День курсанта

— Ну, да!

— Но это ещё не всё!

— Он, что вторую лодку засёк?

— Нет, поступил без экзаменов в академию.

— Он же — гидроцефал!

— Без экзаменов же!

— А там учиться надо. И похлеще чем в училище!

— Всё правильно. И тогда бывший старшина женился!

— Оху...ть!

— Вот именно! Женился. Не просто так, а на дочери заместителя Командующего Московского военного округа.

— Страшная, наверное, девочка?

— Это мне не ведомо. Сие есть тайна великая!

— У него елда, наверное, как у Фила!

— И это мне неизвестно! Но теперь за него тесть учился в академии.

Курилка взорвалась смехом.

— Класс!

— Молодец!

— А вы говорите, что идиот! В училище ротный учился, в академии — тесть! Молодец мужик! Нигде не утонет!

— Ну, а так как идиот, а тесть и это понял, то и отправил своего зятя...

— На три буквы?

— В Якутию!

Мы снова ржали как кони.

— Только уже командиром отдельного батальона, в Якутск!

— Неплохо!

— Ну, да. Сначала взводный, потом — бац! И ты уже "отдельный" комбат. На подполковничьей должности. Красавец!

— Мужчина!

— И нашего старшину ждала бы такая карьера, если бы не вылетел из училища.

— Он ещё не вылетел.

— Но все предпосылки к этому имеются!

— Дай-то Бог, чтобы вылетел! Всю душу уже вымотал.

— Идиот дураком!

— Будем надеяться, что так оно и будет!

— Что ротный ему не поможет!

— Взводные-то — точно. Они к нему задом повернулись.

Тем временем, сессия продвигалась вперёд. И рота сдавала! Сдавала хорошо!

Были и те, кто не сдавал, но таких было мало. Коля Бударацкий уверенно продвигался к выходу из училища. В нашем взводе сдавали все. Я же сдавал всё на "отлично". Тоже неплохо. Оставалось "не залететь" по глупости, и тогда... тогда — ОТПУСК!!! Отпуск!!! Это слово перекатывается на языке как добрый коньяк или портвейн "Агдам"! Отпуск!!!

Сессия сдана! До отпуска ещё неделя. Кто сдал готовится к отпуску. Впередти ещё один караул. Последний караул!!!

Наш взвод — в первый караул. Ничего нового. Всё мы знаем. Всё мы умеем. Не в первый раз!

Подходит Кириллович.

— Славка! Дело есть?

— Глаголь.

— Выводным на "губу" поставь.

— На посту надоело стоять? Да, и не могу я.

— Сам знаешь, что выводными только сержанты могут ходить.

— Да, тут такое дело... — "Кирилл" замялся — Там один мой знакомый сидит. Должок имеется.

— Рассказывай.

— Я когда школу заканчивал, выпускной вечер. Всё хорошо. До утра гуляли, я не пил.

— Знаю, что не пьёшь, ни разу не видел, ни слышал.Это тебя не красит. И чего?

— Пошёл уже почти утром девчонку провожать. А тут четверо выруливают и на неё. Мол, красотка, пойдём с нами в кусты... Сам понимаешь.

— Вот уроды. Пьяные?

— Выпившие. Ничего не соображают. Я сначала мирно хотел с ними договориться...

Посмотрел на мускулистую фигуру Андрея. Спортсмен, хоккейист.

— Чего смотришь? Драка была. Сильная драка. Не по-детски. Девчонку оттолкнул, крикнул: "Беги"! Потом мне по башке рейкой от скамейки шарахнули, потерял сознание. Они меня ногами отоварили. Сняли часы и туфли. "Лампочку" стряхнули. Я неделю отлёживался. Ходтить не мог, мотало. Думал, что всё, инвалидом сделали! Оклемался, стал искать. Примерно знал. Они из соседней школы были на год старше меня. Никуда неа поступили, так шарались. Не учились, не работали. У мелких деньги сшибали, к девкам цеплялись. Отморозки дешёвые. Один на один зассали бы, а толпой — за здрасьте! Я и узнал кто такие, только, вот, достать не смог их. На следующий день после драки они в армию ушли. Часы жалко было. Мне родители подарили на выпускной. Золотые "Ракета" с гравировкой. Пидарасы!

