Батор и Крук стаскивали с помятого, но вполне целого Ярика здоровенный труп неандертальца, пробитый сразу двумя стрелами и болтом от самострела. Стрелы, ага, понятно! Ох, кто-то у меня сегодня огребёт треньдюлей, ох и огребёт. Хват плавно кружил вокруг израненного, брутально обвешенного ожерельями из клыков и когтей охотника. Последнего оставшегося на ногах. Недалеко от них стоял, опираясь на мою Прелесть, и радостно скалился забрызганный тёмно-красной, почти чёрной кровью Сильвер. Вдруг помочь понадобится. Но помощь Хвату явно была не нужна. Ещё пара вялых ударов дубиной принятых Хватом на щит, стремительное движение копьём... извини мужик, сегодня не твой день!
— Щит, наше всё!!! — выдёргивая копьё из груди поверженного заявил Хват.
Я огляделся. Н-да! А ведь до нас добралось не больше дюжины Старых людей, и далеко не самых молодых и сильных. Тех, бежавших весьма шустро, мы постреляли в первую очередь. Ну, дак это аксиома, только строй может двигаться монолитно. Толпа же всегда расслаивается в движении. Впереди оказываются шустрые да нетерпеливые, или сильные да самоуверенные, а сзади кто послабее. А ещё сзади остаются самые умные или осторожные, эти — самые опасные. И вот эта не самая боевая дюжина хорошо так нас притиснула, с учётом нашего оружия и шиитов и какой-никакой тактики. Сильны ребята, ничего не скажешь. Только сейчас меня начало потихоньку отпускать. Легкий тремор прокатывался по всему телу. Нос стал различать весь, непередаваемый букет запахов, повисший в воздухе. От павших тел "звучало" убойное амбре из потных немытых тел, вонючих шкур, крови и нечистот. Бр-р-р. Некоторые ещё парили, постепенно остывая на снегу, который превратился в розоватую кашу от пролитой крови. А ещё стало хорошо видно, что эти люди очень голодали. Некоторые, особенно старики были серьёзно истощены. И, кстати, Хатак был прав, здесь были все и женщины и мужчины, старые и почти дети. Многие так и полегли, скорбной дорожкой, когда пытались добежать до нас, увы, для них, мы оставили им очень мало шансов. От этой безрадостной картины, я не испытывал ни сожаления, ни угрызения совести, меня не тошнило, но также я не испытывал радости или восторга. Удовлетворение. Вот что ближе всего я чувствовал в себе. Да!
— Ты как, мой друг? — обратился я к Хатаку, устало привалившемуся к загородке.
— Отлично, Пётр, просто отлично, — он слабо улыбнулся — просто надо отдохнуть.
— Плохо выглядишь, старый.
— Жив и хорошо, а мог бы сейчас брести туманными тропинками в Долину Предков. И за сына должок отдал.
— За сына? — я удивился — У тебя был сын?
— Потом, — он дернул губы в кривой улыбке — как нибудь...
— Да, отдохни, — не стал настаивать я — твой верный глаз, и твёрдая рука сегодня славно потрудились. Я кликну женщин.
— Погоди пока, нужно добить всех раненых.
— Да, ты прав. Эй, молодежь, обойдите всех и добейте, если кто ещё жив. Хотя... — я на миг задумался — если найдёте кого поцелее, меня зовите. Поговорить хочу — объяснил я Хатаку.
— Пустое это, Пётр, поверь. Они ничего не скажут. Они с нами вообще мало говорят.
— А вдруг! Интересно мне.
— Ну-ну — пробурчал Хатак.
"Собеседника" мне нашли. Старый, но довольно крепкий старик, как и все сильно истощённый, словил стрелу в плечо, которую он обломил, а вот прилетевшая сулица попала ему в бок. Пройдя вскользь, наконечник из острой бронзы распластал мышцы так, что было видно белое ребро. Разодрав на себе шкуру, старик пытался, хоть как-то, зажать рану рукой. Получалось плохо. Крови натекло слишком много, похоже, он уже был не только не боец, но и не жилец. Старик лежал на пропитанном кровью снегу и безучастно смотрел на меня, присевшего на корточки недалеко от него.
— Скажи мне, Старый человек, зачем вы напали на нас?
