— Все по порядку и можно без хлеба, — ответил Свиридин, которого от одного вида страдающих солдат, уже начало мутить непрошенными воспоминаниями о родном центре специальной подготовки. Однако, теперь он чувствовал себя обязанным проверить здесь всё до последнего винтика. Сложно даже сказать, чего в этом желании было больше: стремления найти хоть один компрометирующий факт на наглого грузина, или вытравить даже малейшие неполадки из этого колоссального тщательно подогнанного и смазанного механизма.
Занятия по рукопашному бою поначалу ничего особого из себя не представляли. Аборигены, по пояс голые, активно били, толкали, выкручивали суставы и бросали друг друга в лучших традициях боевого самбо. Однако, с приходом начальства, 'лафа' для помятых солдат закончилась, поскольку инструктора немедленно выстроили всех в одну шеренгу и начали выдергивать солдат по одному на показательные спарринги с собой. Зрелище было, конечно, на любителя: сначала выходит на площадку крепкий с виду парень, явно из крестьянской семьи с сильными руками, а потом напротив него становится шкаф в полосатой майке и выгоревших камуфляжных штанах, на голове которого завязана бандана насыщенного крапового или ярко-голубого цвета, ростом на полголовы выше и раза в полтора шире, с выражением лица 'мясник месяца'. Тряслись аборигены в эти моменты заметно, но дело свое делали, одному из них, даже удалось зарядить инструктору по касательной в челюсть, перед тем как тот, перекинув бедолагу через себя, отправил его на другой конец площадки местными авиалиниями. Понаблюдав еще немного за активным молодцеватым мордобоем, Свиридин отправился дальше, борясь с совершенно несоответствующим своему текущему статусу желанием присоединиться к потехе.
Тренировку боевых магов комиссия не застала, поскольку к их приходу они все уже, постанывая, валялись вповалку на огневом рубеже и едва смогли образовать подобие строя, при появлении начальства. Впрочем, мельком осмотрев полигон, полковнику стало более чем понятно, их состояние, поскольку на тренировочном поле, площадью с футбольное, живого места просто не было: горело или тлело на нем все, что не было заморожено или превращено еще во что-нибудь непотребное и не горючее. Отпустив мастеров меча и магии с миром, комиссия двинулась к ипподрому, как гордо окрестил конную площадку сир Далтский.
Первое, что увидел Свиридин, когда поднялся по ступенькам через своеобразный вал, окружавший ипподром, это скачущего на лошади самого что ни на есть стереотипного казака, который лихо перегнувшись в седле замахивался на стоящий на высоте человеческого роста на подставке шар. С яростным криком, всадник рубанул по шару деревянной саблей, отчего последний просто разлетелся на куски, оказавшись на поверку каким-то крупным фруктом с белой мякотью.
— Все видели? Вот как надо! — прогорланил казак, резко развернув коня и направив того шагом к группе всадников, переминавшихся у начала полосы. — И чтобы я тут больше слово 'невозможно' не слышал! Я сказал, значит 'возможно'!
— Так точно! — гаркнули всадники.
— Степан Федорович, разрешите вас отвлечь! — проорал Джаникидзе, бодро спускаясь к ограде.
— А, Вахтанг Суланович. Конечно, конечно, — приветливо помахал своей перепачканной в соке саблей казак. — Ну, давай, Костя, строй их.
Выехавший из строя верхом на серой лошади инструктор, облаченный в уставной камуфляж, кивнул и принялся активно подгонять своих подопечных. Пока Степан Федорович слезал с коня и шел навстречу гостям, несколько всадников, как следует разогнавшись, попытались повторить упражнение, но фрукт, вместо того, чтобы красиво разлететься на куски, весело улетал куда-нибудь в сторону, как шар для гольфа, поскольку закреплен на постаменте был чисто символически.
— Да что вы бьете-то как бабы! Хлестче! Хлестче рукой надо работать! — обернувшись рыкнул казак, погрозив в сторону строя кулаком, лишь затем развернувшись к делегации. — Простите, Вахтанг Суланович, сами видите, с этой 'пехтурой' ни на минуту не отвлечься. О, прошу прощения, товарищ полковник.
