Я знаю.
Он швырнул меня на землю и снова ударил вокруг магией. Нас всех раскидало во все стороны, только Бренн с копьём Аларда ринулся на Балора. Ткнул его прямо в живот. Копьё жалобно хрустнуло и сломалось. Даже оружие сидов было бесполезно против бога. Балор чуть удивился и врезал Бренну кулаком по челюсти, тот так и укатился.
А Балор захохотал. Пинком отшвырнул беспомощного Атрейона.
Смертные!— крикнул он.— Вы все смертные! Ты — мой сын-предатель, ты — жалкое подобие великих сидов, вы — людишки, вы — мои несчастные фоморы!Что вы против меня? Я — Бог! Я сотру вас одним взглядом!
Его рубиновый глаз вдруг полыхнул, и я увидела, как ослепительно-яркий луч от него стал метаться по испуганным нестройным рядам арданов, по склонённым фоморам, по этим жалким насыпям — и всё, куда попадал этот луч, вспыхивало и рассыпалось в пепел. А ему было пофиг — что людей он уничтожал, что своих же фоморов. Мы все, кто в сознании, кто без, валялись в грязи, вжимаясь в нее. Я бы вообще в нее закопалась, если бы могла.
Господи, даже земля горела, лужи шипели и испарялись, Это же лазер у него, этот рубин.
Отец!— захрипел Атрейон. — Что ты делаешь! Это же твои дети!..
Глупец,— прорычал Балор,— ты нарушил нашу связь. Я всех уничтожу. Никто не смеет противиться воле Бога. Много лет назад сиды сумели остановить меня, заперев в подземном мире, но теперь некому противостоять мне. Ни ты, ни эти твои ничтожные людишки, не остановят меня.
Он погасил глаз, чтобы нас не задеть. Ну, меня он вроде как убивать не собирался, а Атрейона и остальных неинтересно же так быстро убивать. Он снова шагнул к Атрейону, наклонился и поднял его за горло, точно так же, как меня совсем недавно.
Сынок,— насмешливо сказал он.— Ты знал, чем карается твое преступление. Почему же ты предал меня? Ведь ты мой сын, плоть от плоти моей... Неужели ты до сих пор не забыл свою жену, никчемную слабую женщину, не сумевшую дать жизнь ребенку мага? Я помню, как ты просил спасти ее...
Я не винил тебя в ее смерти...— прошептал Атрейон.— Я знал, что это бесполезно.
Тогда почему? Из-за этой девочки с магической кровью? Ты хотел оставить ее себе, я понимаю...
Нет. Я хотел спасти ее, но не для себя. Она имеет право на собственную жизнь... Нам пора измениться, отец. Я хотел спасти наш народ... как ты, отец, когда ты прикрыл наш город от последнего удара сидов...
Балор расхохотался еще громче.
Какой же ты дурак, Атрейон. Ты знаешь, из-за чего началась та война с сидами?
Ты говорил, сиды испугались нашей силы. Начали войну из-за страха... Хотели убить нас всех...
Да, сынок. Я изобрел новую форму магии — магию крови. Я убивал ради всё большей и большей силы. Я нанёс первый удар, не желая размениваться на единичные жертвы, чтобы вытянуть силы из тысяч сидов. Понимаешь, сынок? И город я прикрыл щитом, спасая себя самого, просто он попал под прикрытие... Да и мне нужны были те, кто будет служить мне. Понимаешь? И мы обрушились во тьму, провалились от последнего удара, ради которого тысячи сидов выжгли себя дотла и умерли, чтобы спасти весь свой мир. Ты всё еще понимаешь меня, сынок? Ты, который так хотел спасти свой народ...
Я видела, как по лицу Атрейона потекли слёзы, смешиваясь с каплями дождя.
Я уничтожу тех фоморов, которых ты успел освободить. Я уничтожу всё это жалкое человеческое войско,— всё говорил Балор с удовольствием, от которого лучилось его мрачно-красивое, страшно-красивое лицо.— Остальные возьмут в жены человеческих женщин. И их дети будут моими по праву бога. И эта твоя девочка-маг родит мне настоящего сына, не жалкого предателя. Фоморы будут править этим миром, а затем и другими. Сиды ушли, они больше не смогут помешать мне. А я буду править всем. Как ты понимаешь, сынок, времени у меня предостаточно. Меня никто не остановит.
Мы остановим!— раздался мелодичный голос Арилинн.
