К концу второй декады апреля мы, уставшие и осунувшиеся, проводили традиционные посиделки для решения проблем, выявленных за день.
— У младенца одного, оказывается, имени ещё нет, — констатировала Леда, — не дают постоянное, только временное, вдруг помрёт.
— Имя — дать, паспорт — оформить, родителям сделать внушение, — я продолжал черкать в здоровенной тетради, — напирать на то, что без имени получается, что они и не надеются на выживание ребёнка.
— С детьми вообще проблема, — добавил Обеслав, — родители их к себе из школы тянут.
— Зачем?
— Говорят, поставим помогать, быстрее из долгов выйдем и дети делу обучены будут. Мамы на ткань тянут, мужики — сучья ломать. Причём даже совсем мелких, ещё десяти многом нет. Я, конечно, пресекаю, и Береза, которую мы в детский сад воспитательницей определили, тоже старается, но против воли родительской не попрёшь особо...
— Идиоты, — кратко резюмировал я, — они что, и впрямь десять лет долги выплачивать собрались? До сих пор не поняли, что без знаний — никуда? Без грамоты да счёта производительность труда низкая, а потом дети подрастут — свой дом заведут, мы их на отдельное довольствие поставим, в новые долги загоним из-за выдачи мебели да одежды...
— На веки вечные будут у нас в долговом рабстве, — добавил Буревой.
— Вот это и оно... — я потёр красные от недосыпу глаза, — Сколько там времени?
— Два часа ночи, — сказал Обеслав, посмотрев на свою поделку.
Парнишка нашёл себе достаточно интересный и полезный способ успокаивать нервы, расшатанные работой с нашими крепостными. Он в свободное время и в выходные делал часы. Устройство моих наручных перерисовал аккуратно, и посредством миниатюрных инструментов пытался собрать их увеличенную копию. Да, на руку такое не оденешь, но вот на стол поставить — запросто. Да и ошибка серьёзная накапливалась за сутки-двое только.
— Завтра что у нас? — обратился я к родичам.
— Трактора собирать новые, плуги делать, ну и это, крепостных понукать, — за всех ответил Буревой, — на руду отправим партию, болото вроде уже отмёрзло, в лес, на соль ещё, её совсем мало осталось. Ну а вечером — как обычно, тут собираемся.
Я посмотрел на уставших, невыспавшихся людей, что сидели за столом.
— Надеюсь все понимают, что долго мы так, в ручном режиме решая проблемы, не протянем? — народ закивал одобрительно.
— А как по-другому? Прекратим — они по старинке жить начнут, угробят наши начинания, — выдала Леда.
— За время решения вопросов тут у меня сложилось некое видение, — я достал новую тетрадку, в ней записывал рассуждения на тему управления крепостными, — вот что получилось. Все вопросы, которые возникают у крепостных, можно разделить на три больших группы. Религия и верования, непонимание наших правил и законов, отсутствие базового образования. Банально получается — люди слабо себе представляют, зачем мы от них требуем то или иное, попытки объяснить упираются в недостаточное знание письма и счёта, сложно донести им описания технологических процессов и потенциальные результаты их нарушения без достаточно внушительного математического базиса. Ну а религия да верования с обрядами — это просто вишенка на торте. Половина из них под собой имеет вполне рациональную основу, вот только она или забыта, или не осознаваема теми, кто пытается тупо следовать старому укладу...
— Это как? — заинтересовался Юрка, что чуть не дремал в углу.
Корелу досталась не самая завидная роль в нашем теперешнем хозяйстве. Он обеспечивал нас рыбой. А учитывая, что её нам надо было много, и распространяться о паровом судне мы не стремились, процесс ловли был негуманный. Засветло Юрка и с напарником уходил на лодке за горизонт, там ловил рыбу, до ночи они мотылялись на озере, и только потом, когда всех крепостных собирали за стенами, приводили баркас с уловом в заводь. И так чуть не каждый день. Уставал парень сильно, но зато с нашим паровым судном стал управляться просто виртуозно.