В ответ лишь только, то ли улыбка, то ли оскал, показавший набор вполне качественных зубов.
— Знаешь, Старый человек, если бы вы пришли как люди, попросили бы помочь, то я, Шаам Хори Каман, вождь Русов, помог вам всем, чем смог. Накормил вас, обогрел у жаркого костра, дал тёплые шкуры, чтобы вы не мёрзли ночью.
Молчание.
— Не веришь? А зачем мне тебе врать? Попроси, и твоё племя сейчас было бы живо. Понимаешь, просто попросить! Но вы пришли как враги. И теперь вас обглодают волки и вороны. Так почему, старик, почему?
В ответ он лишь злобно блеснул глазами.
— Вот ты глазками зыркаешь, а тебе ведь недолго осталось. Что, так и здохнешь ничего не сказав? — Я уже и не надеялся, что услышу хоть звук от старика, когда он словно плюнул в меня короткой фразой.
— Вы живёте не правильно!
— Да ну! О как! А как это — не правильно? Ты уж поведай, открой тайну неразумному.
— Вы видите не так, вы слышите не так, вас много, много, много... Вы всё время делаете новые вещи! Надо жить, как жили предки, а вы..., вы слабы, ваше место в наших желудках! Когда-то вы разбегались от одного нашего вида! Вы живёте не правильно.
А может не праведно, я честно так и не понял. Но, сказал он это так зло, что я чуть ли не взвился.
— Ах ты, гребаный людоед! Мы живем не правильно!!! А вы значит правильно! Припёрлись за поживой, словно дикие звери. А вы ведь люди... — я вдруг успокоился. — Не получилось у нас разговора, старик, что-то мне стало не интересно узнавать, как это по-вашему жить — правильно. Эй, Яр. — Я требовательно посмотрел в глаза парню — Убей его!
Ярик судорожно сглотнул, оглянулся, будто ища поддержки у своих товарищей, но те пристально смотрели на него. Тогда он сделал пару шагов, посмотрел в глаза всё также щерящегося старика и резко ударил копьём...
Но, на этом история со Старыми людьми не закончилась. Молодёжь, по приказу Хатака, пробежалась по следам племени и в самом устье Хрустальки нашли лагерь с жалкими пожитками и двух совсем немощных старух и трёх маленьких детей. Мёртвыми. Старухи убили сначала их, а потом и себя. Не понимаю! Зачем? Хрен с ними, со старухами, но дети! Уж им-то место среди нас нашлось.
Брать с этих людей было совершенно нечего. Лишь только Хатак тщательно осмотрел все кремнёвые ножи и наконечники и взял некоторые из них. Наши женщины деловито расхаживали среди трупов, то и дело, останавливаясь, что-то рассматривая, иногда беря в руки какой-нибудь предмет, и повертев его безразлично бросали. Никаких брезгливых гримас, закатывания глазок и уж тем более обмороков. Крепки дамы в племени Русов, ничего, не скажешь. Даже Найдёна-Амазонка, и та ходила с деловым видом. С ней вообще получается всё странно. Я уж и не знаю, то ли, такова её суть, то ли сильный стресс, после нападения волков, так на неё повлиял, а может одно наловилось на другое? Я тут ещё со своими игрушками, и рассказиками о них. Моя попытка отвлечь девочку от суровой реальности, развлечь и заинтересовать, рассказывая истории о девочке Амазонке и забавных зверушках, имела бешенный успех, и не только у Найдёны, и с меня начали требовать продолжение банкета... Ну, а мне что, жалко что ли. Уж намешать крутой микс из фэнтезийных книг, фильмов, мультиков и сказок совсем не сложно. И вот уже Найдёна с замиранием сердечка, широко распахнув свои изумительные глаза слушает очередную серию о приключения отважной девочки Амазонки и её верных друзей. В какой момент она стала ассоциировать себя с нею неизвестно, но когда я это понял, было поздно. Найдёна точно знала, она — это Амазонка! В будущем. Когда подрастёт. А пока папа научит её стрелять из лука и убивать чёрных волков! Видящая Светлый Ручей — магии и волшебству. Великий Знающий, я собственно всему что нужно знать Амазонке в её не легких приключениях. Сильвер, мастер зверей, естественно с её активным участием, добудет и воспитает ей большого полосатого тигра, летучую мышь, и вообще... О, у Найдёны были грандиозные планы! И на себя, и на всех нас...