И мы увидели, как появляются наши дедушки и бабушки, в доспехах, с оружием в руках. Прикрывают нас от взора Балора. И Морриган была с ними.
Бог-Король фоморов усмехнулся, отшвырнул Атрейона так, что тот метров на пять укатился по грязи. Глаз его снова раскалялся. Еще не полыхнул, он удерживал его силу.
Нет, Арилинн, нет...— хрипел Атрейон, пытаясь приподняться.
Божки...— презрительно фыркнул Балор.— Вы мне ничего не сделаете.
А попробуем,— сказал Амрисс.
И мы впервые увидели, как сражаются боги. Они все ринулись на Балора, как бешеные волки на оленя. И становились сиянием, золотым, как лучи солнца.
Эти сияния ворвались в клубящееся жуткое облако цвета венозной крови. И растворились в нем, пытаясь разорвать его, пересилить, мы видели, как оно корчится, это облако, как перемешивается с этим светом, где-то они берут верх, где-то почти гаснут.
Мы все сползлись поближе. Эдик, Рорик и Лёлик подобрались к Атрейону, попытались приподнять его, взвывшего от боли. У него все ребра переломаны. Ила плачет возле Аларда, у него нога сломана, у самой Илы кровь течет по щеке, ободранной о камень. Киаран меня обнял, прижал к себе, у него левая рука плетью висит, плечо вывихнуто. Дан и Яра прижались друг к другу, у обоих слёзы в глазах, смотрят не отрываясь на это клубящееся перед нами огромное нечто. Лелька и Бренн так же обнялись и плачут оба, не скрываясь.
Что мы можем сделать? Мы никто, жалкие смертные... Оружием туда тыкать бесполезно. Атрейон едва живой, кажется, полностью себя выжег, потому что я едва-едва ощущаю его магию, искра одна осталась, для жизни хватит ли? А я вообще ничего не могу, и просто сердце от боли останавливается.
А Ванимельде, мотая головой, подползла к Атрейону и снова его за руку берёт.
Бери,— шепчет.— Бери силу, иначе умрёшь. И прости нас.
Атрейон только очумело на нее посмотрел.
Первой из облака вылетела Олинория. Упала изломанной кучкой в лужу, сиреневый шелк ее платья намок и опал грязной тряпкой.
Потом вышвырнуло Морриган, она прокатилась, пропахала лицом целую полосу. Потом разом вывалились Файон и Дайре. Лемиру отшвырнуло так, что она метра четыре пролетела. Лилле обессиленно рухнула откинутому Амриссу на руки. Они все в крови, что с ними там делалось в этом облаке? Просто истекают кровью!
А облако ширилось, росло. Выбрасывало кровавые протуберанцы, тянулось во все стороны.
Кайрис тяжело рухнул в грязь. Смахнул кровь с лица, вытаращил глаза.
Арин!— заорал.— Арин!
Кое-как поднялся, ринулся обратно, даже в это их сияние не хватило сил обернуться. Кровавый протуберанец дотянулся до него на полпути, не дав ворваться, пронзил его, словно копьём. Кайрис откатился в сторону.
Арин...— хрипло крикнул он снова, уже не в состоянии подняться, пополз к облаку, оставляя на земле полосу крови.
А в облаке последнее золотое вкрапление. Последний лучик, пронзает, вспыхивает, бьется, как пульс, как последнее дыхание.
Я верю! Верю!— зажмурившись, шепчет Киаран.
Мамочка...— прошептала я.— Держись, мамочка...
Она вылетела прямо к нам с Киараном. Рухнула в полуметре, хрипя, задыхаясь от клокотавшей в горле крови. На ее теле нет ни одного живого места, вся в ранах, вся в крови, словно купалась в ней. Глаза мертвые, остановившиеся, погасшие, нет больше их янтарного сияния. Даже волосы потускнели.
Кайрис пополз к ней, таща за собой щит, меч он потерял где-то.
Арин...— хрипит, кашляет, у него кровь горлом идёт, как и у Арилинн.— Арин, не умирай... Что я без тебя... Моя душа — ты...
Кайрис...— шепчет побелевшими губами Арилинн.— Где ты... я не вижу...
А Балор, вновь приняв привычный облик, смотрит на нее и ухмыляется.
Боги не справились,— сказал он своим гулким раскатистым басом.— И они сейчас умрут. Как удобно. А я стану еще сильнее.
