— А как? Думаешь, если она узнает, что я куда-то там, на яхте отхожу, то она на берег убежит? Ага, держи карман шире. Засядет на судне — краном не вытащишь!

— Ладно, решено! Идем вчетвером! Пойду, обрадую француза! А то он, думаю, до сих пор, вокруг своей Мальвины круги наворачивает! — Славка засмеялся и соскочив с валуна, направился к форту.

Зоряна продолжает вгонять одну стрелу за другой. Уши, как локаторы! Сам уже понял, что моя половинка все услышала, проанализировала и приняла решение. Но принципиально молчу. Отстрелялась, но к мишени не пошла. Подошла ко мне. Села рядышком, в глаза заглядывает.

— Чего, солнышко мое ненаглядное, смотришь?

— Я пойду с тобой! — Причем это не просьба, а утверждение. Кто бы сомневался!!!

— Конечно, со мной пойдешь! Без тебя вообще ни как! — Прижалась, довольная, к правому боку. — Зоряна, твоя сбруя где? — Смотрит непонимающе. — Ту, которую я тебе сделал. Кожаная, с металлической чешуей?

— Там! — Махнула в сторону форта.

— Принеси на яхту. На всякий случай.

— Сейчас?

— Желательно. — Была подспудная уверенность, что доспехи нужно взять. Мой персидский доспех, меч, топор и щит были на яхте.

— Возьмем еще один арбалет и пару десятков болтов. — Размышлял вслух. — Ты, возьми свое железо, лук и пару колчанов. Нужно будет еще Пьера предупредить, что бы свою бронь взял и железо.

— Ты чего-то ждешь? — Тихо спросила жена, коснувшись ладонью моего лица.

— Не знаю пока. Но почему-то уверен, что это нам понадобится.

— Хорошо! Я все принесу.

— Вместе пойдем. Ты все? Отстрелялась?

— Да!

— Тогда собирай стрелы, я тебя подожду.

Сбегала, собрала. Поднялись с ней в форт. Увидел Пьера. Он стоял красный как рак в кипятке.

— Что Пьер, женушка у тебя тут стриптиз, говорят, показывала? — Усмехнулся я.

— Очень смешно!

— Да ладно Пьер! Забей! Тебе Славка сказал, что мы завтра отчаливаем. Пойдем искать болото?

— Сказал.

— Далеко отсюда?

— Точно не знаю. Но в течении дня управимся. Где-то так.

— Хорошо. Из болота какая-нибудь речка вытекает?

— Да есть. Небольшая. Она в реку в эту впадает. Я по ней и вышел так к большой воде.

— Это хорошо! Очень хорошо!

— Хочешь на яхте к болоту подойти? Не надейся. Яхта не пройдет.

— Я и не собирался. Просто руду удобней будет на этой речке брать, чем в самом болоте. И это, Пьер, а место, где в этот мир вывалился, далеко от болота?

— Нет. Рядом. С полкилометра. А что ты хочешь?

— Да проверить кое-что. Знаешь что, ты свою бронь, которую я тебе делал, возьми и железо свое.

— Зачем?

— Не знаю пока. Но на всякий случай. Отнеси сейчас на яхту. Что бы утром не забыть.

— Ладно. Странный ты какой-то, Гоша! За рудой в доспехе!

— Лучше в доспехе, чем в драной майке! Не забивай голову. Может просто так бронь и пролежит на яхте. Но, как у нас говорят, запас карман не тянет.

Чуть позже ко мне подошел Славка.

— Ты чего заставляешь всех в бронь завтра одеться? Мне что, свою тоже брать?

— Нет. Тебе как раз не нужно.

— А чего так?

— Ты здесь останешься. Я имею ввиду, на этой стороне. На яхте посидишь.

— Не понял?

— А чего не понятного. Полнолуние завтра. Хочу попробовать сходить на ту сторону. Если получиться.

— А зачем тогда доспех? Вывалитесь там, всех французов перепугаете.

— Да не. Наоборот. Скажем, что реконструкторы. Меньше внимания будет. Документы у меня есть. На Зоряну возьму Машины документы.

Славка засмеялся:

— Ты совсем что ли, Гоша?

— А что такое?

— Маша с Зоряной прям одно лицо, близняшки однояйцевые, ага?

— Ну, некоторое сходство, кстати есть, зря ты так!

— Точно, елки-зеленые!!! Маша кто у нас? Блондинка. Волосы русые! А Зоряна?

— Скажем, что покрасилась.

— Ну, ты жжешь братец! А кожу тоже покрасила?

— А что кожа? Кофе с молоком. Загорела! Солнце тут во Франции дикое!