— Ты у них был как прощальная гастроль?

— Вроде этого. А тут мне вчера сообщили, что одна из сволочей в отпуск из армии приехала. И пьяный в горсаду "бушлатился" и ментам попался. Те разобрались и на "губу" притаранили. Военный пусть у военных посидит. Комендант гарнизона ему пять суток впаял. Так он до конца отпуска и прочалится. Сам, понимаешь, "замок", должок есть неоплаченный.

— Ну, что, Андрей! Долги надо отдавать! Тем более — такие! Обещать не буду. Составлю проект, пролезет, значит, пролезет!

— Спасибо!!!

И пролезло!!! Поставили Андрея выводящим на гауптвахте!

Начальником караула с нами был капитан Баров! Элегантно подтянут, небрежен. Красавец — мужчина!

На разводе, сверкая золотой фиксой он обратился к тем, кто заступал на дежурство на КПП-2:

— Мои юные друзья! В окрестностях училища объявилась банда хорьков-педерастов, которые грабят легковые автомобили в ночное время.

— Слышали!

Курсанты кивнули. Уже не у одного офицера ночью разграбили машину. Снимали колеса, разбивали, выдавливали стёкла, воровали магнитолы. А то и снимали лобовые стёкла.

— Так, вот! Мои юные беби! Мой боевой мустанг будет стоять всю ночь под вашей охраной, под окнами второго КПП. И упаси вас Боже, если вдруг по утру я обнаружу, что с моей ласточки хоть шаёбочка пропала.

Пауза.

— Я даже не знаю какова будет моя месть. Извращенный мозг под моей капитанской фуражкой даже затрудняется вот так, с ходу, придумать её. Но не сомневайтесь ни на секунду, что кровь я выпью у вас всю. Медленно, по капле, до дна... Начну с вашего отпуска. Вам понятно?

— Так точно!

— Что вам понятно?

— Бдить вашу ласточку как зеницу ока!

— И это правильно!

Для острастки он погрозил пальцем.

Вот и последний караул на первом курсе!

Караул приняли. Смену по постам развели, за ужином ушли. Кириллович доложил, что смену принял.

— На месте твой обидчик?

— На месте. Прежний разводящий рассказал, что тот у него всю душу вымотал. Их там двое на губе. Сначала сидели в одной камере, так второй, под воздействием моего гада, стал тоже говнюком, рассадили, чуть ли не силой, так второй стих. А первый дёргается.

— Нарывается, значит?

— Нарывается. Ещё как нарывается. — Андрей плотоядно улыбнулся, и встаив пальцы кистей рук друг в друга, вывернул кисти, потянулся. Пальцы защёлкали. — Пизд...ц котёнку. Больше срать не будет!

Мы с Мазуром, Гуровым позвали Кирилловича, я им всё рассказал.

— Ну, что, Андрюха, пошли, посмотрим на твоего товарища по играм.

— А чего всей толпой?

— Вдруг ты не справишься. Подмогнём!

— Да, справлюсь я. Их тогда четверо было. А один на один — слабак.

— Нам спокойнее будет. Не ровен час — приложишь его, а нам потом, вместо отпуска в военной прокуратуре зависать. Скучно. Согласись?

— Согласен. Пошли! — он махнул рукой.

На губе было двое солдат. Сидели они по одиночным камерам. Все стены выкрашены чёрным "кузбасс лаком", освещение тусклое. Лампочки все заделаны продырявленными консервными банками. Развлечений никаких. Прогулка положена, но кто же тебя выведет? Ладно, своего брата курсанта. Он-то не сбежит. Отсидит своё на гауптвахте, и пойдёт в казарму. А вот солдат... Тут бывало и дезертиры сидели, которые под судом. Выведи его на улицу, а потом ищи ветра в поле. Сам можешь сесть. На фиг. Закрытого дворика нет.

А почему эти двое сидели по одиночке? Скучно же на губе, одуряющее скучно. Вдвоём можно и договориться и напасть на курсанта, автоматом завладеть, а там... Потом пусть будет то, что будет!

Андрей достал связку ключей и отпер дверь, за которой сидел его обидчик.

В солдатской, помятой, уже как тряпка, форме сидел солдат. Взгляд свысока, насмешливый. Правильно, он уже год отслужил — "черпак", как— никак! А тут сопливые курсанты — первокурсники. Сидит, развалился. Хотя, положено, встать, представиться, на сколько посажен, сколько осталось.

