Потолкавшись какое то время на берегу, побрёл к себе на корабль. Грид, ответа от которого так до сих пор и не поступило, сегодня на берег с него не сходил. Возможно, ему на родной палубе думается легче. Но нашей беседе суждено было состояться именно на суше. Когда до длинных и узких сходней мне оставалось сделать всего несколько средних шагов, на них ловко вскочил мой рулевой и почти бегом сбежал вниз.
— Можешь принимать решение — обрадовал он меня, оказавшись рядом.
— Говори — предложил я ему, ощутив внутри себя взрыв ледяного холода.
— Отойдём. Мне проще на песке нарисовать, чем объяснять, какие у тебя есть варианты.
Глава 25
Рыба показалась необычайно вкусной, после недельного употребления сухофруктов, подпорченного водой вяленого мяса и полного отсутствия горячей пищи. Прошлые наши стоянки были сплошь ночными, скоротечными и возможности добыть на них чего нибудь съестного у нас практически не было никакой. Зато сегодня боцман и его малочисленная компания постарались на славу. Каждому из нас досталось по половине рыбины, поджаренной на углях и по кружке свежей, ледяной, родниковой воды, которую доставили мои малолетние вояки, протопав за ней по суше три километра, в одну сторону. И вот во время этого великолепного пиршества я должен был окончательно решить, куда мне засунуть свою, переполненную заботами, такую, на самом деле ещё очень молодую, симпатичную голову. В пасть к удаву или в лапы к тигру, с другими обитателями животного мира я, предложенные Гридом варианты, сравнить не могу.
Мой рулевой, держа в руках тонкий, полностью лишившийся влаги прутик, аккуратно вывел им на гладком песке подробную карту побережья, куда нам, при любом стечении обстоятельств, предстоит плыть уже через пару часов. Вся разница в его предложениях заключалась в том, что в первом случае нам это побережье надо было осваивать бессчётное количество дней, причём по прошествии семнадцатого, двигаться придётся по никем ещё не обследованной территории, а во втором покинуть его, на шестой день плавания и выйти в открытое море, правда тоже, с некоторыми условиями. Выбор, надо прямо сказать, не богатый и, как говорят эксперты в области овощной продукции, мало вариативный, так как "хрен, редьки не слаще". Тщательно отделяя мясо от костей, неизвестной мне рыбины и затем с ещё большим усердием пережёвывая его, я прокручивал в голове все за и против, не находя особых преимуществ ни в одном из возможных путей моего планомерного бегства. Первый может затянуться на месяцы, при удачном стечении обстоятельств на годы, если аборигены, населяющие неизведанные земли, частично завоёванные выходцами из Тартумии, отнесутся ко мне благосклонно или попросту не захотят связываться со мной. Что очень сомнительно. Слава о подвигах, подчинённых моего, безвременного ушедшего в мир иной, дяди, распространилась очень далеко. Так что если меня не поймают его последователи, то в лёгкую могут сожрать их визави. Второй вариант, гарантированно оставляет мне жизни дней на шесть, ну от силы восемь. Два я прибавляю на ожидание ясной погоды, причём которая должна быть таковой и днём, и ночью, иначе Грид не сможет отыскать дорогу к не большому островку, торчащему из воды в трёх днях пути от берега. Они же составляют примерный отрыв моих судов от идущих, где то рядом, кораблей империи, после встречи с которыми жизнь моя может оборваться в любой момент. Ну, а дальше, по этому варианту, судьба беглеца, точно так же, как и его людей, будет полностью зависеть от матушки природы, пожелавшей разгуляться именно в этот период времени. Вот и получается, куда не сунься везде полный... И ничего другого не скажешь.