— Ничего, — кивнул он. — Свиридин Иван Кондратьевич, ВРИО командующего гарнизона.
— Нагайко Степан Федорович, приятно познакомится, — пожал полковничью руку казак. — С проверкой к нам?
— Скорее с экскурсией. Что скажите насчет своих подопечных?
— Видал лучше, видал и хуже. Конечно, этим пехотинцам до рыцарей далеко, но они хоть знать будут, с какой стороны на лошадь вскарабкиваться, — Нагайко усмехнулся, поправляя густые усищи.
— То есть, если потребуется прыгнуть в седло, есть надежда, что они оттуда не выпадут?
— Есть надежда, что они даже из него смогут кого-нибудь зарубить, — снова усмехнулся Нагайко.
— Что ж, это приятно. А что там, так сказать, с профильной кавалерией?
— Ну не чета, конечно, те калачи тертые. Задор в ребятах есть, старание тоже. Гонора, правда, многовато было, но это мы с них быстренько стесали. Теперь есть только хорошая, правильная гордость. Осталось отполировать.
— И когда же отполируете? — поинтересовался Свиридин.
— Когда в бой разок сходят, — резко ответил казак.
— Многие из них уже имеют более чем солидный боевой опыт, — возразил полковник.
— Тут дело другое, — серьезно произнес Нагайко. — Вместе они должны пойти, кровь вместе пролить, спину друг другу прикрыть. Так сразу всего и не опишешь. Пройдут испытание боем, тогда и будет понятно — вышел с них толк, али нет. Это же вам не пехоту на коней садить, тут мастерство треба. Узы определенные.
— Ну, раз треба, не будем вас более задерживать, — кивнул полковник, заканчивая разговор.
Ответ ему сильно не понравился.
— Вы, товарищ полковник, не нервничайте так, — вставил Джаникидзе, уловив настроение, когда Нагайко удалился. — Степан Федорович может быть не самый дружелюбный человек, но дело свое знает. Благодаря ему у нас каждый солдат умеет в седле сидеть, не выпадая по ходу движения.
— Очень на это надеюсь, майор, — проворчал Свиридин по-русски. — Но мне тут нужен не кубанский 'национальный колорит' в исполнении аборигенов, а дисциплинированные и хладнокровные солдаты. Потому надеюсь, что учебная деятельность товарища Нагайко ограничится исключительно боевой подготовкой этих солдат, иначе...
— Я с ним поговорю, товарищ полковник, — прервал его Джаникидзе.
— Хорошо, пройдемте дальше. Что у нас на очереди, Генкир? — последнюю фразу полковник произнес уже на местном.
— Стрельбище, — гордо ответил сир Далтский. — Там сейчас как раз должна проходить огневая подготовка у курса офицеров.
— Прекрасно, ведите, — приказал Свиридин, недобро оглядываясь на успевшего снова нырнуть в седло гарцующего перед строем казака.
Далеко идти не пришлось, так как Далтский, будто опытный экскурсовод, провел их по всему полигону и привел в итоге обратно к форту. Стрельбище же на полковника особого впечатления не произвело: вытянутая полоса, расставленные деревянные мишени, грунтовый вал-отбойник в конце, огневой рубеж с деревянными бортами позиций. Стандартный набор, собранный из подручных материалов.
— Готов! — прокричал молодой темноволосый парень, стоявший на огневом рубеже, когда они подошли.
— Пли! — скомандовал поджарый инструктор, у которого почему-то отсутствовала одна из бровей.
Ружье громко ухнуло, качнув бойца отдачей.
— Заряжай... Отставить! Становись! Равняйсь, смирна! Здравия желаю, товарищ полковник. Капитан Стрелецкий, старший инструктор полигона огневой подготовки.
— Здравия желаю, — представившись, пожал руку Свиридин и кивнул паре сержантов у капитана за спиной. — А где бровь потеряли?
— Небольшие технические неполадки, — с каменным лицом ответил Стрелецкий.
