Передав мне картинку сканирования, Мухаммад затребовал объяснений.
И, что я ему объясню?
Стволы у меня и у Марши.
Еще один — на крыше лифта, надеюсь не "Робин" и кто-то еще с пистолетом, в толпе. Судя по схеме — вон та женщина, что сейчас усердно молится, шевеля губами.
Не могу не признать, Льюис Кэрролл — гений, а "Алиска" — шедевр всех времен и народов. Особенно на русском языке, с его "страньше" и "чудесатее".
— Наши переговоры зашли в тупик. — Посетовал Мишель. — К моему величайшему сожалению, я вынужден подстегнуть принимающих решение, активными действиями. Думаю, трех будет достаточно, для первого раза.
Девушка развернулась в мою сторону и подняла пистолет.
Я зажмурился и нажал на эти три проклятые кнопки, что лежали у меня под пальцами уже десять минут.
Свет погас и разорвалась световая-шумовая граната, следом — дымовая, наполняя лифт черным дымом.
Крики и выстрелы.
Отстрелявшись, замер. Кто-то скулил. Народ лежал на полу, ожидая, чем все закончится.
А все уже и закончилось.
Нажав на кнопку экстренного открывания дверей, впустил в лифт свежий воздух и трех "полевиков", упаковавших, лежащих у дверей террористов. Без деления на живых и не очень.
— Выходите по одному. — Потребовал женский голос. — Кто не может идти — оставайтесь на своих местах, вам будет оказана медицинская помощь.
Один из русских, нервно хохотнул и обозвал голос из коридора "капитаном Очевидностью". Англичанин выразился несколько более эмоционально.
— Очень жаль. — Голос Мишеля ворвался в дымную пелену лифта и заставил меня напрячься. — Мы так не договаривались, но... Мягкой посадки.
Сверху что-то шумно хлопнуло, и лифт просел на целый метр.
Сработали "экстренные настройки торможения" и лифт замер, как влитой.
Женщина, что тихо молилась, продолжала молиться, совершенно забыв о том, что у нее в сумочке лежит пистолет.
Сверху, наконец-то, закапала красная жидкость — сидящий на лифте боевик, либо подорвался, либо, все-таки, получил свою, именную, пулю.
Через пару минут, лифт опустел, выпуская из своего нутра клубы дыма, что засасывались в гостиничную вытяжку.
Потерпевшие рассаживались вдоль стен, накрываясь одеялами и выслушивая медработников, что набежали не хуже тараканов.
— Привет! — Подошедший ко мне молоденький парнишка в форме, протянул руку. — Я Мухаммад!
Я едва поймал челюсть. Судя по голосу в голове, я представлял себе несколько иного человека.
Отсмеявшись и представив "обсервера" Марше, задал вопрос, который меня беспокоил больше всего.
— Мы можем идти?
Мухаммад покачал головой и требовательно протянул руку.
— Оружие покажи.
Повертев мои 2000-е и выщелкнув из обоймы тупоносую пулю, "обсервер" развернулся к Марше.
— Теперь, ты.
Марша достала из сумочки своего "китайца" и протянула парню.
— Н-да... — Выдохнул Мухаммад, изучая острую пулю калибра 5,8. — Такое надо запрещать, для продажи частникам. Марк! Покажись...
Марк, медведь по развороту плеч, показался мне очень угрожающим. И расстроенным, одновременно.
"Обсервер", не глядя, протянул руку, расстегнул один из многочисленных кармашков на бронежилете Марка и достал оттуда титановую пластину, с застрявшей в ней остроконечной пулей.
— Это называется — "дружественный огонь". — Вздохнул Марк. — На пяток сантиметров правей и выше...
Марша изменилась в цвете лица и прижалась ко мне еще сильней.
— Страшная сила. — Мухаммад расстегнул свой бронежилет и протянул Марше пробитую пластину. — Держи. На память.
По полу лифта, хрустя битым стеклом, уже топтались эксперты-криминалисты, выковыривая гильзы и вытаскивали тело террориста с крыши лифта.
