— Мне не нужен адвокат. Можете передать меня пану капитану из Дефензивы, и забыть о нашей беседе. Я привез вам сюда в Торунь разведданные особой важности, от которых зависит судьба Польши. И если вас она не интересует...
— Вы нарушили границу в чрезвычайное время! А вашим словам и бумажкам грош цена!
— Пан генерал, но ведь мои слова легко проверить... Спросите у подполковника Шлабовича, про полученные им письмо и телеграммы, и я уверен, что он...
— Молчать! Мы тут сами знаем, что и у кого спрашивать! Ваш подполковник Шлабович пока не может ответить на вопросы. Но вот ваши собственные слова мы уже проверили. Не так ли капитан?!
— Да, пан генерал, проверили. Французское консульство ничего не знает о полете двух самолетов в Польшу из Франции. А вот наши посты воздушного наблюдения на Кольбергском направлении зафиксировали пролет с запада вдоль границы каких-то желтых самолетов. Кстати тот капрал, что приложил вас после посадки, говорил, что вы там держались за ремень и возможно хотели достать пистолет.
— Что вы на это скажете?!
'Ну что вы там уставились на меня 'отцы родные'. Правды хотите? Я вам не Терновский интернационалов петь не стану. Я и у расстрельной стенки свое буду гнуть. Вот и кушайте, ту правду, которую вы заслужили...'.
— Про наблюдения пограничников все верно, это летели мы с лейтенантом Терновским. Германия ни за что не пропустила бы сюда наши истребители. Поэтому мы летели через Голландию и Данию, и далее над морем мимо Борнхольма. Слова ваших наблюдателей лишь подтверждают все сказанное мной до этого. Что же до нервных действий вашего капрала, то ваши люди уже убедились, что у меня не было при себе оружия.
— Поручник Борисевич!
— Я, пан генерал!
— Как пилот ответьте нам, поручик! Возможно ли, пролететь от Шербура до Торуни на истребителе?
— Без промежуточных посадок практически нереально. Но на их самолетах имеются большие подфюзеляжные топливные баки, так что километров девятьсот они могли бы покрыть спокойно. Это намного больше, чем от Копенгагена до Торуни. Но если они и, правда, летели без согласования пролета над германской территорией, то рассказанный этим американским лейтенантом план полета, представляется вполне реальным. Самолеты французские и я думаю...
— Помолчите пока! А вы... хм. Мистер Моровский... Другие доказательства у вас есть?
— Есть. Вот номера телефонов, позвоните капитану французских ВВС Розанову в Велизи-Виллакубле, или чешскому эмигранту майору Людвику Будину в Париж. Кроме того, я шапочно знаком с одним польским господином, капитаном в отставке Болеславом Лембовичем, сопровождавшим генерала Халлера в Шербуре три дня назад.
— Достаточно! Капитан возьмите у него эти телефонные номера.
— Прошу пан капитан.
— Вы очень любезны, пан...гм... лейтенант.
— А что мне с вами делать, если кто-то из этих господ не подтвердит вашу личность?!
— То, что я заслуживаю, пан генерал. Достаньте из кобуры свой браунинг, и лично пристрелите меня прямо тут, как последнюю брехливую собаку.
— Гм... Генералы сами не расстреливают лейтенантов. Для этого достаточно пары солдат. Мне ведь достаточно отдать приказ и... Вам уже говорили, что вы наглец, лейтенант.
— Да я уже слышал это, пан генерал... И если вас все же действительно интересуют имеющиеся у меня разведданные, то я повторно прошу меня выслушать. Если же вы все сказанное мной, вы считаете дезинформацией, то прикажите вашим подчиненным сделать, хотя бы сущую мелочь.
— И какая же мелочь, по-вашему, может иметь смысл, если вы тот, за кого себя выдаете?