— Самый умный?

— Да ладно. на первый раз, может прокатит, если что. А через таможню мы проходить не собираемся! Следующей ночью сюда отвалим. Деньги, у меня на яхте есть, немного конечно.

— А что ты там собираешься прикупить?

— Соляры! И железа. Инструмент какой-нибудь. Типа лопаты, топоры. Не знаю. Хочу просто попробовать! Что получиться.

— Тогда может, я с тобой сбегаю?

— Не Славка. Кто-то из нас должен быть здесь. А если ничего не выйдет с обратным переходом? Машка здесь беременная, дети. Так что ты, однозначно, здесь остаешься. Если что, вернешься на яхте.

— Хорошо! Что из огнестрела с собой возьмешь?

— Пистолет. Если что не так, просто прикопаю его возле перехода. А на мечи, топоры, внимания сильно не обратят. Как ни как, необходимый инвентарь для реконструктора.

— Ага, только слишком остро наточенный.

— Ерунда. Меч в ножнах, на топоре чехол будет. В наше время на такое железо не обращают внимания, так как не ассоциируют с оружием. А вот пистолет, карабин и прочее, сразу внимание привлекает.

— Не нравиться мне это все, Гоша!

— Чего не нравиться? Дед что писал в послании, помнишь? Есть еще переходы. Он то с бабушкой по ним и ходил. Вот и я хочу попробовать.

— Они-то куда ходили? А ты куда собрался? В двадцать первый век?

— Да пусть в двадцать первый век. Зоряну свожу. Посмотрит. Да ты не суетись. Я вернусь. Обещаю. Мне там делать нечего. Тем более накуролесил порядочно. Сам понимаешь. Четверо трупов, это не хрен в стакане. Просто интересно пройти. Смогу ли? Или только там, в том месте, откуда ушли, можем. Понимаешь?

— Понимаю. Зудит, значит?

— Зудит, Слава, еще как зудит.

— Ну, тогда ладно. Подожду вас. Ждать буду три ночи. Потом уйду. Через пять дней назад вернусь. Если что, ждите там.

— Хорошо!

Утром выдвинулись. Провожало нас все племя. Сойка ревела на груди Пьера. Вцепилась, не хотела отпускать. Наконец отчалили. Пришлось подниматься вверх по реке. Шли почти день. К вечеру Пьер указал на небольшую речку, впадающую в Большую.

— Здесь!

— Уверен?

— Да. Точно здесь.

— Хорошо!

Подошли как можно ближе к берегу. Бросили якорь. Так как уже наступали сумерки, на берег решили не сходить. Переночевали. Утром переправившись на резиновой лодке, высадились на сушу. На яхте оставили Боню, в качестве сторожа. Ганс бежал впереди нас. Я, Пьер и Зоряна тащили свою бронь и свое боевое железо. Славка охранял нас, держа в руках 'Вепря'. За спиной у него болтался штуцер. Хорошая речка. Пока шли берегом, подмечал места, где можно начинать копать и устанавливать срубы. Вышли к болоту. Здесь тоже было несколько вполне удобных места для черпания руды. В течении дня обошли болото по дуге. В сумерках вышли к камням.

— Вот это место! — Сказал Пьер, устало падая на траву. Интересное место! Два мегалита стоят друг против друга. Очень похожи на наши мегалиты. Так же округлыми камнями, вросшими в землю, выложены круги. Но вот только, если у нас их было три круга, то здесь два. И две перекрещивающиеся линии в центре малого, внутреннего круга. Будто крест положили.

— Не совсем так, как у нас было. — Сказал Славка, обходя круги.

— Я заметил. — Поддержал его.

— А у вас как было? — спросил Пьер.

— Два таких же мегалита и три круга, друг в дружке. Ни каких прямых линий.

— А кто их делал?

— А бог его знает, Пьер. Наверное, мы никогда не узнаем этого.

Разожги костер. Подвесили котелок с водой, для чая. Ночь окончательно вступила в свои права. Пили чай. Молчали. Посмотрел на часы. Без пятнадцати двенадцать. Пора. Встал, подошел к центру, где сходились две перпендикулярные линии из камней. В камне, расположенном в центре креста, имелась выемка. Сделал ножом надрез на руке, накапал в выемку. Отошел к своим. Стали ждать. Когда возник переход, так и не поняли. Славка посветил в центр фонарем. Свет рассеивался и тонул в некой завесе.

Все встали. На нас троих уже были одеты доспехи. Оружие в руках. У меня еще и пистолет в набедренной кобуре, скрытый бронеюбкой. Обнялись с братом. Славка обнял Зоряну и Пьера.

