— Но мы тоже живем не только собственной силой, но и энергией нашего плана, — задумался Вальтер, — и она, переработанная, возвращается в мир, а там и в древо, пройдя по всем мирам. А куда девается энергия, поглощаемая вермесами?
— Можно сказать, никуда. Пожирается конгломератом, выпускающим в свет новые рои.
— И если во вселенной не останется ни одной формы?
— Они начнут пожирать друг друга. Ты ведь знаешь, что пустоты не бывает. Если не станет света, воцарится тьма. И все снова успокоится в хаосе.
— Значит, все-таки боевые действия — непременный атрибут проявленного мира? — Задумчиво сказал Вовка.
— Боевыми и обращенными против себе подобных действия становятся, когда приходится бороться за истощенную энергетику пространства. Проявленной вовне жизни свойственно движение. Без него — застой и смерть. Но оно может быть как творческим и созидательным, так и разрушительным. Это тоже интересная и большая тема, требующая долгого и вдумчивого познания. Но сейчас, при имеющемся положении дел, лучше вернуться к нашим вселенским паразитам.
— Итак, — продолжил Хойку, ставя пластину в проявитель кодированных образов, — на экране вы видите колонию вермесов. Как правило, она занимает территорию, сопоставимую с планетарными размерами. В тяжелых случаях ее площадь покрывает величину небольшой звездной системы.
— Упс... — Выдохнул Вовка.
— В центре темного скопления... да, маленький друг Вальтер, колония напоминает скопление темной материи в любом спектре излучения... Там находится матка. А то и две. Они, словно огромные насосы, вбирают в себя свет, звуки, эмоции... Для того, чтобы выкормить маток, их верные солдаты могут обернуться любым существом. Пожирая миры, матки обогащаются и собранными в них знаниями. Поэтому любой солдат всегда может получить от улья нужную для выполнения задания информацию. Понимаете, ребятки, у них — коллективный разум. Огромный, мощный. Видя перед собой свое подобие, тебе кажется, что ты общаешься с личностью, но это совершенно не так. Поэтому, посылая своих эмиссаров на новые земли, этот чудовищный мозг сначала собирает информацию, обсчитывает, чем можно зацепить местных жителей, и начинает тихую, незаметную работу: вкладывает в головы недоверчивых или, наоборот, слишком либеральных обитателей разных планов странные желания и поступки. Тем кажется, что мир, проникаясь этой философией, становится ярче и интересней. Но... когда благое дело сводится к принуждению, все кончается всеобщей ненавистью, ложью и войной. И так необходимым вермесам выбросом энергии. На совещании Старейшин, обсуждая ваши слова про божественный план, мы пришли к выводу, что богам, не вступившим в войну вместе с нами, что-то пообещали. Возможно, еще одну ветвь миров. Предварительно перессорив их между собой. — Хойку посмотрел на мальчишек. — По вашим глазам я вижу, что вы собираетесь идти с разведывательным отрядом.
— Да. — Уверенно сказал Вовка. — Обязательно.
— Так вот. Вермесы в любом случае это почувствуют. В ваших головах будут появляться мысли о недоверии друг к другу, подозрительность. Возможно, обида и ненависть. Эти твари легко ломают ментальную защиту, подпитывая те мысли и эмоции, которые вы так и не смогли в себе изжить. Если ты кого-то ненавидел, эта ненависть вернется, выбрав ее объектом того, кто недавно был другом. Или могут появиться перед вами в виде наставников, существ, кого вы чтите и к кому прислушиваетесь.
— Но как же с этим бороться? — С ужасом спросил Вальтер.
— Те дети, которые уничтожили в тот раз гнездо, шли с одной единственной мыслью — выполнить эту работу. Все остальное для них не было важным.
— И они ее выполнили... — Тихо сказал Вальтер.
— Да, мальчик.
Парни одновременно повернули головы и посмотрели друг на друга.
— Хойку, ты нас поставишь в известность, когда соберется отряд?
— Непременно. Уже завтра утром мне нужно будет выбрать в своем роду одного или двух мужчин, уверенных в себе и готовых ради мира...
Хойку помолчал, сглотнув ком в горле.
— Одного можешь не искать. — Глухо сказал Эрхан. — Куда пойдут эти парни, туда пойду и я. Ты обещал Инайе выставить двоих. Одного ты нашел.
— Спасибо, брат! — Теплые глаза старого дракона посмотрели на Эрхана. — Как бы не сложились обстоятельства, ты — сын нашего дома. И я благодарен тебе за этот дар.
