— Утихни,— зашипел Астор.— Сказал же, тебе беспокоиться не о чем. И о Лусетиусе забудь, я ему прямо с Песчаной косы записку отошлю, чтоб шуму не поднимал. Мы никого не убили и не ограбили, кому мы нужны, скажи на милость?.. Сиди спокойно. Приведем себя в порядок, переоденемся — и в пригород.
Молодой человек жалобно заморгал.
— Вместе?— переспросил он. Маркиз кивнул.— Но вы же сказали, что со мной явиться не можете...
— С магом — не могу. Но тебя, в отличие от меня, в Мидлхейме никто знать не знает. Сменишь камзол, амулет под рубаху сунешь, чтоб глаз кому не надо не мозолил, и всех дел. Сойдешь за ординарца. Так что кончай колыхаться, во имя богов, без тебя тошно!
Он сердито тряхнул головой. Чародей открыл было рот — напомнить его сиятельству, что закон предписывает всем без исключения созревшим магам носить амулет на виду, но подумал и промолчал. Закон, если уж на то пошло, много чего предписывал — так же, как и устав, который они с маркизом Д'Алваро в любом случае уже непоправимо нарушили. Штатный маг не имеет права покидать заставу, не оставив никого себе на смену, без предварительного уведомления и серьезной на то причины, каковой внезапная блажь хранителя уж точно не является. Он не имеет права скрывать факт своего отсутствия, даже если оно прошло незамеченным, и обязан немедленно доложить куда следует по возвращении. И уж тем более ни при каких обстоятельствах, кроме прямой угрозы жизни хранителя ввиду чрезвычайного положения или войны, он не смеет пользоваться воронкой перехода, если не имеет в распоряжении устойчивых ориентиров. Однако... Молодой человек вновь тоскливо вздохнул. На бумаге все просто: тут так, тут эдак, и амба! А в жизни? Тебя выдергиваютиз постели, ничего не объясняя, хватают за шкирку, волокут неведомо куда, незнамо зачем — и только попробуй, возмутись. Делай, что велено, да помалкивай в рукав, уповая на благосклонность богов, которые точно так же плевать хотели на тебя, как и твой господин. Если свезет и обойдется — радуйся. Нет — так чего же ты еще ожидал?..
Штатный маг второй заставы скользнул пальцами по перекрутившейся цепи амулета, вернул его со спины обратно на грудь и, устало прикрыв глаза, поглубже забился в угол сиденья.
Барон Д'Элтар, откинувшись в кресле, созерцал потолок своего кабинета. На ночь раздвинутые занавеси на окнах в утренней суматохе позабыли задернуть, солнце снаружи палило нещадно, обжигая затылок даже сквозь стекла, жидким золотом растекалось по мебели, по паркету, слепило яркими бликами измученные бессонницей глаза, но барон даже не пытался хоть как-то это исправить. Ни желания не было, ни сил.
Переполох, еще несколько часов назад царивший в особняке Д'Элтаров, улегся. Семейный доктор, сделав всё, что от него требовалось, откланялся и уехал. Домашним было объявлено, что жизни Кассандры ничего не грозит, а от болезни она, вне всякого сомнения, скоро оправится. Тем не менее, добавил господин Ларрэ перед тем, как покинуть дом, не следует рисковать здоровьем прочих членов семьи и слуг, поэтому он советует барону нанять сиделку. 'Лихорадка Морфа,— пояснил он таким уверенным тоном, что даже сам Руэйд ему едва не поверил,— заболевание отнюдь не смертельное, но редкое и малоизученное. К тому же, легко передающееся от одного человека к другому, пока заболевший находится в острой фазе. Когда юная баронесса придет в себя и вновь обретет способность двигаться, можно будет отменить карантин — но до этого момента приближаться к ней я настоятельно не рекомендую!' Баронесса Д'Элтар разрыдалась, трижды переспросила невозмутимого врача, точно ли всё обойдется, и скрепя сердце пообещала следовать всем предписаниям. После чего, приняв две дюжины успокоительных капель по настоянию того же Ларрэ, удалилась к себе, даже не взглянув на супруга. Впрочем, барон был не в претензии, извиняться сейчас у него просто не хватило бы выдержки. Кристобель, вместе с отцом проводив доктора до коляски, заглянула к матери, убедилась, что та уснула, оставила ее на няню и отправилась в домашний храм. Слуги вернулись к своим обязанностям, стараясь без особенной необходимости не подниматься на второй этаж, а спустя час после того, как всё в доме наконец утихло и успокоилось, из обители, что на Южной косе, прибыла одна из белых сестер. Старшая жрица храма, как и предсказывал герцог эль Хаарт, к просьбе барона отнеслась с пониманием...