— Я жду вас три ночи. Потом как договаривались! С богом ребята!

Я шагнул и первое, что я увидел, через короткий миг, это зарево пожара над деревней, в километре от нас! В отблесках пламени, отчетливо были видны одно— и двухэтажные строения. За мной из завесы появилась Зоряна. Следом вынырнул Пьер.

— Что это? — Вскрикнул француз. На его лице было недоумение и тревога. — Там пожар!

— Я вижу! — Ответил ему, вглядываясь в даль.

— Нужно спешить, там, наверное, нужна помощь!

— Стоять! Смотри внимательно, ничего тебя не смущает?

— Ничего! Это деревня. У меня там однокурсник живет. Мы к нему и приезжали!

— Внимательно смотри! Хоть один электрический огонек видишь? Свет в окнах? Фонари освещения на столбах?

— Наверное, замыкание, вот и отрубили свет!

— Правда? Там не хило полыхает. Свет от фар машин видишь? Нет? А сирены и проблесковые маячки пожарных машин видишь? Тоже нет? Я не поверю, что бы пожарных не вызвали. Не поверю, что нет машин в деревне вообще. А магистраль, какая-нибудь здесь недалеко есть?

— Есть, прямо около самой деревни проходит.

— Ну и где машины?

Достал мобильник, захваченный еще из своего времени. Он так и лежал у меня в каюте. Включил. Сети ноль.

— Смотри, мобильная связь отсутствует.

— Может здесь не ловит?

— Правда? А у вас ловило, когда вы шоблой на камушки приехали?

Пьер некоторое время молчал, потом посмотрел на меня:

— Да, связь была хорошая! Тогда что это все?

— Сколько лет деревне?

— Франсуа говорил, что больше семисот. Очень старая!

— Я пока не могу сказать, в какое время мы попали, но знаю точно Пьер, только не в двадцать первый век!..

____________________________________

... Посмотрел на сына:

— Роман, подумай еще раз. Ты не своим делом занимаешься. Оставь все, бери наших оболтусов и уходим.

— Нет, батя. — Покачал головой сын. — Я не пойду и парням не разрешу. Пусть здесь свою жизнь устраивают. Ты меня не переубедишь. Это мое решение.

— Вот именно твое. А за пацанов почему решаешь? Сам не хочешь, пусть они идут. Пусть они сами выберут свой путь. Это их право!

— Они мои сыновья, отец!

— И мои внуки, сын! Поэтому, обещай мне, что расскажешь им и дашь возможность самим сделать свой выбор! Обещаешь?

— Да, папа. Обещаю!

— Хорошо. Ладно, давай обнимемся на прощание.

Обнялись.

— Пап, ты вернешься? — Ромка смотрел на меня так, как когда-то в детстве. Погладил его по голове. Вроде уже здоровый мужик, седина есть. Два его сына, моих внука, уже взрослые, не сегодня — завтра невест в дом приведут. Но для меня он все равно мальчишка. Тот маленький плачущий комочек, который я, прижимая к себе и прикрывая щитом, выносил с перевала. Покачал головой:

— Нет Рома. На этот раз не вернусь. Сюда больше не вернусь. Я тут закончил все свои дела. Но если ты захочешь увидеть своего отца, то добро пожаловать Рома, на родовые тропы. Вот, возможно, тогда мы и встретимся еще раз. И там ты закроешь мне глаза, провожая в последний путь. Так что думай! Все мне пора. Надеюсь, ты все сделаешь как нужно, что бы меня не искали? — Сын кивнул.

— Я тебя провожу?

— Нет. Все сын. Знаешь, как в одной хорошей песне поется: 'Мы расстались с тобой у порога...', вот и давай расстанемся здесь. Прощай, сын!

— Прощай, отец!

Дошел до Чертовой Пустоши. Тут идти то, пара километров. Там у меня уже все было приготовлено. Резиновая лодка в чехле, моя бронь, меч, топор, щит, пара наконечников для рогатин, широких листовидных. Такими не только колоть, но рубануть можно. Древки я там сделаю. Колчан со стрелами, монгольский лук в сайдаке, там же три тетивы. Котелок, ложка, кружка. Немного еды. В основном консервы. Соль. Все свое ношу с собой. Установил камень-ключ. Время подходило к полуночи. Накапал крови. Луна была полная. Опоясался. Прицепил к поясу нож, меч и колчан. С другой стороны топор и сайдак с луком. Щит за спину. Сверху на плечи котомка с бронью и наконечниками, к ней прицеплен котелок. Шлем на голову. В одной руке веревка, за которую привязан чехол с лодкой, в другой мешок с припасами. Тяжелова-то, старость не радость. Но пока я еще ничего! Песок из задницы не сыплется. Сдюжу!