На лицах сержантов же промелькнула ухмылка, которую те, впрочем, с видимым усилием задавили.
— Бывает, а это значит и есть наш ЭВОК? — смехом выделив последнее словосочетание, произнес Свиридин, взяв с соседнего стола в руки довольно увесистый потрепанный жизнью мушкет.
— Виноват, товарищ полковник? — озадачился Стрелецкий.
— 'Экспортная винтовка оптимизированной конструкции', сокращенно ЭВОК. Не заморачивайтесь, капитан. Это все наши Земные игры в конспирацию, так она проходит по документам, дабы запутать супостатов.
— Понятно, — улыбнулся капитан. — У нас она проходит как ПМ-1.
— Понятно, — кивнул Свиридин. — Что можете сказать мне об оружии, как не специалисту?
— Мушкет сделан на базе гладкоствольного кремниевого ружья образца начала девятнадцатого века, переработанного с учетом современных технологий, — с энтузиазмом начал рассказывать Стрельцов, взяв только что отстрелянное оружие и начав его разбирать на глазах комиссии. — Кремнёвый замок, как видите здесь, был заменен на пьезоэлектронный. — Инструктор, сняв металлическую крышку, рывком выдернул небольшой затвор в заднее положение, демонстрируя внутренне устройство мушкета. — Отводя его назад, мы взводим пружину и выставляем спусковой крючок на боевой взвод. Эта планка сбоку выполняет роль предохранителя, мешая ходу затворной рамы, как на калашникове. При нажатии на крючок, затвор высвобождается и ударяет по пластинке из пьезоэлектрика, в передней части механизма. Вот она, — Стрелецкий указал на небольшую светлую блямбу, припаянную к крышке ствола. — В результате удара по ней, высвобождается электрический разряд, который через контакты, впаянные в стенки ствола, воспламеняет метательный заряд, и происходит выстрел.
Патроны унитарные, выполнены из бумаги с вклеенной пулей. Заряжание производится надрывом пакета и засыпанием пороха в ствол, после чего заталкивается пуля и, за счет смятия бумажной оболочки, происходит закупорка ствола.
Кроме того, благодаря применению качественной стали, была существенно уменьшена толщина стенок, при сохранении тех же прочностных и стрелковых характеристик, что позволило сократить расход стали и уменьшить вес оружия почти на полтора килограмма. Однако, из-за сокращения длины мушкета, была пропорционально удлинена ствольная насадка-штык, для сохранения возможности эффективного применения мушкета в ближнем бою. Также были переработаны формы приклада, цевья и ложа. За счет применения закрытого спускового механизма, также удалось установить на оружие диоптрический прицел.
— Впечатляет, капитан. И какие характеристики у этого чуда ретро-футуризма? — поинтересовался Свиридин.
— Курсант Хенгор! Доложить товарищу полковнику ТТХ мушкета! — гаркнул Стрельцов.
— Есть! — из строя вышел светловолосый, зеленоглазый парень, с нашивками командира взвода. — Мушкет пехотный — модель один. Калибр — 18 миллиметров, длина ствола — 50 калибров. Начальная скорость — 610 м/с. Прицельная дальность одиночным выстрелом — 55 метров, эффективная дальности стрельбы залпом — 270 метров. Вес — 3.5 килограмма, длина 1240 миллиметров без штыка, длина штыка...
— Достаточно, молодец, — остановил строчащего, как пишущая машинка, бойца полковник. — И как ощущения от стрельбы?
— Это превосходное оружие, товарищ полковник, — ответил Хенгор. — Несмотря на его непривычность и шумность, овладеть им достаточно легко, а применение не требует большой силы, но при этом каждый солдат, вооруженный таким мушкетом, многократно опаснее даже брамарского лучника.
— Рад, что вы довольны, — одобрительно произнес Свиридин. — Недостатки?
— Один, господин полковник, — осторожно произнес комвзвод.
— Какой?
— Его мало, — отчеканил боец. — Из-за нехватки оружия, стрельбы проводятся достаточно редко, поэтому сложно овладеть им в совершенстве. О простых солдатах и говорить нечего.