— Ну как тебе сказать, Юра... — я почесал макушку головы карандашом, — Вот например, помнишь, что Ладимир про выбор места для дома говорил? Мол, почему вы бараки ровно поставили и как землю готовили? Мы его ещё потом долго расспрашивали про традицию, по которой они избы строили? И Буревой тоже много в те обряды добавлял от себя?
— Ну да, было дело, — сказал Юра, — Ладимир про мурашей говорил да пауков, корову да камни какие-то. Ты его ещё долго убеждал, что в крепости и так всё нормально стоит...
— Ага, оно. Если кратко, то у них принято так дома строить. В идеале, для выбора места, где дом сооружать можно, корову пускают. Где она ляжет — там и избу ставить надо. Мёда горшок ещё для проверки на ночь чуть прикапывают, и если туда муравью набились, значит, место счастливое. А перед тем, как брёвна класть, ещё и камни потяжелее по углам будущего строения поместить надо. Если за несколько дней булыжники те на месте останутся — можно и избу рубить. Так, Буревой? — дед кивнул.
— Ну и какая тут основа рациональная? Так, баловство одно... — поинтересовался Обеслав, он уже давно отвык от слепого следования традициям и считался в некотором роде не то еретиком, не то революционером в этом плане.
— Не скажи. Как тут избы строят? Чуть в землю вкапывают, пол земляной утрамбовывают, печки по чёрному топят — ваши старые дома такими были. А для комфортного жилья без болезней что надо? Чтобы дом был на месте проветриваемом, но без сквозняков. Земля не должна влажной быть, а то сырость будет в помещении. Ещё надо, чтобы под землю стены не ушли под собственным весом. Да и по сторонам света его так ориентируют, чтобы света как можно больше в оконцах было. Вот и проверяют по обряду на все эти параметры. Корова в месте сыром не ляжет, только в сухом да чуть продуваемом. Мураши свои жилища строят также в местах не затопляемых много лет, да с почвой мягкой. Камни те, что по углам кладут, определяют, насколько в грунт стены просядут, потому их потяжелее выбирают. Вот и выходит, что по форме — это традиция, а по содержанию — геодезические исследования местности, хоть и проводят их при помощи животины да насекомых. Вот тебе и зерно рациональное, что в основе обряда лежит. По нему дом построишь — тяга в печке хорошая станет из-за естественного проветривания, но сквозняков не будет. Почва сухая под избой выбирается — болеть меньше станет люд, что там живёт. Земля не станет проваливаться под весом брёвен — стены дольше простоят.
— Забавно! — ухмыльнулся Буревой, — Я так не смотрел на те обычаи, что нам от предков достались.
— Вот-вот! — сказал я, — А остальное — что в полночь это делать надо, приговоры, которыми всё это сопровождается, одежда да состав участника обряда — это уже потом наросло, для приведения логических требований в соответствие с верованием в силы природные. Да и то, текст, что в процессе произноситься, он-то тоже смысл имеет! Говорят-то складно, как песню поют...
— ...Вот и запоминается лучше, — добавил Обеслав, — и то верно. По нашим, московским, понятиям, это у них технологическая карта получается на исследование земли для строительства дома. Интересно, однако...
— Ну, дык, а я о чём? Понял теперь, Юрка, что ввиду имеется? — корел закивал, — Продолжу тогда. Надо с крепостными все три вопроса — религия, непонимание наших законов, образование — решать комплексно. Причём так, чтобы любой идиот мог своим умом "допетрить", почему штраф за то или иное берётся и как его размер подсчитан. А если со слов не сообразит — пусть читает да самообразовывается, может, так понятнее станет. К традициям такой же порядок стоит применить, чтобы из каждого обряда смысл вычленить да всем показать явно. А форму проведения церемонии уже потом чуть к нашим понятиям поменять, не задевая сути. Это если смысл есть внутри верования. Ну а если нет, да на процесс жизни и хозяйствования проведение церемонии никак не влияет, законов не нарушает, "Трактату" не противоречит — пущай делают, что хотят. Но лучше — в свободное от работы время. Потому предлагаю всё свести к единому знаменателю. А через что у нас можно выразить любое человеческое, а следовательно — экономическое, действие?
