Час спустя, когда на стоянке женщин Лани процесс установки шатров и разбивки стоянки был уже в самом разгаре, в устье Ближней вошли челноки с женщинами и детьми, спасенными из рук людоедов. Суета, крики, плач, слезы и объятья. Позабытые своими матерями и тетками дети, не страдая избытком стеснительности, тут же гурьбой направились в лагерь Прогрессоров — знакомиться. Там же было столько всего ранее неизвестного и интересного. Чертовой дюжиной маленьких башибузуков, верховодили три старшие девочки из новоприбывших: Сали, Мина и Вета. Увидев это вторжение немирных индейцев, Ляля оставила Лизу бригадирствовать над швеями, благо они уже понимали друг друга без слов, и, спустившись вместе с Марой на берег, взяла в оборот эту шумную компанию. Малышей познакомили с Антошкой, Маринкой и Вероникой. Им было позволено осторожно погладить разлегшуюся неподалеку от костра Зару, покормить сахаром пасшуюся поблизости лошадь, и немного поиграть с ее жеребенком, только не делая ему больно. Потом им вручили по маленькой соленой рыбке, и сопроводили обратно на стоянку к женщинам Ланей.
20:50. Закат солнца. Пристань у Дома на Холме.
Путешествие отряда Сергея Петровича не было таким уж гладким. Сперва его подопечные постоянно спотыкались, сбивались с пути, дергая канат и даже падая, несмотря на то, что Сергей Петрович выбрал для движения колею пробитую колесами груженого УАЗа. Несколько раз приходилось пересекать ручьи, один раз зайдя в воду чуть ли не по пояс. Хорошо, что никто не упал в ручей и не нахлебался воды. Петрович начал уже жалеть, что выбрал такой заковыристый способ психологической ломки, но менять что-то было уже поздно. Надо было держать марку, и он продолжал вести вперед своих пилигримов, не обращая внимания на их падения. Постепенно полуафриканки приноровились, вошли в ритм, и механически раз за разом переставляли ноги, следуя натяжению путеводной нити.
По дороге Себа постоянно кричала, выманивая из кустов тех, кто, возможно, укрылся там от погони. В самом начале пути, на ее крики из густых кустов вышел мальчик лет девяти, держащий за руку пятилетнюю девочку. Это были Ким и Сита, дети той женщины, которую прогрессоры нашли на дороге со сломанной шеей. Мальчик пошел сам, а девочку по очереди несли Сергей-младший и Гуг.
Чуть позже, когда они уже подходили к Дальнему, на зов Себы из зарослей выглянули три худеньких беловолосых девочки, две из них были подростками лет по четырнадцать, а одной было лет шесть-семь. Звали их: Сэти, Липа и Лика. Новость о том, что у них теперь другой клан, другой вождь и другой шаман, и они оба могучие, потрясла девочек до глубины души, если их, конечно, чем-то еще можно было потрясти после всего того, что случилось в этот день.
Еще один мальчик, по словам Себы, лет шести исчез бесследно. Или он убежал слишком далеко от тропы, и не слышал ее криков, или на него напал и убил какой-то дневной хищник.
Посмотрев на медленно бредущих связанных и обнаженных полуафриканок, Сэти спросила, что с ними собирается сделать шаман Петрович. Дара перевела этот вопрос, и Сергей Петрович ответил, что он будет делать из них людей.
— А сейчас они кто? — спросила Сэти.
— Я наложил на них заклятье, — сказал Петрович, в котором снова проснулся учитель, — и сейчас они никто. Вот придем на место, я проведу еще один обряд, и они начнут становиться людьми.
— Ух, ты! — сказала Сэти, — А ты с каждым людоедом так можешь?
— Нет, не с каждым, — ответил Петрович, — а только с тем, кто раскаялся. Того кто не хочет раскаиваться, следует убивать.
— Когда ты их сделаешь людьми, — снова спросила Сэти, — кожа у них станет такой же светлой как у нас?
— Нет, девочка, — сказал Петрович, — кожа у них останется такой как была. Человек может быть человеком с любым цветом кожи. Разница между человеком и людоедом внутри и снаружи не видна. У некоторых людоедов кожа белее снега, но от этого они лучше не становятся.