Допив необычайно вкусную воду, я встал на ноги, поднял голову вверх и посмотрел в высокое небо, гоняющее, в своей бездонной синеве, грязные, разорванные в клочья грозовые тучи. Может случиться так, что смотрю я на всё это последний раз в жизни, даже не зависимо от того, что примерно ещё неделя у меня в запасе точно имеется. Через час, от силы через два, чтобы я не решил, мир вокруг меня может закрутиться с такой скоростью, что думать о чём либо ещё, кроме как о ней и не придётся.
— Чёрт, а подыхать то совсем не хочется — тихо сказал я себе и усмехнулся. Кто бы сказал ещё десять дней назад, что всё так повернётся.
Команду на отплытие отдал так и не имея на руках готового решения.
— Направление движения не изменится от моего выбора, ещё несколько дней — так я сказал себе, подымаясь на борт корабля и уже уверенно топая по его палубе, добавил: — Будет ещё время всё, как следует, взвесить. Сейчас не тот случай, когда надо торопиться.
Однако расслабляться тоже не следовало, никто мне не может гарантировать, что мои преследователи не поднажали и не сократили своё отставание от нас до минимума. Если я их не вижу на горизонте, это совсем не значит, что и следующим утром они не покажутся там.
На сладких финиках и изюме сильно не по шикуешь, но мои гребцы выдавали такую скорость, не обращая внимания на непогоду, временами сильный, встречный ветер, что я поневоле задумался, в один из дождливых вечеров, одиноко сидя в своей, открытой всем ветрам на свете, каюте, о их дальнейшей судьбе. А уже на следующий, точно такой же, как и прошедший, когда мужики так и продолжали рвать на себе жилы наплевав на своё бесправное положение, дал им обещание, больше похожее на клятву, с надеждой поглядывая в тёмное, насквозь пронизанное влагой небо.
— Вот ей богу, если выживу и всё у меня сложится нормально, отпущу всех, на все четыре стороны. И пускай у меня земля уйдёт из под ног, если я нарушу это своё торжественное обещание.
Понимаю, что в часы отчаяния и не так запоёшь, но я действительно не имел представления, как мне в дальнейшем поступать с людьми, оказавшимися рядом со мной, в столь тяжёлое для меня время. Постоянно караулить их при помощи пацанов, которые конечно смогут в случае неповиновения поставить невольников на место, или же прямо сейчас выписать им вольную, за их усердие. Но, кто тогда пожелает сидеть на вёслах, за изюм и два глотка воды в день? Установить твёрдые расценки на гребок? Тогда точно можно сдавать оба кораблика в утиль, так как дальние походы на них сразу же окажутся в зоне нерентабельности. Вот и получается, что как бы не хотелось быть справедливым по отношению к хорошим, но попавшим в сложную жизненную ситуацию, людям, в этом отсталом, во всех отношениях, мире, не сможешь быть таковым. Обстоятельства, в которые все мы загнаны, каким то извращенцем кукловодом, не позволят проявить истинную доброту по отношению к ближнему, как бы ты не хотел и чего бы себе не обещал, находясь почти на краю гибели.
Ночь перед незримой развилкой встретил с тревогой. Все мои матчи, проводимые в голове с утра до ночи, а иногда и во время неё, закончились с одинаковым результатом: ноль — ноль. И вероятность того, что, хотя бы один из соперников, за оставшееся время, загонит в чужие ворота, ставший квадратным, мяч, также равняется нулю, почти наверняка. Посоветоваться бы с кем, может быть тогда и образовался перевес, ну хотя бы по угловым, который я бы тут же, без долгих раздумий, засчитал бы, как взятие цели. Но, на мою беду и с этим у меня тоже огромные проблемы. Не с кем мне здесь советоваться, даже поплакаться и то некому. Хотя, как выяснилось немного позже, жизнь тем и прекрасна, что порой выкидывает такие весёлые номера именно тогда, когда ты уже отчаялся найти правильный выход из почти смертельной ситуации. По утру она и на моей шахматной доске расставила все фигуры по своим местам, предоставив нам на обозрение чистейшее, голубое небо, и почти безветренный штиль.
