Судя по его виду, Фадж пытался что-то придумать в ответ, но у него не получалось. Гарри видел, как его напугали слова Дамблдора.
— Он не вернулся, Альбус, — резко ответил Фадж, вставая. — Я поговорю с вами позже про Краучей и про вашего пленника, его надо отправить в Азкабан. Я не поверю на слово четырнадцатилетнему мальчишке. А то, что он творит в школе вообще не входит ни в какие рамки. Парселтанг? — он покачал головой и посмотрел на Гарри с сожалением. — Теперь я буду внимательней следить за его проделками. Возможно, он даже откажется от того, что сказал сегодня. Я дождусь того дня, когда он скажет правду.
— Я уже рассказал вам правду, мистер Фадж, и буду дальше ее отстаивать, — тихо произнес Гарри. — Если хотите, я могу дать признание под Веритасерумом.
Фадж обернулся. Было заметно, что он пытается найти подходящий ответ. Дамблдор и остальные молчали, глядя на министра. Лицо Фаджа покраснело, и он отвел взгляд от Гарри.
— Я сам решу этот вопрос. Нет явных доказательств того, что Вы-знаете-кто вернулся. Твоего слова недостаточно, чтобы убедить всю магическую Британию, — сказал Фадж. И быстро добавил: — Поздравляю тебя с победой на турнире.
С этими словами он поспешил удалиться. Мужчина, который пришел с ним, кивнул Дамблдору и Люпину. И, к удивлению Гарри, похлопал его по плечу. Затем вышел вслед за министром.
— Почему ему так трудно принять правду? — гневно воскликнул Люпин.
Дамблдор вздохнул:
— Он был хорошим министром, для мирного времени. Корнелиус не готов принять нынешнюю ситуацию. Он отказывается принять очевидное, потому что проще сделать вид, что ничего не случилось. Признать возрождение Волдеморта — значило бы снова бросить весь мир волшебников в хаос. Фадж просто не готов к этому.
— Альбус, мы не можем сидеть сложа руки, — быстро сказал Люпин.
— Я знаю. Мы начнем работать с тем, что у нас есть. Надеюсь, скоро Фадж изменит свое мнение.
— Сэр, могу и я что-нибудь сде… — начал Гарри, но Дамблдор прервал его взмахом руки.
— Ты уже сделал больше, чем было в твоих силах, Гарри. — В глазах директора появились привычные огоньки. — Твои действия дали нам возможность подготовиться и воспрепятствовать планам Волдеморта. Твое предложение дать показания под Веритасерумом — благородный поступок. Но и очень опасный. Фадж несомненно воспользовался бы этим моментом в своих целях. Он ослеплен своими предубеждениями.
Гарри медленно кивнул и спросил о том, что его беспокоило:
— Почему он думает, что я ненормальный?
Сириус опять зарычал.
— Из-за его глупости. Я думаю, Ремус объяснит тебе более подробно. Все это не должно тебя беспокоить. У Хогвартса была некоторая… проблема с «жучками», — Дамблдор улыбнулся своей собственной шутке. Гарри смотрел озадаченно на директора. — Некоторые уверяют, что она уже решена. Теперь поговорим о более важных вещах. Как ты себя чувствуешь?
— Уже намного лучше, сэр.
— Ты сможешь вернуться в школу завтра или послезавтра? — спросил директор.
Гарри быстро кивнул:
— Да.
— Ты по-прежнему мой пациент, Гарри. И мне это решать, — голос Поппи прозвучал из ниоткуда, заставив Гарри подпрыгнуть. Дамблдор и Люпин улыбнулись.
— Я надеюсь, ты быстро поправишься. К тому же нам необходимо провести церемонию награждения. А какая церемония без победителя?