Вот так, медленно и печально, перед самым закатом, караван пересек ручей Дальний и вступил на то поле, на котором в полдень и произошло побоище, с которого все и началось. Тела убитых никто еще не убирал, и они беспорядочно валялись тут и там, в тех позах, в каких их застала смерть. Кровь уже давно побурела и над трупами с надсадным жужжанием кружили зеленые мясные мухи.
— Шаман Петрович, — снова спросила Сэти, дернув за рукав Дару, чтобы та переводила, — вы их всех убили, потому что они не хотели раскаяться?
— Да, — сказал Петрович, — ваши женщины бежали к нам за помощью, а людоеды гнались за ними, чтобы съесть. Тогда мы встали и встретили их своими громом, молниями и холодной сталью, после чего они все умерли, а у духа смерти случился большой праздник.
— А что такое холодная сталь? — спросила девочка.
— Вот посмотри, — Сергей Петрович вынул из ножен нож и показал Сэти.
— Какой красивый, — сказала девочка, — а можно его потрогать, или он убьет и меня тоже?
— Потрогать можно, — ответил Сергей Петрович, — но только осторожно, не за лезвие и не за острие, они кусаются.
— Ой, — сказала Сэти, проведя кончиками пальцев по клинку, — он действительно холодный. Это им ты убил всех людоедов.
— Нет, — ответил Сергей Петрович, — убирая нож в ножны, — у него есть старший брат, которого я сейчас доставать не буду. Кстати, мы уже почти пришли, вон стоят шатры женщин твоего бывшего клана. Давай, беги, обрадуй их тем, что вы все живы.
Сергей Петрович догадывался, что эта необычно бойкая и любознательная девочка, скорее всего, была дочерью вождя или старейшины, уж очень свободно она с ним себя держала. Но оно и к лучшему. Он был уверен, что этот диалог очень быстро разойдется слухами по стоянке бывшего клана Лани, и ему не придется снова говорить на эту тему. Вторым концом эта беседа была направлена на полуафриканок, Алохэ конечно же поняла то, что Дара переводила для Сэти, и теперь изложит эту историю своим товаркам в правильном ключе, что конечно же положительно повлияет на воспитательный процесс.
Подходя к лагерю, Сергей Петрович почувствовал, что смертельно устал и едва тащет ноги. Но, несмотря на это, ему предстояло выдержать еще одно испытание. В лагере уже было все готово. Пылал огромный костер. Тарахтел мотор на 'Отважном'. Жужжал насос, и из-под полотнищ душевой палатки прокладывал свой путь к берегу тек ручеек горячей воды. Рядом с душевой палаткой стоял поставленный на попа обрубок бревна, на котором лежала машинка для стрижки.
Комитет по встрече: Андрей Викторович, Марина Витальевна, Лиза, Ляля и Мара ждали их у костра. При этом Ляля и Лиза стояли в одних трусиках, прикрыв плечи большими полотенцами.
— Переведи для Алохэ, — сказал Сергей Петрович Даре, — мы пришли в новый мир. Всем стоять на месте и ждать.
Алохэ сказала несколько слов на своем языке и полуафриканки остановились, после чего Сергей-младший начал отлеплять от их боков скотчевые наклейки и вытаскивать буксировочный трос.
— Добрый вечер, Петрович, — поприветствовала Сергея Петровича Марина Витальевна, — с благополучным возвращением. Это и есть твои заблудшие души?
— Да, — сказал Петрович, — это они и есть.
— Бедняжки, — произнесла Марина Витальевна, — как я им не завидую. Но, мы тут тоже не сидели сложа руки и подготовили для них свой сюрприз. Марина!
Повинуясь этим словам, Марина-младшая вышла из-за костра, как джинн из лампы, держа в руках стопку кожаных мини-трусиков.
— Что это? — удивленно спросил Сергей Петрович.
— Трусы, мой милый трусы, — ответила Марина Витальевна, — Не думал же ты, что твои африканочки будут щеголять по нашему лагерю в костюме от Евы? У нас тут, между прочим, дети.
— Хорошо, — сказал Сергей Петрович, — так будет даже лучше. Только скажи, где Антон Игоревич, Валера и Антоша-младший?
— На стройке, Петрович, на стройке, — вместо Марины Витальевны ответил Андрей Викторович, — Антон Игоревич и Валера охраняют объект, а Антошку мы отослали, потому что он еще не дорос смотреть на такие представления 'только для взрослых' с голыми тетеньками.