— Переведите хотя бы часть истребителей с Торуньского аэроузла на временные полевые площадки оборудованные радиопостами, и поднимите над границей перед рассветом 1-го сентября несколько разведчиков с радиосвязью. И заранее сообщите флоту, о необходимости нанесения быстрого удара по обстреливающим польские форты германским кораблям в Гданьской бухте. Я знать не буду о том, где именно будут ваши самолеты и уж конечно, никак не смогу выдать все эти секретные сведения германцам. Зато, если я все же окажусь правым, то ваши пилоты примут на себя первый удар не во вражеском прицеле, а держа в прицеле противника.
— Что вы на это скажете поручник?
— Некоторый смысл в этих предложениях лейтенанта есть, более того план перевода самолетов на другие аэродромы давно согласован, но лучше бы дождаться возвращения полковника Стахона. Хотя 42-ая отдельная разведэскадрилья может и напрямую выполнить ваш приказ. А вот с флотскими придется договариваться отдельно. Пан Генерал, разрешите снова запросить Пуцк, возможно там уже приземлился подполковник Шлабович? Тогда мы разом решим две задачи, получим подтверждение слов лейтенанта и предупредим моряков.
— Хорошо, запрашивайте. Ну, а что бы вы хотели за свои труды, лейтенант, если ваши сведения все же подтвердятся?
— Хочу просить у вас, пан генерал, разрешения принять участие в обороне Польши на наших машинах. Тех самых, на которых мы перелетели Балтику. Тем более что они не простые, и бошей ожидает весьма неприятный сюрприз.
— Тех самых, раскрашенных как канарейки?
— Точно так. Кстати, та краска легко смывается специальным составом, и он у нас есть.
— А если мы попросим вас уступить ваши машины нашим пилотам?
— То ваши пилоты не смогут летать на этих машинах. И вы можете просто потерять ваших пилотов... А у меня не будет времени заниматься их обучением. К тому же, я очень не хочу терять выстраданное мной и лейтенантом Терновским средство борьбы за свободу Польши. Я ответил на ваш вопрос, пан генерал, но доказать свои слова я смогу вам только в воздухе.
— На чем еще вы можете летать?
— Практически на всем, но результаты полетов будут зависеть, в том числе, и от качества матчасти. В Штатах и во Франции я летал на истребителе 'Кертисс Пи-36', во Франции еще на 'Моран-Солнье-406' и Loire-46. Последний очень похож на ваши ПЗЛ Р-7 и Р-11.
— Поручник у вас есть свободные старые истребители Р-7 без боекомплекта, чтобы проверить пилотаж этих 'волонтеров'?
— Самолет найдем, но без вашего письменного приказа или приказа старшего офицера военной авиации армии 'Поможже', я не имею права выпустить в полет чужого пилота.
— Составьте приказ, я подпишу. Пусть эти американцы покажут, что они умеют, тогда и разговор будет продолжен. А сейчас беседа закончена. Дайте им слетать по два раза, после этого разместите их в гостинице для офицерского состава, но пока под охраной. А вы пан капитан доводите проверку полученных вами данных до конца, и обеспечьте охрану и этих 'гостей' и их самолетов.
— Имеете ко мне вопросы лейтенант?
— Только просьбу, пан генерал. Прошу вашего разрешения на разгрузку наших самолетов, чтобы они стали готовы к вылету, когда... Когда вами будет принято окончательное решение. А по назначенным вами мерам безопасности у меня, пан генерал, никаких вопросов нет. Время нынче тревожное, и все это далеко не лишнее.
— Очень хорошо. Вам помогут разгрузить ваши самолеты. Но постарайтесь не давать нам повода для подозрений. И вечером наша беседа будет продолжена, а сейчас идите.
— Так ест, пан генерал!
Дверь штаба авиабазы 'Катаржинки' закрылась за спиной немного заносчивого, но и довольно выдержанного пришельца. Рассказавший с акцентом свою фантастическую легенду, парень отвечал им без капли смущения. И вот эта-то непоколебимость и смутила генерала.