Мир снова вошел в привычную колею.
Еще час, не более, и вышколенные горничные вычистят ковры, уберутся в лифте и завтра, уже ничто не будет напоминать о случившемся.
Разве что, рапорты полицейских да новостной сюжет, на местном телеканале.
Да царапина на шлеме Мухаммада, что оставила моя пуля, пробив двери лифта.
Муж и жена, муж и жена...
Никуда от этой пословицы не денешься.
Дальше было не интересно, обычная трудовая рутина полицейских будней.
Опросы свидетелей, допросы подозреваемых и прочая бумажная волокита, вошедшая в рамки законности.
Вот, объясните мне, зачем носить в сумочке пистолет, если он у тебя закрыт на замочек? А ключ от замочка — в другой сумочке?!
Европейская свобода, ничуть не лучше любой восточной свободы.
Везде и все одно и то же.
Старенький 767 Боинг, на борту которого мы покидали такую непонятную мне Францию, подпрыгнул и очутился в небе, с ловкостью прыгуна в высоту.
Кажется, гравитация для этого монструозного авиалайнера совершенно не писана.
Слева и справа от нас, сидела пара "воздушных маршаллов", призванных проследить, что территорию Европейского союза мы точно покинем. И именно на этом самолете, а не каким либо иным, образом.
Система, никуда от нее не денешься!
Амина предлагала провесить проход, но замшелые консерваторы от юриспруденции, развели руками. В их книгах написано, что самый быстрый и надежный способ покинуть территорию — улететь на самолете, значит, улететь на самолете.
Правда, билет на самолет, пришлось оплатить нам — считать деньги они умеют.
Учитывая, что ночка у нас выдалась совершенно бессонная, время перелета мы провели в состоянии полного отруба, привалившись друг к другу и не обращая внимания ни на стюардесс, ни на сопровождавших нас, ни на красоты под крылом самолета.
Аэропорт "Летицы", новенький, с иголочки, функционирующий всего два года, вместо "Домодедово", так же прошел мимо нашего сознания.
Нас поднять — подняли, а разбудить — забыли.
Расписавшись в планшете, что свое оружие обратно получил и претензий не имею, я провесил проход в квартиру, закидал в него обе наши спортивные сумки и дальше — снова не помню.
События последних двух суток оказались для меня чересчур замудренными. Все эти реверансы и экивоки, партийные движения и политические течения, для моего аналитического мозга оказались слишком.
Было смешно наблюдать, как усравшийся от страха судья, уже начинающий попахивать, вылетел из совещательной комнаты.
С какой довольной лыбой выходил из здания полицейского участка, отпущенный под залог, один из террористов.
С каким странным взглядом провожал Мухаммад адвоката, только что договорившегося об условном сроке, для остальных, выживших.
И как было удивительно слышать в свой адрес фразу, о "неправомерно жестоком превышении права на самооборону".
— Сайд. — Марша поставила на стол передо мной кружку с кофе. — На работу не опоздаешь?
— Нет, Лисс. — Ляпнул я и замер, ожидая реакции.
Надо отдать Марше должное, запираться она не стала. За оружие хвататься — тоже. Только села на стул, напротив и крепко сжала чашку.
— Когда догадался?
— Сначала — когда мобилку проспорил, в тире. — Я сделал глоток и покрутил головой, разминая шею. — Ну, а в лифте, только все подтвердилось. Не многие знают секреты таких лифтов.
— Не многие. — Качнула головой моя рыжая. — А откуда их знаешь Ты?
— Черт. Прокол. — Признал свое поражение, я. — Например, я прочел о них в деле "Отельного Робина"...
— А я, например, работала горничной. — Марша растянула губы в улыбке. — Например... Привет, Робин!
Я шутовски склонил голову и поднял кружку, признавая ее правоту.
В 2008 году, шутки ради, я выложил на одном закрытом сайте, примерный сценарий ликвидации гипотетического персонажа, в лифте. Не подумайте ничего такого — сценарий был и в самом деле — именно сценарием. Для книги.