Вовка скривил губы в презрительной гримасе.
— Он прежде вермесов успеет всех перессорить. У него куча комплексов и претензий к миру.
Губы Эрхана дрогнули в легкой улыбке.
— Мальчик опечален тем, что я не пригласил его танцевать, когда мы гостили в доме Омуа.
Вовка разинул рот от возмущения, а Вальтер больно впился ногтями в его ладонь. Без лишних звуков рот захлопнулся.
— Это не такая большая трагедия. — Мягко сказал Хойку покрасневшему Вовке. — В твоей жизни еще будет множество музыкальных вечеров и прекрасных партнеров, от объятий которых в душе проснется радость, и первые лучи счастья согреют душу. Не огорчайся.
— Спасибо! — Выдавил Вовка и со злостью посмотрел на Эрхана, в глазах которого плясали издевающиеся над ним чертики.
— А теперь я хочу рассказать вам, с какими паразитами еще можно столкнуться на той извилистой тропе, на которую придется вам ступить.
И Хойку начал рассказывать про глупых, но сильных саксумов, питающихся энергией горячих миров, вертексов, появляющихся вместе с вермесами над полями боев...
— Вертексы совершенно безмозглы, но чувствительны к массовому выбросу сил. И долго не живут. Набирая энергию, они стремятся к хаосу и, впадая в него, растворяются. Но он плодит новых, выпуская их из себя вместе с кусками матриц, вырванных из безвременья Творцом.
— Но почему вермесы их не гонят? — Удивился Вальтер.
— Они их отлавливают, используя в качестве накопителя. Опустошив в матку поглощенную силу, их вышвыривают обратно. Так что у них своеобразный симбиоз: вермесы всегда приведут вертексов к еде, а вертексы поделятся с благодетелями пищей. А вот еще одна энергетическая мерзость, падкая на негативные эмоции.
Хойку вынес на экран изображение ноосферы планеты, покрытой, словно облаками, мелкими белыми букашками.
— Что это? — Поморщился Вовка, вспомнив год, когда Витек купил в кредит телевизор. Тогда им даже мыться было нечем. Они с Витьком побрили головы налысо, а Маньке с дочкой каждый вечер приходилось давить гнид и обрабатывать кудри керосином.
— Это афиды. Порождения замусоренного негативными эмоциями мира. Но это не страшно. Достаточно всего лишь отладить управление ноосферой и циклами воспроизводства населения, как эта гадость исчезнет сама собой.
Вовка передернул плечами. Оказывается, на энергетическом фоне нижних миров кормится столько паразитов! Не считая миры верхние. Да что там миры! Вся проявленная вселенная жирует на примитивном человеческом стаде. Или каком-нибудь еще. Мало ли в различных сферах бытия тех, кто ни о чем не думая, плывет по течению!
Схватив ладонями локти, он поднялся и, поклонившись Хойку, попросил:
— Можно я немного поброжу по вашему гостеприимному дому? Мне надо уложить в голове полученные знания и немного подумать, как вести себя в непредвиденных случаях, которые наверняка выпадут на долю нашего маленького отряда.
— Конечно, мальчик. — Мудрый Хойку с сочувствием посмотрел на парня. — Рядом с верхним замком есть чудесный водопад огненных струй. Сходи, посмотри на него. Думаю, в его величии ты откроешь для себя много интересного.
— Благодарю. — Вовка поклонился и, не оглядываясь, быстро вышел в коридор.
Эрхан и Вальтер проводили его глазами. Вальтер немного обиженно, потому что друг не пригласил с собой, а Эрхан — встревоженно. Тема энергетических батареек волновала парня, как только он о ней вспоминал.
— Думаю, — правильно понял их взгляды Хойку, — на сегодня мы закончим.
— Благодарю! — Поклонился и сорвался с места черный дракон, исчезая в коридоре.
— А... — Привстал Вальтер.
— Пусть идут, мой мальчик. У твоего друга сильная психологическая травма. Возможно он тебе ничего не говорил, поскольку привык самостоятельно выпутываться из неприятностей.
— Я понимаю... — повесил голову Вальтер. — Но стараюсь ему помочь, как могу.
— Не поможешь, пока он сам не осознает и не решит эту проблему. Поэтому с упрямством слепого осла ищет смерти, хотя очень хочет жить.
— У меня тоже были похожие проблемы! — Воскликнул парень и, помолчав, добавил: — Он меня любит, я знаю! И я его люблю.