— Ну и что вы о нем скажете, капитан?
— Если это провокатор, то готовили его очень хорошо. Вот только возраст...
— Думаете, немцы не смогли бы всего одного фенриха обучить на высоком уровне специально для такой миссии?
— Вам виднее, пан генерал.
— Бросьте капитан! Я хорошо чувствую ложь. Да и вас в Дефензиве должны были тому же учить. Говоря с ненавистью о немцах, парень не врал нам. А если он прав, и те словаки действительно орали в Шербуре, что вместе с бошами устроят нам тут 'Византийский Новый год'... То попытка сейчас спрятать голову в песок от таких новостей отдает предательством. И, к сожалению, мы сейчас не можем расширить круг лиц осведомленных о планах добровольцев из этой их 'Сражающейся Европы'. Кроме меня о ходе расследования вы можете ставить в известность только генерала брони Токаржевски-Карашевича и по запросу вышестоящее начальство. Я уезжаю в штаб VIII-го крепостного района. Имейте в виду, на отгадывание этой загадки у нас с вами только сегодняшний день. Да, и найдите же поскорее того подполковника Шлабовича! Вам все ясно, капитан?
— Так ест, пан генерал.
Бодро дернув головой, и щелкнув каблуками зеркально начищенных сапог, капитан испарился по своим вечно секретным делам. А Владислав Бортновский еще несколько минут просидел в раздумьях, невидящим взглядом уставившись в карту аэродромного узла. Поняв, что эти гадания так и останутся бесплодными, пан генерал-лейтенант отбыл в штаб крепостного района в слегка расстроенных чувствах. К войне он сам лично был готов, но все же, надеялся, что у Польши до начала боев есть хотя бы несколько месяцев...
* * *
Опробованный старый истребитель ПЗЛ Р-7 оказался по своей динамике сильно похожим на модернизированный учебно-боевой И-4 моноплан, на котором летали в Москве. Вертикальный маневр на нем был возможен, но довольно неспешен и требовал привычки. Поручник Вуковский в целом остался доволен их квалификацией, заметив только, что двигатели машин сильно изношены и летать на них в полную силу невозможно. Поэтому если начальство разрешит, то был бы не прочь потренироваться с 'американцами' на ПЗЛ Р-11. Когда оценочные полеты завершились, недавно выпущенных с гауптвахты волонтеров тут же отправили в офицерскую гостиницу, теперь уже под домашний арест и в статусе гостей. Но известий от подполковника Шлабовича так и не поступало.
Из коридора занудно звучала песня 'Розмарин' в исполнении безголосой пары жолнежей охраны. Время текло неумолимо, а кроме разгрузки самолетов, ничего разведчиками не было сделано. Сидя в двухместном номере, они могли теперь только ждать. Легкий обед был сметен довольно быстро, все же две пары бутербродов за двенадцать часов для растущих организмов довольно слабая 'заправка'. Сейчас оба молчали. Разговаривать вслух тут было небезопасно, и Терновский впервые продемонстрировал тщательно скрываемую ранее выдержку. На лице у него снова появилось выражение традиционного недовольства и подозрительности, но было видно, что парень готов ждать хоть до самой оккупации города солдатами Вермахта. А Павла, отрешившись от суетного мира, задумчиво выкладывала на столе из спичек характерный профиль атакующего в пикировании 'Юнкерса-87' и висящей у него на хвосте бабы яги с метлой и в ступе. А за окном сиял яркими красками последний день все еще мирного лета...