— А Маринка, значит, доросла? — спросил Сергей Петрович.
— Марина — девочка, — ответила Марина Витальевна, — и ее голыми женщинами не удивить. Ну, что начнем, что ли? Все готово и солнце уже село.
— Начнем, — сказал Сергей Петрович, — Катя иди сюда и бери машинку, будешь у нас стригалем. Стричь во всех местах без исключения, чтоб не осталось ни одной волосинки. Дара, переведи Алохэ, что она пойдет последней, подведи ее сюда и стой рядом. Маринка, отдай Даре эти трусы и сбегай за моим ноутбуком, будем проводить паспортизацию. Андрей, подгони УАЗ и поставь его задом, чтобы получилось что-то вроде стола, а потом готовь коньяк для причастия. Серега и Гуг — по одной, медленно и печально, подводите дам к Кате и развязывайте им руки. Ну, и стойте рядом на всякий случай, чтобы не взбрыкнуло от страха. Заклейку с глаз снимать только в душе. Ну, товарищи, понеслась, душа в рай!
Полуафриканку, которая шла следом за Алохэ первой подвели к чурбаку и усадили на него. Немного подумав, Сергей Петрович распорядился освобождать руки, только тогда, когда надо будет постричь подмышками. Зажужжала, защелкала машинка. Дама подвывала от ужаса, а на землю падали свалявшиеся в паклю пряди черных волос. Закончив с головой, Катя, сморщив носик, два раз прошлась машинкой по лобку, потом, когда Сергей с Гугом освободили полуафриканке руки и задрали их вверх, и по подмышкам.
— Фу, — Сергей Петрович, — сказала Катя, пока парни сопровождали свою слепую жертву до душевой палатки, — на такую работу противогаз выделять надо.
— Нет у нас противогаза, — ответил Сергей Петрович, — и вообще, когда ты Дару с Марой в свое время стригла, то не морщилась.
— Мы были чище! — хором заявили возмущенные близнецы, и в этот момент окрестности потряс такой вопль, будто в темноте коту наступили на фаберже. Полуафриканки заволновались.
— Тихо! — рявкнул Петрович, — Все в порядке! Это из нее выходит наружу мертвое зло!
Тем временем вопли начали стихать и переходить в нечто среднее между стонами и кряхтением. Стало слышно как Ляля и Лиза орудуют мочалками, отдраивая шкурку жертвы Сергея Петровича до белых костей. А Сергей-младший и Гуг уже подводили к Кате следующую клиентку.
Отмыв полуафриканку на сколько это было возможно, Лиза и Ляля вытолкнули ее щурящуюся и полуслепую прямо в объятия к Маре, которая вытерев женщину полотенцем, подвела ее к Сергею Петровичу. Наступил кульминационный момент.
Вынув из ножен нож, Сергей Петрович спросил, — Как твое имя, женщина?
— Маэлэ, — ответила та, когда Дара и Алохэ — последовательно — перевели ей вопрос.
Сергей Петрович провел лезвием ножа по шее за ухом у женщины сделав небольшой разрез, из которого немедленно выступила кровь.
— Видишь свою кровь? — сказал он, показав женщине покрасневшее лезвие, — Такой женщины больше нет, она умерла. Ты только что родилась заново и теперь твое имя Майя! Запомнила?
Выслушав перевод, новонареченная Майя кивнула, и Андрей Викторович поднес ей пятидесятиграммовую стопку коньяка.
— Причастись Духом Огня Майя! — торжественно сказал Сергей Петрович, показывая, что это надо выпить залпом.
Майя выпила коньяк, и глаза ее округлились.
— Майя, чувствуешь ли ты в себе Дух Огня? — спросил Сергей Петрович.
Та робко кивнула, и Сергей Петрович сказал, — Поздравляю Майя, твоя новая жизнь началась! Теперь делай все так, чтобы она была лучше прежней.
В этот момент, Марина-младшая, собрав обстриженные волосы метлой в совок, бросила их прямо в костер. Пламя с треском взметнулось вверх, запахло паленой шерстью.
— Смотри, Майя, — сказал Сергей Петрович, — там горит твоя прошлая жизнь, ее больше нет.