Теперь можно было хоть немного расслабиться, прийти в себя, подумать о том, что делать дальше — уже без спешки и нервов — однако единственное, на что Руэйд оказался способен, так это сидеть вот так, бездумно тараща глаза в лепной потолок, и равнодушно внимать монотонному тиканью напольных часов. Прошедшая ночь вытянула из барона все соки, да так, что ей, пожалуй, могла бы сейчас позавидовать любая магия. Он тихо плавился в своем широком, обтянутом кожей кресле, совсем потеряв счет времени, и непременно вскоре поплатился бы за это, но около трех часов пополудни к парадному крыльцу подкатила, скрипя всеми суставами, потрепанная крытая повозка без окон — и печальному уединению барона пришел конец.
— Астор!— широкое лицо Руэйда Д'Элтара, поднявшегося из кресла навстречу шурину, вспыхнуло одновременно радостью и удивлением.— Ты? Здесь? Что за приятная неожиданность!..
Он обогнул стол и, распахнув объятия, заключил в них несколько опешившего от такого приема маркиза. 'Какая еще, к демонам, 'неожиданность'?— подумал тот.— А письмо? Ничего не понимаю'. Он вспомнил о мнущемся за спиной лакее и выдавил из себя кривую улыбку:
— Здравствуй, Руэйд. Рад, что застал тебя дома.
Барон махнул рукой.
— В такой зной мало будет охотников разъезжать по городу. Да входи же, не стой на пороге!— он указал на кресла.— Присаживайся. Давно в столице? Отчего не предупредил?
— Я...
— Уже обедал?
— Нет. Но послушай, Руэйд...
Хозяин дома, второй раз не дав гостю закончить, щелкнул пальцами. Лакей у дверей кабинета с готовностью выпрямился, ожидая распоряжений.
— Найди мою старшую дочь, она должна быть сейчас в домашнем храме,— велел ему Руэйд.— И передай, что ее дядя приехал. А потом бегом на кухню, скажи, чтобы скорее накрывали на стол. Ее милость не беспокой, она отдыхает. И пришли нам сюда вина со льдом!
— Будет исполнено, ваша милость,— поклонился лакей, исчезая. Астор, проводив взглядом спину в щегольской ливрее, выругался сквозь зубы. Потом в три шага вернулся к двери, захлопнул и ее и уперся требовательным взглядом в зятя:
— Во имя Танора, что происходит, Руэйд?! К чему всё это удивление и вопросы? Ты срываешь меня с места, толком ничего не объяснив, умоляешь приехать...— он осекся, тревожно сощурившись: — Погоди. Или ты вовсе мне ничего не писал?
Радушная улыбка медленно сползла с губ барона, вокруг запавших глаз сгустились морщины.
— Писал,— отозвался он, возвращаясь к столу и тяжело опускаясь обратно в кресло. У маркиза чуть отлегло от сердца.— Писал, только представить не мог, что ты так скоро примчишься, оттого и удивился. Хотя оно, пожалуй, к лучшему — не при слугах же?.. Садись, Астор. Сейчас вино принесут, отдохнешь с дороги, всё одно разговор не на пять минут. И прости, что так тебя растревожил: сам не в себе был, когда вызывал, не подумал о последствиях...
Маркиз коротко мотнул головой.
— Да боги с ним,— бросил он, все-таки усаживаясь.— Лучше скажи, что с Кассандрой? Где она?
— Дома,— пустым голосом отозвался Руэйд.— В своей комнате. Доктор недавно уехал, сказал, беспокоиться не о чем... Я с ума сойду, Астор. Это какой-то кошмар! Мне всё кажется, что ночь до сих пор не кончилась, а я сплю и никак не могу проснуться. Поверить не могу, что такое могло случиться с нами!