Мы с Киараном обняли Арилинн, я чувствовала, как из нее жизнь вытекает.
Мамочка, не умирай, пожалуйста...— шептала я.
Прости меня... я не справилась...— ее едва-едва слышно, на губах кровь пузырится.
Я прикрыла ее собой. А она шарила рукой по грязи, искала руку Кайриса. Нашла, сжала.
Отойди, моя невеста,— сказал Балор.— Иначе умрёшь вместе с остальными.
Я увидела, как разгорается его глаз. И сильнее прижалась к Арилинн. А Киаран закрыл нас обоих своим телом.
Щит...— прошептал Кайрис.— Киаран, щит...
Свободной рукой он рывком придвинул к нему свой щит. Щит богини Немейн, подаренный ему сидами. Сияющий, как зеркало, без каких-либо украшений.
И Киаран прикрыл нас этим щитом. Ослепительный луч попал на его зеркальное покрытие и отразился обратно.
Балор взвыл. Вздрогнула земля. Раздался грохот и вспышка. На нас посыпался черный пепел. Падал на наши лица, смешивался с дождём, словно черные слёзы, словно тушь потекла.
Там, где стоял Балор, осталось черное выжженое пятно. Больше ничего. Пятно гари и этот пепел, всё еще летящий. Его убила собственная сила. Та, что он четыре тысячи лет копил.
Вокруг нас с Киараном, вокруг Арилинн и Кайриса сползались все остальные. Кайрис, смаргивая кровь и капли дождя, отобрал ее у нас, обнял, прижал к себе. Не только дождь, слёзы текут по его лицу.
Арин,— шепчет он.— Мы победили. Он сдох. Совсем. Открой глаза, живи... Ты же у меня сильная...
Арин, — рыдает Лемира, прижав ее маленькую ладонь к своему лбу. Надо же, какие у Арилинн изящные руки, хрупкие, совсем по-эльфийски тонкие. Пальцы сжимаются, стискивая руку Кайриса. Дрожат ресницы, словно крылья бабочки. Белые обескровленные губы едва шевелятся.
Третий раз умираю, в привычку вошло...— шепчет.— Жаль, сейчас насовсем... Наконец-то посмотрю на Яблоневые Острова...
Арин!— кричит Кайрис.— Только не это! Арин, как я без тебя буду, я же даже умереть не могу! Мы же даже там не встретимся! Пожалей меня, Арин, не бросай меня!..
Я даже зареветь не могла, как остальные девчонки, что Лелька с Илой и Ярой, что Лемира с Олинорией и Лилле.. Глаза печет, как огнём, слёзы еще внутри выгорают.
Да верьте же в нее!— крикнул бледный, как смерть, Амрисс.— Только это ее удержит! Дети! Ну верьте же, прошу вас!
Помогите...— беспомощно смотрит на нас с Киараном Кайрис.— Пожалуйста... Она же всё вам отдала... всё... больше жизни, больше света... душу отдала...
Я верю...— прошептали мы с Киараном в один голос. Я уткнулась лицом в потускневшие волосы Арилинн. От них слабо пахло жасмином, едва пробивавшимся сквозь запах крови.
Я верю!— зажмурились Лелька, и Ила, и Алард, и Бренн.
Мы верим!— держась за руки, закричали Аодан и Яра.
Все грязные, что наша команда, что предки наши, все в грязи и крови, все в этом пепле, все плачут, даже Морриган, она кое-как стоит, опираясь на свой меч и ревёт, размазывая черные полосы по лицу.
Я верю...— Атрейон не в силах двинуться, и Ванимельде снова накрывает его ладонь своей и тоже плачет.
Такое чудо, такой свет не должны уйти...— шепчет Атрейон, и Эдик, Рорик и Лёлик тоже повторяют за ним это слабое "я верю".
И меня снова накрыло этой горячей волной магии, сплавленной из нежности и любви.
Мы тебя любим, мама,— прошептала я прямо ей в ухо.— Слышишь? Мы не просто верим. Мы тебя все любим. Тебе же не вера нужна... Может, она и дает силы богам... но... тебе важнее наша любовь.
Я чувствовала, как меня окатывает этим теплом. Чувствовала горячие потоки, что тянутся от всех вокруг. От Киарана и остальных наших ребят. От Ванимельде и Атрейона, она сидит рядом с ним и держит его за руку. От фоморов-стражей, они доверяют мне и Трею, ради нас во что угодно поверят. От Кайриса и его компании. Все, все ее любят, все хотят, чтобы она жила. Они верят в нее.