— Ты ведь помнишь, маленький дракон, что такое ласковые материнские объятия и крепкие руки отца?
— Да, конечно! — Улыбнулся Вальтер.
— И как все тебе старались помочь, куда бы не заносила судьба?
— Не всегда, но... да. Конечно, помогали!
— А Вовка не знал такого счастья. Он привык выживать сам и оказывать помощь нуждающимся. Как только у тех, кому он помог, жизнь налаживалась, твой старший брат уходил. Он силен духом, но не знает, ради чего жить. Да, он тоже искал во встреченных им существах любовь. Но не верил ей, отталкивая протянутые руки и считая ее обычной благодарностью. Если честно, мне не хотелось бы отпускать тебя с ним. Он идет умирать, а ты готов любить всех, кого встретил.
— Спасибо, Хойку. — Поклонился поднявшийся Вальтер. — Пусть он не верит в мою любовь, но я пройду за ним этот путь до конца. Если нам надо умереть, то два брата уйдут вместе.
— Смотри, — Хойку обернулся, — а вот и скучающий Сойму пришел. О, а за ним — озорник Ойто! Ты составишь компанию моим внукам?
— Конечно! — Улыбнулся Вальтер и тут же был подхвачен двумя визжащими от радости вихрями.
— Хорошие мальчики! — Хойку вытащил из ячейки металлический лист и убрал его в хранилище. — Если Вселенная даст им выжить, приму в свой дом, несмотря на серебристую шкурку. Глядишь, еще одна из правнучек подрастет, да кому-нибудь из них понравится!
* * *
Вовка быстро шел по закрытым переходам и легким воздушным мостикам между замками и слушал эхо водопадов, гулявшее среди ущелий и таявшее между горных вершин. Светляки, почуяв бессолнечную и длинную ночь, расползлись по стенам строений не только внутри, но и снаружи, делая их очертания призрачно-голубоватыми, словно парящими над непроглядной тьмой. И Вовкина душа, глядя на это великолепие, постепенно оттаивала, пряча в привычную глубину одиночество с пустотой, жившие в ней с того момента, как погибли родители. Миновав очередной переход, он поднял взгляд в небо. Там, вокруг самой высшей точки острова и построенного рядом замка парень увидел яркое оранжевое зарево. 'Солнечные лучи?' — подумал он и устремился вверх по лестнице, вырубленной в скале. Еще немного, и он взлетел к распахнутой ему навстречу двери.
Оставив ботинки у входа, Вовка немного удивился, что кроме него тут никого нет и, взойдя по нескольким ступенькам в зал, подбежал к окнам. Забравшись на высокий и широкий подоконник, он ахнул.
Прямо под его ногами, ниже основания замка, вырывалась на волю огненная река. Сначала Вовка попытался открыть окно, но вдруг заметил дверь, а за ней — небольшую открытую балюстраду, опоясывающую этаж таким образом, чтобы каждый желающий мог выйти и разглядеть это природное диво во всех подробностях. Дверь распахнулась, едва он положил на нее ладонь. Сделав несколько шагов, он облокотился на парапет и замер, завороженный сияющей горячей струей, жар от которой доходил даже сюда, в высокое и ветреное место. Посмотрев вперед, он заметил вплывающие в море багровые отсветы и уносимый ветром белесый пар. В шуме волн слышалось шипение и даже негромкий свист, выводящий незатейливую мелодию. Вовка сначала удивился. Потом, оттолкнувшись от перил и сделав шаг назад, резко обернулся. И тут же нахмурился: подпирая плечом дверной косяк, на него смотрел посвистывающий Эрхан.
— Зачем пришел? — Вовка снова опустил локти на парапет. — Решил отговорить меня от прыжка в бездну? Нет, ты это серьезно?
Эрхан свистеть перестал, и, не сказав ни слова, сложил на груди руки.
— Как ты мог обо мне такое подумать? — Презрительно сказал Вовка. — Я же еще не сунул свою голову к вермесам. Или... ну конечно же! Ты решил проследить за нами до конца: какие еще дураки полезут спасать чуждых им существ? Конечно, никто кроме нас с Вальтером. Подопытные зверюшки! Вдруг бы я действительно спрыгнул? И пришлось бы драконам отправлять в логово врагов тебя. А это страшно! Гораздо страшней кулаков и издевательств... наверно.