Маркиз Д'Алваро сдвинул брови.
— Разберемся,— проговорил он, наклоняясь вперед и глядя в лицо поникшему барону.— Ты просил меня приехать и помочь — я здесь. Но ради всего святого, Руэйд, возьми себя в руки и объясни, наконец, что стряслось?..
Глава XXIII
Тяжелый горячечный сон покидал Нейла с неохотой. Он свинцовыми каплями вис на ресницах, придавливал тело к постели, туманил голову, не позволяя избавиться от себя, сбросить ядовитую сеть, вырваться на свободу — но молодость и эликсиры королевского магистра алхимии оказались сильнее. На второй день сын герцога очнулся.
И первое, что увидел — замерший у окна высокий прямой силуэт Кендала эль Хаарта. 'Отец?'— вяло удивился Нейл, с усилием шевельнув головой. К горлу подкатила тошнота. Слезящиеся глаза моргнули раз, другой, привыкая к свету, и обвели затуманенным взглядом комнату. Платяной шкаф в углу, рядом дорожный сундук, напротив — тумба с умывальником, стол. К изголовью кровати придвинут табурет, на нем выстроилась целая батарея каких-то пузырьков, тут же — стул, на который Нейл обычно перед сном складывал одежду. Сейчас вместо штанов на сиденье громоздился жестяной таз, а на спинке, вместо рубахи, висело несколько полотенец. По стенам комнаты, оклеенным строгими серо-голубыми обоями, расплывался алый закатный румянец, в углах клубком свернулся вечерний сумрак.
Это была его собственная спальня. А лежал Нейл в своей собственной постели, что почему-то вдруг показалось ему неправильным. Да еще отец... Откуда он здесь? Ведь они с матушкой должны были вернуться только в конце недели! Нейл растерянно моргнул еще раз. И вспомнил. Монографию, библиотеку, госпожу Делани, нависшую над столом, потом свечи, диван — это все было или пригрезилось? Он шевельнулся на постели, приподнял голову, скрюченными пальцами сминая простыню в попытке подняться, и, почувствовав новый приступ дурноты, с тихим стоном ткнулся затылком в подушку. Нет, не пригрезилось. Тело всё ломит от слабости, горло горит. 'Проклятая жара,— подумал молодой человек, мучительно зажмуриваясь.— Проклятый лед!.. Я ведь, кажется, и правда сгрыз его без всякой воды целую миску? Не стоило этого делать, госпожа Делани была права'. Темные брови Нейла беспокойно вздрогнули. Госпожа Делани? Отец?.. Так вот почему он здесь!
Со стороны окна донесся легкий скрип и шорох ткани. Неподвижный воздух спальни чуть колыхнулся, и герцог эль Хаарт, подойдя к кровати, склонился над сыном.
— Посмотри на меня, Нейлар,— велел он, одной рукой приподнимая его голову с подушки. Нейл внутренне вздрогнул. Не от прикосновения, просто слова отца вдруг показались ему смутно знакомыми. 'Посмотри на меня' — тихий настойчивый шепот, мягкая шелковистая ладошка, скользнувшая по щеке... 'Посмотри на меня!' — отчаянный призыв в дрожащем, испуганном голосе... Сандра. Там, на берегу пруда, и еще где-то... Где? Когда? Откуда взялось это странное, тянущее чувство — чувство неясной безотчетной тревоги, словно он забыл что-то важное и нужное, что-то такое, чего никак нельзя было забывать?..
— Посмотри на меня,— ровно, без принуждения повторил герцог.— Ну же.
Нейл медленно поднял веки. Лицо отца было спокойным, таким же, как голос. Но что-то непривычное почудилось Нейлу в его пристальном, изучающем взгляде, настолько непривычное, что он, сам не зная, отчего, отвел глаза. Кендал эль Хаарт, словно не заметив этого, поднес свободную руку к лицу сына, оттянул вниз сначала его левое веко, потом правое, непонятно кивнул и опустил голову Нейла обратно на подушку. Молодой человек шевельнул пересохшими губами:
— Что...
— Погоди,— отозвался Кендал, сдергивая со спинки стула одно из полотенец и опуская его в таз. Заплескалась вода.— Поговорить мы еще успеем.
