— Держись, Кара, — женский голос смутно знаком. Второй силуэт приближается и склоняется над ней. — Это я, Майя. Твой носитель справится сам, тебе нужно лишь перетерпеть и дать сознанию успокоиться. Ты сильная, ты справишься. Держись.
Комната начинает медленно кружиться вокруг нее, но тут же останавливается, подчиняясь усилию воли. Нельзя спать. Нельзя провалиться. Нельзя.
Я Карина. Карина Серенова. Карина Мураций. Мастер Пути. Девиант. Хирург. Кисаки Сураграша.
И внезапно все вокруг обрело цвет и насыщенность, почти болезненные после тьмы и серости кошмара. Карина резко села в койке — и под потолком вспыхнул яркий белый свет. Фигуры Джао и Майи обрели плоть.
— Пошла картинка, — удовлетворенно сообщила Майя. — Кара, ты умничка. Как самочувствие?
Здесь, в виртуальности, Демиург выглядела высокой молодой девушкой в закрытом купальнике с блестками, в сетчатых чулках и с торчащими из белокурых волос кроличьими ушами. Джао опять выглядел Дзинтоном — невысокий худощавый мужчина неопределенного возраста, которому равно можно дать и шестнадцать, и сорок.
— Да, Кара, как самочувствие? — поинтересовался он.
— Вроде все нормально, — неуверенно откликнулась Карина, потрогав щеку рукой. — Что со мной случилось? Я только что была в Царатамбе...
— Полагаю, ты и сейчас там, — сообщил Дзинтон. — Точнее, твоя проекция там, а ты здесь. У тебя случился информационный шок.
— Что?
— Перегрузка от обилия данных. Кара, ты когда в последний раз спала?
— Спала? Папа, мне же теперь не надо спать.
— И все-таки?
— Ну... наверное, перед тем, как меня убил Шай. А что?
— Понятно. Кара, сон — не только отдых для тела. Для биологического мозга это еще и способ переработки и упорядочения накопленной за день информации. Мозга у тебя больше нет, но снятая с него психоматрица все еще не приспособилась к режиму непрерывного бодрствования. Информацию ты накапливаешь постоянно, но перерабатывать ее сознание не успевает. Все буферы переполнились, вот тебя и шарахнуло. Вам всем следует спать понемногу хотя бы раз в неделю.
— Понятно, — Карина потерла лоб рукой. — А почему я в больнице?
— Не знаю, — Дзинтон пожал плечами. — Фокусы твоего подсознания. Палата тебе ничего не напоминает?
— А... — Карина осмотрелась еще раз. — Напоминает. Типичная палата в нашей больнице. Я поняла. Помнишь, когда меня привезли в больницу после ограбления банка? Я в такой проснулась. Двести восемнадцатая, точно.
— Ну и перепугала же ты нас, Кара, — Майя слегка щелкнула ее по лбу наманикюренным ноготком. — Хорошо, Дзи догадался в ваши носители сигнальные системы встроить, а я успела вмешаться. Иначе пришлось бы тебя с резервной копии восстанавливать, с потерей памяти за последний период... или какой у тебя там интервал настроен?
— Она не знает про копии, — сообщил Дзинтон. — Я пока их не грузил всеми деталями. Раз в неделю копии снимаются. Кара, только не вздумай спрашивать сейчас. Ты пока что на грани, перегрузка у тебя сохраняется. Ты мне лучше скажи, почему ты сорвалась именно сейчас? От тебя вселенской тоской так тянуло, что мне аж заплакать захотелось. Кто тебя обидел? Опять Лика дразнится?
— Если бы Лика... Пап, я сегодня ногу человеку ампутировала. Пришлось — у него газовая гангрена быстро развивалась.
— Поздравляю с новой специализацией. А в чем проблема-то? Он умер по ходу дела?
— Нет пока. Надеюсь, выживет.
— Ну а что тогда?
— Папа, я ведь могла спасти ему ногу. Вычистить бактерий, убрать мертвую ткань, вставить в вены гемодиализаторы — или что там есть? — и спасти. А он старик, и там дичь и глушь. Он, наверное, с голоду умрет...