— Существует проблема? — произнес Свиридин, поворачиваясь к Стрельцову.
— Так точно, товарищ полковник, — собравшись с духом, глядя полковнику прямо в глаза, ответил капитан. — Винтовок мало, пистолетов и тяжелых ружей еще меньше, кроме того из-за практически беспрерывной эксплуатации они быстро изнашиваются. Ухудшается бой и появляются... технические неполадки. Из-за них пострадало три человека, несерьезно, но они надолго выпали из обоймы из-за ожогов рук и лица.
— Будут винтовки, капитан, будут, — уверенно ответил Свиридин, поворачиваясь к бойцам. — И остальное снаряжение тоже. Они уже изготовлены и готовятся к переправке.
— Ура! — донеслось из строя.
— Ну, а как все-таки успехи в освоении? — обрадовавшись ободренным лицам курсантов, продолжил полковник.
— Практически все уже укладываются в норматив на 'хорошо', товарищ полковник. Некоторые даже 'отлично' брали.
— И каков же норматив на 'отлично'?
— Три прицельных выстрела за минуту и шесть неприцельных за минуту.
— Ого, — присвистнул Свиридин. — Насколько я знаю, в Отечественную войну 1812 года один выстрел в минуту считался хорошей скорострельностью.
— Ну, у нас оружие немного получше, — усмехнулся Джаникидзе.
— А вы сами-то укладываетесь, товарищ майор? — обернулся Свиридин, пристально глядя грузину в глаза.
— Давненько не пробовал, — несколько сконфуженно ответил он, почесав затылок.
— Кажется, самое время, — мстительно улыбнулся Свиридин, почувствовав шанс хоть немного отыграться.
— А, может быть, тогда заключим небольшое пари, товарищ полковник? — снова улыбнулся грузин. — На бутылку хорошего коньяка, например.
— По рукам, на бутылку коньяка, — согласился Свиридин, его то и не из такого стрелять учили.
Быстро пройдя инструктаж у Стрельцова, оба офицера вышли на огневой рубеж, сержанты заняли позиции по бокам с секундомерами, со стороны майора местный, а со стороны Свиридина один из охранников. Задачей было закрыть три мишени на 20, 35 и 50 метрах.
— К стрельбе товсь! — скомандовал капитан.
Свиридин проверил повешенные на пояс патроны в индивидуальных чехлах и приготовился.
— Пошел!
'Перехватить, упереть прикладом в землю, достать патрон... Да открывайся, черт подери! Так, надкусить пакет. Фу, какая гадость! Высыпать, смять бумагу вокруг пули, затолкать в ствол. Достать шомпол... Да вынимайся, зараза! Так, забить пулю, примкнуть шомпол. Приклад на колено, предохранитель, взвести затвор... тугой зараза... Палец на скобу, прицелится', — мысленно проговаривал про себя Свиридин.
Бах!!! Мушкет ухнул, в плечо ударила сильная отдача. Мишень рухнула, хотя ствол немного задрался в небо при выстреле. Спустя пару мгновений донесся грохот выстрела сбоку.
'Отстаешь, майор', — злорадно подумал Свиридин, уже гораздо ловчее перезаряжая оружие.
Но, когда он уже изготовился к стрельбе, поймав вторую мишень, его сбил второй 'бах', со стороны Джаникидзе.
'Черт' — выругался полковник, закрывая вторую мишень.
На третий раз Свиридин действовал уже на полном автоматизме, и включил голову, только когда вскинул оружие к плечу, уже ища глазом мишень, но...
БАХ!!! — громогласно ухнуло в третий раз майорское ружье.
— Время! — крикнул Стрельцов.
Выматерившись, Свиридин сам поймал мишень и нажал на спусковой крючок.
— Время! — повторил капитан.
— Итак, результаты, — недовольно поинтересовался Свиридин.
— Результат товарища майора — 27,8 секунды, ваш, товарищ полковник — 28,7 секунды, — отрапортовал капитан с секундомерами.