— Что? Сэр, я…
— Ты абсолютный победитель, Гарри. Когда вы остались с Седриком вдвоем, тот угодил под лозы и, фактически, сошел с дистанции. Ты единственный победитель Турнира Трех Волшебников, — последнюю фразу он добавил твердо, отметая протесты Гарри. — Хорошо. Теперь еще одна проблема, которую я хотел бы обсудить. Я не против того, чтобы ты поехал во Францию вместе с Флер к ее семье. Они очень настаивали, и что-то мне подсказывает, что не стоит злить мисс Делакур, — усмехнулся Дамблдор.
Гарри застенчиво улыбнулся. Он слишком хорошо знал, что значит не соглашаться с ней. Гарри был неимоверно счастлив, что проведет во Франции целое лето. Вместе с Флер.
— Мне очень жаль, Гарри, но я тебя прошу вернуться к дяде и тёте. Всего на одну неделю, — быстро добавил директор, заметив, как помрачнело лицо Гарри.
— Почему?
— Защита твоей матери и…
Гарри склонил голову набок:
— Но Волдеморт взял мою кровь. Он может меня касаться меня, не чувствуя боли. Это же означает, что защита моей мамы больше не может его сдерживать?
Дамблдор помолчал, а потом кивнул с улыбкой:
— Такой же резкий, как и твоя мама… Если теория верна, то защита для тебя работает. У меня есть некоторые предположения, и я пока не верю, что Волдеморт будет рисковать, нападая на твой дом. Поэтому лучше соблюдать безопасность, чем потом сожалеть.
— Тем более, Гарри, ты сможешь спокойно провести лето, не оглядываясь каждый раз через плечо. Лучше, чтобы все думали, что ты находишься в Британии, — добавил Люпин. — Если ты не прибудешь в поезде на вокзал Кингс-Кросс, это вызовет много подозрений. А так мы убьем двух зайцев сразу.
Гарри очень не хотелось это признавать, но в его словах был смысл. К тому же Люпин объяснил все куда понятней, чем Дамблдор.
— Ладно. Одну неделю, — пробурчал Гарри.
— Еще одно, Гарри. Твои С.О.В. Министерство магии Франции согласилось принять твои экзамены у себя. Ты будешь их сдавать вместе с шармбатонцами, которым сделали такое же предложение, как и тебе. Этот экзамен одинаковый для всех стран. И не беспокойся — он будет на английском, — сказал Дамблдор перед тем как подняться. — Не переживай, тебе придет письмо перед экзаменами, в котором все будет подробно объяснено, — добавил директор.
— Спасибо.
— Не за что. Если тебе понадобиться помощь, то помни, что я люблю лакричные палочки.
Гарри целый день оставался в больничном крыле. Его громкие протесты были подавлены, когда Поппи пригрозила оставить его еще на несколько дней и отпустить только на праздник. В этом году Гарри провел уже слишком много времени в больничном крыле и знал, что лучше вести себя примерно, чтобы быстрей выйти.
Миссис Уизли больше не заходила к нему, как и Рон. Заходили Билл и Чарли. И Гарри был благодарен им за то, что они не говорили про свою маму или других младших Уизли.
Когда, наконец-то, его выпустили из палаты, Гарри не мог не заметить взгляды в свою сторону, подобные тем, что были на втором курсе, когда была открыта Тайная Комната. Люпин показал ему свежий выпуск Еженедельного пророка.
Весь выпуск был посвящен ему целиком и полностью. Описано было все: от умения говорить на змеином языке и связях с “темными существами” до участия на Турнире Трех Волшебников. Третье задание было описано совершенно иначе. “Официальная” версия была просто смешна. В ней было написано, что Гарри был тяжело ранен каким-то существом в лабиринте, но убил его и забрал кубок. Вся информация в выпуске была написана лучшим репортером “Пророка” Ритой Скитер. А вот статья про третье задание — кем-то другим.