— Стоп, Кара, — Майя подняла руку. — Какие гемодиализаторы? Ты ведь в Сураграше? Откуда там медицинская техника?
— Ну, наверняка же есть какие-то медицинские фантомы для такого случая!
— Медицинские фантомы? — Дзинтон переглянулся с Майей. — Вон ты о чем... Кара, а с чего ты решила, что они вообще существуют в природе?
Карина посмотрела на него с приоткрывшимся от удивления ртом.
— Но ведь нейрошунт...
— Кара, ты забыла нашу историю. У Демиургов нет и никогда не было фантомной медицинской техники. Фантомы мы научились делать много позже того, как поголовно перевели психоматрицы на твердотельные носители. В них просто не возникало нужды. Нейрошунт, который ты упомянула — интерфейсная технология, использовавшаяся для молодежи, мозги которой еще не дозрели до переноса. И даже они не подходят для биоформ Текиры — их нейрофизиология отличается от той, какой четыре с половиной миллиона лет назад обладал вид homo sapiens.
— Как — не подходят? — Карине показалось, что окружающее опять поплыло веселой каруселью. — Но я же читала документацию! И у Яны нейроэффектор действует...
— Кара, — вздохнула Майя, — Яни повезло с уникальной нервной системой. Она, вероятно, единственная на всей Текире, у кого мой клятый вирусный эффектор настолько полноценно интегрировался с нервной системой, что смог воздействовать даже на других. Сам эффектор я разрабатывала в течение планетарного года, подгоняя под нейроструктуры, сохранившиеся со времен Игры. Ты не задумывалась, на что мне потребовалось столько времени, если бы я могла просто взять и скопировать существующие фантомы? Я убила массу сил на адаптацию старых технологий к вашей физиологии и все равно не добилась полного успеха. Лишь одному эффектору из нескольких тысяч удается установить полноценный контакт с нервной системой. Ну да, что-то я использовала из существующих наработок — твой пространственный сканер, например, но в основном мне приходилось все разрабатывать почти с нуля. Ты ведь не успела нейрошунт применить ни на ком, я надеюсь? И не пытайся — результаты выйдут совершенно непредсказуемые, вплоть до выгорания нервной системы реципиента. Не придумано пока фантомных автоматов, которые ты бы могла использовать в медицинских целях. Конечно, можно взять твой биосканер, соединить его с наноманипулятором напрямую и запрограммировать его на выполнение каких-то действий, но это тебе придется делать самостоятельно.
— К слову сказать, фантомный гемодиализатор — отличная идея, — задумчиво проговорил Дзинтон. — Там интересные задачки потребуется порешать, но ничего сложного. Кара, ты бы скооперировалась с Ликой и Би, и вы бы в компании состряпали такую штуку в качестве упражнения. И тебе, и им польза. Но не сейчас, не сейчас! — он ладонями нажал Карине на плечи и заставил ее, приподнявшуюся на локте, улечься обратно. — Сейчас тебе нужно как следует отдохнуть. Просто ляг, закрой глаза и расслабься. Можешь даже поспать, теперь можно. Система поддержки тебя разбудит, когда закончит переваривать завал. Информационный шок — штука опасная, с ней не шутят. Разве вас Семен не предупредил?..
Он хлопнул себя по лбу.
— Я идиот, — грустно констатировал он. — Он же четыре терции на твердотельном носителе жил. Он давным-давно привык к бессонному режиму и наверняка просто забыл, что такое случается. И я напрочь забыл.
— А мне даже в голову не пришло, — согласно кивнула Майя. — Нужно немедленно остальных оповестить. И вообще, Кара, ты, кажется, после переноса стала относиться к жизни еще занудливее, чем до того. Отдыхать нужно хотя бы иногда. Ты вообще развлекаться умеешь? Смотри!
Она качнула бедрами и развернулась вокруг себя на одной ножке, шаловливо подмигнув.