Через три месяца, я получил анонимный денежный перевод.
А через месяц, появился "Отельный Робин".
Так и началось мое сотрудничество с сообществом рисковых писателей, со снесенными головами и напрочь отмороженным чувством самосохранения.
Сперва, от испуга, чуть не сдал весь сайт.
Потом — втянулся. Идеи показались мне не лишены толики здравого смысла, а за исполнением своих сценариев я следил от и до. Разумеется, не собственной персоной — не настолько голова сорвана у меня.
Лисс появился семь лет назад и выполнил, из пятнадцати сценариев — восемь.
Дважды попав на камеры видеонаблюдения.
Кто бы сказал мне, что Лисс — женщина — не поверил бы, честное слово.
— Поверить не могу, я вышла замуж за Робина... — Марша качала головой и таскала столовой ложкой мед из банки, совсем как некий медвежонок таскал мед из горшка, лапой. — Ведь такой сценарий, даже и на сайт не выложишь — засмеют и освистают!
— Забросают минусами. — Согласился я. — Хватит мед таскать. Нечего, стрессы зажевывать. Врачи вообще, рекомендуют стресс другим образом, снимать.
— На "другим образом", у нас времени уже нет. — С сожалением облизав ложку, вздохнула Марша. — Но, впереди целый вечер и, как знать, что будет...
Мы оба не ангелы, но однажды принятое решение: оставить прошлое — прошлому, мы будем исполнять до упора. Нет смысла биться головой об стену и вопить, что твоя половинка, в отдаленном прошлом, совершенно не белая и пушистая.
Тем паче, что и сам ты — не в белом фраке.
— Тебя подвезти? — Марша замерла у своего новенького авто, ожидая моего решения.
Красно-черная "Тьма", от немецкого концерна, что занимался авто лишь из любви к искусству.
Два и восемь литра, триста двадцать кмчас, сотенку за неполных три секунды — моему "корветику" и в страшном сне такого не видать! Да и слава небесам, если честно. Убьюсь, ведь!
Отмахнувшись от предложения, подмигнул и открыл проход.
Первая, кого встретил в коридоре — пани Агни Паневка, широко мне улыбнулась и подмигнула.
Так же странно отреагировали на мое появление Толик и Айрик.
Даже Лесенька, при виде меня расплылась в улыбке.
У меня, что, морда в помаде? Или трусы поверх штанов?! Или, на спине плакатик? Нецензурный?
Сколько я не вертелся, в ответ лишь смешки да улыбки.
А чуть позже стало и не до вопросов — пришли данные по "парижскому отелю" и все понеслось вскачь.
Амина тихо свалила на совещание, оставив за себя нашу панну; Толик свалил, переведя стрелки на ночную смену, а ночная смена — послала меня к Генри.
Из материалов, что мне подкинули, получалась какая-то нелепица. Захват заложников, в котором нам удалось приложить свои грязные лапки, странные требования и все завязано на том моменте, что все европейское сообщество, даже если оно достанет самую большую ядерную дубинку, на это государство повлиять не сможет.
Ни одной стране не удалось завоевать Афганистан.
Как клал он на все правила и приличия, так и будет продолжать это делать. А то, что им в руки попало — считай, что пропало с концами и возвращать никто и ничего не будет.
Так что Мишель, видимо с дуба рухнул, взявшись за это дело.
Или, все-таки, нет?
Убрав со стола миниатюрную Эйфелеву башню, подкинутую неизвестным доброжелателем, разложился на всей поверхности стола, укладывая листочки бумаги с написанными на них фактами, в одном мне понятном, порядке.
Забавная получалась картинка.
Паутина фактов, правильным образом разложенная, давала три точки приложения.
Точку первую "обломал" в свое время Безобраз.
Точку вторую — "Отельный Робин", отправив к праотцам наследного принца и, по совместительству, одного из экспортеров высоколиквидного товара, незаконного, но очень желанного.
