бросают на неминуемую гибель.
У меня тоскливо сжалось сердце. Самый маленький головастик поднял руку с зашипевшей трёхглавой змеёй, собираясь нанести последний удар, но я схватился за его запястье.
— Не надо, — вскрикнул я, и, испугавшись своего порыва, добавил, — пожалуйста.
Перешлёп встряхнул головой, скривился и передёрнул плечами.
— Пжалуй та? — переспросил он.