— Ну что, может сразу повернём? — завидев мою, ещё не до конца осознавшую произошедшее, помятую физиономию, спросил меня Грид. По выражению, лица которого, легком можно было определить, что и он удивляется произошедшим за ночь метаморфозам.
— А не заплутаешь? — ответил я ему вопросом, на вопрос.
— Если и промахнусь, то ночью, по звёздам, поправлюсь — как всегда веско, высказался он.
— Тогда давай, поворачивай — согласился я с его предложением и тихо добавил, на одному мне понятном языке: — Семь бед — один ответ.
И какого чёрта я трепал себе нервы всю дорогу, когда всё и без моего участия прекрасно разрешилось?
Надо было ночью Гриду корректировать маршрут или нет, осталось за чертой моего внимания. Первый раз, за последние дни, спал так крепко, что меня не разбудили бы даже выстрелы, из отсутствующих в этом мире, пушек, а чего уж говорить о не большом крене, возникающем у здешних судов во время резких поворотов.
День прошёл спокойно, а уже к вечеру стало ясно, что собаки Римка потеряли мой след окончательно. Гладкое, как первый лёд, море, тянулось от одного края горизонта до другого, поэтому волноваться мне было не о чем, без специальных средств мои корабли теперь обнаружить невозможно. Всё, я в конце концов сумел оторваться от своих преследователей и надеюсь, что на очень долгое время. Ну, по крайней мере, хотя бы до той поры, когда сил у меня будет в разы больше, чем сейчас.
Вторые сутки, как до этого казалось, рискованного плавания, также прошли почти в тепличных условиях. Волна хотя и поднялась, но не высоко, не добирая своим гребнем и метровой отметки, а вот начало третьего дня принесло тревогу, перешедшую в самый настоящий ужас, ближе к его ночи. Заштормило так, что мы вспомнили всех известных нам святых. Не знаю, кому молились местные, с религией у них совсем никак, а я снова внимал всевышнему, посылая ему поклоны и мольбы. И на этот раз меня, должно быть, там услышали, так как Грид умудрился даже в такой кромешной темноте, носом моего судна попасть, в пологий берег крохотного, по меркам и этого захудалого моря, островка, притащив следом за собой и мой второй корабль, разломавший нам почти десяток вёсел правого борта и лишившийся всех своих с левой стороны, что ни шло ни в какое сравнения с тем, чего с нами могло приключиться, сбейся мы с курса, хотя бы на пол километра. Не много позже, утром следующего дня, проведя бессонную ночь на каменистом берегу, я с ужасом разглядел, что из себя он представляет с той и другой стороны, от не большой бухты. Сплошные скалы, перед которыми расстилается нагромождение, свалившихся когда то с них, огромных глыб, способных разрушить суда и не такого масштаба, как наши. После такого поневоле выйдешь из корпуса атеистов и с радостью запишешься в самые преданные служители нашего, Господа Бога.
Рутина, как это всегда бывает, стоит только оказаться на новом месте, поглотила меня сразу и окончательно, независимо от того, что на улице хоть глаз выколи. Срочно надо было вытаскивать на берег все наши скудные продуктовые запасы, посылать людей на поиски пригодных стройматериалов для навесов и шалашей, и отдать приказ на разведение костров, так как похоже на то, что народ этим делом на ночь глядя заниматься не собирается. Затем потребовалось отправить команду для выноса на берег емкостей под питьевую воду и парусов, мелкий дождик, по всем признакам, расположился над нами на долго, попробуем с помощью огромных кусков материи, собрать его в бочки, чтобы утром было чем напиться. Так прошла большая часть первой ночи, проведённой нами на никем не заселённой земле. А когда первоочередные вопросы были успешно отброшены и люди начали готовиться ко сну, я надумал провести общее собрание. Посчитав, что сделать это сейчас самое время, пока большая часть моего подневольного экипажа находится под воздействием чудесного спасения, а мне ещё удаётся крепко держать в руках вожжи управления им. Отдал своим солдатам приказ, построить всех охраняемых ими людей между развевающимися на ветру, словно ярко алые флаги, кострами и дождавшись, когда среди измученных гребцов не осталось ни одного отвлечённого на посторонние шумы, начал произносить свою страстную речь.