Мы вырубили, подальше от берега, прорубь и, возя на санках, спускали тела под лёд. И в самом деле, так не бросишь, а копать землю зимой, с чего бы...
И вот когда ребята грузили очередного убиенного, он очнулся! Я как раз был рядом, а то бы с горяча прибили бы. Был это скорее парень, чем ребёнок, лет 12-13, крупный, рослый, но тоже сильно худой. Видать, когда ещё к нам бежал, стрела попала ему в ляжку, в самый край, пробив мякоть, что далеко не смертельно. А вот прилетевшее, когда только Хатак успел, боло, обмотавшись вокруг тела, одним из концов утяжелённым любовно подобранным грушевидным камнем, ударило парня в область виска. Крепкие, однако, черепа у неандертальцев. Кого другого убило бы, а он только сознание потерял, хотя и на долго. Ещё обзавёлся, правда, большой гематомой на голове, ну и нехорошим самочувствием... мягко говоря.
Когда я подошел, в его взоре ещё плавала муть, он явно не осознавал где он, и что с ним. Но как только его взгляд прояснился и он понял что, с ним произошло, в его глазах я увидел совершенно другое, чем в глазах старика. Не ненависть и злобу, а отчаянье, страх, безнадёжность... Он не издав ни звука, закрыл веки, и лишь из угла глаза выкатилась одинокая слеза.
Может быть, поэтому, я и не стал убивать его.
Когда его притащили в лагерь, на вопрос Хатака — "И чего теперь?", я только пожал плечами, а Видящая недовольно посмотрела на старого охотника и строгим голосом "просветила" нас обоих — "Как что? Лечить!"
Для того, чтобы негаданно приобретённый больной не отчебучил чего-либо, нашим докторам, або, Круку и Соле приставили ещё Хвата и Батора. Но парень не делал никаких резких движений, даже когда доставали стрелу из ноги. Терпел и даже не пикнул, лишь судорожно стискивал зубы. Раны на ноге и голове обработали раствором из лечебных трав настоянном на спирту, намученном або и Круком. Ядрёная жижка, ети её, доводилось пользоваться, но помогает отлично. А ещё и на голову и на ногу наложили какой-то компресс из мха с пахучей мазью и обернули специальными сушеными листьями и закрепили всё это тонкими ремешками. Короче, провозились с парнем даже больше чем со всеми остальными, родными так сказать, членами племени. Хотя, если честно, особо сильно никто и не пострадал. Как не удивительно.
Когда всё утряслось, улеглись самые первые эмоции и схлынул отходняк, я возжелал навтыкать Соле и Вике больших шаманских неудовольствий, по поводу нарушения моего распоряжения. Тем более, что развив бурную деятельность, нам в помощь, они старательно отводили глаза, и пытались всё время, как нибудь так перемещаться, что бы быть подальше от меня ужасного. Да разве ж от меня-то улизнёшь. Но, как только я начал было возмущенно-назидательную речь, как получил полнейший отлуп и совершенную обструкцию со стороны Великой Видящей або Светлый Ручей. Предварительно стукнув мне по макушке своим посохом, хоть и не сильно, но совершенно неожиданно, так, что я заткнулся на полуслове, або достаточно злым голосом, который я, вообще, в первый раз от неё услышал, прервала меня.
— Молчи, Горький Камень, молчи! Я дважды в своей долгой жизни пережила весь ужас, когда на стойбище нападали враги! И один из них было нападение вовсе не Старых людей, да! Думаешь, оно было лучше, чем тогда когда напали Старые люди, э?!! Я тебе скажу, совсем нет! И оба раза, слава Матери Земле и всем стихиям, тогда удалось отбиться. Но то чувство беспомощности и бессилия я помню до сих пор! Я словно заполошенная тетёрка металась среди того хаоса, не зная куда бежать, за что хвататься... Крики, стоны, кровь, беспомощные маленькие дети, и такие-же беспомощные женщины... Это не лучшие воспоминания, Горький Камень, совсем не лучшие...
Або, замолчала, устремив невидящий взгляд в пустоту. Молчал я. Молчали все остальные. Наконец, словно очнувшись ото сна, она продолжила совсем другим голосом, своим привычным, мягким.