И эта сила врывается в Арилинн. Она хрипит и выгибается дугой в объятиях Кайриса, раскрывает широко глаза, из которых бьют золотые лучи, не хуже, чем у Балора из его рубина.
Прекрати!— яростный крик. Холодный женский голос. Грохочет на весь мир, кажется так.
Все онемели. Замерли, раскрыв рты. Морриган охнула, пытаясь спрятаться за свой меч, понятно, безуспешно. Кайрис рывком прячет за собой Арилинн. Файон, Лемира, Олинория и Дайре заслоняют их обоих собой. Лилле с помертвевшим лицом бросается в их кучку, занимая себе место.
Перед ними Она. Богиня. Лицо невероятной, нечеловеческой красоты исказилось от ярости, холодной, как она сама. Окутывающее ее серебряное сияние волнуется, хлещет во все стороны. В руках у нее чаша — черная, как полночь. И в ней кипит сама тьма.
Когда же вы наконец сдохнете уже!— шипит она.— Даже Балор с вами не справился... Даже Закон Мирового Равновесия для вас пустой звук!
Мать-Дану!— не выдержала Морриган; пересилив ужас, она бросается к плотной кучке наших предков, втискивается между Файоном и Олинорией.— Они же спасали! Нас всех спасали!
Уйди, Морриган,— шипит Дану, Верховная Богиня, прамать всех богов.— Я их уничтожу, смотри, как бы не с тобой вместе!
Ой, как же они все достали, все эти великие... То Балор, то Дану... А куда Амрисс делся? Смылся же, едва Дану появилась.
Я не уйду!— кричит Морриган.— Убивай! Давай же! Почему мы должны молчать, почему должны сидеть в своих норках, когда такое творится?! Ведь Балор и нас бы уничтожил, всех, поголовно!..
Вот потому и должны!— Дану взмахнула черной чашей.— Таков Закон! Мы не всесильны... Мы боги для смертных, мы такие, какими они нас делают. Если бы они, перебитые Балором, не смогли больше поддерживать нас, мы ушли бы в Забвение, но такова судьба! Мы должны были уйти! Хаос проглотит этот мир... Мы должны были дать место другим... Таков Закон Равновесия! Вы нарушили его, и теперь умрёте!
Мы с Киараном, держась за руки, встали перед прижавшимися друг к другу запуганными дедушками и бабушками.
И нас убей,— сказал Киаран.— Мы с ними. Если не убьёшь, мы всем расскажем, какие боги на самом деле. Люди не захотят приносить жертвы богам, которым нет до них дела.
Да!— крикнули Лелька с Бренном, подбегая к нам, Дан с Ярой, Ила, Ванимельде, фоморы, даже покалеченные Алард и Атрейон попытались подтянуться поближе. Все здесь.
Думаете, меня волнует кучка смертных?— оскалилась зловеще Дану.— Что ж... Тогда вы все вместе умрёте...
Хорошие у нас детки, правда, дорогая Баас?— ласково сказал Амрисс, подводя к нам под ручку пожилую женщину. Ой... Он же сказал... Баас, богиня смерти...
Ты хорошо выучила законы, доченька,— усмехнулась эта старушка. Самая обычная старушка, в простом белом платье, с золотым серпом на поясе.
Баас! Они нарушили Закон!— вскричала свирепо Дану.
А ты уверена, что вот эта мелкая возня, которая едва не стоила им жизни, нарушает Закон Равновесия? Что они такого сделали-то?
Как что?!
Ну, помогали немножко своим деткам, что тут такого?— старушка одним пальцем отодвинула ее черную чашу подальше от всех.— Убери эту гадость, пока сама не облилась...
Но!.. Они же убили Балора! Хаос не спустит...
Девочка моя,— всё так же спокойно сказала Баас.— Мне всё-таки, наверно, виднее, где что они нарушили. Щит, убивший Балора, был в руках смертного. Око, убившее Балора, было его собственное. Так что же они нарушили?
Дану взвыла в бессильной ярости. И исчезла. Ох, чую, всё ж таки хотела она под шумок тихо шлепнуть конкурентов. Точно она боится, что Арилинн ее место-то займёт. Блин, и среди богов покою нет, одна возня и грызня. Прямо как в Думе.