Вальяжно так сидит. Развалился. Нары пристёгнуты к стене, не положено днём спать. Табурет прикручен к полу. Стол прикручен. Всё чёрного цвета. Из книг — Уставы ВС СССР. Вот и всё, что положено. Сиди — учи Устав, то, что ты нарушил.

— Встать! — Кирилл "заводит" себя и ситуацию.

— Да, пошёл ты, салабон! — голос барский, протяжный.

— Встать! — у Андрея от природы низкий голос, внушает уважение.

— Не положено по сроку службы! — менее уверенно.

Андрей резко вошёл в камеру, мы втроём молча стоим у порога, готовые прийти на помощь товарищу.

— Встать, сука!

Коренастый Кириллович обеими руками хватает солдата и рывком поднимаект его.

На полголовы выше Андрея, но щуплый. Против Кирилловича — мозгляк.

— Теперь смотрим, чтобы Андрюха из него дух не вышиб. — шепчет Гурыч.

— Угу! — кивнули мы.

— В глаза смотри, сука!

— Чего тебе! Чего! Отпусти! — пытается вырваться солдатик.

— В глаза, блядина, гляди! Вспоминай!

— Чего вспоминать-то! Чего пристал?!

— Накануне отправки в армию, вечер помнишь?

— Чего помнить-то? Я жаловаться буду!

— Жалуйся. Я — здесь! — сделал полшага вперёд я.

Он понял, что помощи ждать не откуда.

— Чего ссышь, пидар? Страшно? А как четверо на одного? Не страшно, да? Не бойся! — Андрей не отрывая глаз, мотнул головой в нашу сторону — Они не вмешиваются. Только ты и я. Без скамеек, без твоих друганов с кастетами! По-честному.

Андрей оттолкнул его к стене, принял стойку "к бою".

— Давай! Давай! Сука! Давай! Чего ссышь-то!!!

— Не помню я! Что пристал?

Хотя по глазам было видно, и вспомнил он Андрея и историю вспомнил.

Кирилл снял ремень со штык-ножом, подсумком, протянул нам, и всё, как положено, не отворачивая взгляд от противника. Приняли ремень, сами сняли пилотку, часы Андрей снял и сунул в карман, расстегнул манжеты рукавов и несколько пуговиц на куртке.

— Пизд...ц тебе, гадёныш! Ну! — Андрей сделал ложный выпад.

Противник "повёлся" и пошёл в атаку, того и надо было Кириллу. Мы это сразу оценили. Зёма нас учил на занятиях по рукопашному бою и воскресных соревнованиях по боксу.

Полушаг в полуприсяде влево, и встречный в лицо. Хороший удар! Снизу вверх, в нижнею челюсть! Звук затылка, когда он бьётся о бетонную стену — неприятный звук!

Морда в крови, мотает головой, нокаут, но ещё на ногах, опирается левой рукой о стену, правой, вроже как обороняется или просит не нападать.

Ан, нет! Оттолкнувшись от стены рукой, хочет провести "вертушку". С ноги зарядить Андрею в голову. Благо, что разница в росте позволяет это сделать.

Но наш Кирилл готов к этому. Можно было сделать шаг назад, пусть воздух молотит, силы тратит. Андрей злой! Он делает блок, ногу дёргает вверх, и делает подсечку под вторую ногу противника. Тот с грохотом падает. Такая у него планида, нет возможности сгруппироваться. Андрей со всей дури бьёт лежащего поддых. Тот пополам сгибается.

— Эй, Андрюха, не убей. Ты же в сапогах! — Сехин покачал головой.

— Нормально. Пусть хоть на чуть-чуть почуствует, каково мне было, когда они вчетвером меня лежащего без сознания пизди...и! Пидарасы!

Андрей не стесняясь бил лежащего со всей дури.

— Помогите! Убивают! Помогите! — орал тот.

Он уже не предпринимал попыток встать. Просто орал.