— Сынок, ты сам сделал так, что женщины племени Русов владеют оружием. И это, я считаю, правильно. Это, конечно, не значит, что они побегут воевать. Но последний рубеж, между врагами и нашими детьми, не вы. Это будем мы! Даже у меня, старой — або достала из складок плаща трубку-плевалку — для врагов найдётся кое-что посерьёзней, чем мудрое и доброе слово Великой Видящей. Как же было нашим девочкам не помочь вам?!
Чёрт, подумалось мне, а может видящая права. Уж я то точно знаю, что ни в каких эпохах, ни в какие времена так и не станет безопасной ни для кого, а уж тем более для женщин! Да что там "может быть права", права однозначно. Наши женщины, истинные хранительницы домашнего очага. Ласковые, добрые, милые, рукодельные, но могущие, а главное готовые убить любого кто посягнёт на их детей, родных и близких, что ж... быть посему.
— Уважаемая або Светлый Ручей, я приклоняюсь перед вашей мудростью — я склонил голову — пусть так и будет отныне и во веки веков. И пусть женщины племени Русов никогда не будут беспомощными жертвами.
— Соле, моё солнышко, Вика... был не прав. Простите. — Я взял ладошки Соле в свои руки и поцеловал их. — Вика — я сгрёб и её ладошки и тоже поцеловал. — Вы лучшее что, у нас есть. Мы гордимся и любим вас.
И тут Крук вдруг подорвался и тоже поцеловал руки нашим девчонкам, а за ним Хват, а за ним Хатак, Сильвер, Батор, Ярик... все, все в едином порыве, целовали и благодарили. Даже Лада и або не избежали участи целования рук. Девчонки от невероятных эмоций дали рёву, как водится...
— Пир! — закричал я смеясь — Сегодня будет большой пир!!!
Он стоял перед нами. Можно сказать — мальчишка. Очень может быть, что ровесник Ярику. Но выше и судя по костяку, гораздо массивнее. Должен был бы быть. Но сейчас он был очень худ, а точнее, истощён. Жалкая, обтрёпанная шкура пещерной гиены, перехваченная несколькими засаленными ремешками. Голые руки, голые ноги, обёрнутые ещё более непонятными кусками чего-то. Грива чёрных нечесаных спутанных волос, из под, бандажа на голове. Отёкшая левая часть лица, та, куда угодил камень. Знатный бланш почти затянул глаз, повязка на ноге, ободранные, где-то, пальцы и ладони. Его лицо, как и у Сильвера, не назовёшь даже привычным, по нашим меркам, но в нём также не было ничего отталкивающего, а тем более звериного. Человек. Как Сильвер! А Сильвер ого-го какой человек! Человечище!
Но больше всего мне нравились его глаза. Есть такое избитое выражение, что глаза — это зеркало души. Воистину это так. Много там было намешано, в его карих глазах, но самое главное, что я там разглядел, это не обречённая покорность обстоятельствам, а решимость, готовность достойно принять уготованное судьбой. Это дорогого стоит.
Скользя внимательным взглядом по нам всем, он всё время, непроизвольно, задерживался на Сильвере. Парень явно понимал, что этот огромный человек, на странной неживой ноге, одних с ним кровей. И это сильно сбивало его с толку.
Все молчали. Парень, потому что вряд ли что-то вообще мог сказать в этом случае. Племя, потому что ждали. Вождь будет сейчас говорить о важном.
— Я не буду спрашивать, как тебя зовут. Если и было у тебя имя, то по вашим законам, теперь ты его потерял. Я не буду спрашивать, откуда вы пришли и почему. Я, приблизительно догадываюсь, что могло произойти. На ваше племя, скорее всего, напало более сильное племя. Вы сражались, но проиграли. Остатки бежали, долго скитались. — Я заметил, как парень слегка поёжился. Значит, в общих чертах угадал, что впрочем, с помощью таких аналитиков как Хатак и Сильвер было не трудно. — Детали не важны. Важно другое. Вы пришли к нам. И не как друзья! А как враги! Я уже говорил одному из ваших стариков, что приди вы как друзья, мы бы вам помогли. Он не поверил. Ты тоже в это можешь не верить, хотя это именно так...