— Я сейчас в ЧК в "кордебалете" подвизаюсь, так это у них называется. Фактически — артисточки-проституточки для развлечения гостей. Обычно их нанимают унылые жирдяи с пузом в разы толще кошелька, но иногда такие мужчинки попадаются — класс! Сейчас как раз в подпольном борделе из себя зайца изображаю, тамошних клиентов почему-то ушастые заводят, — она дернула себя за свисающее белое ухо. — Я там себе одного мальчика присмотрела, ему лет шестнадцать, и, похоже, он еще девственник. Товарищи затащили, он все сбежать намыливается, да я не позволяю. Краснеет очень мило от малейшего прикосновения, даже за вырез декольте мне заглядывать боится. А еще там затесалась девочка с улицы — того же возраста, такая вся из себя невинная, но, кажется, мужчину уже попробовала, и не раз. И нового ищет. Вот я и думаю — может, альтернативные способы ей продемонстрировать? Хочешь, поделюсь? Мальчика тебе, девочку мне, а потом поменяемся по ходу дела? Маску подходящую я тебе сейчас сваяю...
— Не сейчас, — остановил ее Дзинтон. — Потом, когда отоспится, можешь ее хоть к десяти мальчикам сразу в постель совать, но сначала пусть в себя придет. Кара, дрыхнуть! Как любящий папаша приказываю. Не меньше восьми планетарных часов, а лучше — десять. И в дальнейшем спать раз в неделю. А может, и каждую ночь. Поняла?
— Да, Дзи, — кивнула Карина. — Майя, спасибо.
— Спасибо потом скажешь, когда я из тебя занудливость повыбью, — озорно усмехнулась та. — А пока что отдыхай. Ну все, недосуг мне с вами, хочу на мальчике сконцентрироваться. Или на девочке, еще не решила. Пока!
Она подмигнула Карине и растаяла в воздухе.
— На мальчике! — фыркнул Дзинтон. — У нее сейчас на Текире четыре проекции, все женские и все в сексуальных приключениях по макушку, насколько я в курсе. Что называется, Майя восстанавливает нервы после стресса. Похоже, она и в самом деле не слишком хорошо перенесла временное заключение внутри заблокированной проекции, если до сих пор не отошла. Ну, не страшно. Она особа вообще легкомысленная, плохое быстро забывает.
— Пап, — отстраненно спросила Карина, — а зачем ей... вообще Демиургам люди в качестве партнеров? Искать по своему вкусу, уламывать... Ведь в виртуальности можно себе кого угодно создать. И в любом количестве. Или куклу-фантома слепить...
— Можно, — согласился Дзинтон. — Но секс в виртуальности непристоен.
— Что? — Карина поразилась настолько, что даже приподнялась на локте. — Непристоен!? Для Демиурга?
— Угу. Настолько же непристойно, как, скажем, в ЧК публично мастурбировать.
— Но почему?
— А почему на Западном континенте нагота считается неприличной? Почему у некоторых народов для женщины оказаться простоволосой перед чужим мужчиной — неописуемый позор?
— Ну... — Карина задумалась.
— Кара, у каждого социального явления, включая запреты, есть два объяснения. Основное, для широкой публики — "это естественно". Как вариант — "иначе и быть не может". Первопричина же обычно закопана в веках так глубоко, что о ней никто и не вспоминает. Но в случае с табу на виртуальный секс все очень просто. Он для Демиурга фактически означает прямое воздействие на участки собственной психоматрицы, отвечающие за сексуальное наслаждение. У такого воздействия просто нет тормозов. А поскольку оно апеллирует к примитивнейшим, но максимально сильным ощущениям, личность рискует просто не суметь остановиться вовремя. Продолжит заниматься сексом со своим собственным воображением, пока попросту не сколлапсирует. Помнишь классические эксперименты с крысами, которым электроды в центры удовольствий вживляли? Они так и не отпускали педаль воздействия, пока не подыхали от голода. Здесь примерно то же самое. В нашей истории известно по крайней мере два точно установленных случая такого коллапса и по крайней мере еще с десяток вероятных. Это несмотря на симбиоз с наирациональнейшими искинами.