Последнюю фразу герцог произнес всё тем же ровным тоном, без всякого намека на доброе ли, худое, но его сыну стало не по себе. Он сам не мог понять, в чем причина — ведь ничего дурного он не сделал, и отец, наверное, вернулся только лишь из-за его внезапной болезни, однако... Поймав себя на этой мысли, Нейл внезапно весь подобрался. Отец? А почему не мать? Госпожа Делани не сиделка, и у нее есть Мелвин, понятно, что ей просто некогда ухаживать за больным, но почему у его постели сейчас герцог эль Хаарт, а не герцогиня?
— Где мама?— просипел он, беспокойно скосив глаза на отца. Шея поворачивалась туго. — С ней... всё в порядке?
— Нет.
Нейл заморгал — озадаченно, встревоженно. Что значит — нет?!
— Где мама?!
Герцог выпрямился, держа в руках отжатое полотенце. Приложил его ко лбу снова попытавшегося подняться наследника и велел:
— Лежи. Молча. Говорить будешь, когда я разрешу. Твоя мать в своей спальне, она вернулась вместе со мной.
— Она...— не в силах сдержаться, тут же нарушил отцовский запрет Нейл,— она... жива?
— Разумеется,— сухо сказал Кендал эль Хаарт, быстрыми короткими движениями отирая лицо и шею сына.— Хотя не исключаю, что очень об этом жалеет. Тихо! У тебя вдоволь будет времени высказаться, но для начала нужно вернуть возможность сделать это по-человечески. — он бросил полотенце обратно в таз, не глядя, взял с табурета какую-то склянку, откупорил и поднес узкое горлышко к губам Нейла.— Пей. Я тебе помогу. До дна, Нейлар, и не вздумай плеваться!..
Густая буро-зеленая жижа хлынула в рот. По языку растеклась липкая, едкая горечь, в нос ударил резкий запах кристаллов тойи, смешанный с ароматом дикого эвкалипта и чего-то еще, от чего вновь заслезились глаза. Нейл поперхнулся, закашлявшись, попытался сжать зубы, но неумолимая рука отца, что поддерживала его голову, коротко сдавила пальцами основание шеи — и пришлось проглотить мерзкую дрянь всю до капли. Ну почему все целебные эликсиры такая несусветная гадость?!
— Молодец,— бесстрастно резюмировал Кендал. Потом вернул пустую склянку к остальным, убрал таз на пол и, поставив стул так, чтобы он оказался прямо напротив Нейла, сел.
— Меня сейчас стошнит,— прохрипел молодой человек, зажимая трясущимися ладонями рот.
— Ничего подобного,— отозвался герцог, даже не шевельнув бровью.— Дыши носом, Нейлар. Скоро горечь уйдет и голова прояснится... Как, полегчало?
Сын ответил ему сумрачным взглядом, хотя внутренне не мог не признать, что дышать действительно стало гораздо легче. Распиравшее горло изнутри горячее шипастое кольцо смягчилось, словно уменьшилось в размерах и начало таять как масло. Ломота в мышцах отступила вслед за дурнотой. Осталась только слабость, легкая, даже приятная, с прохладной остринкой на губах. Королевский магистр алхимии, несмотря на бесчеловечные методы, знал толк в лечении... Нейл, всё еще кривясь, уронил руки на одеяло и несколько раз глубоко, жадно вдохнул. Чудодейственный отцовский эликсир едва не вывернул его наизнанку, но эти несколько мучительных мгновений того стоили. Герцог, скользнув пристрастным взглядом по лицу сына, кивнул опять — на этот раз удовлетворенно.
— Вижу, полегчало,— проговорил он, сам отвечая на свой недавний вопрос.— Это радует. Жаль, действие средства не столь продолжительно, как мне бы хотелось, но около получаса у нас есть. Надеюсь, этого хватит.
— Для чего?— уже более или менее твердым голосом спросил Нейл. Потом утер губы и повторил, вспомнив:— Так что мама? Она здорова?
Кендал эль Хаарт сложил руки на коленях. В его серых, чуть прищуренных глазах вновь промелькнуло что-то необъяснимое.