— Через деньги, — ответила Леда на риторический вопрос.
— Правильно, через серебро. Оно привычно и понятно всем. Вот и займёмся мы таким до мая, я думаю. Все наши законы да правила в порядок привести надо, на каждый абзац в кодексах — аргумент чёткий, обоснование, в виде экономических расчётов, нужно. Так и от вновь выявленных проблем избавляться будем. Ну, если опять вопросы возникнут по поводу уместности или неуместности отдельных действий у крепостных, теперь такое будем в серебре считать да через Ладимира людям доносить. В качестве основы возьмём долг, что мы на пришлых повесили да на всех взрослых раскидали. Получим стоимость человеко-часа в серебре, и через неё остальное выразим. Согласны с таким?
— А с обрядами как? — спросила Леда.
— Если хотят что-то сделать по обычаю — пусть Буревою докладывают. А там или он сам, или вместе, рациональное зерно найдём и в серебре положительных эффект от него выразим. А те затраты, которые на форму проведения ритуала пойдут, ну там одежда специальная, время, которое они пляскам да песнопениям посвятят, продукты, что духам поставят, наоборот — вычтем из того бонуса, что обряд даёт. Обе цифры крепостным представим, пусть сами решают, насколько сильно они старинных традиций, а точнее — их формы, придерживаться готовы. Ну вроде как баланс какой или консенсус найдут на базе наших расчётов между религией и здравым смыслом.
— Тогда завтра и примемся, — встал из-за стола дед, — а теперь — всем спать.
До начала мая разрабатывали систему аргументации всех наших правил и законов. Понятное дело, далеко не всё получилось правильно обосновать или свести к понятным цифрам в серебре. Но основу заложили. Единственный момент, который пришлось продумать отдельно — это материальное выражение тех денежных средств, которые мы использовали внутри Москвы. Это, кстати, Леда нам на вид поставила. Мол, всё больше народу не сильно интересуется процессом выплаты долга. У нас всё на записях, потому, например, берут люди в лавке товар, мы у себя в книге такое записываем. Зарплату получили — тоже самое. И выходит по нашему учёту, что за время работы системы дополнительного снабжения через торговлю "в долг", некоторые семьи всю зарплату спустили в лавке, а Москве в счёт долга ни копейки не выплатили. Поспрашивали людей — выяснили, что такие вот "виртуальные" цифры взаиморасчётов многим сложны, и некоторые просто опустили руки. Мол, один хрен, чуть не всю жизнь горбатиться придётся — так чего сейчас экономить? Такой себе кризис "потребительского кредитования".
Вот и пришлось сделать деньги московские, чтобы люди их у себя хранить могли и понимать, когда они очередные нитки для вышивки за счёт зарплаты берут, а когда — в долг. Драгоценные металлы пускать на такое не стали, деньги нас бумажные да железные. Штампы Веселина травила кислотой, текста на купюрах — много, чтобы стимулировать образование. Монетки сделали из мягкого железа. Водяные знаки стали особым геморроем — хоть и не делал никто в окрестностях бумагу, но перестраховаться от подделок я хотел. Потому купюры стали из трёх листов делать. В среднем слое, он самый толстый, сделали отпечаток на валках хитрых. Потом все листы склеиваешь — и на свету просвечивается серп и молот в звезде — такие у нас водяные знаки.
Сделали гору купюр и монеток, подготовили изменения в законы, и первого мая организовали самый настоящий митинг. На работы никто не пошёл, всех собрали возле бараков. Я толкнул речь о том, что мы меняем чуть порядок жизни в Москве. Для начала пошли пряники — мы повышаем зарплату всем, без исключения. Народ радостно загомонил. Я перешёл не то что к кнуту, к более сложным вещам.