* * *
/Черновой вариант продолжения от 23.09.2013года/
* * *
Утро 31 августа начиналось очень тревожно. О сегодняшнем начале всеобщей и полной мобилизации армия и военное ведомство знали еще неделей раньше. Вроде бы все были к тому готовы, но, как и всегда в военное время, суета и бестолковщина с самого утра заполонили все тыловые структуры. С прошлого года скрывавшаяся за усиленными военными сборами и учениями, мобилизация, наконец, уже окончательно выходила из подполья. Маршал Рыдз-Смиглы ехал на заднем сиденье своей машины и заново прокручивал в голове последнюю информацию. Много нервов у него отнимала надоедливая кулуарная борьба. Чтобы удержаться на плаву в политике приходилось очень часто навязывать оппонентам свои правила игры. Тот же Сикорский со своей бандой уже немало подпортил крови маршалу. И, ни на какие компромиссы с ним главнокомандующий идти не собирался. Уж тем более 'пускать того козла в армейский огород'. А вот что делать с последним сообщением ему было пока не понятно. В общем-то, исключая мелкие детали в нем не было чего-то особо нового.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
Строго секретно.
Главнокомандующему Войска Польского
Маршалу Рыдз-Смиглы
От генерала-дивизии Бортновского
Приветствую пана Маршала.
Незамедлительно докладываю вам о сегодняшнем утреннем происшествии на Тоурньском аэродроме 'Катаржинки'. Около шести утра на аэродроме приземлились два боевых самолета французского производства, замаскированные под спортивные машины. Допрошенные пилоты-перебежчики показали, что перегнали свои аппараты с французской авиабазы Шербур с промежуточными посадками в Амстердаме и Копенгагене под видом спортивного перелета. В организации этого им была оказана неофициальная помощь командованием французских ВВС. Помимо этого данными пилотами представлены полученные ими в Шербуре сведения о весьма вероятном завтрашнем начале военного наступления на Польшу со стороны Германии и Словакии.
В частности, перебежчики предполагают массированный удар со стороны Люфтваффе и усиленного полка словацких ВВС под командованием генерала Пуланека по польским авиационным объектам. Удар, вероятно, будет произведен еще до объявления войны, в первую очередь по военным аэродромам, станциям воздушного наблюдения и заводским площадкам, предназначенным для хранения авиатехники. Цель — парализация Сил Поветжне, для завоевания полного 'господства в небе' и последующей дезорганизации воздушными ударами оборонительных позиций и логистики армейских частей. Источником этих сведений, по словам перебежчиков, стали словацкие пилоты в момент их острого конфликта с чешскими пилотами эмигрантами во французском Шербуре, где сами перебежчики проходили летную переподготовку. По услышанным ими оговоркам, помимо воздушных ударов в рамках операции противника 'Чужое небо', будут нанесены еще и диверсионные удары по польским коммуникациям связи, с целью дезорганизации управления воздушного командования и командования зенитными частями.
Мною при помощи имеющихся в VIII-м крепостном районе структур Дефензивы организована обширная проверка полученных сведений и личностей самих 'перебежчиков'. Личности пилотов подтверждены ответами из САШС, Франции и Польши. Оба пилота имеют родственников в Польше, и мотив для ее защиты от агрессии. В ходе проверки также выяснилось, что оба они являются офицерами запаса Авиакорпуса САШС, прошедшими дополнительную летную подготовку во французских резервных частях ВВС. Помимо этого вторые лейтенанты Моровский и Терновский принимали участие в разработке специальных авиационных ускорителей и причастны к их испытаниям в Арфлере и Бурже при помощи французских испытателей из Центра СЕМА в Виллакубле. Свое изобретение они также доставили вместе с самолетами и предложили использовать в борьбе с врагами Польши. Кроме того, сами пилоты являются членами созданной недавно под патронажем французских ВВС из иностранных пилотов (в основном чехов-эмигрантов) организации 'Сражающаяся Европа'. Данная организация также на безвозмездной основе готова предоставить самолеты и добровольцев для защиты Польши и борьбы с агрессивной германской политикой в Европе. В ближайшие дни ожидается прилет более крупного самолета из Франции для установления с нами фактического военного союза с подписанием соответствующих документов.