Возник переход. Сколько раз я ходил по нему? Уже даже и не помню. С Оленькой ходил и один ходил. Шагнул за край. Опять ночь и луна. Оттащил чехол с лодкой к берегу. Накачал. Утром с первым лучом уйду. Дождался зари. Разложил все свое небогатое имущество в лодке. Собрал два складывающихся весла, вставил в резиновые уключины. Поклонился переходу. Спасибо тебе батюшка, за все! Не свидимся больше. Не ходить мне более здесь. Оставил Роману и внукам послание. Знал, что Роман со мной сейчас не пойдет, поэтому написал его еще в деревне. Все же надеюсь, что он сделает свой выбор, а за ним и мои мальчишки пойдут. Зря их, что ли, учил? Четыре дня двигался строго на запад. Сначала вдоль берега. Но потом, земля окончательно ушла на север. Продолжал двигаться. Еду экономил, но не до фанатизма. Ловил рыбу. Подсаливал ее и ел. Потом показался остров. Ждал его. Два раза на нем останавливался. Ночевал нормально на суше. Поел горячего. Остров большой. В первый день подстрелил пару диких гусей и дикую козу! Хотя они сейчас все дикие. Домашних еще нет. Насобирал трав, мешал с чаем. Хотел растянуть его подольше. На острове провел три дня. Закоптил козлятину и пару гусей. Опять двинулся строго на запад. Почему на запад? Сам не знаю. Тянуло туда. Всегда, когда выходил на родовую тропу, выбирал направление по наитию. Вот и сейчас так же.

Через два дня, стали попадаться острова, все чаще. Впереди Урал-батюшка. От острова к острову двигался еще пять дней. Охотился, рыбачил. На одном острове нашел каменную соль. Набрал, а то взятая почти кончилась. Наконец мое водное путешествие закончилось. Выгрузил все из лодки. Спустил ее. Сложил в чехол и привалил камнями на берегу. Навряд ли я сюда вернусь. А через тысячу лет, от нее ничего не останется. Рассыплется в прах. Переночевал на берегу. Утром встал с каким-то неясным чувством в груди. Как будто в ожидании чего-то! Двинулся вновь, строго на запад. По дороге нашел подходящее дерево и вырезал древко для рогатины. Так шел почти неделю. Один раз чуть было мой путь не закончился для меня весьма печально. Нарвался на медведя. Хорошо не пещерного. На бурого. Но тоже мишка был далеко не маленький. Я и раньше с ними встречался, но расходились мирно. И здесь думал, что разойдемся. Все же лето, чай не голодно ему. Но он пошел на меня. Мясца видать ему захотелось. Ну и упокоил его рогатиной, добив топором. Мне на медведя, не привыкать ходить! И не только на него. Мяса брать его не стал. В котомке достаточно было. Косулю до этого подстрелил. И шкуру тоже снимать не стал. И так груз достаточный тащу. А жаль! Хороший мишка был. На восьмой день услышал крики. Мгновенно насторожился. Пригнулся к земле и скользнул в ту сторону, с которой они раздавались. Вышел на перекат таежной реки. Там увидел людей. Человек двадцать. Все кроманьонцы. В шкурах, как и положено. Но более внимательней присмотревшись, опешил. Если одна группа были дикари, характерные этой эпохи, то другие отличались. У них были штаны кожаные, неплохой выделки и сапоги. Сверху на плечи были накинуты шкуры, но под ними были опять же кожаные куртки. Последние как раз теснили первых. Наконец совсем дикие побежали не выдержав напора. Один из них бросился спасаться в мою сторону. Им вдогонку полетели копья. А потом СТРЕЛЫ! Это было очень интересно, так как луком и стрелами здесь точно еще не умели пользоваться. Но то, что произошло дальше, вообще поставило меня в тупик. Дикарь добежал до меня. Правда, меня не заметил, я схоронился хорошо. Пробежав рядом со мной, он вскрикнул и упал. Между его лопаток торчало оперенье стрелы. Я начал потихоньку отползать. Стрелок должен был прийти за своей стрелой. А быть обнаруженным такой кодлой кроманьонцев, я желанием не горел. Но тут, к победителям прибежал один из сородичей и что-то стал кричать, указывая им за спину. Они, не долго думая, рванули в лес и исчезли. За стрелой не пришли. Я подошел к убитому. Вытащил стрелу, вернее вырезал. Мое удивление было безмерным — наконечник был медным!!!