Примечательно, что не было вообще никакой информации о последних смертях. Как сказал Люпин, тело Барти Крауча-старшего не смогли найти, как и его сына. Было похоже, что Фадж начал контролировать газеты…
Спустя несколько дней Гарри был невероятно рад, когда увидел заголовок другой газеты: “ИЗВЕСТНЫЙ РЕПОРТЕР ПОПАЛ ЗА РЕШЕТКУ”. На фотографии она была заперта в клетке, «издающей» беззвучные крики. Оказалось, что Скитер была незарегистрированным анимагом, способным превращаться в жука, что позволяло ей шпионить за людьми и собирать истории и слухи.
Эти уникальные способности Скитер обнаружил ни кто иной, как Дафна. Она не раз замечала, как Малфой и остальные разговаривали с жуком. Дождавшись пока они договорят, Дафна оглушила их по очереди и забрала жука. Потом отнесла его к профессору Макгонагалл, которая только рада была доложить в Министерство.
Седрик был очень недоволен тем, как Гарри поступил в лабиринте. Но его гнев испарился после того, как он узнал, что тогда случилось.
Быстро пролетел остаток недели и Гарри чувствовал себя странно. Все вернулось на круги своя. Все занимались своими делами, несмотря на то, что Волдеморт возродился. Он был готов к самым разным заголовкам газет. Убийства, издевательства над магглами и подобное… Но нет, ничего не происходило. Самыми главными новостями за эти дни были: выпуск новых модификаций гоночных метел, конфликты в министерстве, которым Фадж уделял особенное внимание в последнее время, а также кампании против против так называемых меньших существ (все, что не считается человеком, даже частично) и так далее.
Что же делает Волдеморт? Неужели Гарри реально разрушил его планы? Он надеялся на это… Надеялся на то, что именно его побег стал причиной бездействия Темного Лорда, а не что-то другое, более зловещее.
В конце концов, он отбросил мысли о Волдеморте и сконцентрировался на учебе. Гарри ходил на дополнительные занятия к профессорам Синистре и Бабблинг, а остаток дня проводил с Флер и друзьями. Хотя он и знал, что увидит Флер, Орели и Каролин снова летом, мысль о том, что потом ему придется вернуться в Хогвартс без компании французских ведьм, сильно расстраивала Гарри. За это время он понял, что, не считая Флер, Орели стала тем человеком, по которому он будет сильно скучать. Гарри очень надеялся, что они не потеряют контакт друг с другом после лета.
Флер и девочки были в восторге из-за его приезда во Францию летом. Они уже начали строить планы: какие места надо будет посетить будет посетить. Еще они решили, что по приезду во Францию Гарри необходимо полностью сменить гардероб. После того как близнецы, Жан и Базиль, Седрик и некоторые другие парни из Дурмстранга и Шармбатона узнали об этом, они принесли ему искренние соболезнования.
Гарри не имел понятия как и когда Сириус объявился Доминику. Он испытал шок, когда пришел в Выручай-комнату узнать у крестного по поводу занятий. И увидел там мирно беседующих Доминика и Сириуса с Люпином. Отец Флер сначала замер на секунду, а потом, увидев выражение лица Гарри, рассмеялся. Наблюдения показали, что Доминик и Сириус были более близкими друзьями, чем думал Гарри.
Родители Флер вместе с Габриэль покинули Хогвартс за несколько дней до прощального пира, так как Доминику нужно было возвращаться к работе. Габриэль очень привязалась к Гарри, Сириусу и Люпину. Она громко зарыдала, когда родители сказали ей, что пора ехать. Она не знала, что всего через пару недель Гарри приедет к ним. Как только Аполлин рассказала ей об этом, маленькая вейла буквально за секунду стала счастливой.
Гарри начал замечать в себе кое-какие изменения. Его слух стал гораздо острее. Ему понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Такое впечатление, что до этого он был глуховат, и теперь все звуки воспринимались как в первый раз. Также Гарри обнаружил, что теперь предпочитает больше есть мясо. Причем тщательно приготовленное ему не особо нравилось. Это порадовало Флер, так как она считала, что в Британии готовят еду слишком долго и слишком тщательно. Прозвучавшее двусмысленно высказывание остальные поняли ее заявления по-своему. Вскоре обоих начали беспощадно дразнить, что заставляло их густо краснеть каждый раз.