Третью точку обломали мы с Маршей, сорвав захват.
Все три точки, буде они пришлись не на "обломы", могли спровоцировать новый виток войны с Афганом.
А нужна эта война, только одному государству, тому самому, что за море — окияном...
"И еще есть вопрос — почему картошкой нос?" — Напевал я, внося данные на вырванный из тетрадки в клетку, листок. — И, на что же рассчитывает наш забубленный стратегический партнер, втравливая нас в этот конфликт?
По моему раскладу, получалось, что рассчитывает он на отдел "Восток", втравливая в "войнушку" не столько страны, сколько "Фемиду".
И, в таком раскладе, действия Мишеля очень даже становятся понятными — если втянется "Фемида", на свободе данный герой проживет совсем не долго. Оттого и не были заминированы "экстренные тормоза", а наблюдателя, от "заказчика", явно сняли отдельно, подложив десяток грамм взрывчатки, под его пятую, седалищную, точку.
Все выстроилось в стройную систему, завершившую свою жизнедеятельность.
Откинувшись на спинку стула, сгреб все клочки в одну кучу и отправил в урну.
Набарабанив одним пальцем отчет из трех предложений, отправил его в европейский отдел и, перекрестившись, занялся другими делами.
— ... И что? Никак не отреагировал? — В комнате отдыха, где я расположился на кофе-брейк, появились Леська и Агни, что-то обсуждая конспиративным шепотом. — Представляешь?! Просто — убрал со стола!
Я насторожил уши, прикидываясь веником, стоящим в углу.
— Может быть, у него насморк? Или...
— Или он вообще — нюх потерял! — В КО нарисовался Айрик и с грацией носорога воткнулся в женский разговор. — Ему ее дважды на стол ставили! И, хоть бы хны! Если до приезда Амины, до него не дойдет — плохо будет. Всем.
— О чем речь, народ? — Не выдержал я.
Айрика и Леську сдуло ветром.
Более мужественная или все-таки — более мудрая? — пани Агни, со вздохом подняла вверх руки.
— Рассказывайте, пани. — Я развернул стул и предложил ей сесть. — Все, что я пропустил.
— О Максе и Жанне — ты в курсе?
Я качнул головой.
— А в курсе, чью фотографию нашел в кармане своей жены, Макс?
Снова пришлось качать головой.
— Между прочим — твою! — Пригвоздила меня к стулу, Агни и полезла за сигаретами. — Да еще и с дарственной... Так что, приперся он сюда на костылях, требовать возмещения. Упал. Очень долго матерился и грозился предать тебя анафеме и проклясть, самым страшным проклятьем. Еле мы его вывели. А вчера, кто-то приволок и поставил тебе на стол макет Эйфелевой башни.
— Ага. А что говорит его благоверная? — Эта история мне начинает нравиться: — "Теперь, только трупа добавить, и будет мексиканский сериал"!
— А "благоверная" ничего не говорит. — Агни поерзала на стуле, что для пожилой женщины, выглядело как-то странно, как минимум. — После того, как подала на развод, его благоверная объелась таблетками и попала в реанимацию. Иначе, как ты думаешь, с какого перепуга Макс полез по ее карманам?
— Ага. — Я отчаянно морщил лоб, пытаясь понять, каким образом, в эту кашу попал я. — И, дальше, что? Жанна, кстати, как себя чувствует? Синяк прошел?
— А, откуда ты о синяке?! — Потрясению Агни не было конца.
— Карина рассказала. — Легкомысленно бросил я, не задумываясь о последствиях.
— Значит, все-таки, что-то было! — Торжествующе вскинула брови наша отделовская Мисс Марпл. — Нет дыма, без огня!
— Есть. Называется "дымовая шашка". — Я уже не знал, смеяться мне или плакать.
— Марша в курсе? — Вот, теперь я понял, что погубит Польшу быстрее, чем разъяренная Россия — Любопытство! Любопытство и любовь к сплетням.