— А разве с проекциями иначе?
— Проекции всегда конструируются так, чтобы содержать обычные для биоформ тормозящие механизмы. Грубо говоря, чем больше твоя проекция трахается, тем меньше удовольствия ты получаешь. Торможение прошито на таком глубоком уровне, что без знания фундаментальных основ его не убрать. Построить проекцию без такого ограничения в состоянии лишь умеющие программировать фантомов — по-настоящему программировать, а не собирать из шаблонных заготовок. А таких на всю нашу популяцию осталось меньше десятка, и никто из них подобными глупостями заниматься не намерен.
— А разве в виртуальности нельзя запрограммировать то же самое? С торможением?
— Можно. Но там подобные ограничения лишь вопрос персональной силы воли Демиурга. А в силу воли подавляющего большинства своих собратьев по божественности, скажу по секрету, я верю еще меньше, чем в способность Яни устоять перед тортиком. Так что в данном случае психологический стереотип является жизненно необходимым предохранителем. Но, Кара, хватит разговоров. Тебе нужно отдыхать, а не мозгами ворочать.
Дзинтон погладил Карину по волосам и отошел к дверному проему.
— Ты хорошо справляешься, Кара, — он ободряюще улыбнулся. — Мне недосуг с вами все время общаться, но я за вами посматриваю. Вы все молодцы. Продолжайте в том же духе.
Он щелкнул выключателем и вышел в коридор, плотно закрыв за собой дверь больничной палаты. Теперь темноту прорезал только узкий лучик ночника из-под двери. Карина повернулась на бок, свернулась в калачик, поудобнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. Похоже, она дура вдвойне. Сначала чуть было не угробила Масарика, бездумно использовав на нем совершенно незнакомую технологию — и что ей вдруг в голову ударило вот так, без проверки, применить к живому человеку незнакомое устройство? Потом сживала себя со свету, непонятно откуда вообразив себя богиней, способной вылечить кого угодно от чего угодно. Дура... Мысли опять начали путаться. Она попыталась вспомнить что-то очень важное — и уснула под ритмичный писк кардиомонитора. И на сей раз никакие серые сновидения ей не явились.
22.06.858, вододень. Мир, которого не существует
— Сегодня у тебя получается гораздо лучше, — Бокува запрокинула голову, критически обозревая облака. — Почти как настоящие. Еще немного, и ты научишься думать небо правильно.
— Думать о небе, — машинально исправила ее Мизза, почувствовав легкое разочарование. Она-то надеялась, что небо у нее получилось совсем настоящим.
— Нет. Думать о небе — совсем не то, что думать небо. И думать о холмах — совсем не то же, что думать холмы, — Бокува опустилась на землю и обхватила голые коленки руками, задумчиво оперевшись о них подбородком. — Ты уже хорошо думаешь. Скоро ты закончишь.
— А потом что? — Мизза приподнялась и села рядом с ней. — Когда у тебя появится настоящее небо?
— У нас появится настоящее небо, — поправила Бокува. — Мы же строим вместе. Потом займемся чем-нибудь еще. Степь уже почти научилась рождаться сама, ее лишь нужно немного направлять. Ночь и звезды думать легко, я уже пробовала. Они уже есть, только прячутся, нужно лишь их позвать как следует. Наверное, пора думать деревья.
Она протянула вперед руку, и под ее указательным пальцем из травы вверх медленно потянулся тонкий древесный побег. Он рос и рос, покрываясь тонкими веточками, обрастая мелкими каплями зеленых листиков, а потом вдруг почернел и рассыпался.
— Неправильно получилось, — пояснила Бокува.
— Почему?
— Не знаю. Чувствую, что неправильно. Ты чувствуешь.
— Я? — удивилась Мизза. — Но я не чувствую.
— Чувствуешь. Не забывай, я вижу мир твоими глазами. Ты можешь не понимать сама, но я знаю лучше.
Мизза не ответила. Если Бокува хочет так думать, пусть ее. Не ругаться же с ней, в конце концов!