Гарри стал чаще посещать его “старый друг”, хотя они теперь и не разговаривали друг с другом. Но он был по большей части благодарен, так как эти сны замещали кошмары. Те становились все более страшными, особенно из-за воспоминаний про день убийства его родителей. Каждый раз Гарри невероятно мучился, когда во сне поднимал палочку и смертельным заклятием убивал своих родителей.
Из кошмаров он обычно переносился к белому дереву, где, замерев, проводил остаток сна, пока ни проснется. Гарри не знал, почему он был так… нерешителен там. Фигура в плаще с капюшоном лишь смотрела на него, молча. Гарри очень интересовало, что будет, если он шагнет к ней навстречу. Казалось, что та фигура только этого и ждет.
Результатом всего этого была ненормальная сонливость на весь день. В самых разных местах он непроизвольно засыпал, и никто его не мог разбудить в течение нескольких минут. Первые разы это очень сильно пугало Флер и остальных, которые смотрели с тревогой на него. Особенно Фред и Кэти, которые однажды обнаружили его в таком состоянии. Гарри, наконец, удалось убедить их, что все нормально, и это наверняка последствия его усталости. Это была неубедительная ложь, и никто не был удовлетворен его объяснениями. Но после того как Гарри просыпался, они немного успокаивались. Совсем чуть-чуть.
Сегодня был день прощального пира и церемонии награждения. Гарри очень хотел, чтобы про него забыли, и вел себя очень тихо. Но, похоже, ему не удастся отвертеться от всего этого.
Впервые в последний день в Хогвартсе Гарри не выглядел расстроенным. Он не мог дождаться, когда сможет поехать во Францию к Флер. Единственный момент, который его огорчал — это целая неделя без нее. Если прибавить к этому факт возвращения на Тисовую улицу, то выходила не очень приятная картина. И еще, Гарри не знал, как он сможет провести весь следующий год без нее.
Пир был одним из лучших на его памяти. Даже неудача Гриффиндора скатившегося на второе место после трех лет побед, не могла его расстроить. Признаться, его это больше не волновало. Первое место заняли Равенкло, третье Хаффлпафф и четвертое Слизерин. Поэтому Большой зал был украшен в голубые тона. Дурмстранг занял места за столом Хаффлпаффа, из-за чего Малфой выглядел невероятным злым.
После окончания пира Дамблдор встал, и четыре факультетских стола исчезли. Не успел никто удивиться предыдущему волшебству, как длинные скамьи начали разворачивать учеников лицом к директору. Гарри насторожился, увидев озорной блеск в глазах Флер. Ухменувшись, она села ему на колени, вынуждая Гарри окраситься в малиновый цвет. Вокруг раздались смешки. Не собираясь отстраняться, Гарри крепко обнял ее за талию и поцеловал в шею. А потом прижался подбородком к ее плечу. Она замерла от удивления, и Гарри почувствовал жар, исходящий от ее лица. Флер повернулась к нему с довольным вздохом и засмеялась, после того как Гарри уткнулся ей в шею.
Не обращая внимания на завистливые взгляды, они повернулись в сторону учительского стола, где Дамблдор стоял возле кубка Турнира Трех чемпионов. Глаза директора смотрели прямо на них. Подождав пока в зале утихнет шепот, он шагнул вперед:
— Итак, еще один год подошел к концу. Признаюсь, что как для директора для меня он был особенно приятным, — многие кивнули в подтверждение его слов. — Я неимоверно горд, что нам выпала честь принимать у себя две наипрестижнейшие магические школы. C тяжелым сердцем мне придется проститься со студентами Дурмстранга и…