Первым было изменение порядка расчётов с населением. Теперь вместо некоего вычета из зарплаты каждый работающий человек платит вполне себе определённых налог. Точнее, несколько. На медицину, содержание города и бараков, военный налог и образовательный, административный. Все — фиксированными суммами, с каждого работающего. Понеслись вопросы и возмущения. Мол, у одного трое детей, а другой — сам по себе. Почему тогда налог на образование берут со всех одинаковый? Разъяснил, что Перун без образования на шапке не появиться, звезда никогда у человека, что счёта да письма не знает, не заменит квадрат на кокарде. Потому образование теперь для всех доступно. Дети — в обязательном порядке, взрослые — по желанию, в вечерней школе учиться будут. Налог мы возьмём со всех, как закон велит, а брать или не брать знания, за которые уже уплачено — то дело каждого. Люди задумались, выглядеть идиотом, что деньги заплатил, а товар, науку, не взял, никому не хотелось. Пошли про военный налог спрашивать, про административный. Пояснил, что сейчас Москва за их безопасность отвечает, знать, на воинскую справу выделить ресурс надо. Административный же ляжет на оплату труда тех, кто документы вам справляет, фото в паспорта делает, подарки к свадьбам готовит и прочие функции управления выполняет. Восприняли нормально.
Хуже было с медициной. Мол, мы врачей налогом содержать будем, а они нас по вашим же законам через медосмотр гоняют по утрам и вечерам. Выходит, сами обязали, и сами же деньги за это берёте. Почему не даёте самим решать, как от болезней спасаться? Бабки-ведуньи ведь везде "по факту выполненных работ" получают плату, давайте и тут так сделаем! Вышел Буревой — и понеслась...
Дед разразился пламенной речью. Заключалась она в том, что живёте-то вы в Москве под долгом. А значит, и здоровье ваше — это ответственность города. Сляжет работник на больничный — кто за него долг выплачивать будет? Не погнушался Буревой на примере скотины рассказать. Коня своего, что чуть приболел земледелец хороший разве на поле выпустит? Нет! Дождётся, пока легче животному станет, пусть и в ущерб себе. Помрёт лошадка — ни вспахать, ни посеять, кому такое надо? Вот и тут так. Пока долг не выплатите — наша забота о вашем здоровье заботиться. А травки лечебные нужны? А врачей кормить? А санитарный блок содержать? А бинты выделывать? А записи медицинские вести?..
Так, постепенно, и перешли к новым веяниям в области правил и законодательства. Буревой ловко перевёл на это разговор при пояснение медицинских раскладов. Мол, вы думаете, что перчатки для работ мы вас одевать заставляем просто так? Нет! Мозоль набьёшь, врач не выпустит на вырубку — день пропущен, заработок упал. А вот чтобы не терять в серебре да рублях московских из-за такой мелочи, мы вам правило заранее написали. Один день работы по вашему долгу вот в такую сумму выходит. И Москве с того труда такая доля прибытка перепадает. А значит, если перчатки не одеваешь, себя в заработке ограничиваешь, и городу убыток потенциальный создаёшь. Вот вам описание да расчёты, сколько конкретно средств на вас Москва теряет. Цифра знакомая? Вот это и оно — штраф это ваш за работу без перчаток, да ещё и сверху чуть — это на мази врачебные да травки лекарственные, мозоли да ссадины лечить. Народ загудел, посыпались новые вопросы. Буревой лихо отбивался от наседающих крепостных, с цифрами в руках обосновывая правила гигиены, ведения хозяйства, и прочих законов. Мимо сортира сгонял "до ветру" — вероятность заболеть повысилась, вот те штраф, а вот и расчёты под него. Перевыполнил план — топор износил больше, чем рассчитано, брёвна лишние гниют, ибо на их переработку никто не закладывался, сам надорвался, вот тебе наказание в монете звонкой, а вот — аргументы математические. Недовыполнил план — мужики на обработке брёвен дурью маются, заняться нечем, плати в казну за такое.