Едва закончился перевод, Сергей Петрович взял ватную палочку, смоченную в зеленке, потом мазнул по разрезу и слева над грудью начертал цифру '2'. Тем временем Дара, продела у нее между ног трусы и закрепила их завязками.
Все, дело было сделано, и полубесчувственная несчастная попала в цепкие руки Марины Витальевны, которая отвела ее на застеленное шкурами коллективное ложе. А Сергей Петрович вбив в ноутбук '? 2 Маэле — Майя', повернулся и сказал, — Следующая!
И так еще тридцать раз. Завершая обряд в последний раз для Алохэ, которая стала Анной, он, считай, валился с ног и, присев в кузов УАЗа, свесил ноги и стал бездумно смотреть в огонь.
— Шаман Петрович, — вывел его из этого состояния голос Дары, — Себа спрашивать, она можно купаться?
— Конечно можно, — встрепенулся Петрович, — только без стрижки и прочих излишеств. Если человек хочет, то почему бы и нет. Что нам воды и мыла жалко? И кстати, почему она все еще здесь, а не на своей стоянке?
— Себа хотеть остаться спать вместе с мы, — ответила Дара.
— Нет, — сказал Сергей Петрович, — Вот, выйдет замуж за кого-нибудь, и тогда будет жить вместе с нами. А пока нет. Пусть искупается и идет к себе. Только уже поздно, надо чтобы кто-нибудь ее проводил.
— Я проводить, — сказал Гуг, — один нога здесь, другой тоже здесь.
— Молодец, Гуг, сходи, проводи! — сказал Сергей Петрович, соскакивая на землю, — Кстати, Витальевна, вы собираетесь чем-нибудь кормить наших новорожденных?
— Уже, — отозвалась Марина Витальевна, — молока у нас нет, так что, думаю, что печеная рыба им пойдет. Вот поедят и спать, а то их совсем развезло. И вообще, после человеческого мясца, думаю на месяц прописать им рыбную диету.
— Нормально, — сказал Сергей Петрович, — все равно на ближайшее время рыба это наше все. И вообще, Катя, Дара, Мара, что вы на меня так смотрите, быстро раздеваться и вместе с Себой в душ, а то нам тоже пора ужинать, а грязными вас Марина Витальевна за стол все равно не пустит. Потом уже пойдем и мы, мужики. Никаких кислых морд — вперед и с песней. Потом ужинать и спать, все остальные дела оставим на завтра! Сегодня был трудный день.
2 июля 1-го года Миссии. Воскресенье. День сорок седьмой. Пристань Дома на Холме.
Утром Сергей Петрович проснулся совершенно разбитый и с тяжелой головой. Ночью ему снились кошмары, которые он не смог запомнить. Ну и не надо. Рядом, уткнувшись носом в его грудь, сопела Ляля и от этого родного, теплого, ищущего у него уюта и защиты существа Сергею Петровичу сразу стало легче. Он потянулся. Предстоял новый день, а с ним и новые заботы. Много забот.
Поднявшись, Сергей Петрович, Андрей Викторович, Ляля и Лиза наскоро умылись у насоса и сквозь утренний туман трусцой побежали в береговой лагерь. Дорога за эти две недели уже была наезжена колесами УАЗа и натоптана ногами, да так что, если даже захочешь — с пути не собьешься. В лагере на берегу тоже уже все встали, и теперь стоянка напоминала цыганский табор. Почти голые полуафриканки неприкаянно болтались по территории, или, сбившись в кучки, тихо переговаривались о чем-то своем. Стоянка Ланей была скрыта туманом, но Сергей Петрович подозревал, что и там творится то же самое. Надо было наводить порядок, а то так недалеко и до разложения.
— Так, — сказал он Марине Витальевне, — сегодня в связи с одним очень важным делом я освобождаю тебя от физзарядки. Пока мы все будем укреплять тело и дух ты должна взять Дару и с ее помощью провести для наших новорожденных хотя бы примерный медосмотр. Я хочу знать, кого можно использовать на тяжелом физическом труде, а кому это еще рановато. Некоторые из них совсем дети, а на лесопилке надо катать квадратное и таскать круглое. У нас тут не концлагерь и нагрузки должны укреплять тело и лечить дух, а не убивать.