— Чего орёшь, сука?! Кто же тебя убивает-то? Это вы меня убивали, что без сознания, сняли часы и туфли. Я только из школы выпустился, а вы девчонку хотели изнасиловать, не получилось, так меня чуть не убили! А сами в армию, мол, она скроет. А, вот х...й, вам по всей морде! Не скроет! Я сам в армии! На! Получи! Уёби...е лесное! Ты и в армии не должен служить. У дедов, небось, "шестерил", а сейчас молодых чмыришь, воин писькин! На!

Тот уже перестал орать, затих.

— Андрей, хватит. Чмо — хлипкое, помрёт ещё.

— Кончай, Кирилл. Хватит. Он всё понял.

Гурыч и Сехин оттащили ещё горячего Кирилловича.

— Хватит. Слышишь. Хватит! Всё!

— А, ты чмо пастлзное! — я ткнул его носком сапога — Вякнешь слово — со мной будешь иметь дело. У меня сапоги сорок пятого размера. Рёбра сразу в труху. Но я буду бить в пах. Потому что таким даунам как ты размножаться не надо. Понял?

— Угу. — тот лёжа, прикрывая голову.

По пути открыли камеру, где сидел второй "залётчик". Он всё слышал, но не видел.

Тот забился в угол, поджав ноги к подбородку, закрыл голову руками.

— Эй! Пассажир! Ты что-нибудь слышал?

Не отнимая рук от головы, тот лишь замотал головой.

— Кому-нибудь слово — получишь в двойном размере. Потому что не видел, а только слышал. Это была репетиция радиоспектакля. Понял?

Тот согласно закивал головой.

Андрей умылся, набрал полведра воды и отнёс своему сопернику. Подождал, когда он умоется, Гурыч, на всякий случай был рядом. Кто знает, что у этих горячих парней на уме.

Караул прордолжался. Смена караулов. Баров подкидывал вводные:

— Стоишь на посту, а на тебя бежит мужик в веслом!

— Каким веслом?

— Бетонным, спёр в парке у скульптуры "Девушка с веслом". Некоторые находят очень сексуальной скульптуру. Правда, не уточняют, девушку или весло. Так, вот. Ты стоишь на посту, а на тебя неётся мужик с веслом. Твои действия?

С капитаном Баровым никогда не скучно. Даже когда он ругает, то и проникаешься, и стыдно и весело. Баров — есть Баров!

И вот прибегает дневальный из роты. Такого, в принципе, быть не может! Но, жизнь и служба не всегда укладывается в прокрустово ложе Устава.

— Товарищ капитан! Со второго КПП звонили, там четыре типа возле вашей машины крутятся!

— Караул! В ружьё!!!

Две смены построились.

— Товарищи курсанты! Слушай боевую задачу! Группа местных пидарасов пытаются уничтожить моё личное имущество! Мою машину! Приказываю! Бодрствующая смена! Через дырку в заборе между вторым и третьим КПП! Отдыхающая смена — через второе КПП. С собой взять радиостанции. По моей команде "В атаку!" взять в плен негодяев! Оружие применять только в крайнем случае. Штыком тоже колоть только в жопу, и то не глубоко! Хватит приклада и рожка! Вопросы?

— Никак нет!

— Вперёд, мальчики! Вперёд! Только не убивать местное население! Мелкие травмы не в счёт!

И мы пошли! Шестнадцать вооружённых курсантов — это сила! На посту возле караульного помещения оставили Правдюкова. Под страхом смертной казни ему строго-настрого приказано никого в караульное помещение не пускать, посылая всех на х...й! Он проникся, и, придав, своему лицу звериный оскал, остался в одиночку оборонять вверенное здание.

Через дырку в заборе знали курсанты, это была одна из троп Хошимина, но откуда знал Баров? Баров знает всё! На то он и Баров!

По Р-158 мы доложили, что на исходной. Через минуту послышалось: "В атаку!"

И мы выскочили но почти не освещённую улицу Федоровского. В нрашу сторону бежала группа неизвестных. Которых, мы тут же встретили... Встречным боем. Их четверо, нас — восемь. Мы — молодые, сильные, с оружием. Двое попали под приклады ближайших курсантов, двое попытались уклониться от нас, но парни, что бежали сзади свалили их с ног...

Били? Ещё как! Ногами! Прикладами! Связали ремнями брючными, притащили в караульное помещение. Доложили дежурному по училищу, тот прибежал выпучив глаза. То что грабили машины — известно всем. Но, чтобы поймали! Чудо!