— Конечно. — Раздался сквозь шум падающей лавы холодный голос. — Кто же еще спасет мир, кроме глупого человеческого ребенка? Ты сам назначил себя жертвой. Решил, что сделаешь так, чтобы все были счастливы, и наконец-то уйдешь, так и не научившись открывать свое сердце.
— Мне не нужны поучения того, кто во всем видит выгоду. — Вовка хмуро посмотрел в озаренное красными сполохами лицо Эрхана. — Не переживай. Скоро вернешься к себе домой и снова займешь свой пост. Имеющему драконьи крылья не понадобятся для путешествий зеркала. Весь мир ляжет к твоим ногам.
— Зато тебя греет мысль о мученическом венце. Как же! Умер, погиб истинно народный герой! Узнав о твоей кончине, эти идиоты наконец поймут, какую великую душу они недолюбили! Как ты думаешь, кто будет плакать на твоей несуществующей могилке, а? Вальтер, которого ты тащишь за собой? Кто о тебе вспомнит, выращивая сады обновленного мира? Драконы? Они о своих, не вернувшихся назад, детях стараются не вспоминать. Ты же им вообще чужой. Кому ты нужен, кроме себя, маленький человеческий детеныш? Ты говоришь, что любишь брата. И тащишь его в самое пекло. А между прочим он, в отличие от тебя, хочет жить и радоваться каждому наступающему дню. Каждой расцветающей веточке. А ты ведешь его на смерть.
В Вовкиной душе клокотала магма ярче той, что стекала в море. Да какое имеет право этот... этот, он ударил кулаком в парапет, так говорить о них с Вальтером! Да если бы не они, разве стал бы аналитик управления Глядящим за мирами? Резанув ненавидящим взглядом по лицу Эрхана, Вовка выскочил в зал и, надев обувь, бросился по мосту вниз. Но не туда, откуда пришел. А так, куда несли ноги, лишь бы движением и летящим в лицо ветром убрать из сердца злость.
Улыбающийся своим мыслям Эрхан вышел из замка и неторопливо пошел обратно в библиотеку. Ему хотелось знать о вермесах как можно больше. А парень... пусть он подумает над тем, как сохранить свою жизнь, а не угробить. Конечно, сначала он побесится, но потом наверняка задумается. Нет, не зря Ворон работал аналитиком, изучая мировосприятие и психологию различных существ. Проходя мост, черный дракон взглянул на огненную лаву: водопад был по-настоящему прекрасен!
* * *
Добежав до последнего замка, вытянувшего к небу шпили на восточной оконечности большого острова, Вовка снова не нашел ни одного дракона. Пройдя быстрым шагом анфиладу пустых комнат насквозь, он вышел прямо на берег моря. Черная волна, чуть колеблясь, плескалась в серых камнях. Вовка, жалея о том, что ботинки остались у входа, снял носки и осторожно подошел к самому большому валуну. Затем положил на него ладонь. Тот оказался сухим и теплым. Да и остальные камни под ногами были теплее температуры тела. Усмехнувшись своей недогадливости, он поднял глаза и посмотрел на узкую струю лавовой реки, мелькавшую среди скал. Сев на камень, он вытянул ноги в воду и задумался. Неужели в чужих глазах его поступки выглядят глупо? Но ведь ему действительно обидно за брошенный всеми, в том числе, и аггелами, родной мир. За своих погибших по чужой вине родителей. За глупую Маньку, которой так не хватало любви. За маленькую Аньку, судьбу которой он видел при переходе на этот план. Ради них и своего единственного друга Вальтера он, словно танк, пер вверх, пытаясь разобраться с первопричиной всех бед этой ветви миров. Забираясь все выше и примеривая на себя роль девушки или демона, бога или дракона, он с горечью в сердце понял, что его маленький человеческий мир — всего лишь отражение происходящих на энергетически сильных планах событий. Везде та же ложь. Те же попытки сильных навязать слабым свою волю. Наверное, единственное исключение — драконы. Но, посмотрев на пустые замки, он вдруг понял, что их заботливое внимание друг к другу проистекает из того, что их осталось слишком мало. Сколько замков у дома Ойдо на этом архипелаге? А драконов? Из детей он вообще видел только двух... Теперь понятно, почему они закрыли свой мир, страшась нового нападения. Однако, если ничего не изменится, и они не откроют свой мир животворным лучам вселенной, дракончиков будет рождаться все меньше. Неужели Эрхан не понимает неизбежности новой войны? Хотя... Вовка поежился. Может быть, задумка Демиурга как раз и состоит в том, чтобы напитать вермесов? Вдруг они — его лучшее творение?