— Друзья! — громко проорал я, тихо говорить уже просто не мог. — Да, друзья! Я не оговорился. После того, что со всеми нами произошло, вы теперь все мне друзья, без исключения.
Строй молчал, скорее всего не понимая, как реагировать на такие странные высказывания человека, по сути являющегося отпрыском императорского рода. Пока народ переваривал услышанное, я успел эти фразы продублировать ещё на паре местных языков, для тех, кто не владеет иностранным. Затем, не обращая внимания на восприятие затравленных жизнью людей моих слов, приступил к созданию на этом острове такой атмосферы, при которой каждый человек, выполнял бы мои приказы с радостью и без принуждения, ещё долгое время. По другому нам, как минимум три недели, которые отвёл на сидение в дальнем подполье, не выжить. Даже не так. По другому, до окончания этого срока, не все из нас доживут, в этом я ни сколько не сомневаюсь.
— Нам предстоит на этом острове, с минимальным запасом еды, прожить два десятка дней! — продолжил я, всё в том же тембровом диапазоне. — Поэтому главной целью сейчас, является добыча пищи. Все, кто когда либо в своей жизни имел возможность отыскать её в диких условиях, должны завтра же утром доложить мне о своих умениях, а кому не приходилось этим заниматься, будут обустраивать наш временный лагерь! Ещё мне нужен, прямо сейчас, десяток людей способных занять места матросов, рулевых, поваров и плотников, на моих кораблях.
Толпа уставших мужчин зашевелилась сильнее и из её рядов вышло аж восемнадцать человек, на что я совсем не рассчитывал, после чего тишина вокруг повисла гробовая. Слышно было только завывание ветра, бегающего между скал и грохот волн, разбивающихся о мелкую гальку, усыпавшую принявший нас берег, почти ровным, толстым слоем. Так много народа мне не надо, но и терять специалистов, всегда востребованных на море, мне не хотелось. Не много подумав решил, что пускай лучше у меня не останется подмены гребцам, чем сейчас откажусь от услуг этих моряков.
— Возьму всех! — твёрдо выкрикнул я. — Завтра также, со всеми поговорю!
Поголосив ещё несколько минут перед поредевшим строем, я закончил митинг и в растрёпанных чувствах пошёл к шалашу, обустроенному Пашкой для меня. Свой он поставил рядом, так как боцману, несмотря на его почти родственные отношения со мной, ночевать в одной палатке с императором, по местным обычаям, не полагается. А ломать, веками сложившуюся традицию, я посчитал преждевременным, да и не осталось у меня уже сил, ещё и с этим сегодня разбираться.
Утром занимался тем же самым, но уже с меньшим энтузиазмом. Съев на завтрак очередные финики и горсть изюма, перешёл к делам, которые кроме меня взвалить на себя никто не может. Для начала отправил часть моего сопливого войска в разведку, разбив его на мелкие группы и приказав вернуться обратно не позднее ужина. Затем, с другой его частью, определил контуры будущего тренировочного лагеря и ей же отдал приказ, начать расчистку данной территории. А после этого приступил к знакомству с теми, кто в состоянии, в нашем не простом положении, обеспечить нас едой. Отыскалось таких, среди почти двух сотен гребцов, мало, всего семь человек, но я и этому был рад, потому что каждый из них предлагал свой метод пополнения запасов. Внимательно выслушав каждого, поручил Павлу дать им в помощь ещё человек двадцать и отпустить, без охраны, на изучение островной земли. А вдруг действительно, отыщут здесь грибы или ягоды, ну или на худой конец съедобные корешки, или растительность.
